Глава 38

Гермиона оказалась права: стоило ей уйти из Хогвартса, как в Школе разразился ад. Невилл даже удивился, как это, казалось бы, ничем не примечательная студентка могла сдерживать факультеты и даже учителей от открытой войны.

Первым пострадал Деннис Криви. Лаванда и Луна нашли его в одном из коридоров третьего этажа, обездвиженного, с выражением дикой боли на веснушчатом лице. Стоило его расколдовать, как он тут же начать кричать от ужаса, и пришлось применить «Силенцио», чтобы не слышать его воплей. Вызванная немедленно мадам Помфри дала парню успокоительное, а потом по секрету сообщила дежурившей при нём в лазарете Джинни, что пятикурсник подвергся пытке «Круцио» и просто чудом не сошёл с ума.

Разбирательство, устроенное Макгонагалл, ни к чему не привело – Кэрроу затормозили его ещё в самом начале.

Но через неделю последовала месть.

Колин Криви и два однокурсника Денниса, не поставив в известность Невилла и Джинни, до состояния кровавого месива избили Крэбба и пятикурсника Доминика Уэйзи, предварительно обездвижив их и забрав палочки. После этого гриффиндорцы две недели провели в подземелье, закованные в кандалы, и когда вышли оттуда, были больше похожи на ходячих мертвецов, чем на весёлых жизнерадостных ребят, какими были ещё месяц назад.

Амикус Кэрроу распорядился забрать у всех факультетов, кроме Слизерина, волшебные палочки. Толку это не возымело: то, что раньше могло обернуться магической дуэлью, теперь принимало формы обычных кровавых драк.

Про учёбу уже никто не думал. На занятия к Кэрроу ходили только слизеринцы; Макгонагалл и Флитвик вместо трансфигурации и заклинаний учили на своих уроках защите от тёмной магии; профессор Стеббль, забыл про программу курса, рассказывала о целебных и отравляющих свойствах тех или иных растений; даже с Хагридом ребята не изучали магических животных, а учились ориентироваться на местности, уходя в Запретный лес.

Лаванда грустно шутила, что Школа превратилась в какой-то лагерь для подготовки военных.

Потом вышел декрет Снейпа, запрещающий покидать Школу. Те, кто хотел уехать, но не успел, теперь оказались в ловушке. Паркинсон сообщила Невиллу и Джинни, что приказ составляли Кэрроу, Снейп только поставил под ним свою подпись.

Вся личная переписка учеников с родными теперь первым делом попадала опять же к Кэрроу, и студенты получали письма из дома уже вскрытыми. Самим послать письмо из Хогвартса теперь тоже было нельзя, такой прерогативой могли пользоваться только студенты Слизерина, всем остальным сначала надо было утвердить текст письма у Алекто Кэрроу.

Пэнси теперь занималась ещё и тем, что тайком пересылала письма некоторых членов Армии Дамблдора без их ведома – ей их передавал Невилл. Камин в гостиной Старост отключили, как только из Хогвартса вслед за Малфоем ушла Грейнджер. Таким образом, Пэнси, сама для себя неожиданно, оказалась для многих единственным шансом послать весточку домой.

Ещё через несколько дней в лазарет попал Блейз Забини – к нему применили одно из заклинаний беспалочковой тёмной магии, которым ещё осенью ребят учила Гермиона. Невилл на собрании по этому поводу рвал и метал: Забини не участвовал в войне факультетов, соблюдал нейтралитет, и пострадал только за то, что носил серо-зелёный галстук. А вот ответные меры последовали незамедлительно – Булстроуд и Дафна Гринграсс прямо на завтраке в Большом зале подвергли двух магглородженных рейвенкловцев пытке «Круцио». Инцидент был моментально остановлен Макгонагалл, но в присутствии Кэрроу она даже не могла назначить слизеринкам наказание.

Через два дня была убита миссис Норрис.

Луна и Орла Квирке нашли её в коридоре второго этажа с перерезанным горлом. Рядом её кровью была выведена угроза Макгонагалл: «Ты следующая, старая кошка!»

Филч как с цепи сорвался. Ему было всё равно, кого и за что наказывать. Девчонки получили по двадцать ударов розгами каждая только за то, что именно они нашли кошку, а Филч заслужил благодарность от Кэрроу. Потом, правда, с ним разбирался уже Снейп, но подробности разговора директора с завхозом не были известны даже слизеринцам, разве что после этого Филч притих и только ходил, зло огрызаясь на студентов.

~~~~

Пэнси очень боялась теперь находиться в здании Школы. Она сама не знала, почему – вроде и палочка у неё была, и в любой момент можно было рассчитывать на помощь студентов и учителей – но Пэнси ограничила своё пространство Большим залом, классными кабинетами и гостиной Старост. Даже в библиотеке она теперь бывала, только чтобы взять или отдать какую-нибудь книгу – и тут же броситься к себе в башню, под защиту Одинокого Рыцаря, надеясь, что по дороге не встретит никого из – бывших – друзей.

Когда-то не представлявшая себе жизни без шумных вечеринок, Пэнси теперь полюбила гулять в одиночестве по территории Хогвартса, не обращая внимания на весеннюю грязь, марающую обувь и одежду. Невилл говорил, что в этом она становится чем-то похожей на Гермиону – та тоже любила бродить в одиночестве в плохую погоду.

С Невиллом они теперь виделись намного чаще, чем раньше, когда она только согласилась шпионить на Армию Дамблдора. Невилл не строил иллюзий, не грезил о скором окончании кошмара под названием «война» – он просто принимал действительность такой, какая она есть, и старался не сломится под её напором – но его спокойствие давало Пэнси уверенность, которую она не могла получить даже на своём факультете.

Было уже начало апреля, но весна запаздывала. На земле до сих пор лежал снег, лёд на озере даже не думал таять, а почки на деревьях появились только в школьных теплицах. Направляясь на прогулку, приходилось кутаться в тёплую одежду, как зимой, а изо рта вырывался пар. Пэнси с тоской вспоминала своё бывшее поместье под Плимутом – там уже наверняка распустились крокусы, через какой-то месяц должна была зацвести сирень.

Пэнси не хотела, чтобы приходила настоящая весна. Весна означала конец обучения, выпуск из Школы, вступление в самостоятельную взрослую жизнь – но куда идти, Пэнси не знала.

У склепа Дамблдора Пэнси наткнулась на Лаванду Браун – гриффиндорка сидела на корточках и, повесив голову, тихо всхлипывала.

- Эй, – тихо позвала она и тут же подумала, что лучше было уйти. – А я думала, гриффиндорцы не плачут.

Браун подняла голову и зло глянула на неё сквозь слёзы.

- Чего тебе? – буркнула она. – Мало вам власти в Школе?

Пэнси, помешкав, присела рядом.

- Что случилось?

- Не твоё змеиное дело.

Браун напомнила Пэнси её саму – сколько раз и Невилл, и та же Грейнджер предлагали ей свою помощь, а она, путая гордость с глупостью, презрительно отказывалась.

- Может, я смогу помочь?

- Ещё добавишь? Нет уж, спасибо, мне и так от вас хватает.

Пэнси пожала плечами и окинула блондинку взглядом.

- Что у тебя с руками?

- С чего ты взяла, что у меня что-то с руками? – ощерилась Браун.

- У тебя перчатки из кожи розовой кордицы, – пояснила Пэнси, мельком задавшись вопросом, откуда эта усталость, которая уже столько дней давит ей на плечи. – Я бы такими перед всеми хвасталась. А ты кутаешь руки в шарф.

Лаванда с сомнением посмотрела на слизеринку и неуверенно размотала шарф. Пэнси ахнула – белые, красивые кисти рук Браун были исполосованы уродливыми кровавыми шрамами.

- Мерлин Великий… – пробормотала Пэнси. – Что это?

- А ты как думаешь? – Лаванда отдёрнула руки, стоило Пэнси прикоснуться к ним. – Розги Филча. Пятнадцать ударов.

- За что?

- Да какая разница… – отмахнулась Лаванда. – За то, что с Кэрроу не поздоровалась. Сказала, что раз я не хожу на её лекции, то и писать мне ничего не надо. Вот и не могу теперь… конспекты писать.

- Почему ты не обратилась к Помфри?

- Запретили, – всхлипнула Лаванда, опять закутывая дрожащие пальцы в шарф.

Пэнси решительно достала палочку.

- Давай руки.

- Не надо, – слабо покачала головой Браун. – Хуже только будет, как они узнают.

- Давай хоть боль тебе сниму.

Лаванда неуверенно протянула ей свои руки. Пэнси коснулась их палочкой, прошептала заклинание – шрамы тут же стянулись, превратившись в обычные поверхностные ссадины, как от розовых шипов.

- Лучше? Только будет чесаться.

- Это лучше, чем боль… Спасибо.

- Не за что. – Пэнси достала сигареты и протянула Браун. – Будешь?

- Не курю.

- Странно. Даже Грейнджер курит.

Лаванда нахмурилась.

- Невилл и Джинни много знают о том, что происходит на Слизерине, – сказала вдруг она. – Это ты им говоришь?

Пэнси бросила на неё взгляд.

- С чего ты так решила?

- Больше никто из Слизерина не взялся бы помогать гриффиндорке лечить руки.

- Послушай, Браун, – Пэнси стряхнула пепел с сигареты. – Ты болтаешь много. Так что не было этого разговора.

- Поняла, – вздохнула Лаванда. – Почему?

- Почему я вам помогаю? – брюнетка сделала очередную затяжку и задумалась, выпустив дым в воздух. – Потому что моя чистая кровь ломаного синкля не стоит. Вы думаете, если ты чистокровный, это даёт какую-то защиту? Чушь. Мои родители не поддерживают ни одну из сторон – и сейчас они скрываются где-то в Швеции, их объявили предателями. Я даже не знаю, как с ними связаться, и вообще живы ли они. Если Поттер не закончит эту войну до нашего выпуска, мне придётся либо тоже скрываться, либо идти в Пожиратели Смерти. А они долго не живут.

- А почему ты не присоединишься к Ордену? – спросила Лаванда.

- Я хочу жить! – честно ответила Пэнси. – Именно жить! А не сражаться за свою жизнь! Разве это плохое желание?

- У нас о наших желаниях никто не спрашивал.

- А ещё демократия называется, – хмыкнула Пэнси. – Мир чистокровных волшебников… Вот скажи, Браун, ты чистокровная?

- В первом поколении. Дед и бабушка были магглорожденными.

Брюнетка ничего не сказала, только молча продолжала курить, глядя то на озеро, то на Лес, то на возвышавшиеся вдалеке башни Замка.

- А ты почему не со своими? – спросила Браун, и только тут Пэнси поняла, что гриффиндорка всё это время не сводила с неё любопытного взгляда.

- С кем – со своими? – пожала плечами она. – Со своим факультетом? Избивать беззащитных младшекурсников? А тебе бы хотелось там быть? – она хмыкнула и затушила сигарету в грязном снегу. – Вот знаешь, Браун, ничем Гриффиндор от Слизерина не отличается. Все привыкли считать, что это зачинщики всех склок – слизеринцы, а вам ведь только дай войну начать. Вы ведь как считаете? Слизеринец – всё, это как клеймо, враг. Хоть кто-нибудь из вас подумал, что мы не больше вас хотим воевать и умирать? А нас ведь заставляют. Не те, кто выше нас, так вы сами. Что нам ещё делать, когда говорят, что Слизерин – все враги и рано или поздно все студенты получат Метку?

Она не смотрела на Браун. Просто очень хотелось всё это сказать, а кому – неважно. Своим однокурсникам было нельзя – во многих из них родители так вбили идеи чистокровности, что её бы саму сразу же объявили предательницей. Хотя она и так уже была ею. Та же Миллисента, которая долгое время была её лучшей подругой – с ней теперь не отдых на дорогих курортах планировать, а практиковаться в пытках. Или Дафна Гринграсс – кто мог подумать, что эта изящная платиновая блондинка отличается поистине звериной жестокостью и ненавистью к магглорожденным, какой раньше не было даже у Драко Малфоя.

Пэнси поняла, что сейчас заплачет, как маленький ребёнок, и замолчала. Плакать было нельзя. Это раньше она могла пустить слезу в мнимой надежде, что Драко обратит на неё внимание и бросится утешать, или чтобы разжалобить родителей на новую дорогую безделушку. Сейчас не было ни Драко, ни родителей, а всем остальным до её слёз не было никакого дела, кроме, может быть, Лонгботтома.

Пэнси не привыкла, что ей самой приходится стоять за себя. Нас слёзы не оставалось времени. Неожиданно она поняла, почему Грейнджер почти никогда не плакала, чтобы ни случилось. За слезами ничего не было видно, а бороться вслепую было трудно.

Браун поёжилась и спрятала руки в карманы, отвернувшись. Странное зрелище они представляли – гриффиндорка и слизеринка, сидящие у склепа погибшего директора. Но ни одна из них об этом не думала.

~~~~

В начале апреля Пэнси пришла на собрание Армии Дамблдора, принеся с собой тяжёлую маггловскую сумку. В сумке лежали несколько пистолетов, которые она изъяла у своих однокурсников, а попросту – стащила. Невилл пытался объяснить ей, чтобы она не смела больше так рисковать, ведь если её деятельность откроется, Нотт с Булстроуд с неё шкуру снимут. Пэнси на это только с несвойственной ей решительностью ответила, что лучше уж она будет скрываться от Слизерина в Выручай-комнате, гостиной Старост или башне Гриффиндора, куда знала пароль как Староста Девочек, но не будет смотреть, как калечат беззащитных студентов.

Факт воровства вскрылся на следующий же день. Во всех гостиных, за исключением слизеринского подземелья, были устроены обыски, но оружие было надёжно спрятано в Выручай-комнате. Зато нашли неподконтрольную Кэрроу переписку. Личные совы некоторых из учеников были уничтожены.

Пэнси и Макмиллан строго-настрого запретили студентам с первого по четвёртый курс бродить по территории Школы без старшекурсников или преподавателей. Запрет носил неофициальный характер, но всё равно мало кто рисковал его ослушаться, боясь попасть в войну выпускников и старших курсов.

После этого Пэнси вдруг поймала себя на мысли, что в тот день, когда она стащила у своего факультета оружие, она собственноручно подписала приказ о собственном переводе на Гриффиндор. Или на Хаффлпафф. Да куда угодно, только её обучение на Слизерине закончилось. Палочку у неё не отобрали, но Пэнси чувствовала, что всё к тому и идёт, учитывая, какой бойкот в стиле Грейнджер она объявила Кэрроу. На учёбу она ходила только тогда, когда занятия были в паре с Гриффиндором; всё свободное время проводила в гостиной старост с Макмилланом или в помещениях Школы с Невиллом и чрезмерно активной Уизли. Рыжая так и не научилась ей доверять, но Пэнси это не волновало – пострадать от её рук в любом случае представлялось менее вероятным, чем от слизеринцев. Из студентов своего факультета она общалась только с Блейзом, да и то встречи ограничивались «привет-пока».

Нотт, насколько она знала, вынашивал планы мести, и поэтому Пэнси боялась ходить одна. Кэрроу не спускали с неё глаз, словно ждали, что она допустит промашку, и ей можно будет назначить наказание. Снейп назвал её безрассудной дурой и добавил, что, будь он ещё деканом Слизерина, он бы её стыдился. Пэнси; которая догадывалась о его роли в побеге Грейнджер, только улыбнулась.

Она до сих пор с содроганием вспоминала своё первое появление в Выручай-комнате на собрание Армии Дамблдора. Тогда у студентов ещё не конфисковали палочки, и её встретили во всеоружии, готовые послать в неё боевые заклинания. Неизвестно, что было бы, если бы не появился Невилл и не сказал, что это именно она была их осведомителем на Слизерине. Естественно, к ней пристали с расспросами, но она, не желая рассказывать о своей семье, только сказала, что боится и надеется на их помощь. К её удивлению, её поддержала Браун, заявив, что не имеет никакого значения, что у неё случилось, главное только то, что она пришла к ним, а ведь именно это их задача – защищать тех, кто в этом нуждается.

На следующее собрание Пэнси принесла оружие, и со шпионажем пришлось покончить. Она пыталась уговорить Блейза помочь ей, но Забини, после того, что устроили ему гриффиндорцы, ушёл в глухой нейтралитет, и отказывался сотрудничать с любой из сторон. Пэнси даже не стала на него обижаться.

А потом в Школе совершенно непонятно зачем и откуда появился Драко Малфой.

Пэнси узнала об этом только на следующий день, когда в Армии Дамблдора ей сообщили, что Малфой прибыл вчера вечером уже после отбоя, и о чём-то долго разговаривал со Снейпом в директорском кабинете.

На следующий день он появился опять, но теперь Пэнси смогла подкараулить его у директорского кабинета. Поговорить нормально не получилось – они перекинулись буквально парой слов, когда вышел Снейп и Драко куда-то отправился с ним.

На вопрос о Грейнджер блондин ограничился только ответом «Когда видел последний раз – была жива и уходила куда-то вместе с Поттером и Уизли». Несмотря на как обычно холодный и жёсткий голос, каким были сказаны эти слова, девушка заметила, что в его глазах промелькнуло беспокойство – то ли из-за того, что именно Пэнси спросила о гриффиндорке, то ли потому что сам боялся за неё. Пэнси решила не рассказывать об этом Лонгботтому.

Больше Малфой в Школу не возвращался. Пэнси спросила о нём сначала у Слагхорна, потом у самого Снейпа – но если первый только в своей манере пожал плечами и признал, что ничего не может сообщить о действиях молодого лорда, то Снейп прямо сказал, чтобы она не в своё дело не вмешивалась. Пэнси, не послушав его, рискнула написать в Малфой-менор.

Письмо, как и несколько последующих, осталось без ответа.