Новые разновидности мемуаров

Можно выделить появившиеся за последние два десятилетия по меньшей мере три разновидности литературы мемуарного характера.

К первой разновидности я бы отнес прозаические рассказы Варлама Шаламова. Я говорю " рассказы", но их трудно соотнести с каким-либо жанром. Эти вещи собраны в книгу Шаламова " Колымские рассказы".

О своих произведениях В. Шаламов писал: «Автор " КР" считает лагерь отрицательным опытом для человека — с первого до последнего часа...." КР" — это судьба мучеников, не бывших, не умевших и не ставших героями.

Потребность в такого рода документах чрезвычайно велика. Ведь в каждой семье, и в деревне и в городе, среди интеллигенции, рабочих и крестьян, были люди, или родственники, или знакомые, которые погибли в заключении. Это и есть тот русский читатель — да и не только русский, — который ждет от нас ответа.

Современная новая проза может быть создана только людьми, знающими свой материал в совершенстве, — для которых овладение материалом, его художественное преображение не является чисто литературной задачей — а долгом, нравственным императивом».

Надо добавить, что " художественное преображение" — это не Авторский домысел, вымысел, образное, собирательное воспроизведение. Нет, это нечто иное. Шаламов поясняет: «Новая проза отрицает принцип туризма. Писатель — не наблюдатель, не зритель, а участник драмы жизни... Выстраданное собственной кровью выходит на бумагу как документ души, преображенное и освещенное огнем таланта.

Писатель становится судьей времени, а не " подручным" чьим-то, и именно глубочайшее знание, победа в самых глубинах живой жизни дает право и силу писать. Даже метод подсказывает...

Как и мемуаристы, писатели новой прозы не должны ставить себя выше всех, умнее всех, претендовать на роль судьи.

Напротив, писатель, автор, рассказчик должен быть ниже всех, меньше всех. Только здесь успех и доверие. Это и нравственное и художественное требование современной прозы.

Писатель должен помнить, что на свете — тысяча правд».

Я не буду комментировать весьма свежее, но и спорное, и даже противоречивое авторское кредо Шаламова, ибо мы надолго отвлеклись бы от темы лекции. Хотя надо заметить: что означает " писатель становится судьей времени" и в то же время он не должен " претендовать на роль судьи"? Вероятно, многим покажется парадоксальным, но лично мне более понятным, утверждение, имеющее для истории, я бы сказал, значение методологического порядка. Это утверждение о том, что " на свете — тысяча правд". Мне оно кажется справедливым: ведь каждый раз, при очередной политической конъюнктуре политики и историки извлекают из истории лишь нужное им и отбрасывают за ненадобностью неподходящее.

Значение произведений Шаламова выходит за рамки просто рассказа о прошлом. Как объясняет сам автор, " Колымские рассказы" — это попытка поставить и решить какие-то важные нравственные вопросы о времени, вопросы, которые просто не могут быть разрешены на другом материале.

Встреча человека и мира, борьба человека с государственной машиной. Это, наконец, раскрытие смысла человеческой надежды: ее иллюзорность и ее тяжесть. Поиски возможностей опереться на другие силы, нежели надежда.

Действительно, именно в постановке подобных вопросов и есть отличие новой прозы от бесстрастных, как правило (так сказать, уставных), мемуаров, в этом ее " художественное преображение".

Поэтому в своей " новой прозе" автор разрушает рубежи между формой и содержанием, создает " преображенный документ".

Возможно, что к подобной прозе можно отнести и недетские рассказы о лагерной жизни детского писателя Льва Разгона. О своих рассказах Разгон пишет: " Здесь нет придуманных сюжетов, эпизодов, фамилий. Историческая память складывается из памяти каждого отдельного человека. В этом смысле рассказы мои — малая толика исторической памяти народа".

Может быть, с точки зрения литературоведческой данная мной квалификация и классификация лагерной литературы не совсем корректна, но для историка она, думается, приемлема.

Ко второй разновидности новой формы воспоминаний я бы отнес мемуары в форме интервью или, условно говоря, исторические интервью. Если быть более точным, форма эта не так уж и нова: подобные интервью записывались и лет 15-20 тому назад и лишь недавно были обнародованы. Например, записи бесед с В.М. Молотовым, Н.Г. Кузнецовым. Эти интервью прежде всего характерны тем, что в них идет разговор об исторических событиях.

Надо полагать, что подобные материалы будут появляться и впредь. Так, у историка Г.А. Куманева, предоставившего материал о Кузнецове, имеется более 80 подобных интервью с военачальниками и государственными деятелями.

Если интервью с Молотовым имеет существенную особенность, запись беседы по памяти, то интервью

Кузнецовым и другие похожие интервью — магнитофонная запись, в точности передающая слова собеседника.

Сейчас интервью стали разнообразнее. От коротких, скоростных диалогов, которые можно было бы назвать блиц-интервью, до интервью, в которых вопросы задаются заранее и отвечающий имеет время как следует подумать над ответами. А полученные ответы не всегда устраивают редакции. В результате редакция и интервьюируемый торгуются, борются, а интервью как таковое превращается в форму организации газетного материала, где вопросы корреспондента, в сущности, играют роль подзаголовков к заранее подготовленной статье. В этом плане особенно характерны исторические рубрики " правдинских пятниц", практиковавшихся в конце 80-х годов. (Здесь материал, собственно, смыкается с материалом лекции о периодической печати, где интервью также уделено внимание.)

Интерес к истории, проявившийся в последние годы, ликвидация запретных тем, раскованность людей — все это способствовало появлению небольших по объему воспоминаний-миниатюр, посвященных одному, но важному эпизоду из жизни страны или из биографии известного полководца или государственного деятеля. И это обстоятельство я отметил бы как еще одну, третью особенность современных мемуаров.

По форме это небольшие журнальные или газетные публикации. В качестве примера я назвал бы чрезвычайно любопытный документ — воспоминание полковника в отставке А. Скороходова о событиях лета-осени 1953 г., связанных с арестом Берии. О новых эпизодах из жизни маршала Г.К. Жукова повествовал в коротких воспоминаниях-реплике Дм. Коробов. Таких публикаций в последние годы было много, и количество примеров можно без труда умножить.