Религиозные мотивы в прозе Ч. Диккенса и Г.Х. Андерсена.

Христианский аспект исследования творческого наследия Диккенса позволяет глубже проникнуть во внутренний мир автора и его героев, выявить моральные принципы писателя и их художественное воплощение. Взгляды Диккенса на христианство оставались неизменными, главным критерием, которым он руководствовался в жизни, было Евангелие. В публицистике писателя большое место уделено его мыслям о ценности Нового Завета, о его «Божественной красоте» и «милосердии». В своих произведениях писатель убеждал читателей в возможности исправления мира за счет соблюдения евангельских заповедей. Христианские мотивы во многом определяют проблематику, поэтику, атмосферу книг Диккенса и жанровую специфику некоторых из них («рождественские» повести). Выявление христианских истин в произведениях писателя представляет один из возможных путей изучения поэтики его романов.

Творчество Диккенса с начала выхода его первых романов находилось в центре внимания критики. В 30-60-е годы XX века исследователи творчества Диккенса (И.М. Катарский, В.В. Ивашева и др.)1 воспринимали писателя как создателя крупных социальных полотен, который отразил социальный конфликт эпохи, показал бесчеловечие власти денег, униженность обездоленных... Их работы не утратили своей ценности благодаря важности поставленных проблем, богатству фактического материала, тщательной разработке отдельных вопросов жизни и творчества великого английского писателя. Безусловно, Диккенс -критик современной ему действительности, обличитель социальной несправедливости. Диккенсоведение, особенно отечественное, много сделало для раскрытия этого аспекта художественного мира писателя. Однако немалую роль в его мировосприятии, в его защите униженных и оскорбленных играло христианское учение. Но эта сторона миропонимания писателя либо воспринималась как проявление слабости позиции Диккенса, либо игнорировалась.

Хотя чисто философских работ у Диккенса нет, его публицистика позволяет судить о том, что писатель воспринимал моральные ценности - добро, совесть, честь как основные критерии человеческой жизни, ее назначения. Работая над произведениями,. Диккенс обращался к изучению Нового Завета, видя в нем «Божественное милосердие» и «красоту». «Половина всего зла и лицемерия, -пишет он в письме к Фрэнку Стоуну (1858), - проистекает (на мой взгляд) из упорного нежелания признать Новый Завет учением, имеющим свою собственную ценность»10. Новый Завет, по твердому убеждению Диккенса, -«лучшая из всех книг, какие когда-либо будут известны миру, и еще потому, что она излагает лучшие из всех правил, какими может руководствоваться человек, стремящийся быть честным и верным долгу» (XXX, 252).

Следуя сам заповедям Христа, писатель прививал любовь к христианскому учению и своим детям. Для них в 1849 году он пишет «рассказы об Иисусе Христе». Эта книга («Жизнь нашего Господа Иисуса Христа»), обращенная к юным читателям, призвана зародить в их душах идеалы света и добра, которыми пронизано Евангелие - образец непреходящей духовности и нравственности, принадлежащей всему человечеству. Детские образы проходят через все творчество писателя, являясь важным элементом его философии. С образами детей Диккенс связывает прежде всего представления о милосердии, добре,, невинности. То, что Диккенс считал важным для своих детей (соблюдение евангельских заповедей, желание и умение прощать, быть милосердными...), он считал важным для всех детей и стремился донести это через свое творчество. В письме к сыну он внушает ему «истину и красоту христианской религии в том виде, в каком она исходит от самого Христа» и считает, что «невозможно далеко уклониться от истинного пути, если смиренно, но усердно ему следовать» (1868, XXX, 252). Диккенс не стремился в строгом и обязательном порядке навязать своим детям любовь к религиозному обряду. Он верил, что молитва - это разговор с Богом, ясный, понятный, и знал, как это утешает. В своих трудах писатель «стремился выразить свое благоговение перед жизнью и учением нашего Спасителя», ибо Диккенс «это -благоговение испытывает» (1870, XXX, 281).

Христианство исходит из того, что всякое насилие есть зло и кроме зла ничего породить не может. Непротивление злу и смирение - одна из главных евангельских истин, восприняв которые, считает писатель, можно возродить человека к добру и создать идеальное, гуманное сообщество людей.

Вера в человека, в милосердие и всепрощение пронизывает его статьи, речи, письма. Публицистика Диккенса направлена если не на уничтожение, то на ослабление пороков общества. Писатель хотел быть судьей жизни с позиции высших идеалов человечности. При этом симпатии его были на стороне обездоленных. В «Речи на банкете в его честь» (1842) Диккенс определил свое кредо: «Я верю - и хочу внушить эту веру другим, что прекрасное существует...что наш долг - освещать ярким лучом презрения и ненависти, так, чтобы все могли...видеть...любую подлость, фальшь, жестокость»

В уходящем году исполнилось 210 лет со дня рождения и 140 лет со дня кончины великого датского сказочника Ханса Кристиана Андерсена. Его книги приходят к нам в младенчестве, и даже тот, кто ничего не знает о Дании, об Андерсене хоть что-нибудь да знает. Но лишь сравнительно недавно стало возможно говорить об одном аспекте его творчества — для самого писателя очень значимом, но в нашей стране на протяжении многих десятилетий для обсуждения закрытом.

Андерсен был глубоко верующим человеком. В автобиографической книге «Сказка моей жизни», подводя итоги прожитых лет, он писал: «История моей жизни скажет всем людям то же, что говорит мне: Господь Бог всё направляет к лучшему». И, разумеется, религиозное мировоззрение писателя отразилось в его творчестве, важнейшей частью которого являются сказки. Только вот — какие сказки Андерсена мы читали в детстве? Те, что написал великий сказочник или не совсем?

Кажется, первым эту проблему затронул диакон Андрей Кураев. В книге «Взрослым о детской вере» он напомнил, что авторская версия «Снежной королевы» насыщена христианскими реалиями: Герда смогла войти в чертоги Снежной королевы, только прочтя «Отче наш», ей помогают Ангелы, в финале звучит гимн, славящий младенца Христа. Но в большинстве изданий, выходивших в Советском Союзе, эти подробности из сказки исчезли. Как полагает отец Андрей, без цензурных сокращений «Снежная королева» была напечатана только в 1955 году Госиздатом в книге Андерсена «Сказки и истории». Далее он пишет: «Самый полный текст опубликован в академическом издании в серии „Литературные памятники“. Но и при обращении к нему заметен еще ряд цензурных лакун. Скажем, когда Кай и Герда возвращаются домой, бабушка сидит и читает книгу — это в советских изданиях. У Андерсена бабушка читает Евангелие, и даже прямо говорится, какое место: Если не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (ср.: Мф.18, 3).

Мифы о бережно относящейся к авторским правам советской цензуре развеиваются легко: достаточно зайти в библиотеку, что я и сделала. Из наличествовавших там изданий сказок Андерсена, выпущенных в советские годы (все — в переводах Ганзен, никаких других не попалось), только названные выше плюс издание «Библиотеки всемирной литературы» содержали неискаженный текст «Снежной королевы». Зато в изданиях Чувашского книжного издательства (Чебоксары, 1980), «Московского рабочего» (М., 1984), «Детской литературы» (М., 1988) — никаких молитв и Ангелов. И про младенца Христа в финале никто не поет, и Евангелие не читает (заодно, от греха подальше, убрали не только Священную книгу, но и безобидную бабушку). Ни в одном издании, кроме «Сказок и историй», мне не встретилась глубоко христианская трогательная сказка «Сидень» — о мальчике, который не мог ходить, но чудесным образом выздоровел на Рождество. «Сидня», кстати, нет даже в «Литературных памятниках» — видимо, эта сказка до перестройки вообще издавалась считанные разы. (Кого из ровесников ни спрошу — никто не читал). От советских цензурных ножниц страдала не только «Снежная королева»: в издании «Московского рабочего» есть сказка «Дикие лебеди»; пощипали этих лебедей основательно. Андерсен всё время подчеркивает набожность Элизы и ее братьев. Совершая перелет через море и отдыхая на утесе, они поют псалом, «вливавший в их сердца утешение и мужество». В трудные минуты Элиза постоянно обращается к Богу; когда ее везут на эшафот, она беззвучно творит молитву. Всё это в названном советском издании вычищено, хотя в двухтомнике, «БВЛ» и в академическом издании авторский текст сохранен. Только вот надо ли напоминать, что в эпоху книжного дефицита эти элитные издания были мало кому доступны. А большинство читателей и знать не знали, что читают «неправильного» Андерсена.

Но вряд ли целесообразно искать религиозные мотивы только в тех произведениях Андерсена, где упоминаются имя Божие и Ангелы. В лучших его сказках эти мотивы разлиты повсюду. Вот Русалочка из одноименной сказки, которую сам Андерсен любил больше других. Чего ищет эта юная девушка, разве только любви принца? Да, и любви тоже, но прежде всего — смысла жизни, причем смысла религиозного: Русалочка мечтает обрести бессмертную человеческую душу и по завершении земной жизни уйти на небо. Мне довелось слышать об изданиях советских лет, где этот момент был изъят. Вполне возможно, хотя сама их не видела. Но даже в этом случае в сказке останется главное: Русалочка жертвует собой, спасая принца и его невесту — свою счастливую соперницу, заметим. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин.15, 13).

Андерсен сердился, когда его называли детским писателем, подчеркивая, что его сказки написаны и для взрослых. Что ж, взрослые тоже многое могут почерпнуть, перечитывая эти сказки. В первой главе «Снежной королевы» рассказывается о кривом зеркале, которое смастерил тролль-дьявол. В этом зеркале, напомню, «всё доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, всё же негодное и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже… Добрая, благочестивая человеческая мысль отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке… Напоследок захотелось им подняться и до неба, чтобы посмеяться над Ангелами и Самим Творцом». Ну чем не постмодернисты, чем не представители современного «искусства», ставящие целью оплевать всё то, что от века было свято в глазах людей, и маскирующие собственную бездарность похабными «перформансами»? Ребенок, понятно, вне этих проблем; но, усвоив в детстве уроки Андерсена, он, когда вырастет и столкнется с подобными явлениями, будет знать, что никакое это не «актуальное» искусство, а просто кривляние злобных троллей.

Андерсен умел увидеть вещи в истинном свете и запечатлеть их в форме занимательной и мудрой сказки, не теряющей актуальности ни в какое время. Потому и вспоминают его уже два столетия, а этих, с перформансами, забывают на другой день. Он много писал в разных жанрах, но именно сказки принесли ему всемирную славу. В Дании многие дети знали его в лицо. Однажды его увидел маленький мальчик, который, оставив маму, перебежал на другую сторону улицы, чтобы пожать сказочнику руку. На возмущение мамы: «Как ты смеешь заговаривать с чужим господином!» — мальчик удивленно ответил: «Да это вовсе не чужой — это Андерсен!». Не чужой он и нам, русским (кстати сказать, Андерсен живо интересовался русской литературой, бережно хранил подаренный ему нашей соотечественницей автограф Пушкина).

Говорят, в жизни он был грустным, одиноким человеком. Но он знал цену своему дару и всегда помнил, от Кого получил этот дар. Свои творческие принципы писатель сформулировал так: «Господи! Не дай мне никогда написать слова, в котором я не мог бы дать Тебе отчета!». Сына бедного башмачника и прачки приглашали в гости короли, еще при жизни ему в Дании поставили памятник. Не сложилась личная жизнь, было много завистников; но, подводя итоги жизненного пути, он благодарил Бога за всё и называл свою жизнь сказкой.