В. Эро­тичес­кая лю­бовь

Ес­ли бы поз­на­вание дру­гого че­лове­ка шло вглубь, ес­ли бы поз­на­валась бес­ко­неч­ность его лич­ности, то дру­гого че­лове­ка ни­ког­да нель­зя бы­ло бы поз­нать впол­не — и чу­до пре­одо­ления барь­еров мог­ло бы пов­то­рять­ся каж­дый день за­ново. Но у боль­шинс­тва лю­дей поз­на­ние собс­твен­ной лич­ности, так же как и поз­на­ние дру­гих лич­ностей, слиш­ком пос­пешное, слиш­ком быс­тро ис­черпы­ва­ет­ся.

Да­же про­яв­ле­ние сво­его гне­ва, сво­ей не­навис­ти, сво­его пол­но­го от­сутс­твия сдер­жаннос­ти — все это при­нима­ет­ся за бли­зость, и этим мож­но объ­яс­нить ту из­вра­щен­ную при­тяга­тель­ность, ка­кую час­то ис­пы­тыва­ют друг к дру­гу суп­ру­ги, ка­жущи­еся се­бе близ­ки­ми толь­ко тог­да, ког­да они бы­ва­ют в пос­те­ли или да­ют вы­ход сво­ей вза­им­ной не­навис­ти и ярос­ти.. В ре­зуль­та­те — по­ис­ки бли­зос­ти с но­вым че­лове­ком, с но­вым чу­жим. Опять чу­жой прев­ра­ща­ет­ся в «близ­ко­го», опять нап­ря­жен­ное и силь­ное пе­режи­вание влюб­леннос­ти, и опять она ма­ло-по­малу те­ря­ет свою си­лу и за­кан­чи­ва­ет­ся же­лани­ем но­вой по­беды, но­вой люб­ви — всег­да при ил­лю­зии, что но­вая лю­бовь бу­дет от­ли­чать­ся от преж­них. Этим ил­лю­зи­ям в зна­читель­ной сте­пени спо­собс­тву­ет об­манчи­вый ха­рак­тер по­лово­го же­лания.

Ког­да же­лание по­лово­го сли­яния выз­ва­но лю­бовью, то фи­зичес­кая бли­зость ЛИ­ШЕНА жад­ности, пот­ребнос­ти по­корять или быть по­корен­ным, но пол­на неж­ности.. Неж­ность не оз­на­ча­ет, как ду­мал Фрейд, суб­ли­мацию по­лово­го ин­стинкта; она — пря­мой ре­зуль­тат брат­ской люб­ви, и при­сутс­тву­ет как в фи­зичес­кой, так и в не­физи­чес­кой фор­мах люб­ви.

Не­ред­ко мож­но встре­тить двух лю­дей, «влюб­ленных» друг в дру­га и не ис­пы­тыва­ющих люб­ви боль­ше ни к ко­му, их ощу­щение единс­тва — это ил­лю­зия.

Лю­бовь к ко­му-ли­бо это не прос­то силь­ное чувс­тво, — это ре­шение, это ра­зум­ный вы­бор, это обе­щание.

г. Лю­бовь к се­бе ^[21]

Идея, вы­ражен­ная в биб­лей­ском «воз­лю­би ближ­не­го как са­мого се­бя», под­ра­зуме­ва­ет, что ува­жение к собс­твен­ной це­лос­тнос­ти и уни­каль­нос­ти, лю­бовь к са­мому се­бе и по­нима­ние се­бя не мо­гут быть от­де­лены от ува­жения, по­нима­ния и люб­ви к дру­гому ин­ди­виду. Лю­бовь к сво­ему собс­твен­но­му «я» не­раз­дель­но свя­зана с лю­бовью к лю­бому дру­гому су­щес­тву.

Нас­то­ящая лю­бовь это вы­раже­ние пло­дот­ворнос­ти и она пред­по­лага­ет за­боту, ува­жение, от­ветс­твен­ность и зна­ние, ак­тивные уси­лия ра­ди раз­ви­тия и счастья лю­бимо­го че­лове­ка, нап­равля­емые са­мой спо­соб­ностью лю­бить.

Мое собс­твен­ное «я» дол­жно быть та­ким же объ­ек­том мо­ей люб­ви, как и дру­гой че­ловек!!!!!!!!. Ут­вер­жде­ние мо­ей собс­твен­ной жиз­ни; счастья, раз­ви­тия, сво­боды ко­ренит­ся в мо­ей собс­твен­ной спо­соб­ности лю­бить, т. е. в за­боте, ува­жении, от­ветс­твен­ности и зна­нии. Ес­ли че­ловек в сос­то­янии лю­бить пло­дот­ворно, он лю­бит так­же и се­бя; ес­ли он лю­бит толь­ко дру­гих, он не мо­жет лю­бить во­об­ще.

Мей­сте­ра Эк­харта: «Ес­ли ты лю­бишь се­бя, ты лю­бишь каж­до­го че­лове­ка так же, как и се­бя. Ес­ли же ты лю­бишь дру­гого че­лове­ка мень­ше, чем се­бя, зна­чит, ты не уме­ешь лю­бить се­бя, но ес­ли ты лю­бишь всех в рав­ной ме­ре, вклю­чая и се­бя, ты бу­дешь лю­бить их как од­ну лич­ность, и лич­ность эта есть и Бог и че­ловек. Сле­дова­тель­но, тот — ве­ликая и пра­вед­ная лич­ность, кто, лю­бя се­бя, лю­бит всех дру­гих оди­нако­во» ^[23].

д. Лю­бовь к Богу^[21]

Со­вер­шенно яс­но, что боль­шинс­тво лю­дей в сво­ем лич­ном раз­ви­тии так и не пре­одо­лева­ют эту ин­фантиль­ную ста­дию, и по­тому ве­ра в Бо­га для боль­шинс­тва лю­дей это ве­ра в по­мога­юще­го от­ца — дет­ская ил­лю­зия

Ис­тинно ре­лиги­оз­ный че­ловек, ес­ли он сле­ду­ет сущ­ности мо­ноте­ис­ти­чес­кой идеи, мо­лит­ся не ра­ди че­го-ли­бо, не тре­бу­ет че­го-ли­бо от Бо­га; он лю­бит Бо­га не так, как ре­бенок лю­бит от­ца или мать; он дос­ти­га­ет сми­рения, чувс­твуя свою ог­ра­ничен­ность, зная, что он ни­чего не зна­ет о Бо­ге. Бог ста­новит­ся для не­го сим­во­лом, в ко­тором че­ловек на ран­ней ста­дии сво­ей эво­люции вы­разил все то, к че­му стре­мит­ся че­ловек, ре­аль­ность ду­хов­но­го ми­ра, люб­ви, ис­ти­ны и спра­вед­ли­вос­ти. Он ве­рит в прин­ци­пы, ко­торы­ми пред­став­лен «Бог», он мыс­лит ис­тинно, жи­вет в люб­ви и спра­вед­ли­вос­ти, счи­та­ет все в сво­ей жиз­ни цен­ным толь­ко в той ме­ре, в ка­кой это да­ет ему воз­можность бо­лее пол­но­го рас­кры­тия его че­лове­чес­ких сил, как единс­твен­ной ре­аль­нос­ти, с ко­торой он счи­та­ет­ся, как единс­твен­но­го объ­ек­та «на­ивыс­ше­го ин­те­реса»; и, на­конец, он не го­ворит о Бо­ге — да­же не упо­мина­ет его име­ни. Лю­бить Бо­га, — ес­ли бы он ис­поль­зо­вал эти сло­ва, — оз­на­чало бы стре­мить­ся к дос­ти­жению со­вер­шенной спо­соб­ности лю­бить, к осу­щест­вле­нию то­го, что сим­во­лизи­ру­ет со­бой «Бог». (любовь, доброта, справедливость).

Во всех те­ис­ти­чес­ких сис­те­мах, да­же в не­богос­лов­ских мис­ти­чес­ких сис­те­мах, есть по­лага­ние ре­аль­нос­ти ду­хов­но­го ми­ра как тран­сцен­ден­тно­го че­лове­ку, при­да­юще­го зна­чение и цен­ность ду­хов­ным си­лам че­лове­ка и его стрем­ле­нию к спа­сению и внут­ренне­му рож­де­нию. В не­те­ис­ти­чес­кой сис­те­ме не су­щес­тву­ет ду­хов­но­го ми­ра, внеш­не­го че­лове­ку или тран­сцен­ден­тно­го ему. Мир люб­ви, ра­зума, спра­вед­ли­вос­ти су­щес­тву­ет как ре­аль­ность толь­ко по­тому и лишь в той сте­пени, в ка­кой че­ловек спо­собен раз­вить эти си­лы в се­бе в про­цес­се сво­ей эво­люции .- т.е появления и проявления духовного мира!! С этой точ­ки зре­ния, в жиз­ни нет ни­како­го смыс­ла, кро­ме то­го, ка­кой че­ловек при­да­ет ей сам; че­ловек аб­со­лют­но оди­нок, ес­ли он не по­мога­ет дру­гому че­лове­ку.

Лао-цзы:

1)«Прав­ди­вые сло­ва по­хожи на свою про­тиво­полож­ность» ^[28].

2)«Тя­желое яв­ля­ет­ся ос­но­вой лег­ко­го. По­кой есть глав­ное в дви­жении» ^[32].

3): «Смот­рю на не­го и не ви­жу, а по­это­му на­зываю его не­види­мым. Слу­шаю его и не слы­шу, по­это­му на­зываю его нес­лы­шимым. Пы­та­юсь схва­тить его и не дос­ти­гаю, по­это­му на­зываю его мель­чай­шим. Не на­до стре­мить­ся уз­нать об ис­точни­ке это­го, по­тому что это еди­но»

4) «Тот, кто зна­ет, не го­ворит. Тот, кто го­ворит, не зна­ет» ^[38]

5) «Кто, имея зна­ния, де­ла­ет вид, что не зна­ет, тот вы­ше всех. Кто, не имея зна­ний, де­ла­ет вид, что зна­ет, тот бо­лен» ^[35]..

Чжу­ан-цзы: «То, что од­но, — од­но. То; что не од­но, — то­же од­но».

«Не по­нима­ют они, — го­ворит он, — что Все­еди­ное, про­тиво­полож­ное в се­бе, са­мо с со­бой сог­ла­су­ет­ся: гар­мо­ния про­тиво­полож­ностей, как у лу­ка и ли­ры» ^[29].

Или еще бо­лее яс­но: «Мы вхо­дим в од­ну и ту же ре­ку, и все же не в ту же са­мую; мы те же и не те же» ^[30].

«Од­но и то же про­яв­ля­ет се­бя в ве­щах как жи­вое и мер­твое, бодрству­ющее и спя­щее, мо­лодое и ста­рое» ^[31].

В да­ос­ском мыш­ле­нии, так же как в ин­дий­ском и сок­ра­тов­ском, выс­шей сту­пенью, ко­торой мо­жет дос­тичь мысль, яв­ля­ет­ся зна­ние, что мы ни­чего не зна­ем.

брах­ман­ские мыс­ли­тели приш­ли к зак­лю­чению: что пос­ти­га­емая па­ра про­тиво­полож­ностей от­ра­жа­ет при­роду не ве­щей, а пос­ти­га­юще­го ра­зума. Пос­ти­га­ющая мысль дол­жна вый­ти за пре­делы са­мой се­бя, ес­ли она стре­мит­ся к пос­ти­жению ис­тинной ре­аль­нос­ти.

, выс­шая цель ре­лигии это не пра­виль­ная ве­ра, а пра­виль­ное дей­ствие.(т.е образы, мысли, вера в слова и сами действия приянтия возврата)

. Ес­ли пра­виль­ная мысль не яв­ля­ет­ся выс­шей ис­ти­ной и пу­тем к спа­сению, то нет при­чины бо­роть­ся с дру­гими людь­ми, чья мысль при­ходит к иным фор­му­лиров­кам(от себя, т.е чья мысль являеться высшей истиной и путем К спасению!!!).

С ин­дий­ской, ки­тай­ской и мис­ти­чес­кой то­чек зре­ния, ре­лиги­оз­ная за­дача че­лове­ка сос­то­ит не в том, что­бы ду­мать пра­виль­но, а в том, что­бы пра­виль­но дей­ство­вать и/или вос­со­еди­нить­ся с Еди­ным в ак­те сос­ре­дото­чен­но­го со­зер­ца­ния.

мис­ти­циз­ме лю­бовь к Бо­гу это нап­ря­жен­ное вчувс­тво­вание в единс­тво, не­раз­дель­но со­еди­нен­ное с вы­раже­ни­ем этой люб­ви в каж­дом жиз­ненном дей­ствии. На­ибо­лее ра­дикаль­ная фор­му­лиров­ка этой це­ли да­на Мей­сте­ром Эк­хартом: «Ес­ли бы я прев­ра­тил­ся в Бо­га, и он сде­лал ме­ня еди­ным с Со­бой, то ес­ли б я жил по-бо­жес­ки, не бы­ло бы меж­ду на­ми раз­ли­чия. Не­кото­рые лю­ди во­об­ра­жа­ют, что они уви­дят Бо­га так, как ес­ли бы Он сто­ял здесь, а они там, но так не мо­жет быть. Бог и я: мы од­но. Поз­на­вая Бо­га, я при­нимаю Его в се­бя. Лю­бя Бо­га, я про­никаю в Не­го» ^[45].

В ис­то­рии ро­да че­лове­чес­ко­го мы ви­дим — и мо­жем пред­ви­деть на­перед — то же раз­ви­тие: от пер­во­началь­ной люб­ви к Бо­гу, как бес­по­мощ­ной при­вязан­ности к ма­тери-Бо­гине, че­рез пос­лушную при­вязан­ность к Бо­гу-от­цу, к зре­лой ста­дии, ког­да Бог пе­рес­та­ет быть внеш­ней си­лой, ког­да че­ловек вби­ра­ет в се­бя прин­ци­пы люб­ви и спра­вед­ли­вос­ти, ког­да он ста­новит­ся един с Бо­гом, и на­конец, к точ­ке, где он го­ворит о Бо­ге толь­ко в по­эти­чес­ком, сим­во­личес­ком смыс­ле.

НЕ К ТЕМЕ О БОГЕ ЭТИ СЛОВА: на­ибо­лее серь­ез­ной, на мой взгляд, яв­ля­ет­ся шко­ла Гин­дле­ра, цель ко­торой сос­то­ит в чувс­тво­вании собс­твен­но­го те­ла.

III. ЛЮ­БОВЬ И ЕЕ РАС­ПАД В СОВ­РЕ­МЕН­НОМ ОБ­ЩЕС­ТВЕ

Че­лове­чес­кие от­но­шения, в сущ­ности, яв­ля­ют­ся от­но­шени­ями от­чужден­ных ав­то­матов, каж­дый из ко­торых обес­пе­чива­ет се­бе бе­зопас­ность тем, что дер­жится поб­ли­же к ста­ду и не от­ли­ча­ет­ся от дру­гих в мыс­лях, чувс­твах или дей­стви­ях.

Стро­гий шаб­лон бю­рок­ра­тизи­рован­ной, ме­хани­зиро­ван­ной ра­боты, ко­торый по­мога­ет лю­дям ос­та­вать­ся вне осоз­на­ния сво­их са­мых ос­новных че­лове­чес­ких же­ланий — стрем­ле­ния к тран­сцен­денции и единс­тву. Пос­коль­ку один этот шаб­лон не справ­ля­ет­ся с за­дачей, че­ловек пы­та­ет­ся пре­одо­леть не­осоз­нанное от­ча­яние при по­мощи шаб­ло­на раз­вле­чений, пас­сивно­го пот­ребле­ния зву­ков и зре­лищ, пред­ла­га­емых раз­вле­катель­ной ин­дус­три­ей, а так­же удов­летво­рения от по­куп­ки но­вых ве­щей и ско­рой за­мены их дру­гими. Хак­сли опи­сал в «Прек­расном но­вом ми­ре»: хо­рошо на­кор­млен­ный, хо­рошо оде­тый, сек­су­аль­но удов­летво­рен­ный, но не об­ла­да­ющий собс­твен­ным «я», всту­па­ющий лишь в са­мое по­вер­хностное об­ще­ние со сво­ими ближ­ни­ми.

Страх или не­нависть по от­но­шению к про­тиво­полож­но­му по­лу слу­жат при­чиной тех труд­ностей, ко­торые ме­ша­ют че­лове­ку от­да­вать­ся пол­ностью, дей­ство­вать спон­танно и прос­то до­верить­ся сек­су­аль­но­му пар­тне­ру в пол­ной фи­зичес­кой бли­зос­ти.

Влюб­ленность, (от меня -она и есть иллюзия), всег­да гра­ничит с не­нор­маль­ностью, всег­да соп­ро­вож­да­ет­ся сле­потой в от­но­шении дей­стви­тель­нос­ти, под­чи­нен­ностью сле­пой си­ле и яв­ля­ет­ся пе­рене­сени­ем с объ­ек­тов иллюзии, как и дет­ской (не зрелой) люб­ви (объектом иллюзии)

Ос­но­ву нев­ро­тичес­кой люб­ви сос­тавля­ет то, что один или оба «лю­бящих» ос­та­ют­ся при­вязан­ны­ми к об­ра­зу од­но­го из ро­дите­лей, и, уже бу­дучи взрос­лы­ми, пе­рено­сят на лю­бимо­го че­лове­ка чувс­тва, ожи­дания и стра­хи, ко­торые ис­пы­тыва­ли по от­но­шению к от­цу или ма­тери; эти лю­ди так и не ос­во­боди­лись от прин­ци­па дет­ской за­виси­мос­ти и, став взрос­лы­ми, ищут вос­про­из­ве­дения это­го прин­ци­па в сво­их лю­бов­ных тре­бова­ни­ях. В та­ких слу­ча­ях че­ловек ос­та­ет­ся в смыс­ле чувств ре­бен­ком двух, или пя­ти, или две­над­ца­ти лет, хо­тя ин­теллек­ту­аль­но и со­ци­аль­но он на­ходит­ся на уров­не сво­его хро­ноло­гичес­ко­го воз­раста.

Дей­стви­тель­ные кон­флик­ты меж­ду дву­мя людь­ми слу­жат не сок­ры­тию или про­ек­ции, а пе­режи­ва­ют­ся на глу­боком уров­не внут­ренней ре­аль­нос­ти, из ко­торой они и ис­хо­дят, и та­кие кон­флик­ты не раз­ру­шитель­ны. Они ве­дут к про­яс­не­нию, они про­из­во­дят ка­тар­сис, из ко­торо­го оба че­лове­ка вы­ходят обо­гащен­ны­ми зна­ни­ем и си­лой.

Лю­бовь воз­можна, толь­ко ес­ли два че­лове­ка свя­заны друг с дру­гом цен­тра­ми сво­его су­щес­тво­вания, а, зна­чит, каж­дый из них чувс­тву­ет в са­мом се­бе центр сво­его су­щес­тво­вания.