![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Самые прекрасные плоды зреют сами. 5 страница
Обращаясь к участнице: Знаешь, где наилучшее место для тебя? Участница: Мне нужно немного отойти назад. Хеллингер: Точно. А где еще хорошее место? Хеллингер подводит ее к ведомству по делам труда. Хеллингер: Как тебе здесь? Участница: Яснее. Хеллингер (обращаясь к заместителю безработного): Как тебе здесь, где ты стоишь? Заместитель безработного: Я немного зажат. Там было немного соблазнительней, но здесь яснее и разумнее. Хеллингер (обращаясь к участнице): Стоит нам работать дальше? Та качает головой. Хеллингер: Хорошо, это все. Обращаясь к группе: Она хотела стать лучшей матерью для него. Обращаясь к участнице: Если ты будешь помогать ему в конфронтации с ведомством по делам труда, ты станешь ему «лучшей матерью». Но если ты будешь стоять рядом с ведомством, ты будешь помогать на уровне взрослого и он будет на уровне взрослого. Его соблазняло то, что ты слишком заботилась о нем. Он мог тебе поплакаться. Обращаясь к группе: Основной принцип: никому не позволяйте плакаться и жаловаться на кого бы то ни было. Обращаясь к участнице: Пока ты позволяешь ему жаловаться, ты мать (или отец), а он ребенок. Твоя помощь обречена на провал. Находясь рядом с ведомством по делам труда, ты можешь ему советовать, как добиться чего-то от самого ведомства. А в первой позиции ты этого не сможешь.
Верность Участница: Речь идет о женщине, которая 16 лет назад (когда еще была стена между востоком и западом) вместе со своим мужем получила разрешение на посещение семьи в Западной Германии. Но вернулась она одна, потому что муж решил остаться в ФРГ. У них двое детей... Хеллингер перебивает: В чем проблема? Пауза. Хеллингер: Знаменитые альпинисты, когда покоряют свои вершины, выбирают direttissima. Знаешь, что такое «direttissima»? Это кратчайший путь к вершине, прямой путь без обходов. Участница: Ее проблема в том, что она теперь, когда думала, что будет свободна и счастлива в своих отношениях, заболела. Хотя в той ситуации, которую она всегда воспринимала как трудную, она все сделала очень хорошо. Хеллингер: Я сделаю расстановку: сначала поставим мужа и жену. Давай сделаем это вместе. Участница выбирает заместителей для мужа и жены и ставит их друг напротив друга. Хеллингер (обращаясь к участнице): А теперь поставим к ним еще Восточную и Западную Германии. Та выбирает заместителя для Западной Германии и ставит его за спиной мужа. Для Восточной Германии она выбирает женщину и ставит ее за спиной жены. Хеллингер (обращаясь к заместительнице жены): Развернись. Она разворачивается к Восточной Германии. Хеллингер: Скажи: «Дорогая мама». Жена: Дорогая мама. Хеллингер: «Я навсегда останусь с тобой». Жена: Я навсегда останусь с тобой. Жена улыбается Восточной Германии — своей матери. Хеллингер (обращаясь к жене): Снова развернись и прислонись к ней спиной. Через некоторое время муж делает несколько шагов по направлению к жене. Жена дрожит. Он делает еще два шага к ней. Хеллингер (обращаясь к участнице): Знаешь, как это называется? Воссоединение. Громкий смех в группе. Хеллингер: Тебе это понятно? Участница: Да, это понятно. Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем. Жена подошла к своему мужу, и они крепко обнялись. Громкий смех в группе. Хеллингер (обращаясь к участнице): В чем тут тайна? Участница: Не хватало примирения. Хеллингер: Ее верность теперь признана и ее любовь теперь признана. Теперь она стала больше.
Место силы Участница: Речь идет о мальчике 16 лет. Он живет в доме совместного проживания. Хеллингер: Что такое «дом совместного проживания»? Участница: Интернат. Родители разошлись. С отцом контакта нет, потому что мать этого не хочет. Мать сказала, что не может воспитывать его, потому что он такой трудный мальчик. Хеллингер: А ты, на чьей стороне? Участница: Если бы я знала. Хеллингер: Кому принадлежит твое сочувствие, твое неправильное сочувствие? Когда участница колеблется с ответом: Я спрошу иначе: где решение? Участница: У отца. Хеллингер: Совершенно верно. Обращаясь к группе: Но, кажется, что аргументы матери она сделала своими собственными. Участница качает головой: Нет. Хеллингер: Нет? Тогда хорошо. Мы расставим это, чтобы проверить. Нам нужны мать, отец и ребенок. Хеллингер выбирает заместителей для отца и матери и ставит их друг напротив друга. Заместителя ребенка он ставит к ним, немного в стороне, так что он стоит на некоторой дистанции от родителей. Мальчик долго смотрит на мать, а потом немного отходит назад. Хеллингер (обращаясь к участнице): Он избегает матери, и он прав. Она зла. Мальчик поворачивается к своему отцу, но время от времени все равно смотрит на мать. Потом он встает за спиной своего отца. Хеллингер (обращаясь к участнице): Теперь поставь его интернат, почувствуй сначала, где он должен стоять. Участница выбирает заместительницу для интерната и ставит ее ближе к матери.
Хеллингер (обращаясь к участнице): А где стоишь ты? Она сама становится в середину, на одинаковом расстоянии от матери и от отца. В это время интернат отворачивается от матери.
Хеллингер (обращаясь к группе): Она хитрая. Обращаясь к участнице: А где ты стоишь на самом деле? Ты стоишь здесь. Хеллингер ставит ее рядом с матерью. Участница: Я хочу стоять ближе к интернату. Хеллингер: Это все равно. Никакой разницы. А где твое настоящее место? Хеллингер ставит ее рядом с отцом.
Хеллингер (обращаясь к заместителю мальчика): Как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь? Мальчик: Лучше. Хеллингер (обращаясь к заместительнице интерната): А как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь? Интернат: Очень хорошо. Хеллингер (обращаясь к матери): А как ты себя чувствуешь, когда она стоит здесь? Мать: У меня меньше власти. Хеллингер (обращаясь к участнице): Тебе это понятно? Участница: Да. Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем. Обращаясь к группе: Это большое искусство, помогая, найти правильное место — место силы. Тогда не нужно делать много.
Вопросы Хеллингер обращаясь к группе: Теперь я дам возможность задать вопросы.
Личное, системное, судьбоносное Участница: В начале расстановки ты говоришь о личном и о системном и говоришь, что ты на это ориентируешься. Мне не совсем понятно, в чем здесь разница: когда речь идет о чем-то системном и когда о чем-то личном? Хеллингер: Когда, например, кто-то смотрит на пол, мне самому не всегда ясно, идет ли речь о личной вине или о событии, в которое клиент втянут. Если это личное, я должен работать с этим как с личным. Или клиент перенимает что-то, что связано с системой. Тогда нужно работать системно. Но бывают и случаи личной ранней травмы, тогда надо работать с личным, а не с системой. Системный подход здесь не уместен. И наоборот, если речь идет о системном, нельзя работать с личным. Иначе на клиента падет груз тех вещей, которые не имеют к нему отношения. Это опасно. Поэтому очень важно проводить различие между личным и системным. Когда начинаешь работать с личным и не можешь двигаться дальше, это значит, нужно работать системно. А если не можешь двигаться дальше, работая системно? Участница: Тогда это личное. Хеллингер: Тогда это, возможно, судьбоносное. Тогда нужно учитывать более широкие взаимосвязи. Тогда нужно пойти еще на шаг дальше. Многое из того, что мы здесь видели, не было системным. Это было связано с судьбой. Метод, с помощью которого мы работаем — движения души, приводит нас на уровень судьбы. Участница: Это то, что ты называешь «большее целое», т. е. более высокий уровень? Хеллингер: Как ни назови. «Судьбоносное» — это, на мой взгляд, хорошее слово. Это то, что не поддается нашему влиянию, потому что оно слишком большое. Это то, к чему невозможно подойти при помощи определенного метода. Но если движение идет в том направлении, то судьба может иногда дать нам новое пространство. А это всегда пространство благоговения, перед которым мы останавливаемся в удивлении.
Движение продолжается Участник. Твоя новая манера делать расстановки мне пока совершенно чужда, и я бы хотел спросить, не мог бы ты сказать об этом несколько общих слов, например о необходимости делать расстановки иначе. Хеллингер: Семейная расстановка — это мощное движение, которое приносит очень много хорошего. Но это до тех пор движение, пока оно идет вперед. Иначе оно застынет. К сожалению, лучшее - враг хорошего.
Нетренированные участники Участница: Мне часто приходится работать с людьми, которые не имеют опыта заместителей в расстановках. Я могу с ними работать этим методом? Работать с движениями души? Хеллингер: Наилучшим образом. Серьезно. Потому что такие участники совершенно не подвержены влиянию никаких идей. Ты удивишься, как быстро они втянутся. С совершенно нетренированными участниками я получал наилучший опыт. Но если эти люди — терапевты, то есть опасность, что они будут вести себя как терапевты, так будто они хотят повлиять на что-то. Таких нужно менять. Это можно делать в любой момент. И такого заместителя, который слишком смотрит в себя и не может расслабиться, такого тоже необходимо заменить. Вначале можно дать им полную свободу, даже если они не совсем собраны. Всегда, когда спокойно ждешь, ты получишь хороший результат. Если картина неполная, кто-то выпадает из нее (а это сразу видно), можно положиться на остальных. Они дадут начало движению к решению.
Свободное пространство Участник: В твоих книгах я часто читал, что течение жизни и сама судьба человека предопределены и что возможности каждого из нас влиять на это крайне малы. Но когда я наблюдаю за нашей работой, у меня складывается иное впечатление. Как это сопоставить? Хеллингер: Определенная свобода действий существует у каждого из нас в пределах движений, которые мы совершаем, и в пределах предназначения каждого из нас. Тому, кто полностью отдается этому движению, полностью согласен с ним, тому внезапно открываются новые возможности. Такое движение внезапно открывает ему даль. Но, в общем и целом мы все движемся в определенном направлении, возможно, это направление когда-то станет шире. Одно другому не противоречит. Просто видишь, что то, что сначала казалось совсем узким, становится шире.
Абортированные дети Участник: У меня вопрос относительно абортированных детей. Мы часто на своем опыте убеждались в том, что абортированные дети прекрасно вписываются в ряд детей. Т. е. не так, как ты раньше говорил, что абортированные дети принадлежат исключительно родителям. Братьям и сестрам становится хорошо, когда таких детей принимают в семью, и им самим тоже хорошо. Аборты зачастую становятся тайной матери или тайной родителей. Вопрос вот в чем: должны ли дети в семье знать об абортах или это может быть опасно или вредно для них? Хеллингер: Это очень важный вопрос. Раньше я защищал такое убеждение: аборты касаются только родителей и детям об этом знать нельзя. Но опыт многих моих коллег и мой собственный показал, что абортированные дети относятся к системе и что аборт оказывает большое влияние на других детей. Поэтому остальные дети должны об этом знать. Но как сказать им об этом? Вот в чем следующий вопрос. Если один из родителей, например, мать, увидела в процессе расстановки, какое влияние имеют абортированные дети на остальных детей, пришла домой и говорит: «Я сделала два аборта», что она тем самым сделает? Она переложит этот груз на плечи своих детей. Но если она, оставаясь наедине с собой, почувствует боль и даст абортированным детям место в своем сердце, тогда она сможет однажды поставить на стол на два прибора больше, чем обычно и сказать своим детям: «В нашей семье должно быть еще двое членов. Я их абортировала. Но теперь они получили место в моем сердце и в нашей семье», то это совершенно иное.
|