Утро воскресенья 5 страница

Абрам замешкался, занимая себя упаковкой бас-гитары. Как только мы остались одни, он подошел туда, где я запихивала в сумку мой галстук и пиджак, и остановился прямо напротив меня.

— Хей, — сказал он, его улыбка была скромной и искренней, но, как и всегда, с намеком на дерзкую ухмылку.

— Эй. — Я взглянула на него одним глазом. — Ты выглядишь так, словно задумал что-то не доброе.

— Я? Никогда. — Его ухмылка увеличилась, когда он дотронулся до моей руки, вытягивая ее лицевой стороной вверх между нами. Потом он поместил в центр моей ладони небольшой пучок зелени, перевязанный белой ленточкой.

— Что это? — Мое внимание разделилось между ним и маленьким свертком.

— Это омела. — Его улыбка стала кривоватой, а в темных глазах плескалась радость. — Для исполнения всех твоих желаний.

Я рассмеялась, хотя уверена, что мой смех был омрачен унынием, а затем вздохнула.

— Ты хороший человек, Абрам Флетчер.

— Как и ты, Кэйтлин Паркер.

Я смотрела вверх на него, а он смотрел вниз на меня. Я знала, он ощутил мою грусть, потому что его кривая улыбка превратилась в вопросительно-хмурый взгляд.

— Эй... всё в порядке?

Я не знала, как ответить, но в итоге мне и не нужно было, потому что Мартин выбрал именно этот момент, чтобы войти в комнату. Оба, Абрам и я, обернулись к тому, кто прервал нас. Взгляд Мартина сузился, когда он оценил сцену перед ним, его глаза опустились туда, где Абрам все еще удерживал мою руку между нами.

Прежде чем он смог надвинуть маску на свое лицо, я увидела целый спектр эмоций, мелькнувшиx позади его глаз, но ни одной постоянной. В конечном итоге, это была просто нечитаемая мешанина.

Наконец, он выпрямился, став выше ростом, а его взгляд перескочил обратно ко мне, холодный и отстраненный.

— Ты готова? Я не хочу, чтобы ты опоздала на свой поезд. — Его тон был ровный, как и линия губ.

— Да, почти. — Я повернулась к сумке и аккуратно поместила омелу в передний карман, потом извлекла подарок, который приобрела для Абрама, и вручила ему. — Вот, это для тебя.

Его брови изогнулись четкой дугой, и вернулась его маленькая искренняя улыбка.

— Для меня?

— Ага. Тебе не обязательно открывать прямо сейчас. Положи под елку и сохрани, пока тебе не понадобится кружка.

Он рассмеялся и закатил глаза.

— Ну, спасибо за то, что испортила сюрприз.

— Всегда пожалуйста. И тебе спасибо за... другие вещи.

— Пожалуйста. — Абрам вежливо кивнул мне, потом поднял подбородок в сторону двери, где ждал Мартин, его глаза не отрывались от моих. — Теперь иди. Я не хочу, чтобы ты пропустила свой поезд.

* * *

Мартин донес мою сумку до машины, что было глупо, потому что она почти ничего не весила. Но я позволила ему, поскольку у меня сложилось стойкое впечатление, что нести мою однофунтовую сумку значило для него больше, чем для меня.

К тому же он хмурился.

Мои подозрения относительно его настроения подтвердились, как только он выехал на проезжую часть. Он ехал очень быстро, напористо и нетерпеливо. Я проверила надежность моего ремня безопасности.

Одна из тех ситуаций, когда я чувствовала, что если бы мы и вправду были созданы друг для друга, в таком случае я бы знала, что нужно было сказать. Но я не была уверена, был ли он расстроен из-за своего внезапного признания по пути к центру пожилых людей или был раздражен из-за чего-то ещё.

Несмотря на это, я чувствовала, что вынуждена была разрушить молчание и что-то сказать. Я была не очень хороша в угнетающем общении между нами.

— Итак, моя мать хочет, чтобы я выступила на ее кампании по сбору средств. — Я позволила себе мельком взглянуть на него, наблюдая, как жесткие линии его профиля смягчались — не полностью, но почти.

— Твоя мать хочет, чтобы ты выступила? То есть она не против замены химической технологии на музыку?

— Если быть честной, на самом деле я даже не дала ей выбора. Я просто решила, а затем сообщила им о моем решении. Потом начала работать на двух работах, чтобы убедиться, что смогу обеспечить себя финансово.

— Потому что ты думала, они могут ограничить тебя?

Я покачала головой, прежде чем он закончил задавать вопрос.

— Нет. Я никогда не была обеспокоена, что они ограничат меня. Просто мне важно было доказать себе, что смогу обеспечить себя финансово, что музыка была моей профессией, а не просто хобби, финансируемое моими родителями.

Он кивнул, и я заметила, что большая часть напряженности спала с его плеч. Может быть, отвлечение было правильным методом.

— Я могу понять это. Я имею в виду, если задуматься над этим, ты большего добилась своими силами, чем я. Все мои деньги, все деньги, которые я вложил в дело, достались от моего отца, хотя он не охотно отдал их мне.

— И тебя это беспокоит? — Я пыталась сохранить свой голос тихим и нежным, чтобы он не подумал, что я осуждала его, потому что это было не так.

Он пожал плечами, но затем ответил:

— Честно? Да. Он использовал меня. Я использовал его. Я так чертовски устал быть использованным и использовать людей. Я... — Он замолчал, его грудная клетка поднималась и опадала с тихим вздохом. — Я просто устал от всего этого.

— Тогда перестань использовать людей, — сказала я, не подумав.

Мартин взглянул на меня, потом обратно на дорогу, выражение его лица колебалось между недоверчивым и удивленным.

— Просто перестать использовать людей?

— Да. И не позволяй им использовать себя.

Я видела, как уголок его рта неохотно изогнулся вверх, когда он почти незаметно покачал головой.

— Ладно... возможно, я попробую это.

То, с какой с легкостью он согласился на мое предложение, заставило меня почувствовать себя храброй, поэтому я подтолкнула его:

— Может быть, хотя бы извинишься перед людьми, которых ты использовал.

Я видела, как его бровь выгнулась, а улыбка дрогнула.

— Ты хочешь, чтобы я извинился перед своим отцом?

— Ох, черт, нет! Не перед ним, никогда перед ним. Но может быть... перед Роуз?

Улыбка Мартина полностью исчезла. С минуту мы молчали, и могла сказать, что он проявил к моему предложению серьезное внимание. Я решила снова оставить его наедине со своими мыслями.

Потом внезапно — и я предположила, что, в основном, для себя самого — он сказал:

— Мы не встречались, но она была моим другом, а я использовал ее. Она хотела быть больше, чем друзьями, но я не... я не смог. По крайней мере, я был честен в этом с самого начала.

Я прикусила свою верхнюю губу, потому что по непонятным причинам чувствовала, что хотела улыбнуться. Это была, вероятно, жестокая, эгоистичная часть меня, та часть, которая танцевала джигу на Центральном вокзале. Я была освобождена, поэтому очень обрадовалась, что он и Роуз никогда не встречались. Поскольку, очевидно на каком-то фундаментальном уровне, я была эгоистичной гарпией и никогда не хотела, чтобы Мартин обрел счастье, если не я была его источником.

Но вместо того, чтобы улыбнуться, я предложила:

— Тогда извинись перед ней и приложи все усилия, чтобы не быть таким парнем. Будь просто хорошим другом.

Его улыбка вернулась, когда он смотрел на дорогу, но на этот раз она была мягче.

— Я думаю, что так и сделаю.

— Хорошо.

Для нас это был милый дружеский момент. И это ощущалось... приятно, важно. Мы затихли в товарищеском молчании, предыдущее напряжение между нами, казалось, было совершенно забыто.

Глаза Мартина метнулись к моим, потом в сторону, а я проследила за его руками, сжимающими руль.

— Так рад, что ты сменила специализацию.

Я одарила его дразнящим недоверчивым взглядом.

— Почему? Потому что я была отстойной в химии?

— Нет-нет. Ты превосходна в химии. Плюс, ты превосходишь меня по части быть невыносимым. — Улыбка Мартина превратилась в хитрую, и он взглянул на меня. Потом подмигнул.

Хитрец флиртовал со мной!..