О Великом Посвящении

«Да дарует Озирис твоей жаждущей душе освежающую воду».

Надгробная надпись.

Громадное большинство людей, которых мы видим вокруг себя, находятся в стадии развития, наилучшим определением которой будет то, что она представляет из себя период выработки элементов. Человек тут еще настолько слаб, что он так же легко и беспомощно подчиняется внешним силам, как насекомое, несомое ураганом. Эта эпоха жизни человека есть период полного неведения, отсутствия всякой сознательности и рабства пред случайностями, ибо в это время он может плыть только по течению и самые желания его — лишь рефлексы окружающей обстановки.

Приуготовив на пути веков потенциальную возможность познания через приобретение отрывочных единичных сведений, человек естественно приходит к началу новой эры. Этот переворот есть зарождение чувства синтеза, есть период стремления соединить в единое целое разрозненные и разбросанные части. Он сказывается в человеке прежде всего в том, что в нем постепенно распыляется чувство обособленности и оторванности от внешней жизни. Кроме личных непосредственных интересов у него появляются другие, он начинает прислушиваться и всматриваться во все происходящее вокруг его, в нем рождается голос, требующий ответа на общие вопросы. Под влиянием проснувшейся жажды познания человек начинает все силы свои направлять на раскрытие окружающих его мировых тайн. Побеждая одни препятствия за другими, он постепенно делается из восторженного, но наивного и часто заблуждающегося искателя — сознательным работником, адептом, уверенно идущим к далекой, но определенной цели вполне продуманным путем. Шаг за шагом он воссоздает в своей душе целостный аспект Синтетического Знания, провозглашает новую идею или доктрину. Свершение этой задачи и есть тот миг, который именуется в традиции малым или Первым Посвящением — заключительным венцом цикла познавания.

Несмотря на обширность познаний и рост глубины мысли, человек еще всецело подчиняется власти своей личной индивидуальности. На всем долгом пути эволюции он оставался все время совершенно замкнутым в границах относительного мира, присущего его монаде. Как бы он ни стремился черпать из мировой безбрежности, он всегда убеждался, что извне ничто к нему пройти не может, непреодолимая стена преграждает путь всему, живущему вокруг. С другой стороны, он на каждом шагу чувствовал, что, невзирая на всю мощь своих познаний, он совершенно не в силах не только оказывать воздействия на других людей, но и передавать им свои ощущения и мысли даже при наличии полной готовности к этому с их стороны.

«Лишь только человек выходит из обычного круга идей среды, в которой ему приходится жить, он должен заранее отказаться от всякого влияния и довольствоваться узким кругом читателей, самостоятельно пришедших к идеям, аналогичным с теми, которые он защищает. Одни только убежденные апостолы обладают властью заставить себя слушать, плыть против течения, изменять идеал целого поколения».

Густав Лебон.

И вот человек начинает мучаться новой и страшной болезнью. Относительное знание уже не силах приковывать все цело его дух, не может утолить жгучую жажду души его, ее пламенное тяготение к Истине Непреложной. Мир бесконечен, но куда бы ни устремлялся человек, он повсюду видит, что он есть лишь царство майи, есть отзвук Истинного Бытия, а потому не в нем человек может найти себя.

«Велик мир, но не ему наполнить вместилище духа».

Солонович.

«Обратя взор ваш, любезный друг, на мир, увидите вы, что ничто в нем удовлетворить нас не может».

Эккартсгаузен.[226]

Лишь в области чистого синтеза человек подходит к Области Абсолютного. Наука о Всемирном Синтезе, философия, бросает взор свой во все перипетии мышления человеческого, во все уголки его сознания, и дает критерий реальности каждого вывода, каждого положения, каждой из наук; вот почему воистину: «философия есть наука наук».[227]Всякая философия, как наука о вселенском синтезе, всегда и неизменно сводится к изучению следующих основных проблем:

I. Существование и атрибуты Бога.

II. Начало и цель мира.

III. Сущность человеческой души.

IV. Возможность критериума Истины.[228]

Индивидуальность человека сказывается тем сильнее, чем выше синтез конечных выводов, чем выше и совершеннее элементы мышления. Приходя к одним и тем же основным проблемам, разные люди дают не только различные решения по форме или по существу, но, и что самое главное, при тождественности внешнего запечатления каждый из них воспринимает различное. В силу этого, индивидуальность человека в самом корне обуславливает весь ход его развития, весь процесс его постижения. Но в то же время по закону, что всякая идея в своем максимуме носит свое отрицание, — ив данном случае индивидуальность человека, резкой гранью отмежевывающая его от вне лежащего мира, вместе с тем, в своем высшем развитии и является тем именно звеном, которое соединяет отдельного человека с общностью мироздания. Углубляясь в недра самого себя, стараясь взойти своим испытующим духом в наиболее затаеннейшие тайники существа своего, человек, постепенно откидывая как таковые одни объективные элементы своего состава за другими и воспринимая лишь сущность их, приходит к все более и более углубляющемуся познанию своего «Я».

«Если откладывать в сторону каждое явление этого мира, становящееся объектом познания, остается нечто что есть истинная сущность познания; знание1 того, что это истинное «Я» и есть, истинное познание этого «Я».

Panchadasi.

По мере этого процесса человек как бы находит в своей собственной индивидуальности другую новую и высшую сторону. Индивидуальность определяет самое существо Атмана с одной стороны как часть Мирового Целого, а с другой, как абсолютный синтез дифференциальных элементов этой части. Посему по отношению к человеку индивидуальность — это закон его самобытности, по отношению к мирозданию — это закон единства. В первом случае индивидуальность с полной силой выливается в следующее определение:

«Principium individuationis idem est quod absolutae specifi-cationis, qua res ita sit determinata, ut ab alliis omnibus distingui possit».

Leibnitz.

Во втором случае индивидуальность, как всеобъемлющее единство, может быть выражена так:

«Это бесконечный атом, сначала, и до конца все это — Я; это — истина, это — «Я». О Шветакету! Ты — это».

Чхандогья упанишада.

Живя и развиваясь в Мире Бытия под сенью микрокосмического аспекта индивидуальности, человек, по мере углубления синтеза своих познаний, достигает своей сущности, своего Атмана и сливается с высшим макрокосмическим аспектом. Всякое движение совершается постепенно и всякий конечный результат выявляется на всем пути приближения к нему. Вот почему и в данном случае, еще задолго до слияния с своим Атманом, в человеке развивается сознание макрокосмическое, создается в Горнем Мире его Божественная Душа, своим лучом достигающая низшего сознания и сообщающая этому последнему способность уже в настоящем его состоянии воспринимать целостность макрокосма во всем его величии.

«Источником и мотивом всего человеческого развития является живая индивидуальность, человеческий вмещающий в себе весь мир микрокосм. В этой своей универсальности и глубине человеческая природа есть живая истина. Познание истины есть познание Целого, познание же Целого можно черпать лишь из глубины индивидуальности, оно представляет собой вполне индивидуальное и потому темное самопознание — полную противоположность так называемому ясному, систематическому, умственному познанию, опирающемуся на логические принципы и доказательства. Последнее настолько же поверхностно и ограничено, насколько первое глубоко и всеобъемлюще».

Гаман.

Макрокосмическое сознание — есть сознание Божественное и постольку, поскольку человек обладает им, он приобщается духом своим к Вселенской Правде, к Вечной Незыблемой Истине. Вот почему справедлива мысль, что Истина обитает внутри каждого человека, что человек всегда на пути своем имеет в себе самом критерий Истины, и притом критерий абсолютный. Обладая прообразом Совершенного Космического Сознания, человек имеет возможность оценивать свои деяния, предпринимать решения и совершать поступки не только при свете своего собственного индивидуального миросозерцания, но и при чувствовании их космической ценности. Для того, чтобы прислушаться к этому голосу, человек должен лишь приблизиться к своей незыблемой сущности, все более и более углубляясь в недра самого себя и постепенно откидывая все то, что подвержено изменениям.

«Cum se mens novit, suam substantiam novit, et cum de se certa est, de substantia sua certa est.[229]He стремись выйти из себя самого, взойди в себя, правда обретается во внутреннем человеке (in interiore homine habitat Veritas) и если ты найдешь изменчивую душу, превзойдешь себя самого (et si animam mutabilem inveneris, transcende te ipsum».[230]

Блаженный Августин.

Вся цель человека и состоит в искании этой внутренней правды и стремлении к истинному гению человека, обитающему в недрах его души. Повсюду и всегда он должен стремиться отойти от внешнего хаоса, замкнуться в себе, напрячь все силы своего разума и духа на пламенное стремление к вечности и ясно сознать, что для постижения высшего нужно иметь соответственные высшие качества, которые способны выносить Горний Свет, все же остальное должно быть отодвинуто на задний план, должно быть подчинено строгой дисциплине и направлено исключительно на служение высшим сторонам.

«Изида сообщает Свое Священное Учение тем, кто стойкостью в жизни, скромный, умеренный, далекий от чувственных удовольствий, сладострастия и страстей, стремится к слиянию с Божественной Сущностью; тем, кто настойчиво упражняет свой дух строгими молитвами в храмах и суровым воздержанием, приводящими к познанию Первого и Высшего Существа, познать Которое можно лишь духом и искать Которое призывает нас Богиня в Ней Самой, в Святилище, где Она обитает».

Учение египетских жрецов по Геродоту.

Научившись воспринимать великую мощь, исходящую из его же собственного духа, человек сразу перерождается. Пред ним раскрываются совершенно новые горизонты, открывается доступ к достижению новых задач. Космическое сознание, молниеносно быстро развиваясь, охватывает все существо человека, пронизывает все его многоразличные сферы, проникает во все самые затаеннейшие уголки сознания. Почувствовав свою общность с мирозданием, человек начинает совершенно иначе относиться ко всему тому, что он до сих пор видел и познавал. Противоречия и несоответствия, оторванность и единичность отдельных элементов его состава начинают сразу претворяться в гармоническое целое. Непонимание противоречий и препятствий и происходящие вследствие этого болезненность жизни постепенно исчезают бесследно, океан бурь душевных выливается в спокойное чувство величавого бытия, страдания духа сменяются ясным сознанием беспредельности красоты и совершенства творения.

«Пока человек находится далеко от рынка, он слышит только глухой шум его, но когда он приходит на базар, он перестает слышать этот шум, но отличает уже отдельные звуки: тот покупает картофель, тот хлеб и т. д. До тех пор, пока человек далеко от Бога, он находится среди шума и смуты разума, доказательств, споров, но как только он приближается ко Всемогущему, все рассуждения эти, все споры прекращаются и он постигает все Тайны Божий живо и ясно».

Шри Рамакришна Парамахамса.

«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь», — сказал Екклезиаст.[231]Это справедливо, но лишь до известного предела. Счастье — это загадка, даже для тех людей, кто будто бы знает, что они ждут от него. Чувство довольства есть наиболее относительное из всех чувств, и притом в каждом отдельном случае человек испытывает его лишь мгновение, ибо один лишь шаг отделяет его от пресыщения и разочарования. Довольство — это игра случая и продукт мгновения, эта минута забытья, когда человек, достигнув одной цели, не видит дальнейших; это миг, когда человек останавливается между прошедшим и будущим, подобно гробу Магомета, висящему меж небом и землей. Истинное счастье — есть покой, есть сознательное удовлетворение, но этот покой отличен от обыденного счастья. Тот один лишь миг, а этот вечность, тот есть забвение, а этот жизнь, тот есть нирвана, [232]есть уничтожение, а этот есть бытие, непреложное и истинное. Покой — это отсутствие движения, когда в человеке нет борьбы и устремлений, а посему покой возможен лишь тогда, когда человек лишен всего или все уже объемлет. А потому покой способны дать лишь глупость совершенная и мудрость абсолютная.

«Не размышлять ни о чем — вот рецепт счастливой жизни».

Софокл.

«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».

Спиноза.

Глупость не дает стремлений, она ничем не задается, ничего не требует, но ничего и не дает. Ее покой есть лишь отсутствие движения, есть пустота зияющая в сердце, есть ничто. Мудрость истинная вне себя искать ничего не может, ни к чему не может тяготеть; она есть истинный покой, но пустоты в покое нет том. Постигнув все, все растворив и все объемля, мудрец живет в себе самом и ничего во вне не ищет. Раз нет стремлений, нет борьбы, нет встречи с внешними препятствиями, нет и не может быть ни боли, ни страданий. Вот почему как глупость, так и мудрость дарят покой, одна как пустота, другая как полнота, одна как мрак, где ни к чему движение, другая же как свет, где все движения свершены давно. Полный мрак и полный свет, глупость полную и мудрость совершенную, человек здесь не может обрести. Как та, так и другая, во всей чистоте своей живут лишь в Горнем Мире, и, если бы человек смог постичь одну, он тем бы приобрел бы также и другую.

«Нет познания «Я» совершеннее моего, нет неведения, превосходящего мое. Кто познает таким образом, тот величайший последователь Брахмана».

Naishakarmyasiddhi

На всем пути своем человек не глуп лишь только и не только мудр; как глупость, так и мудрость живут в нем, а посему покоя человек не зрит нигде. Вот почему, желая горю и тоске предел найти, утолить пылающую жажду духа своего, человек имеет лишь один исход — стремиться вечно дальше, все новым обладать, затем его бросать и дальше все стремиться.

«Разум делает человека блаженным и счастливым и дает истинное спокойствие духа. Мудрые живут, сохраняя душевное спокойствие и постоянство, а не как нечестивцы, дух которых обуревается противоположными страстями и которые стало быть не имеют ни мира, ни покоя».

Спиноза.

«Блажен человек, который снискал мудрость, и человек, который приобрел разум».

Притчи Соломона, 3: 13.

«Сверхъестественные дары Богообщения, получаемые душой здесь, служат залогом небесных дар. Уже в настоящей жизни такой человек переживает блаженство и веселье, подобные вечной радости в ожидаемом веке».

Макарий Великий.

Эволюция человека непрерывна, но траектория его последовательного развития выражается зигзагообразной линией: на одних ее участках сознание и состав воспринимают элементы, т. е. утверждают единичные потенции Атмана, а на других претворяют их в свою плоть и кровь, объединяют в групповые девизы и соединяют со всем приобретенным на пути предшествовавшего опыта. Чем выше идет человек, тем чаще и сознательнее он переходит от одного вида деятельности к другому. Наряду с этим, по мере развития синтезирование единичных представлений не только становится все более и более трудным, но, рано или поздно, человек убеждается, что он, вообще говоря, может обобщать лишь до некоторого вполне определенного предела; иначе говоря, он приходит к признанию возможности целого ряда отдельных мировоззрений, но объединить их в одно целое представляется ему недоступным. Этот период развития есть эпоха расцвета пессимизма; человек воочию начинает чувствовать условность всего, в нем зарождается сомнение в относительности всякой метафизики вообще. Громадное большинство европейских мыслителей и философов и находятся именно в этом положении. Вот здесь-то и проявляется впервые во всей своей мощи сознание чистого духа. Человек уходит вглубь себя, он действительно перестает искать опору во вне, начинает ясно сознавать, что разрешение восставших вопросов и сомнений может воспоследовать лишь из его собственного субстанционального начала. Когда человек дойдет до ясного сознания всего этого — это знаменует собой, что он достаточно созрел для восприятия посвящения.

Посвящение есть миг величайшего переворота эволюции человека; оно кладет предел всему предшествовавшему циклу переломов и этапов познания, оно окончательно обрисовывает и выявляет полученные результаты во всей многогранности их тональностей и вкладывает дух, живый в их совокупность. Оторванность от целого состава единичных наклонностей, обособленных течений и частичных синтезов прекращается окончательно, ибо все они становятся членами стройного гармонического существа человека. Весь облик его видоизменяется: сомнения и разочарования, скептицизм и безнадежность, уныние и тоска бесследно исчезают, уступая место радостному сознанию своего достоинства, достигнутых успехов и беспредельности возможностей в будущем. Этот миг смерти старого человека — раба случайностей и собственных заблуждений, миг слияния с Безначальным Бытием в сознании себя Его самодовлеющей частицей, миг просветления сознания и озарения его лучом истинной свободы и есть то, что именуется посвящением.

«Меня во мраке и в пыли

Досель влачившего оковы,

Любови крылья вознесли

В Отчизну Пламени и Слова;

И посветлел мой темный взор,

И стал мне виден Мир Незримый,

И слышит ухо с этих пор,

Что для других неуловимо.

И с Горней Выси я сошел,

Проникнут весь Ее лучами,

И на волнующийся дол

Взираю новыми очами».

Алексей Толстой.

Обряды и мистерии древних времен — это картинное поэтическое воспроизведение глубочайших процессов, совершающихся посвящением в душе человеческой. Вполне сознавая величие этого переворота существа искателя Истины, древние Учителя создавали обстановку, которая с наибольшим совершенством гармонировала с переживаниями человека. Пред посвящением неофита вводили в склеп, клали в гроб, для того чтобы подчеркнуть, что прежняя жизнь с ее волнениями закончилась навсегда и безвозвратно, что начинается новая эра жизни и деятельности. Этот обряд свято сохранился во всех религиях древнего мира и всюду совершался почти в тех же формах, которые выработались опытом предыдущих веков.

«Переступив порог смерти, неофит внезапно возрождался (renatus quodam modo), и день его Посвящения был первым днем его действительной жизни (natalem sacrorum)»

Морэ.

Мистерии посвящения неофита исходили из глубокого понимания полной аналогии этого перелома с тем, который отделяет одну жизнь от другой. Видя смерть пред собой, человек всегда переживает с молниеносной быстротой всю свою жизнь, пред ним проходят все ее события, он заново переоценивает все свои поступки и решения и в своем сознании обхватывает все мельчайшие детали. Точно также в минуты великого перелома человеческого существа — пред восприятием посвящения и наступлением новой эры жизни — человек переживает все свое прошлое, и не только то, что он получил в этой жизни, но неисповедимыми путями начинает воспоминать давно забытые страницы своей бессмертной жизни. Древний мир с совершенством знал это, и все его мистерии запечатлевали в душе неофита огненными знаками его переживания в этот великий момент.

«Душа в минуты смерти испытывает то же, что испытывают те, кто посвящается в великие таинства. Слова, выражающие эти понятия, сходны: говорят & #964; & #949; & #955; & #949; & #965; & #964; & #945; & #943; (умереть) и & #964; & #949; & #955; & #949; & #943; & #963; & #948; & #945; & #943; (быть посвященным). Сначала это блуждание наугад, извилистый путь, тревожное и бесконечное шествие в потемках. Перед последней минутой страх достигает крайнего предела: мороз по коже, дрожь, холодный пот, ужас. И вдруг взорам открывается волшебный свет. Переходят к местам открытым и лугам, где звучат голоса и происходят танцы; священные слова, божественные видения внушают священное благоговение».

Плутарх.

Оставшись наедине с самим собой в холодной тишине и жутком мраке погребального склепа, забыв о суете людской, неофит скоро исполнялся тягостным томлением. Леденящая жуть пронизывала все его существо, он слышал множество различных голосов в душе своей, он слушал их, и чередой неслось пред взором внутренним его все то, что когда-либо было с ним связано. Мысль цепенела, сознание проваливалось куда-то вглубь, дух трепетно вибрировал и все существо его горело как в огне. Чувства таяли, образы неслись, сменяясь странно как-то друг за другом, и каждое видение былое с жуткой ясностью вставало перед ним; он видел прошлое, но что-то уже иное оно будило в нем. Хаос страстей его уже не тревожил; из глубины бездонной нового сознания он воспринимал отзвуки минувшего, но, вместе с тем, видел ныне в них лишь дымку бледную тумана; они неслись, и в их хороводе бесконечном он вспоминал и дружбу и любовь, зрил ненависть и тяготу вражды, но все это безжизненным, лишенным света пред ним являлось. Он вновь переживал свой долгий путь, он жил былой жизнью, но ныне все чужим ему казалось. И свет и тьма, борьба и вожделенья, разлуки горечь, боль тоски, веленья сердца, радость ласки, стремлений высь, печаль и скорбь, победы счастье, жуть разочарованья, надежда, страх, боль и радость, все сплелось между собой, все отошло, все замерло, все погрузилось в бездну. Простор великий, новая свобода, стремленьям высь, хотеньям цель, — другими стали, новое пришло и пустота, и жуть, и страх пред неизвестным проникли в душу. Тьма вокруг глухая, тусклая и пустота в душе исполнили все существо его томленьем…

Во мраке черном светоч дивный, искрящий пламень духа в нем трепетать стал, и жуткое томление, надежда смутная, отчаяние и скорбь зажгли в нем вновь сознание. Оно воспрянуло и в мраке безысходном, средь мертвой тишины, оно постигло дар неоценимый надежды твердой, пламя веры в грядущее, великое…

Средь тишины немой, средь жуткой пустоты Могучий Светоч вдруг возжегся, — то с Горних Высей Дух Великий своим лучом проник дух страждущий в смятении. И белый свет, холодный как кристалл, могучий и победный, зарею новой все осветил. Покой, покой живой, могучий, сладостный до самозабвения, проник в сознанье. И вновь все озарилось, вновь из тишины восстали отблески былого, и жизнь могучею струей из Духа Сильного к ним потекла. И быстро, в длинном хороводе, купаясь в свете новой жизни, они прониклись мощью силы и стали ясными, светлыми, живыми. И оглянулся человек, увидел вновь он жизнь свою и радость тихая в нем засветилась. Он новое постиг, постиг свой новый гений и крылья мощные сознание развернуло вширь, и в царственном полете узрело вновь все до сих пор закрытое. Поднявшись ввысь и новые познавши связи, найдя мир новый в существе своем, все старое тем озарил он и мощь великую отовсюду восприял.

«И случилось с ней тут, что забыла она все, что когда-либо носило имя, и так далеко отошла от себя и от всякого творения, что должны были ее вынести из церкви, и лежала она до третьего дня, и не сомневались, что она умерла. И не будь духовника, ее похоронили бы. И когда она приходит в себя, и духовник просил сообщить ему, что она узнала, она отвечает: «Что я нашла, того никто не выразит словами». «Все ли есть у тебя, чего ты желаешь?» — «Да, я была утверждена».

Мейстер Экхарт.

Посвящение есть великий миг перехода сознания в высшую плоскость. Выполнив свое назначение в высшем мире, выявив и сознав себя в низинах, человек гордым духом своим возносится в заоблачную высь, где обретает связи с новым миром, получает возможность чувствовать иными чувствами, переживать иные переживания. Сознание есть дыхание Атмана, этого высшего и абсолютного Эго, сознание само по себе координирует Эго относительное. Переход сознания в высший мир есть изменение Эго, есть слияние его с высшим центром, есть объединение с новым безмерно более могучим источником мощи. Это великое таинство и есть Посвящение. В нем именно человек завязывает связи с новым миром, проникается его величием и объединяется с высшим центром. Эта высшая сила отдает свою мощь в низины, полноту своего сознания претворяет в рамки низшего сознания и этим осуществляет Первоверховный Закон Жертвы.

«Я поднимался к небесам, и навстречу мне из Высшего Неба спустился Дух Отца… Я чувствовал, как Он проник в меня, воплощаясь… Подобно смерчу из вод океанских бездн и облачных вихрей далекого неба, я превратился в крутящийся ураган, ибо Отец проникал в сына, и совершалось величайшее в этом мире таинство жертвы и воплощения — слияния двух Я в одно неизмеримое величие любви».

Солонович.

Посвящение с могучей силой преобразовывает все существо человека. Его сознание становится иным, он воспринимает дар синтетического мышления, становится вполне сознательным служителем Абсолютного Знания. Сомнения и неуверенность исчезают бесследно, он с полной ясностью сознает свою миссию и начинает напрягать все свои усилия к наилучшему ее исполнению, не считаясь ни с какими препятствиями, с радостью терпя все лишения и невзгоды, спокойно встречая как лицемерную преданность, так и открытую ненависть со стороны людей. Будучи посвященным, такой человек спокойно радуется счастьем лицезрения правды и видит ее царство на земле сквозь тьму внешних противоречий.

«Разумей Бога как имеющего в Себе Самом все Свои Мысли, весь мир в целом. Если ты не можешь стать подобным Богу, ты не можешь Его понять. Подобное понимает подобное. Возвысь себя на высоту бесконечную, возвышающуюся над всеми телами, проходящую через все времена, сделайся вечностью — и ты поймешь Бога. Ничто не мешает тебе сознать себя бессмертным и знающим все: искусство, науки и чувства всего живого. Возвысься над всеми высотами, снизойди ниже всех глубин, сделайся подобным в себе всем чувствованиям всех вещей сотворенных: воде, огню, сухому и влажному. Представь себе, что ты сразу повсюду, на земле, в море, в небе, что ты никогда не родился, что ты еще эмбрион, что ты молод, стар, мертв и по ту сторону смерти. Познай все сразу: времена, разделения, вещи, качества, количества и ты познаешь Бога».

Гермес Трисмегист

«Тогда человек совершенный и посвященный отныне, ставши свободным и чувствуя себя непринужденно, празднует мистерии с венцом на голове. Он живет в обществе людей, чистых и живых, он видит, как на земле толпа непосвященных и неочищенных погружается, давя друг друга, в тину и во мрак и из страха смерти медлит во зле, по неверию в блаженство на том свете».

Плутарх.

Такой человек начинает понимать, что истинная задача и призвание его состоит в том, чтобы, не осуждая и даже не судя других людей, исполнять свой собственный долг — по мере сил своих приближаться к познанию Вселенской Правды, проникаться Ею и исполнять Ее повеления.

«Творить истинное, которое угодно Богу — приносить Богу жертву праведности».

Текст VI династии Египта.

В гармонии с изложенным человек познает также и то, что хотя он сам по себе и есть призванный цезарь мира сего, но, тем не менее, он является таковым лишь постольку, поскольку он связан с высшими сферами. Оторванный от Всеобщего Источника, замкнутый в своем собственном узком сознании, человек не способен был бы ничего постичь, если бы он вечно не воспринимал высшей помощи. Источник Вселенской Правды и Абсолютной Истины лежит в недрах человека, лишь из глубины себя самого он может Ее постичь, но сам по себе он есть лишь путь, есть канал, по которому эта Вселенская Правда проникает во внешний мир, ибо Она выше человека и живет в безграничности океана миров. Лишь через откровения этих высших сфер, лишь через их небесную помощь он возносится, в эту высь, где он может духом своим черпать Нерушимую Правду.

«Познать Богов по Их Откровению — это владеть Истиной».

Надпись на Дельфийском храме.

Такова есть истинная цель и назначение человеческой жизни.