Повесть о Карпе сутулове и премудрой жене его

Бе некто гость велми богат и славен зело, именем Карп Сутулов, имеяй жену у себя именем Татиану, прекрасну зело. И живяше он с нею великою любовию. И бе гостю тому Карпу живуще во граде некоем, и в том же граде друг бысть велми богат и славен и верен зело во всем, именем Афанасий Бердов. Тому же преждереченному гостю Карпу Сутулову прилучися время ехати на куплю свою в Литовскую землю. И шед, удари челом другу своему Афа­насию Бердову: «Друже мой любиме, Афанасие! Се ныне приспе мне время ехати на куплю свою в Литовскую землю, аз оставляю жену свою едину в доме моем; и ты же, мой любезнейший друже, жену мою, о чем тебе станет бита челом, во всем снабди: аз при­еду от купли своей, буду тебе бита челом и платитися». Друг же его Афанасий Бердов глаголя ему: «Друже Карпе мой! аз рад снабдевати жену твою». Карп же шед к жене своей и сказа ей: «Аз был у друга своего Афанасия и бил челом ему о тебе: аще какая без меня тебе будет нужда в денгах, да снабдит тебя во всем друг мой Афанасий»; рекох мне он: «Аз рад снабдевати без тебя жену твою».

Карп же наказа и жене своей Татиане тако: «Госпоже моя, Татиана, буди Бог между нами. Егда начнешь творити без меня частыя пиры на добрых жен, на своих сестер, аз тебе оставляю денег на потребу, на что купити брашна на добрых жен, на своих сестер, и ты поди по моему приказу ко другу моему Афанасию Бердову и проси у него на брашна денег, и он тебе даст сто рублев, и ты, чай, тем до меня и проживешь. А моего совету блюди, без меня не отдавай и ложа моего не скверни».

И сия рек, отъиде на куплю. Жена же провождаше его в путь далече честно и любезно и радостно велми, и возвратися в дом свой и нача после мужа своего делати на многие добрыя жены частыя пиры, и веселяся с ними велми, воспоминая мужа Карпа в радости.

И нача, и живши она без мужа своего многое время, и тако издержала денги остатки. И минувши уже тому три года, как поеде муж ея, она же шед ко другу мужа своего ко Афанасию Бердо­ву и рече ему: «Господине, друже мужа моего! даждь ми сто рублев денег до мужа, а муж мой Карп, когда поехал на куплю свою, и наказал: «Егда до меня не станет денег на потребу на что купи­ти, и ты пойди моим словом ко другу моему ко Афанасию Бердо­ву и возми у него на потребу себе [на] брашна денег сто рублев». И ты же ныне пожалуй мне на потребу на брашна денег сто рублев до мужа моего: егда муж мой приедет от купли своей, и тогда все тебе отдаст». Он же на ню зря очима своима и на красоту лица ея велми прилежно, и разжигая [ся] к ней плотию своею и глаголаша к ней: «Аз дам тебе на брашна денег сто рублев, толко ляг со мною на ночь». Она же о том словеси велми засумневашася и не ведает, что отвещати, и рече ему: «Аз не могу того сотворити без повеления отца своего духовнаго, иду и вопрошу отца своего ду­ховнаго: что ми повелит, то и сотворю с тобою».
И шед вскоре и призвав к себе отца своего духовнаго и рече ему: «Отче мой духовный, что повелиши о сем сотворити, поне­же муж мой отьиде на куплю свою и наказав мне: «Аще ли до меня не достанет тебе на потребу денег, чем до меня [жити], и ты ж иди ко другу моему ко Афанасию Бердову, и он тебе по моему совету даст тебе денег сто рублев». Ныне же у меня не доставшу сребра на брашна, и аз идох ко другу мужа моего ко Афанасию Бердову, по совету мужа своего. Он же рече ми: «Аз ти дам сто рублев, толко буди со мною на ночь спать». И аз не вем, что со­творити, не смею [без] тебе, отца своего духовнаго, того с ним сотворити без повеления твоего: и ты ми [что] сотворити повели­ши?» И рече ей отец духовный: «Аз тебе дам и двести рублев, но пребуди со мною на ночь». Она же 6 том словеси велми изумилася и не ведает, что отвещати отцу своему духовному, и рече ему: «Дай ми, отче, сроку на малую годину»

И шед от него на архиепископов двор тайно и возвести архиепископу: «О, велики святы, что ми повелеваеши о сем со­творити; понеже муж мой, купец славен зело Карп Сутулов, отьиде на куплю свою в Литовскую землю, се уж ему третие лето, и после себя оставил мне на потребу денег; отныне же мне не дос­тавши сребра на пропитание до него, и как муж мой поехал на куплю свою и наказал мне: «Аще ли не достанет тебе денег, чем до меня пропитатися, и ты по моему совету пойди ко другу мое­му, ко Афанасию Бердову, и он по моему приказу даст тебе на потребу на брашна денег сто рублев». И аз шед ныне ко другу мужа своего Афанасию Бердову и просила у него на потребу себе денег до мужа своего сто рублев. Он же рече ми: «Аз дам ти и сто рублев, толко ляг со мною на ночь». И аз не смела того сотворити без повеления [отца] своего духовнаго и шед ко отцу своему ду­ховному и вопроси о сем отца своего духовнаго, что ми повелит, он же рече ми: «Аще ты со мною сотворишь, аз дам ти и двести рублев». И аз с ним не смела того сотворить». Архиепископ же рече: «Остави обоих их, попа и гостя, но пребуди со мною еди­ным, и аз дам тебе и триста рублев». Она же не ведает, что ему отвещати, и не хотяше таковых слов преслушати, и рече ему: «О, велики святы, како я могу убежати от огня будущаго?» Он же рече ей: «Аз тя во всем разрешу».

Она же повелевает ему быта в третием часу дни. И тако шед ко отцу своему духовному и рече ему: «Отче, будь ко мне в 6 часов дни». Потом же иде к другу своего мужа ко Афанасию Бердову и [рече]: «Друже мужа моего, приди ко мне в 10-м часу дни».

Прииде же ныне архиепископ. Она же встретила его с великой честью. Он же велми разжигая плоть свою на нея и принесе ей денег триста рублев, и даде, и хотяше пребыти с нею. Она же рече: «Требуеши облещи на ся одежду ветхую самую; [не добро] пребыти со мною, в ней же пребываеши при многоцветущем на­роде и Бога славиши, в том же и самому паки к Богу быти». Он же рече: «Не виде никто мя и в этом платье, что мне и оно облещи, но некоему нас с тобою видети». Она же рече ему: «Бог, отче, вся видит деяния наша: аще от человека утаим странствие наше, но он вся весть, обличено [я] не требует. И самто Господь не придет с палицею на тя и на вся злотворящая, таковаго человека зла пошлет на тя, и тот тя имать бити и бесчествовати и предати на обличение протчим злотворящим». И сия глаголаше ко архиепис­копу. Он же рече ей: «Тол [ко], госпоже моя, не имею никакой иные одежды, какие в мире носят, разве аз [от] тебе требую кaкую ни есть одежду». Она же даде ему свою женскую срачицу, якоже сама ношаше на теле, а тот сан сняше с него и вложища к себе в сундук и рече ему: «Аз кроме сея одежды не имею в дому своем, понеже отдала портомоице, что носяше муж мой». Архиепископ же с радостию взяше и возде на себе збором женскую рубаху: «На что ми, госпожа, лутше сея одежды требовати, понеже требую [пребыти] с тобою». Она же отвещаше к сему: «Се аз сотворю, но еще прежде покладимся со мною».

И в то же время прииде ко вратом поп, отец ея духовны, по приказу ея, и принесе ей с собою денег двести рублев и начал толкатися во врата; она же скоро возре в окошко и восплеска рукама своима, а сама рече: «Благ Господь, понеже подаст ми безмерную и превеликую радость». Архиепископ же рече: «Что госпоже, велми радостна одержима бысть?» Она же рече ему: «Се муж мой от купли приехал, аз же в сим времени ожидала его». Архиепископ же рече ей: «Госпоже моя, где мне деватися срама ради и безчестия?» Она же рече ему: «И ты, господин мой, иди в сундук и сиди там, и аз во время спущу тя». Он же скоро шед в сундук, она же замкнула его в сундуке. Поп же идя на крылцо. Она же встретила его. Он же даде ей двести рублев и нача с нею глаголати о прелюбезных словесах. Она же рече: «Отче мой духовный, как еси ты прелстился на мя? Единаго часа ради обоим с тобою во веки мучитися». Поп же рече к ней: «Чадо мое духовное, аще хощеши Бога умолити и милостива сотворити?» Она же рече ему: «Да ты ли, отче, праведны судия? имаши ли власть в рай или в муку пустити мя?»

И глаголющим им много, ажио ко вратом гость богат, друг мужа ея, Афанасий Бердов. И нача толкатися во врата. Она же скоро прискочила к окошку и погляде за оконце, узре гостя богатаго, друга мужа своего, Афанасия Бердова, восплеска рукама своима и поиде по горнице. Поп же рече к ней: «Скажи ми, чадо, кто ко вратом приехал и что ты радостна одержима бысть?» Она же рече ему: «Видиши ли, отче, радость мою: се же муж мой от купли приехал ко мне и свет очию моею». Поп же рече к ней: «О беда моя! Где мне, госпоже моя, укрытися срама ради?» Она же рече ему: «Не убойся, отче, сего, но смерти своей убойся, греха смертнаго; единою смертию умрети, а грех сотворяй, мучитися имаши во веки». И во оной храмине указа ему сундук. Он же в одной срачице и бес пояса стояше. Она же рече ему: «Иди, отче, во иной сундук, аз во время испущу тя з двора своего». Он же скоро шед в сундук. Она же замкнула его в сундуке, и шед скоро, пусти к себе гостя. Гость же пришед к ней в горницу и даде ей сто рублей денег. Она же прияше у него с радостию. Он же зря на неизреченную красоту лица ея велми прилежно. Она же рече ему: «Чесо ради прилежно зриши на мя и велми хвалиши мя? а не ли же, некоему человеку мнози люди похвалиша жену, она же зело зла бяше, он же целомудренны тогда похвалу». Он же рече ей: «Госпожа моя, егда аз насыщуся и наслаждуся твоея красоты, тогда прочь отьиду в дом свой». Она же не ведаше, чим гостя отвести, и повеле рабе вытти и стучатися. Рабыня же по повеле­нию госпожи своея шед вон и начаша у врат толкатися велми громко. Она же скоро потече к окошку и рече: «О всевидимая радость от совершенныя моея любви, о свете очию моею и возделение души моея и радость». Гость же рече к ней: «Что, госпоже моя, велми радостна одержима бысть? Что узрила за окошком?» Она же рече к нему: «Се муж приехал от купли своея». Гость же, послышав от нея таковыя глаголы, и нача по горнице бегати и рече к ней: «Госпоже моя, скажи мне, где от срамоты сея укрыти­ся?» Она же указа ему 3й сундук и рече ему: «Вниди семо, да по времени спущу тя». Он же скоро кинулся в сундук. Она же замкну­ла его в сундуке том.

И на утре шед во град на воевоцки двор и повелеша доложити воеводе, чтоб вышел к ней. И рече к ней: «Откуда еси, жена, пришла и почто ми велела вытти к себе?» Она же рече к нему: «Се аз, государь, града сего гостиная жена: знаеши ли ты, государь, мужа моего, богатаго купца, именем Сутулов?» Он же рече к ней: «Добре знаю аз мужа твоего, понеже муж твой купец славен». Она же рече к нему: «Се уже третие лето, как муж мой отьиде на куплю свою и наказал мне взята у купца же града сего у Афана­сия, именем Бердов, сто рублев денег — мужу моему друг есть, — егда не достанет. Аз же делаше после мужа своего многая пиры на добрых жен и ныне мне надоставши сребра. Аз же к купцу оному, ко Афанасию Бердову, ходила и се купца онаго дома не получила, у котораго велел мне муж мой взяти. Ты же мне пожалуй сто рублев, аз тебе дам три сундука в заклат з драгими ризами и многоцеными». И воевода рече ей: «Аз слышу, яко добраго мужа есть ты жена и богатаго: аз ти дам и без закладу сто рублев, а как Бог принесет от купли мужа твоего, аз и возму у него». Тогда она же рече ему: «Возми, Бога ради, понеже ризы многия и драгия велми в сундуках тех, дабы тати не украли у меня сундуков тех. Тогда, государь, мне от мужа моего быть в наказании и в ту пору станет ми говорить: «Ты быде положила на соблюдение человеку добро­му до меня». Воевода же, слышав, велел привезти вся три сунду­ка, чаяше истинною драгия ризы. Она же, шед от воеводы, взяша воевоцких людей пять человек, с коими и приехаша к себе в дом и поставиша, приехаша опять с ними, и привезоша сундуки на воевоцки двор и повеле она воеводе ризы досмотрити. Воевода же повеле ей сундуки отпирати все 3, и видяше во едином сундуке гостя, седяща во единой срачице, и в другом сундуке попа во единоей же срачице и бес пояса, а в третьем сундуке самого архиепископа в женской срачице и бес пояса. Воевода же, видя их таковых безчинных во единых срачицах седяща в сундуках, и посмеяхся и рече к ним: «Кто вас посади туть в одных срачицах? " И повелеша им вытти из сундуков, и быша от срамоты яко мертвы, посрамлени от мудрыя жены. И падше они воеводе на нозе и плакася велми о своем согрешени. Воевода же рече им: «Чесо ради плачетеся и кланяетеся мне? Кланяйтеся жене сей, она бы вас простила о вашем неразумии». Воевода же рече пред ними и жене той: «Жено, скажи, како их в сундуках запирала?»

Она же рече к воеводе, как поехал муж ея на куплю свою и приказал ей у гостя того просить денег сто рублев, и как к Афана­сию ходила просити денег сто рублев, и како гость той хотя с нею пребыти; тако ж поведа про попа и про архиепископа все подленно, и како повелеша им в коих часех приходити, и како их обма­нывала и в сундуках запирала.

Воевода же, сие слышав, подивися разуму ея, и велми похвали воевода, что она ложа своего не осквернила. И воевода же усмехнул­ся и рече ей: «Доброй, жено, заклат твой и стоит тех денег!» И взя воевода з гостя пятьсот рублев, с попа тысящу рублев, со архиепис­копа тысящу пятьсот рублев и повелеша воевода их отпустить, а Денги с тою женою и разделиша пополам, и похвали ея целомуд­ренны разум, яко за очи мужа своего не посрамила, и таковыя люб­ви с ними не сотворила, и совету мужа своего с собою не разлучила, и великую честь принесла, и ложа своего не осквернила.

Не по мнозем времени приехал муж ея от купли своей. Она же ему вся поведаша по ряду. Он же велми возрадовася о такой премудрости жены своей, како она таковую премудрость сотво­рила. И велми муж ея о том возрадовася.

ПОВЕСТЬ О ТВЕРСКОМ ОТРОЧЕ МОНАСТЫРЕ

Лета мироздания 6773-го, а от рожества Христова 1265 года составлен бысть Отрочь монастырь тщанием и рачением великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго и великия княгини богомудрыя Ксении по совокуплении их законнаго брака в четвертое лето по прошению и молению любимаго его отрока Григориа, а во иноческом чину Гуриа.

В лето великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго, бысть у сего великаго князя отрок, именем Григорий, иже пред ним всегда предстояше и бе ему любим зело и верен во всем; и тако великий князь посылаше его по селом своим, да собирает ему повеленная. Случися же тому отроку быти в селе, нарицаемом Едимоново, и ту обита у церковнаго понамаря, именем Афанасия, и узре у него дщерь его, девицу, именем Ксению, велми красну, и начат мыслити в себе, да оженится ею. И бояся князя своего, да некогда приимет от него великий гнев, и велми печален бысть о сем, возлюби бо ю зело, и не поведа мысли своея никому от другов своих, но в себе размышляше, да како бы ему улучити желаемое. Случися же наедине со отцем ея Афанасием, начат ему глаголати, да вдаст за него дщерь свою и обещается ему во всем помогати. Отец же ея велми удивися о сем: " Да како у таковаго великаго князя имать предстояти всегда пред лицем его, и тако ли вещает мне о семъ? " И не ведяше, что ему отвещати противу словес его. Шед убо Афанасий, вопроси о сем жены своея и дщери, сказа им подробну; дщерь же его, исполненна духа святаго, возглагола отцу своему сице: " Отче мой! сотвори ему вся сия, елика он тебе обещася, положи на волю его, богу бо тако изволившу, и сие да будетъ".

Бяше бо девица сия благочестива и кротка, смиренна и весела, и разум имея велик зело, и хождаше во всех заповедех господних, и почиташе родители своя зело, и повинуяся има во всем, от младых ногтей Христа возлюбила и последуя ему, слышаше бо от отца своего святое писание и внимаше прилежно всем сердцем своим.

Отрок же наипаче того уязвися любовию и прилежно о сем вещает отцу ея, да не устрашается: " Аз бо ти во всем имаюся и князя умолю во всем, ты же не бойся". И тако совещастася во всем, и быти в том селе браку, и венчатися в церкви святаго великомученика Димитриа Селунскаго, и жити ту, даже великий князь повелит. И тако повеленная великаго князя исполни вся, яже повелена быша, и возвратися во град Тферь с радостию и дивляшеся в себе велми, яко нигде таковыя обрете девицы, и не поведа сего никому.

Отроковица же после его рече отцу своему и матери: " Господие мои! не дивитеся о сем, что вам обещался сей отрок, он бо тако совеща, но бог свое строить: не сей бо мне будет супруг, но той, его же бог мне подастъ". Родители же ея о сем велми дивистася, что рече к ним дщерь их.

Предиреченный же отрок той, усмотря время благополучное, и припаде к ногама великаго князя, и молит его со многими слезами, и возвещает ему свою мысль, да сочетается законному браку, яко ему годно бысть, красоту и возраст девицы оныя изъявляет. Князь же великий, сия от него слышав, рече ему: " Аще восхотел еси женитися, да поимеши ce6е жену от велмож богатых, а не от простых людей, и не богатых, и худеиших, и безотечественных, да не будеши в поношении и уничижении от своих родителей, и от боляр и другов, и от всех ненавидим будеши, и от мене удален стыда ради моего". Однако на многи дни отрок моляше прилежно великаго князя, да повелит ему желание свое исполнити и тамо жити. И тако великий князь наедине его увещавает и вопрошает о сем подробну, чего ради тако восхоте. Он же все исповеда великому князю обещание свое, яко же тамо обещася.

Князь же великий Ярослав Ярославичь по прошению его повелевает всему быть, яко же ему годно и потребно, и насад изготовити, и вся воли его потребная, и люди ему тамо готовы быть имеют, елико годно будет на послужение отроку, когда приспеет время обручению и венчанию его, и отпущает его в насаде по Волге реке, бе бо то село близ Волги стояй, а кони ему обещавает прислати за ним вскорости по брегу. Отрок же с радостию поклонися великому князю и поиде в насаде по Волге реке со всеми посланными с ним.

Наутрие же великий князь повеле готовити себе коня и всему своему сигклиту, яко же угодно великому князю, соколы и псы, да, едучи, ловы деет; в ту бо нощ великий князь сон видел, якобы быти в поле на ловех и пускати своя соколы на птицы; егда же пусти великий князь любимаго своего сокола на птичье стадо, той же сокол, все стадо птиц разогнав, поимал голубицу, красотою зело сияющу, паче злата, и принесе ему в недра; и возбнув князь от сна своего и много разъмышляше в себе, да что сие будет, и не поведа сна того никому, токмо повеле с собою на лов вся птицы взяти; и тако великий князь поиде в ту же страну, иде же отрок, ловы деюще, тешася. Бе же великий князь безбрачен и млад, яко двадесяти лет, еще ему не достигшу возраста своего.

Той же отрок, егда прииде в насаде по реке, и приста у брега, ожидающе коней от князя, и посла вестники своя к девице, да вся готова будут, яко же есть обычай брачным.

Девица же присланным рече: " Возвестите отроку, даже помедлеет тамо, дондеже сама весть пришлю к нему, как вся изготована будут, понеже бо нам от него о приходе его въсти не было". Вестницы же его, пришедше, поведаша ему о всем, еже им повелено бысть от девицы возвестити: провиде бо она великаго князя приход к себе, рече родителем своим: " Яко уже сват мой приехал, а жених мой не бывал еще, но уже будет, яко в поле тешится и замедлил тамо, но пождем его немногое время, даже приедет к нам", - а о имени его никому от сродников своих не поведа, но токмо готовяше ему честныя дары, яже сама строяше; сродницы же ея велми о сем дивляхуся, а того жениха ея не ведяху, но токмо она едина.

Князь же великий села того не знаяше, но восхоте тамо быти наутрие или на другий день и да видит своего отрока оженившагося; и тако обначева на лове, бяше бо село то от града Твери четыредесять поприщ. В нощи же той виде сон прежний и наипаче разъмышляше в себе, что будет сие видение, наутрие же по обычаю своему ловы деяше.

Отрок же той, не дождався вести ни коней, помысли в себе: " Яко аще государь мой великий князь раздумает и пошлет по мене, и велит возвратитися вспять, аз же своего желаннаго не получилъ". И тако вскоре поиде во двор той, иде же девица та, и по чину своему все изготовавше. И тако седоста вкупе на место свое, яко же быти вскоре венчанию их, отрок же повелеваше по скору вся строити и дары разносити. Девица же рече отроку: " Не вели спешити ничем, да еще у меня будет гость незванной, а лучше всех и званных гостей".

Великий же князь в то время близ бе села того, и увиде стадо лебедей на Волге реке, и тако повеле пустити вся своя птицы, соколы и ястребы, пусти же и сокола своего любимаго и поимаше много лебедей. Той же сокол великаго князя, заигрався, ударися летети на село то; великий же князь погна за ним и приехал в село то борзо, забыв вся; сокол же сяде на церкви святаго великомученика Димитрия Селунскаго; князь же повеле своим вопросити про село, чие есть. Селяня же поведаху, яко село то великаго князя Ярослава Ярославича Тферскаго, а церковь святаго великомученика Димитриа Селунскаго. В то же время множеству народа сошедшуся смотрети, яко уже к венчанию хотят итти. Князь же, сия слышав от поселян, повеле своим сокола своего манити;

сокол же той никако же думаше слетети к ним, но крилома своима поправливаяся и чистяшеся; сам же великий князь поиде на двор, иде же бе отрок его, в дорожном своем платье, не на то бо приехал, но богу тако изволившу. Людие же, видевше князя, не знаяху его, мняху бо его с конми и с потехами к жениху приехавша, и не встретиша его никто же.

Девица же рече всем ту съдящим: " Востаните вси и изыдите во стретение своего великаго князя, а моего жениха", - они же дивляхуся. Великий же князь вниде в храмину, иде же бяху отрок и девица седяще, всем же воставшим и поклоншимся великому князю, им же не ведущим пришествия его и прощения просящим, князь же повеле им сести, да видит жениха и невесту. Девица же в то время рече отроку: " Изыди ты от мене и даждь место князю своему, он бо тебе болши и жених мой, а ты был сват мой". Великий же князь узре ту девицу зело прекрасну, и аки бы лучам от лица ея сияющим, и рече великий князь отроку своему Григорию: " Изыди ты отсюду и изыщи ты себе иную невесту, иде же хощеши, а сия невеста бысть мне угодна, а не тебе", - возгореся бо сердцем и смятеся мыслию.

Отрок же из места изыде повелением его; великий же князь поиме девицу за руку и поидоста в церковь святаго великомученика Димитрия Селунскаго, и сотвориша обручение и целование о Христе, яко же подобает, потом же и венчастася в той же день; и тако бысть велия радость у великаго князя той день до вечера, бяше бо летом, и селян повеле покоити день и нощ. Идущу же великому князю после венчания от церкви ко двору, тогда оный сокол его любимый виде, господина своего, идуща с супругою своею, сидя на церкви, начат трепетатися, якобы веселяся и позирая на князя. Князь же вопроси своих соколников: " Слетел ли к вам сокол или нетъ? " Они же поведаша ему: " Не летит с церкви". Князь же, возрев на него, кликнул его своим гласом, сокол же скоро прилете к великому князю, и сяде ему на десней его руце, и позирая на обоих, на князя и на княгиню. Великий же князь отдаде его соколнику. Отрок же той великою кручиною одержим бысть, и ни яде, и ни пия. Великий же князь велми его любляше и жа-ловаше, наипаче же ему не веляше держатися тоя кручины, и сказа ему сны своя, яко же видех во сне, тако и збысться божиим изволением.

Отрок же той в нощи положил мысль свою на бога и на пречистую богоматерь, да яко же восхотят к которому пути, тако и наставят; и снем с себя княжее платье и порты, и купи себе иное платье, крестьянское, и одеяся в него, и утаися от всех своих, и изыде из села того, никому же о сем не ведущу, и поиде лесом, незнаемо куды.

Наутрие же великий князь того отрока воспомянув, что его у себя не видит, и повеле своим боляром, да пришлют его к нему; они же поискавше его много и не обретоша нигде, токмо платье его видеша, и великому князю возвестиша о нем. Князь же великий о нем велми печален бысть, и повеле искати его сюду и сюду, по реке и в кладезях, бояся того, чтоб сам себя не предал губителной и безвременной смерти; и нигде его не обретоша, но токмо той селянин поведа, что, де, купил у меня платье ветхое, и не велел о том никому поведати, и поиде в пустыню.

Великий же князь повеле его искати по лесам, и по дебрям, и по пустыням, да где его обрящут и приведут его; и многие леса, и дебри, и пустыни обыдоша, и нигдеб его не обретоша, бог бо его храняше. И пребысть ту великий князь даже до трех дней.

Великая же княгиня его Ксения вся возвести бывшая великому князю Ярославу Ярославичю о себе и о отроке, яже напреди писана суть.

Великий же князь велми печален бысть об отроке своем, глаголаше бо: " Яко аз повинен есмь смерти его". Княгиня же его Ксения печалитися ему всячески не велит и глаголет великому князю: " Богу убо тако изволившу быть мне с тобою в совокуплении; аще бы не божиим повелением, как бы было мощно тебе, великому князю, к нашей нищете приехати и пояти мя за себя. Ты же не печалися о сем, но иди с миром во град свой и мене пойми с собою, ничего не бойся". Великий же князь велми печален бысть, воздохнув, прослезися и воспомяну своя глаголы: " Яже глагола ко отроку своему Григорию, тое на мне собысться, а его уже отныне не увижу". И возложи свою печаль на бога и на пречистую его богоматерь. И отпусти свою великую княгиню в насаде и боляр своих, иже были со отроком, во град Тферь, и повеле великий князь боляром своим, да берегут великую княгиню его и покланяются ей и слушают во всем. Сам же великий князь, по-прежнему, поехал берегом, деюще потехи своя и ловы; и прииде во град Тферь прежде княгини своея. Егда же прииде и великая княгиня его Ксения ко граду Тфери, великий князь повеле боляром своим и з болярынями, и своим дворовым, и всему граду, да выдут на встретение великия княгини и з женами своими. Вси же, слышавше от великаго князя, с радостию изыдоша, весь град, мужи и жены, и младенцы, от мала даже и до велика, з дароношением, и сретоша ея на брезе у церкви архаггела Михаила. Егда же прииде ко граду Тфери, великий князь посла всех боляр с коретами, и тако с великою честию сретоша ю и поклонишася ей; и вси, зряще красоту ея, велми чудишася: " Яко нигде же видехом очима нашима или слышахом слухом нашим таковую жену благообразну и светящуся, аки солнце во многих звездах, яко же сию великую княгиню, сияющу во многих женах сего града паче луны и звезд многихъ". И провождаше ю во град Тферь с радостию великою и з дарами многими на двор великаго князя. И бысть во граде радость и веселие велие, и бысть у великаго князя пирова-ние на многи дни всякому чину от мала даже и до велика.

Предиреченнаго же отрока не бе слухом слышати на много время. Божиим же промыслом той отрок прииде на реку, зовомую Тферцу, от града Тфери пять на десять поприщ, на место боровое, и ту вселися на лесу, и хижу себе постави, и часовню на том месте, и назнаменова, где быти церкви во имя пресвятыя богородицы, честнаго и славнаго ея Рожества. И ту пребысть немногое время и наидоша его ту близ живущие людие, хождаху бо по лесу потребы ради своея, и вопрошаху его, глаголюще: " Откуду ты сюду пришел еси, и как тебя зовут, и кто тебе велел тут вселитися в нашем месте? " Отрок же им не отвеща ничто же, но токмо им кланяшеся, и тако от него отъидоша восвояси. Он же ту мало пребысть и от того места отъиде, и хотяше отъитти от града подалее, понеже уведа от пришедших к нему людей, яко близ есть град. Божиим же изволением прииде близ града Тфери по той же реке Тферце на устье, и вышед на реку Волгу, и позна, яко град Тферь есть, ибо знаем ему бе, и возвратися в лес той, и избра себе место немного вдалее от Волги на Тферце и начат молитися пресвятей богородице, да явит ему про место сие. В нощи же той возляже опочинути и в сон тонок сведен бысть, и видит на том месте аки поле чистое и великое зело и свет великий, яко некую лучу божественную сияющу. И воспрянув от сна, и мышляше в себе, да что сие будет знамение, и тако моляшеся Спасу и пресвятей владычице, богородице, да явит ему вещ сию. В ту же нощ паки явися ему пресвятая богородица и повелевает ему воздвигнути церковь во имя честнаго и славнаго ея Успения и указа ему место, и рече: " Хощет бо бог прославити сие место и роспространити его, и будет обитель велия; ты же иди с миром во град ко князю своему, и той помощник тебе будет во всем и прошение твое исполнит. Ты же, егда вся совершиши и монастырь сей исправиши, немногое время будеши ту жити и изыдеши от жития сего к богу". И тако воспрянув от сна своего, и велми ужасеся о видении том, и размышляше в себе яко: " Аще отъиду от сего места, боюся явления сего и показания месту. Яко господеви годно, тако и будетъ". И помысли в себе, глаголя: " Аще ли же пойду к великому князю и увещати меня станет, однако не хощу в доме его быти". Сие же ему мыслящу, абие приидоша в той час в оный лес некия ради потребы мужие княжий зверей ради. Отрок же позна их и прикрыся от них, они же видевше крест и хижу и удивишася зело, и глаголаху друг ко другу, яко есть человек тут живяй. И тако начаша искати, и обретоша его, и познаша: " Яко той есть отрок князя нашего". И пришедше к нему, и поклонишася ему, и возрадовашася о нем радостию великою, той бо отрок по пустыни хождаше три лета и вящше, и не виде его никто же, и бе питаем богом.

И тако вземше его с собою и ведоша ко князю и сказаша ему вся яко: " Великий князь печален бысть зело о тебе и доныне, аще же увидит тя жива и здрава, возрадуется о тебе радостию великою". Он же, сия слыша от них, с веселием идяше с ними. Егда же прииде во двор великаго князя и вси узревши его, возрадовашася велми о нем и прославиша бога, и возвестиша о нем великому князю. Князь же повеле ввести его в верхния палаты, и виде отрока своего, и возрадовася велми, и похвали бога. Он же поклонися великому князю и рече: " Прости мя, господине мой великий княже, яко согреших пред тобою, опечалих бо тя зело". И рече к нему великий князь: " Како тя господь богь хранит до сего дне и времени? " И облобызав его. Он же поклонися до земли и рече: " Прости мя, господине мой великий княже, яко согреших пред тобою". И исповеда вся о себе по ряду, како изыде от него, и како бог приведе до сего места. Князь же о сем велми удивися и прослави бога, и повеле своим предстоящим, да дадут ему всю его первую одежду, и да будет в первом своем чину. Он же со смирением рече: " Господине мой великий княже, я не того ради приидох к тебе, но да ты от печали свободишися и прошения моего да не презъриши: молю тя и прошу, да повелиши то место разчистити", - и вся поведа великому князю, како ту прииде, и како явилася ему пресвятая богородица со святителем Петром митрополитом московским и место показа, иде же быти церкви во имя пресвятыя богородицы, честнаго и славнаго ея Успения; и вся ему сказа о себе по ряду. Князь же, воздохнув велми, и прослезися и отрока похвали, яко таковаго страшнаго видения сподобися, и обещася во всем помогати месту тому до совершения; и беседова с ним многое время, и повеле предстоящим пред ним поставити трапезу, да вкусит брашна; он же вкуси малую часть хлеба и воды, а иной же пищи отнюдь не прикоснуся. Великий же князь повеле по воли его быти и тако отпусти его с миром, иде же он восхощет. Отрок же отъиде на место свое и по обычаю своему моляшеся богу и пресвятей владычице богородице, и на помощ ея призываеть о создании обители тоя, и тако молитвами пресвятыя богородицы вскоре дело совершается. Князь же великий повеле вскоре собрати крестьян и иных людей, да росчистят место то, иде же оный отрок покажет, и посла их ко отроку; слышавше же то, граждане и сами мнози идяху на помощ месту тому. Тако вскоре очистивше место, еже отрок показа им, и возвестиша великому князю о сем; князь же прослави бога и отрока своего о сем похвали. И тако сам великий князь прииде на то мъсто и виде его сияюща паче иных мест. Отрок же паки припада-ет к ногама его и молит, да повелит церковь создати древянную и монастырь возградити. Великий же князь вскоре повеле всем прежним людем тут работати и мастеров добрых собрати к церковному строению. И тако божиею помощию и великаго князя повелением вскоре дело совершается, и освящение церкви сотвориша. Бысть же ту на освящении церкве Успения пресвятыя богородицы сам великий князь Ярослав Ярославичь и с своею супругою великою княгинею Ксениею, и со всем своим княжиим сигклитом, и всем трапезу устроил, и по прошению отрока своего великий князь даде ему игумена Феодосия, и братию собра, и колокола устрой. И назвася место от великаго князя Ярослава Ярославича Отрочь монастырь, и вси прославиша бога и пречистую его богоматерь. На другий день по освящении церкве тоя той отрок Григорий пострижеся во иноческий чин и наречен бысть Гурий от игумена Феодосия. И той отрок по пострижении своем немногое время поживе и преставися ко господу, и погребен бысть во своем монастыре. По преставлении же блаженнаго онаго отрока немногим летом мимошедшим великий князь Ярослав Ярославичь и великая княгиня Ксения изволили в том монастыре создати церковь каменную во имя пресвятыя богородицы, честнаго и славнаго ея Успения, с приделом Петра митрополита московскаго чудотворца, и села подаде к тому ж монастырю, и место то насели, иде же бе отрок прежде пришедыи. Монастырь же той стоит и доныне божиею благодатию и молитвами пресвятыя богородицы и великаго святителя Петра митрополита московскаго и всея России чудотворца.

К тому ж монастырю дана граммата великих князей тферских за девятью печатми, а в ней писано сице:

Великий князь Василий Михайловичь

Великий князь Всеволод Александровичь

Великий князь Владимир Александровичь

Великий князь Андрей Александровичь

Великий князь Иеремий Васильевичь

Великий князь Симеон Констянтиновичь

Великий князь Иоанн Михайловичь

Великий князь Борис Александровичь

Великий князь Феодор Феодоровичь

Великий князь Иоанн Георгиевичь

Великий князь Андрей Димитриевичь

Великий князь Феодор Александровичь

Великий князь Михаила Васильевичь.

К церкви пресвятыя Богородицы дана сия граммата. В ней написано тако:

" Кто станет монастырь сей и монастыря того людей обидить, не буди на нем милость божия в сии век и в будущий".