Часть вторая. Изгнанник 32 страница

Искусно составленное объявление сообщало, что вскоре состоится состязание между жителями Ноттингемшира и Йоркшира. Был назначен день состязания, а местом его проведения выбрана долина между Барнсдейлским лесом и деревней Мансфилд. Поскольку были приняты все меры к тому, чтобы весть о состязании достигла самых дальних уголков обоих графств, она дошла и до ушей Робин Гуда. Молодой человек тотчас же решил принять в них участие и поддержать честь города Ноттингема. До Робина донеслись также слухи, что сам барон Фиц-Олвин должен руководить этими играми. Подобная снисходительность так мало согласовывалась с мрачным и нелюдимым нравом старика, что Робину тут же стали понятны тайные замыслы благородного лорда.

«Ну что же, — решил наш герой, — пойдем на риск, но примем все необходимые меры для достойной защиты».

Накануне соревнования Робин собрал всех своих людей и объявил им, что он намеревается принять участие в играх и получить награду в честь города Ноттингема.

— Ребята, — добавил Робин, — запомните хорошенько: на состязании будет присутствовать барон Фиц-Олвин, и у него, несомненно, есть особые причины, по которым он так хочет понравиться йоменам. Я думаю, что знаю эти причины: это очередная попытка захватить меня. Так что я возьму с собой сто сорок человек: шесть из них примут участие в соревновании, а остальные смешаются со зрителями и в случае предательства будут готовы действовать по первому же зову. Оружие держите наготове и постарайтесь выдержать борьбу не на жизнь, а на смерть.

Все приказания Робин Гуда были точно выполнены, и в назначенный час его люди небольшими группками отправились в Мансфилд, куда добрались без всяких приключений и где уже собралась многочисленная толпа.

В состязаниях должны были принять участие Робин Гуд, Маленький Джон, Красный Уилл, Мач и еще пять человек. Одеты они все были по-разному и друг с другом почти не разговаривали, чтобы их не узнали.

Местом, выбранным для соревнований, была большая поляна на краю Барнсдейлского леса, немного в стороне от большой дороги. Огромные шумные толпы окрестных жителей теснились в огороженном пространстве, в середине которого стояли ратные щиты. Напротив стрельбища был воздвигнут помост, ожидавший барона, на которого была возложена честь судить игры и вручать награды.

Вскоре явился и сам шериф в сопровождении солдат. Еще человек пятьдесят солдат, принадлежавших ему и переодетых йоменами, смешались с толпой — им было приказано хватать всех подозрительных и доставлять их самому шерифу.

Приняв эти меры предосторожности, лорд Фиц-Олвин надеялся, что Робин Гуд, чья страсть к приключениям заставляла его пренебрегать опасностью, явится один, и лорду, наконец, повезет — ему удастся отомстить разбойнику, чего он так долго ждал со сверхчеловеческим терпением.

Начались состязания: трое стрелков из Ноттингема снесли щиты, но ни один не попал в середину. Затем вышли три йоркширских йомена: они стреляли с тем же исходом. Потом появился Красный Уилл и с необычайной легкостью попал и самую середину щита.

Зрители прокричали «ура» в честь него, а затем его место занял Маленький Джон. Молодой человек послал стрелу точно в отверстие, которое проделала в щите стрела Уильяма; и не успел служитель вытащить стрелу Джона, как выстрелил Робин Гуд: его стрела расщепила ее и стала на ее место.

Толпа пришла в восторг, зашумела, а ногтингемские горожане стали биться об заклад на немалые деньги.

Появились три лучших йоркширских стрелка и, твердой рукой пустив стрелу, попали прямо в глазок щита.

Настала очередь северян кричать от восторга и заключать ставки в спорах.

Барона мало интересовало, какая из сторон возьмет верх, но он внимательно следил за лучниками. Робин Гуд привлек его внимание, но, поскольку зрение его давно стало слабым, он не мог на таком расстоянии распознать лицо своего врага.

Мач и остальные лесные братья, которых Робин выбрал для участия в стрельбе по мишеням, попали в цель без всякого труда; за ними стреляли четыре йомена, легко сделавшие то же самое.

Почти все лучники имели такой навык в стрельбе по мишеням, что победа могла достаться всем и никому; тогда было решено установить прутья и стрелять в них, а для этой цели отобрать по семь сильнейших стрелков от каждого из соперничающих графств.

Защищать честь своего графства жители Ноттингема назначили Робин Гуда и его людей, а йоркширцы выбрали йоменов, показавших себя лучшими стрелками.

Начали йомены; первый расщепил прут, второй его слегка коснулся, а стрела третьего пролетела совсем рядом: казалось, что соперники не смогут их превзойти в меткости.

Но вышел Красный Уилл, небрежно вскинул лук, пустил стрелу и расщепил ивовый прут пополам.

— Ура Ноттингемширу! — закричали горожане Ноттингема, кидая в воздух шапки и меньше всего думая о том, что найти эти шапки в такой толпе будет невозможно.

Поставили новые прутья; все люди Робина, от Маленького Джона до последнего лучника, с легкостью расщепили их. Наступила очередь Робина: он пустил одну за одной три стрелы, причем с такой скоростью, что, если бы люди не видели расщепленные прутья, они бы ни за что не поверили в подобную ловкость.

Были придуманы и другие испытания, и во всех Робин легко одолевал своих соперником, хотя они и были умелыми стрелками.

В толпе раздались голоса, что сам Робин Гуд не смог бы бороться с йоменом в красной куртке (так зрители прознали Робина).

Это предположение, столь опасное для Робина, быстро превратилось в уверенность, и пробежал слух, что победитель игр и есть сам Робин Гуд.

Йоркширцы, униженные поражением, принялись тут же кричать, что если в борьбе участвует такой стрелок, как Робин Гуд, то шансы сторон заведомо неравны. Они жаловались, что чести их стрелков нанесен урон и что они проспорили деньги (а для них это было самое существенное), и в надежде отобрать их обратно попытались от слов перейти к драке.

Как только лесные братья поняли, что их соперники питают враждебные намерения, они, как бы случайно, собрались в одном месте и составили отряд в восемьдесят шесть человек.

Пока среди спорщиков разгоралась ссора, Робин Гуда под радостные крики жителей Ноттингема подвели к шерифу.

— Дорогу победителю! Слава меткому стрелку! — кричало две сотни голосов. — Он выиграл приз!

Робин Гуд, скромно опустив голову, в самой почтительной позе стоял перед лордом Фиц-Олвином.

Тот во все глаза всматривался в него, пытаясь разглядеть черты его лица. Что-то в фигуре, а может быть, и в одежде молодого человека заставляло его заподозрить, что перед ним неуловимый разбойник, но уверенность эта была слаба, а сомнения велики, и барон не решался на поспешные действия из страха все испортить. Он протянул Робину стрелу, надеясь узнать его по голосу, но молодой человек обманул надежды барона: он взял стрелу, вежливо поклонился и заткнул ее за пояс.

Несколько мгновений оба молчали, потом Робин сделал вид, что собирается уходить, и в ту минуту, когда отчаявшийся барон решил предпринять какие-то действия, поднял голову, пристально посмотрел на него и со смехом сказал:

— Милейший друг, нет таких слов, которые бы смогли выразить всю мою благодарность за дар, который вы сейчас мне поднесли. Вернувшись под зеленую сень моего уединенного жилища, я бережно сохраню в сердце это драгоценное свидетельство вашей доброты ко мне. От всей души желаю вам всего самого хорошего, о благородный сеньор города Ноттингема.

— Арестуйте его! Арестуйте! — прорычал барон. — Солдаты, выполняйте свой долг. Этот человек — Робин Гуд, хватайте его!

— Подлый трус! — ответил Робин. — Вы же объявили, что игры будут публичными и открытыми для всех, чтобы любой без всякого исключения мог получить удовольствие, ничего не опасаясь.

— Изгнанник лишен всех прав, — сказал барон. — Приглашены были честные граждане, а ты не входишь в их число. Хватайте этого разбойника, солдаты!

— Первого, кто сделает хоть шаг, я убью! — закричал Робин Гуд громовым голосом и направил свой лук на одного молодца, который двинулся к нему; однако, увидев, что ему угрожает, солдат отступил и исчез в толпе.

Робин протрубил в рог, и его веселые лесные братья, готовые к кровавой схватке, стали стремительно пробиваться через толпу, чтобы его защитить. Робин встал посередине, приказал всем изготовить луки к стрельбе и медленно отступать, потому что солдат барона было слишком много, чтобы вступать с ними в борьбу, не рискуя пролить потоки крови.

Разъяренный барон возглавил своих людей и отдал приказ, чтобы они задержали разбойников; солдаты повиновались, а йоркширцы, обозленные своим поражением, в отчаянии оттого, что они проиграли столько денег, бившись об заклад, присоединились к солдатам и вместе с ними кинулись преследовать лесных братьев. Но горожане Ноттингема питали к Робин Гуду искренние дружеские чувства и признательность и не желали отдавать его на расправу беспощадным солдатам своего сеньора. Они расступались, пропуская лесных братьев, и, приветствуя их самыми теплыми словами, вновь смыкались за ними.

К несчастью, защитники Робин Гуда были недостаточно сильны и многочисленны, чтобы долго прикрывать его отступление, и солдаты, разогнав их, кинулись по той дороге, по которой быстрым шагом отступали лесные братья.

Началось ожесточенное преследование; время от времени лучники оборачивались и осыпали солдат стрелами; те отвечали как могли и, хотя терпели большой урон, мужественно продолжали преследовать беглецов.

Такая перестрелка продолжалась уже час, как вдруг Маленький Джон, который вместе с Робином шел во главе лесных братьев, резко остановился и сказал своему главарю:

— Дорогой друг, пришел мой час; я серьезно ранен, силы мои на исходе, и идти я больше не могу.

— Как! — воскликнул Робин. — Ты ранен?

— Да, — ответил Джон, — у меня прострелено колено, и за полчаса я потерял столько крови, что не в состоянии идти. Я не смогу больше стоять на ногах.

И с этими словами Джон упал навзничь.

— Боже мой! — воскликнул Робин, опускаясь на колени рядом со своим храбрым другом. — Джон, храбрый мой Джон, мужайся, обопрись на меня, попробуй приподняться, я совсем не устал, я помогу тебе идти, еще несколько минут, и мы будем в безопасности. Дай я перевяжу рану и тебе сразу станет легче.

— Нет, Робин, это бесполезно, — слабеющим голосом ответил Джон, — нога у меня словно отнялась, я не могу даже двинуться; не останавливайся, оставь несчастного, который хочет только умереть.

— Мне оставить тебя! — воскликнул Робин. — Ты же знаешь, что я неспособен на такой скверный поступок.

— Это не скверный поступок, Роб, а долг. Ты перед Богом отвечаешь за жизнь людей, преданных тебе душой и телом. Оставь же меня здесь, но, если ты любишь меня, если ты когда-либо любил меня, не дай этому подлому шерифу захватить меня живым: ударь меня в сердце охотничьим ножом, пусть я умру как честный и храбрый сакс. Внемли моей мольбе, Робин, убей меня, избавь меня от жестоких страданий и боли, не дай попасть живым в руки врагов: эти норманны настолько подлы, что им доставит удовольствие оскорблять меня в мой последний час.

— Послушай, Джон, — ответил Робин, вытирая набежавшую слезу, — не проси меня о невозможном; ты знаешь, что я никогда не оставлю тебя умирать без помощи и вдали от себя, ты знаешь, что я пожертвую своей жизнью и жизнью своих людей, чтобы спасти твою. Ты знаешь и то, что я скорее отдам последнюю каплю своей крови, защищая тебя, чем оставлю одного. И если я умру, Джон, то рядом с тобой, и в лучший мир, как было и здесь, мы войдем рука об руку, и наши сердца будут и там как одно целое.

— Если Небо отвернется от нас, — сказал Уилл, обнимая своего двоюродного брата, — мы будем сражаться и умрем рядом с тобой, и ты увидишь, что есть еще храбрые парни на этой земле. Ребята, — сказал Уилл, обернувшись к остановившимся лесным братьям, — вот лежит ваш друг, товарищ и командир, он смертельно ранен; как вы думаете, мы должны его оставить, чтобы негодяи, которые нас преследуют, надругались над ним?

— Нет, сто раз нет! — в один голос ответили лесные братья. — Встанем вокруг и умрем, защищая его.

— Позвольте, — подойдя к ним, сказал силач Мач, — но мне кажется, нам незачем рисковать своей шкурой. Джон ранен и колено, следовательно, его можно нести, не опасаясь кровотечения. Я возьму его на плечи и понесу, пока идут мои ноги.

— И если ты упадешь, Мач, — сказал Уилл, — я тебя заменю, а после меня другой. Ведь так, ребята?

— Да, да! — дружно ответили лесные братья.

Несмотря на попытки Джона противодействовать этому, Мач с помощью Робина поднял раненого и взвалил себе на плечи. После этого беглецы с поспешностью возобновили отступление. Но вынужденная остановка дала возможность солдатам сократить расстояние, и они уже стали видны. Лесные братья выстрелили в них залпом и удвоили скорость, надеясь достичь своего убежища, ибо были уверены в том, что у солдат не хватит ни сил, ни мужества, чтобы преследовать их так далеко. Вдруг на одном из ответвлений дороги, терявшемся вдали, веселые братья увидели сквозь листву деревьев башни какого-то замка.

— Кому принадлежит поместье? — спросил Робин. — Может быть, кто-нибудь из вас знает владельца?

— Я знаю, атаман, — ответил человек, недавно примкнувший к отряду.

— Как ты думаешь, этот сеньор хорошо примет нас? Если он не откроет нам ворот замка, мы погибли.

— Я отвечаю за благожелательность сэра Ричарда Равнинного, — ответил разбойник. — Это храбрый сакс.

— Сэр Ричард Равнинный! — воскликнул Робин. — Ну тогда мы спасены. Вперед, ребята, вперед. Слава Пречистой Деве, — продолжал Робин, с благодарностью осеняя себя крестным знамением, — она никогда не покидает нуждающихся в час опасности! Красный Уилл, иди вперед и скажи сторожу у подъемного моста, что Робин Гуд и часть его людей, преследуемых норманнами, просят у сэра Ричарда Равнинного разрешения войти в его замок.

Уилл со скоростью стрелы помчался к поместью сэра Ричарда.

Робин и его товарищи двинулись за ним.

Вскоре над стенами замка взвился белый флаг, из крепостных ворот выехал всадник и в сопровождении Уилла галопом поскакал навстречу Робин Гуду. Доскакав до него, он спрыгнул на землю и протянул ему обе руки.

— Сударь, — сказал молодой человек, в волнении сжимая руки Робина, — я Герберт Гоуэр, сын сэра Ричарда. Отец поручил мне сказать вам, что в нашем доме вы желанный гость и что он будет счастливейшим из людей, если вы предоставите ему случай хоть как-то отблагодарить вас за нее, чем мы нам обязаны. Я принадлежу нам душой и телом, сэр Робин, — добавил юноша и порыве благодарности, — располагайте мной так, как вам будет угодно.

— Благодарю вас от всего сердца, мой юный друг, — ответил Робин, обнимая Герберта, — ваше предложение очень заманчиво, потому что я был бы счастлив иметь в помощниках такого любезного кавалера. Но сейчас подумаем об опасности, которая угрожает моим людям. Они падают от усталости, а мой самый дорогой друг ранен в ногу норманнской стрелой, и уже почти два часа нас преследуют по пятам солдаты барона Фиц-Олвина. Вот они, мальчик мой, — продолжал Робин, показывая Герберту на появившихся на дороге солдат, — если мы не поспешим укрыться за стенами замка, они нас догонят.

— Подъемный мост уже опушен, — сказал Герберт, — поспешим, и через десять минут вам уже не придется бояться нападения врагов.

Шериф и его солдаты как раз подоспели к замку, чтобы увидеть, как веселые братья проходят по подъемному мосту. Придя в отчаяние от нового поражения, барон Фиц-Олвин тут же принял смелое решение требовать у сэра Ричарда именем короля выдачи людей, которые, без сомнения, злоупотребив его доверчивостью, воспользовались его защитой. По требованию лорда Фиц-Олвина рыцарь появился на крепостном валу.

— Сэр Ричард Равнинный, — обратился к нему барон, узнав у своих солдат имя владельца замка, — знаете ли вы людей, только что вошедших в ваш замок?

— Я знаю их, милорд, — холодно ответил рыцарь.

— Как, вы знаете, что их предводитель — негодяй, разбойник и враг короля, и даете ему приют? Знаете ли вы, что вы подвергнетесь наказанию как изменник?

— Я знаю, что этот замок и прилежащие к нему земли — моя собственность, я знаю, что могу действовать здесь как хочу и принимать у себя тех, кого посчитаю нужным. Вот мой ответ, сударь; соблаговолите же немедленно удалиться, если вы не хотите вступить в сражение, преимущество в котором не будет на вашей стороне, потому что в моем распоряжении сотня вооруженных людей и самые острые в этом краю стрелы. Желаю вам всего доброго, сударь.

И произнеся эти насмешливые слова, рыцарь ушел с крепостного вала.

Барон, чувствовавший, что на его солдат надежды мало, не решился напасть на замок и отступил. С яростью в душе он со своими людьми двинулся к Ноттингему.

— Добро пожаловать в мой дом, дорогой Робин Гуд. Ведь тем, что я его имею, я обязан твоей доброте, так тысячу раз будь благословен твой приход, — произнес сэр Ричард, обнимая гостя.

— Спасибо, рыцарь! — ответил Робин. — Но, ради Бога, не говори об этой незначительной услуге, которую я имел удовольствие тебе оказать. Ты стократно отплатил мне за нее своей дружбой, а сегодня спас меня от настоящей опасности. Знаешь, я привел тебе раненого и хотел бы, чтобы ты отнесся к нему со всем возможным вниманием.

— Я с ним буду обращаться как с тобой, милый Робин.

— Тебе этот достойный малый знаком, рыцарь, — продолжал Робин. — Это Маленький Джон, мой первый помощник, самый дорогой и верный из моих товарищей.

— Моя жена и Лили сейчас им займутся, — ответил сэр Ричард, — они будут хорошо за ним ухаживать, ты можешь быть спокойным на этот счет.

— Если вы говорите о Маленьком Джоне, а точнее, о самом большом из всех Джонов, когда-либо управлявшихся с палкой, — сказал Герберт, — то его уже смотрит один опытный лекарь из Йорка, который здесь в замке со вчерашнего вечера. Он перевязал рану и пообещал, что больной скоро поправится.

— Слава Богу! — воскликнул Робин Гуд. — Мой дорогой Джон вне опасности! Ну а теперь, рыцарь, — добавил он, — я весь к вашим услугам и к услугам вашей милой семьи.

— Моя жена и Лили с нетерпением ждут тебя, дорогой Робин, — сказал рыцарь. — Они в соседней комнате.

— Дорогой отец, — со смехом сказал Герберт, — я сказал своему другу, — и с этими словами Герберт показал на Красного Уилла, — что я счастливый муж самой красивой женщины на свете, и знаете, что он мне ответил?

Сэр Ричард и Робин с улыбкой переглянулись.

— Он утверждает, — продолжал Герберт, — что красота его жены не имеет себе равных. Но я ему сейчас покажу Лили, и тогда…

— Ах, если бы вы видели Мод, вы бы так не говорили… Ведь правда, Робин?

— Конечно, Герберт бы нашел, что Мод очень красива, — примирительно сказал Робин.

— Безусловно, безусловно, — ответил Герберт, — но Лили волшебно-хороша собой, — сказал Герберт, — и, на мой взгляд, ни одну женщину нельзя с ней сравнить.

Красный Уилл выслушал эти слова, нахмурясь. Бедняга чувствовал, что его самолюбие мужа несколько уязвлено.

Но надо отдать ему справедливость: увидев жену Герберта, он вскрикнул от восхищения.

Лили не обманула надежд, которые на нее возлагали в детстве: красивая девочка из монастыря Сент-Мэри превратилась в восхитительную женщину. Высокая, гибкая и изящная, как молодая лань, Лили встретила гостей, скромно опустив голову, с божественной улыбкой на розовых губках. Она робко подняла на Робина огромные синие глаза и протянула ему руку.

— Наш спаситель для меня не чужой человек, — сказала она мелодичным голосом.

Онемев от восхищения, Робин Гуд поднес к губам белую руку Лили.

Герберт, стоявший рядом с Робином, сказал Уиллу с горделивой нежностью:

— Друг Уильям, представляю вам мою жену…

— О, она очень хороша, — тихо сказал Красный Уилл, — но Мод… — добавил он еще тише.

Больше он ничего сказать не успел, потому что Робин Гуд взглядом приказал ему не высказывать более никаких суждений о прелестной жене Герберта.

После того как супруга сэра Ричарда и его гости обменялись любезностями, рыцарь оставил Уилла и своего сына беседовать с дамами и, отведя Робина Гуда в сторону, сказал ему:

— Дорогой Робин, я хочу дать тебе доказательство, что люблю тебя больше всех людей на свете, и снова заверяю тебя в своей дружбе, чтобы ты действовал в моем доме как сочтешь нужным и удобным. Пока этот дом может тебя защищать, ты будешь здесь в безопасности, и я с оружием в руках буду противостоять всем шерифам королевства. Я дал приказ закрыть ворота и не впускать никого в замок без моего разрешения. Все мои люди вооружены и готовы дать отпор самому мощному нападению. Твои люди отдыхают; дай им неделю спокойно пожить, а потом мы обсудим, что тебе следует предпринять.

— Я охотно останусь здесь на несколько дней, но с одним условием, — ответил Робин.

— С каким?

— Мои люди вернутся завтра в Барнсдейлский лес; Красный Уилл отправится с ними и вернется сюда со своей ненаглядной Мод, Марианной и женой бедного Джона.

Сэр Ричард согласился с этим предложением от всего сердца, и все устроилось к обоюдному удовольствию обоих друзей.

Две недели в Равнинном замке пролетели весело и незаметно, а затем Робин, Маленький Джон, полностью оправившийся от раны, Красный Уилл со своей несравненной Мод, Марианна и Уинифред вернулись под сень Барнсдейлского леса.

Ну а барон Фиц-Олвин на следующий день после своего возвращения в Ноттингем отравился в Лондон, добился аудиенции у короля и рассказал ему о своих неудачах.

— Вашему величеству без сомнения покажется странным, — сказал он, — что рыцарь, у которого Робин Гуд попросил убежища, отказался выдать мне этого преступника, хотя я и потребовал этого вашим именем.

— Как? Рыцарь до такой степени пренебрег уважением к своему монарху!? — с гневом воскликнул Генрих II.

— Да, ваше величество, рыцарь Ричард Гоуэр Равнинный отклонил мои справедливые требования; он мне ответил, что в своих владениях он сам себе король и его очень мало заботит могущество вашего величества.

Как мы видим, для пользы дела достойный барон не стеснялся нагло лгать.

— Ну что же! — ответил король. — Мы сами разберемся с этим дерзким негодяем. Через две недели мы будем в Ноттингеме. А пока возьмите с собой столько солдат, сколько сочтете необходимым, чтобы дать сражение, и, если какое-либо досадное препятствие помешает нам с вами соединиться, сделайте все, что будет в ваших силах; постарайтесь сами захватить этого неуловимого Робин Гуда и рыцаря Ричарда, заключите их в самую мрачную из ваших темниц и, когда они будут надежно упрятаны, обратитесь к нашему правосудию. Тогда мы и подумаем, как нам следует поступить дальше.

Барон Фиц-Олвин выполнил лишь часть приказов короля. Он собрал многочисленное войско и двинулся во главе его на замок сэра Ричарда. Но бедного барона преследовали неудачи, и к замку он прибыл на следующий день после того, как Робин оттуда уехал.

Старому сеньору и в голову не пришло напасть на Робина в лесном убежище. Неприятные воспоминания и боль пониже спины, все еще затруднявшая лорду прогулки верхом, охлаждали его пыл на этот счет. Он не нашел лучшего выхода, чем захватить сэра Ричарда; но, так как приступом взять его замок было нелегко и опасно, он решил прибегнуть к хитрости, рассудив, что это будет надежнее.

Барон распустил своих людей, оставив при себе только два десятка самых крепких из них, и устроил засаду неподалеку от замка.

Ожидание было недолгим: на следующее утро сэр Ричард с сыном и несколькими слугами попались в расставленную ловушку и, несмотря на их доблестное сопротивление, были скручены, привязаны к лошадям и увезены в Ноттингем.

Один из слуг сэра Ричарда сумел убежать и, весь израненный, явился к своей хозяйке с этим печальным известием.

Леди Гоуэр, обезумев от горя, хотела отправиться к мужу, но Лили сумела объяснить несчастной женщине, что это ничем не облегчит участь обоих мужчин, и посоветовала свекрови обратиться к Робин Гуду, потому что он один мог здраво оценить положение сэра Ричарда и способствовать его освобождению.

Леди Гоуэр сдалась на доводы молодой женщины и, не теряя ни минуты, взяла с собой двух верных слуг, села на коня и стремглав поскакала в Барнсдейлский лес.

Один из лесных братьев, оставшийся в замке из-за болезни, нашел в себе силы проводить леди Гоуэр к Дереву Встреч.

По счастливой случайности, Робин Гуд был на своем обычном месте.

— Благослови вас Бог, Робин! — воскликнула леди Гоуэр, с лихорадочной поспешностью спрыгнув с лошади. — Я приехала к вам как просительница, я приехала умолять вас, во имя Святой Девы, о новой милости.

— Вы меня пугаете, леди, ради Бога, что с вами? — в крайнем изумлении отозвался Робин. — Скажите, что вам угодно, я к вашим услугам.

— Ах, Робин, — рыдая, ответила бедная женщина, — мой муж и сын похищены вашим врагом, шерифом Ноттингема. Ах, Робин, спасите моего мужа, спасите моего ребенка, остановите негодяев, которые хотят их увезти; их немного, и они только что выехали из замка.

— Успокойтесь, сударыня, — сказал Робин Гуд, — ваш муж вскоре вернется к вам. Вспомните также о том, что сэр Ричард — рыцарь, и поэтому подсуден лишь королевскому суду. Сколь бы ни был могуществен барон Фиц-Олвин, он не может отправить на смерть благородного сакса. Чтобы решиться на такое, сэра Ричарда нужно судить, если только проступок, в котором его обвиняют, дает повод для суда. Успокойтесь, утрите слезы, скоро вы обнимете и сына и мужа.

— Да услышит вас Бог! — сказала леди Гоуэр, молитвенно складывая руки.

— А теперь, сударыня, позвольте дать вам совет: возвращайтесь в замок, заприте ворота и прикажите не впускать к вам никого постороннего. Я же соберу своих людей и во главе их буду преследовать барона до Ноттингема.

Леди Гоуэр, несколько успокоенная словами молодого человека, отправилась обратно.

Робин Гуд же объявил своим людям, что сэр Ричард арестован, и потому он собирается догнать шерифа. Лесные братья дружно издали воинственный клич, выражая этим отчасти свое возмущение предательством барона, отчасти радость, потому что им снова представлялась возможность пострелять излука, и стали поспешно готовиться к выступлению.

Робин стал во главе своих доблестных бойцов и в сопровождении Маленького Джона, Красного Уилла и Мача начал преследование шерифа.

После долгого и утомительного перехода они достигли города Мансфилда, и там Робин узнал у одного трактирщика, что солдаты барона после короткого отдыха продолжили свой путь к Ноттингему. Робин Гуд предложил своим людям передохнуть, оставил с ними Мача и Маленького Джона и вместе с Красным Уиллом галопом понесся к Дереву Встреч в Шервудском лесу. Доехав до подземного убежища, Робин Гуд затрубил в охотничий рог, и на этот знакомый зов сбежалось около сотни лесных братьев.

Робин повел этот новый отряд так, чтобы солдаты барона оказались зажатыми в клещи, потому что отряд из Барнсдейлского леса после часового отдыха должен был выступить в направлении Ноттингема.

Вскоре Робин со своими людьми был уже невдалеке от города и, к своему великому удовлетворению, узнал, что шериф здесь еще не проходил. Робин выбрал удобное место, половину своих людей спрятал, а другую поставил у обочины дороги.

И вот на дороге появилось человек шесть солдат, а это свидетельствовало о том, что барон со своим отрядом уже близко. Сохраняя безмолвие, лесные братья приготовились оказать им теплую встречу. Дозорных они беспрепятственно пропустили вперед, и, когда барон уже решил, что его отряду ничто не угрожает, раздался звук рога, и первый залп стрел скосил переднюю шеренгу солдат, двигавшихся сомкнутым строем.

Шериф приказал остановиться и послал десятка три солдат прочесать кустарник. Это значило послать их на верную гибель.

Разделившиеся на две группы, солдаты были немедленно окружены и принуждены сложить оружие и сдаться на милость победителя.

Разделавшись с ними, лесные братья напали на стражу барона; она была прекрасно вооружена, да и владела оружием лучше, а потому яростно защищалась.

Робин Гуд и его люди хотели освободить сэра Ричарда и его сына, а прибывшие из Лондона кавалеристы старались захватить самого Робин Гуда, чтобы получить за него обещанную королем награду.

Поэтому борьба была ожесточенной, и победа склонялась то на одну, то на другую сторону, но тут раздался боевой клич — это подходил второй отряд лесных братьев, и положение резко изменилось. Маленький Джон и его люди, подошедшие со стороны Барнсдейла, яростно и неукротимо бросились в самую гущу схватки.

Около дюжины лучников пробились к сэру Ричарду и его сыну, развязали их, дали им оружие и бесстрашно вступили в рукопашный бой с закованными в латы и облаченными в кольчуги норманнами.

С порывистостью и легкомыслием юности Герберте несколькими лесными братьями врезался в строй охранников барона. Храбрый юноша сражался со всадниками уже четверть часа, но их было много, и он уже мог поплатиться за свое безрассудство, как вдруг один из лучников, то ли желая ему помочь, то ли надеясь этим предрешить исход битвы, быстро прицелился в барона и выстрелил; стрела пронзила насквозь шею лорда, и лучник, сбросив его под копыта лошади, отрубил ему голову. Подняв эту голову на острие меча, он крикнул громовым голосом:

— Посмотрите на вашего вождя, норманнские псы, взгляните последний раз на мерзкое лицо вашего гордеца-шерифа и сдавайтесь, или вас ждет та же су…

Он не закончил: один из норманнов рассек ему голову, и он упал на землю.