Добродушный тип

...Ребенок добродушного типа является тихим, спокойным, внима­тельно следящим за всеми окружающими его явлениями. Он не обра-| щает на свою внешность никакого внимания... Сначала он вообще мало подвижен; внешней приветливости и ласковых отношений, а также стремления чем-то угодить, отличиться или привлечь на себя внима­ние своего наставника у него нет. Напротив того, он скорее навлечет на себя неудовольствие своим простым, прямым и даже иногда нелов­ким обращением. Он не выскакивает вперед, а, напротив, остается в стороне и молча следит за действиями других.

Вскоре он сближается со своими товарищами, и раньше всего с теми, которые вследствие суровости своего нрава, непривлекательной вне­шности или бедности не пользуются вниманием своих товарищей и

139даже преподавателей, К ним он обращается не с ласками или проявле­ниями нежности, а только с вниманием и участием, привлекая их к об­щению с другими. Когда он побольше познакомится и сблизится со сво­им наставником, то оказывается очень разговорчивым ребенком... При появлении его в школе часто наблюдается очень искренняя вера и ре­лигиозность, доходящая иногда до экстаза.

В классе он сначала даже невнимателен к объяснениям преподава­теля; на него действует слишком много новых впечатлений... Мало-помалу он начинает следить за объяснением учителя с большим вни­манием.

Провинившись, он всегда искренне сознается и ни в каком случае не допустит, чтобы за его проступки пострадал кто-либо из его товари­щей.

Он не уживается с ложью и насилием, в какой бы форме они ни проявлялись.

Обыкновенно очень добрый и любящий ребенок, он всегда сильно привязан к матери, к няне, к тем лицам, с которыми он вырос, и даже к месту, где он провел детство.

У него нет ни тени жадности, он не ищет никакой льготы или выго­ды, напротив, всегда готов всем поделиться и даже отдаст лучшую и большую часть, забывая свои нужды.

Оставаясь наедине, он не бездействует и не скучает, а всегда най­дет себе дело и занятие. Он охотно следит за растениями и животными и отличается при этом большой наблюдательностью. С особым удо­вольствием он делится своими впечатлениями с близким и горячо лю­бимым человеком, добиваясь у него выяснения возникающих сомне­ний. Он хорошо знает, чем может огорчить это лицо, и потому старается избегать таких действий. Такой ребенок требует только, чтобы в обра­щении с ним всегда относились к нему со спокойным рассуждением. Требовательность, но справедливая, разумная, только возбуждает его энергию.

Условия, при которых развивается подобный тип, следующие: ти­хая, спокойная, в особенности деревенская жизнь с самого рождения; любящая мать или другое близкое ребенку лицо, отсутствие всякой похвалы, действующей на его чувства, а также отсутствие всяких нака­заний или его преследования.

Недостаток этого типа — несоответствие между умственным и фи­зическим трудом, а именно преобладание первого; отсюда недостаток возбуждений со стороны активно-физических (мышечных) органов тела и вследствие этого известная степень апатии.

Мягко-забитый тип

В этом случае ребенок бывает забитый строгими взысканиями и наказаниями не розгой, а внешней животной лаской, которая забивает

не меньше розги и приводит к таким печальным результатам, Развива­ется он также при отсутствии условий, необходимых для его умствен­ного развития.

Появляясь в школе, ребенок такого типа стесняется своей новой обстановки: он не решается сам ни прийти, ни встать, ни сесть, запус­тивши палец в рот, он смотрит, что делают другие.

Ребенок этого типа находится под покровительством или влиянием другого товарища, его действия и рассуждения зависят от последнего. К товариществу он относится стадно; никаких самостоятельных дей­ствий у него не бывает; он зла не сделает, потому что мама сказала, что это не хорошо, что так делать не следует, это грех.

К своим занятиям такой ребенок относится равнодушно, исполняя все то, что требуется, выучивая все заданное. Он не прочь, если воз­можно, освободиться от какого-либо дела, охотно пропустит задачку или обойдет не особенно проводимое правило. В поступках легко со­знается и также легко указывает на зачинщика и участника, поэтому он ненадежный товарищ.

Холодный и равнодушный, он никого не любит, а только прицепля­ется к кому-нибудь и не отходит от него ни на шаг точно так же, как раньше он не отходил ни на шаг от матери или няни. Оставленный один, он теряется...

Наедине он всегда скучает и сам никогда не может приискать себе никакого занятия. Все неудачи, препятствия или неожиданные явления ставят его в тупик... Исполнить поручение он может только по имита­ции и по указанию. Терпеть боли или какие-либо физические страда­ния не в состоянии.

В школе он прилежный и исполнительный, он выучит все, что ему зададут, стараясь запомнить и приготовить только так и настолько, на­сколько требует учитель. Стоит только уменьшить требования или по­низить бдительность за ним, и он окажется ленивым и нерадивым уче­ником...

Удовлетворяя свои потребности, он никогда не думает и не прини­мает в расчет требования других...

Появляется такой тип во всех случаях, когда всякая деятельность ребенка предупреждается, когда все для него готово и он никогда не рассуждает и не распоряжается своим временем и своими действиями.

Честолюбивая и раздражительная мать, не терпящая никаких про­тиворечий, желая похвалиться своими детьми, старается ласками и угодой сделать их умниками и послушными и всего более содействует развитию детей мягко-забитого типа.

Такой ребенок никогда ничего не начинал сам, ему всегда говорили, что делать, куда идти, что сказать, чем и как развлекаться, когда есть, когда пить, когда гулять, когда спать, ему ни о чем не приходилось

141заботиться, его во всем предупреждали, поэтому у него нет ни инициа­тивы, ни самостоятельности.

Равнодушие, внешность, имитация и разве только циничное стрем­ление удовлетворять свои большей частью чувственные потребности — все это составляет наследие, данное им воспитанием и вносимое ими в жизнь.

Злостно-забитый тип

Появляясь в школе, ребенок такого типа отличается неустойчивой молчаливостью, стесняющимся, конфузливым видом, причем иногда у него прорываются резкие бесцельные движения, особенно в те мину­ты, когда он думает, что на него не смотрят. Добиться от него слова чрезвычайно трудно, вместо ответа он фыркнет, сделает грубое дви­жение или произнесет соответственные звуки. Он никогда не посмот­рит прямо и ласково, все больше сбоку и исподлобья. От товарищей он то сторонится, то как бы нечаянно толкнет или ущипнет кого-нибудь. К занятиям относится равнодушно, исполняя только необходимые тре­бования...

К старшим относится подозрительно и на все ласки и проявления нежности отвечает резким, отталкивающим движением и даже бегством. Движения его угловаты, резки, стесняясь, он отворачивается, закрыва­ется рукой или локтем, из-за которого иногда показывает язык.

К преследованиям и наказаниям относится с напускным спокойстви­ем, на мелкие же обиды или даже на невнимание часто легко обижает­ся, а иногда грубо и некстати говорит дерзости. Товарищество он це­нит, скорее всего сходится с однородным типом, объединяясь более для взаимной защиты, чем для искренних дружеских отношений. Свое­го товарища в случае преследования он не выдаст...

Когда такого ребенка подвергают преследованию или какому-нибудь строгому взысканию, то он делается как-то особенно подвижен и выби­рает самые дикие развлечения, которые характеризуются тем, что он мучит, истязает, уничтожает животных, оскорбляет людей, а если мо­жет, и наносит физический вред.

Подобные дети после продолжительных занятий выскакивают из класса с дикими криками, производя безобразные движения, бросаясь друг на друга, на всех, на все, даже на стену.

При увеличении строгости, при постоянных запрещениях... он начи­нает добиваться всего тайком, присваивая себе то, что плохо лежит и никогда не останавливаясь перед препятствиями.

Бойкий, быстрый бег, травля животных и людей, крупная драка и т.п. — все это занимает его и даже развлекает. В школе он всегда готов ущипнуть, уколоть или ударить своего сверстника, так и каждого из малышей. Постарше он перестает трогать маленьких, иногда даже относится к ним внимательно.

У ребенка этого типа бывают и добрые порывы, он может отнес­тись с мягкостью и предупредительностью к другому ребенку, особен­но в тех случаях, когда последний подвергается несправедливым преследованиям и оскорблениям. Религиозность этого ребенка огра­ничивается внешней обрядностью, редко она бывает глубокой и ис­кренней.

К занятиям относится вяло, без инициативы, охотно от них отделы­вается.

Причины, содействующие развитию такого типа в семье, будут глав­ным образом: запрещение рассуждать, несильное понуждение и укро­щение ребенка, всякие несправедливые и произвольные требования. Злая и раздражительная мачеха запрещает ребенку с малолетства вся­кие рассуждения, постоянно ограничивает его действия, находя их не­хорошими, неверными и даже безобразными.

Лица, воспитывающие такого ребенка, обыкновенно держатся пра­вила, что его не следует баловать, а главное, не следует пропускать какого-либо из его проступков без наказания...

Здесь главную роль играют настойчивые, постоянные, произволь­ные преследования, вызванные часто личным раздражением, оскорб­ление личности ребенка и унижение его перед другими и перед това­рищами, в особенности перед чужими и нелюбимыми людьми...

Угнетенный тип

Ребенок угнетенного типа появляется в школе бледным, слабым и отличается своим тихим и смирным нравом... трудолюбив, он постоян­но чем-то занят... В играх и развлечениях он не принимает участия, так же скромно выражает свою радость, подавляет свое горе, он не плачет и не выражает своей скорби внешними проявлениями. Всякая похвала и отличие его стесняют, он прячется, уходит.

Он видит свои недостатки и во всех неудачах обвиняет себя... Себя не жалеет, не останавливается перед препятствиями, если только можно преодолеть их трудом. Стойкость и настойчивость его огромны, лише­ния и бедность, нужда никогда его не остановят...

К страждущим и оскорбленным относится с участием и готов проси­живать около них целые дни и ночи, не жалея себя... Всегда исполняет обращенные к нему просьбы и старательно выучивает все заданные уроки. Религиозность такого ребенка очень искренна и глубока, его нрав­ственные понятия о добре и зле очень тверды и основаны на глубокой вере.

Не находя у себя никаких талантов и способностей, он часто отка­зывается от занятий, требующих инициативы и самостоятельности, не всегда и не скоро решаясь на новое для него дело...

...Всегда внимательно следит за объяснением и рассказами препо­давателя и тщательно исполняет его требование; однако, когда он не

143I

вполне уверен в своих знаниях, то прямо заявляет, что не знает, и потому иногда навлекает на себя гнев учителя...

...С благодарностью относится ко всякой оказанной ему услуге и всеми мерами старается отплатить за нее с лихвой. Он всегда очень стесняется при обращении к другим, в особенности если это вызвано личными требованиями или нуждой, причем сам аттестует себя всегда с невыгодной стороны, указывая на свою неспособность и неумелость.

Музыкой, пением, живописью и вообще эстетическими занятиями не заинтересован. Материальный расчет или личная выгода никогда не ложится в основание его действий, он им всегда чужд.

Развитию этого типа в чистом виде содействуют любящая, мягкая трудящаяся мать или другие близкие, живущие в постоянной нужде и недостатках; эти лишения и являются угнетающими моментами. Этот тип развивается в бедной семье, в которой добрые и трудолюбивые родители все делят со своими детьми и всегда отдают им лучшую часть.

Он привык видеть в труде и лишениях явления обычные, нормаль­ные. Он надеется только на работу и на свое умение справляться с нуждой.

Нормальный тип (представляемый е идеале)

Этот тип должен отличаться полной гармонией между умственным и физическим развитием. Сохраняя полную впечатлительность ко все­му окружающему, ребенок нормального типа приучается рассуждать над полученными впечатлениями и постепенно развивает как умствен­ные свои способности, так и физическую деятельность. В состоянии бодрствования он постоянно активно деятелен; присматриваясь к нуж­дам окружающих, он оценивает их по достоинству и не ставит свои личные требования выше требований других, и в особенности товари­щества. Умственные его способности должны быть естественным об­разом направлены к выяснению логической связи между усвоенными знаниями, к развитию аналитической деятельности и отвлеченного мышления.

Соответственно умственному развитию должно идти и физическое: постепенное усвоение элементарных приемов всякой простой работы, встречаемой в обыденной жизни. Во всех его проявлениях должно быть полное соответствие между воспринимаемыми впечатлениями и пред­ставлениями, размышлениями и действиями; он всегда должен отли­чаться простым, правдивым и искренним отношением к другим, прояв­ляя свою любовь вниманием и участием к потребностям и нуждам другого лица.

Он никогда не решается прибегать к каким-либо насильственным мерам или произвольным требованиям, а ограничивается в своих об­ращениях и требованиях к другим только речью, всегда кратко и про­сто выраженной и обставленной серьезными основаниями.

Наряду с отсутствием резкости в проявлениях у него отсутствуют вся- w внешние ласки и заученные приемы вежливости и приличия. Он эо ггик в полном смысле этого слова, как и в мыслях, так и в действиях. Нормальный тип должен соединить в себе все хорошие качества доб-ушного и угнетенного; вообще в нем должны быть сосредоточены * качества, указывающие на полное гармоническое строение и соот-пгственные ему отправления, как физические, так и умственные и нрав-fvi венные. Умственная деятельность его должна выражаться преимуще-гСтвенно отвлеченными образами и понятиями, вследствие чего у него должна явиться привычка самостоятельно справляться с встречающи­мися новыми явлениями и действиями. Нравственные его проявления.должны быть направляемы идеалами, выработанными рассуждением.

Таким образом, нормальный тип — это разумный и идеально-прав­дивый, умственное и физическое развитие в полной гармонии между собой.

Печатается по изд.: П.Ф.Лесгафт. Семейное воспитание ребенка и его значение. — М., 1991.-С. 10-67.

Ценным источником представления о семейном воспитании в конце XIX — начале XX в. являются воспоминания Павла Фло­ренского о своем детстве.

„ Человек необыкновенных дарований и траги-1 ^ческ°й судьбы, он вошел в русскую культуру —1937) _как математик, инженер, искусствовед, бого-j. слов и философ. Работал в комиссии по охра­не памятников и старины, преподавал математику и физику, тру­дился в электротехнической промышленности, где сделал ряд [изобретений. В 1933 г. был арестован, а в 1937 г. расстрелян. t В его «Воспоминаниях» мы видим писателя, христианского мыс-Гйителя, психолога и педагога. Перед нами представлены первые детские наблюдения, которые определяют внутреннюю жизнь фи­лософа.

«Родители мои, — пишет он, — хотели установить в семье рай, посвятили этому жизнь и надломились. Философски это называ­ется драмой, которая и уничтожила отца. Он отдал себя в жертву, хотел изолировать семью от окружающего мира, хотел создать исключительную семью, преданных друг другу ее членов, семью,

сотканную из благородства».

«Мы были приучены к полной правдивости», ложь рассматри-.валась как первое зло, и это преувеличенное качество привело в будущем автора к неприятностям.

«Когда прислуге на праздники давалось распоряжение не при­нимать визитеров, объявляли, что «никого нет дома», мы мучи­тельно страдали».

Чувство правдивости развивалось болезненно.

«Все, что может быть неблагородного, невоспитанного, нрав­ственно нечуткого, грубого», становилось для автора ничем,

Выводы Флоренского: семья — это не райский уголок, где пре­бывают в блаженном неведении бытия... «Мы, дети, почти не зна­ли прошлого своей семьи...на будущее смотрели глазами родите­лей...»

Отец, «жрец семьи», стремился оторвать семью от рода, скры­вала свое прошлое и мама. В этом было их стремление к равенству и свободе.

Флоренский пишет о принятии ребенком веры, о том, что «метался между страстным влечением к религии и приступами борьбы с тем, чего я не знал».

«Я старался, — пишет он, — доходить своим умом до церков­ности и вместе с тем смертельно боятся, как бы не было сказано вслух что-нибудь церковное. Я взывал к Богу, которого не знал, и мое сердце было полно страха, тоски и надежды на чудесную по­мощь».

Он рассказывает, что его от религии отстраняли, но «в душе я твердо верил, что Бог слышит меня».

Флоренский делает вывод, что жить без чувства родства, жи­вой связи с дедами и прадедами — значит терять опору в своей жизни. «Почитание предков было основой, добродетелью благо­честивых римлян», — пишет он. Глаза опытного человека всегда обращены в прошлое, назад. И эту связь несет семья.

Нужно помнить, что в семье у ребенка свой мир и «свои глубо­чайшие восприятия дети никогда не отрывают от взрослых». Дети близки к природе. «Весь мир жил, и я понимал его жизнь». Фло­ренский пишет о детском восприятии, и чем оно отличается от взрослого, в чем его прелесть. Особенность детского восприятия искусства состоит в том, что «для меня, — говорит он, — не было искусства плохого или хорошего, а было просто искусство и не искусство».

В «Воспоминаниях» Флоренский пишет о своей жизни до 17 лет, о родственных связях, под влиянием которых формиро­вались личность, характер, склонности и интересы. Он был уве­рен, что все приобретенное в юности «органически усваивается личностью», а особенности своего таланта он относит к наслед­ственности нескольких поколений рода Флоренских и семейно­го воспитания.

«Воспоминания» П.А.Флоренского — образец высокохудоже­ственной прозы, где автор представлен читателю как христиан­ский мыслитель, писатель, исследователь детской души.

О существовавшем домашнем воспитании и ^Обучение и воспи- образовании мы судим по дошедшей до нас тание в дворянской художественной литературе и публицисти-семье ческим статьям.

О недостатках домашнего воспитания писа­ла в статье «О воспитании» Е.Р.Дашкова. Из публикаций Н.И.Новикова узнаем об обеспокоенности общества уровнем пре­подавания домашними учителями, которые, «чтобы не обедать и ужинать в Бастилии, едут в Россию учить детей». Подобную кра­сочную картину поведал А.С.Пушкин: «француз убогий учил дитя всему шутя», «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-ни­будь». Это домашнее воспитание именитого дворянства, а в семье мелкопоместного дворянина в воспитатели для мальчика переве­ли стремянного Савельича за трезвое поведение, и выписали из Москвы с «годовалым запасом прованского масла» француза Боп-ре, который в отечестве своем был парикмахером, в Пруссии сол­датом, а в России стал учителем. И как заключение: А.С.Пушкин писал, что домашнее воспитание в России «самое недостаточное

и самое безнравственное».

Это все критические оценки, их можно продолжить. Но возни­кает вопрос: в чем же была сильная сторона домашнего образова­ния, если в каждом томике современного издания серии «Жизнь замечательных людей» об ученом, писателе или общественном деятеле России XIX в. встретим, как штамп, слова: «получил пре­красное домашнее образование»?

Мы сможем ясно представить программу домашнего образова­ния, если обратимся к педагогическому наследию Михаила Сер­геевича Лунина.

Герой Отечественной войны 1812 г., после восста-

М-С.Лунин _ния декабристов был осужден, содержался в тюрь-(1787—1845) _мах Читы и Петровского завода, на поселении в

с. Урик, близ Иркутска, где сблизился с семьей Волконских, и стал воспитателем их восьмилетнего сына.

Основным в воспитании Лунин считал воспитание «истинно­го гражданина», «сына отечества», человека образованного, об­ладающего самостоятельностью мышления. «Нравственные ка­чества, — писал он, — необходимы». Глубоко верующий, он считал, что нравственность — это вера и что противоречия духа могут быть разрешены только ею. В одном из писем М.Н.Волкон­ской (1843) есть такая строка: «Разум и суждения даются нам не

147учителями, а Богом». Нравственность — это понимание особого божественного смысла человеческого бытия, и внести этот смысл невозможно, он обретается и обретается человеком самим. И по­тому никакой учитель не может научить нравственности.

Программа обучения и воспитания Миши Волконского была изложена Луниным в «Плане начальных занятий». Это была про­грамма обучения, близкая к программе Царскосельского лицея. Цель обеих — подготовить воспитанника к поступлению в уни­верситет.

Интересны сравнения этих программ. Рассмотрим лицейскую с добавлениями Лунина.

1. Грамматическое изучение языков: русского, французского, немецкого, латинского (у Лунина еще английский).

2. Философия и богословие.

3. Науки математические: арифметика, алгебра (Лунин вводит высшую математику).

4. Науки естественные и физические: физика, география, есте­ственная история (Лунин включает астрономию).

5. Науки исторические: история священная и древняя, история российская, история всеобщая (Лунин добавляет историю церк­ви).

6. Риторика: разбор «избранных мест» из произведений лучших писателей, упражнения в сочинении по-русски (Лунин добавля­ет: «упражнения в сочинении по-русски, если ученик не предпо­читает другой язык. Темы по выбору ученика»).

7. Изящные искусства: чистописание, танцы (Лунин исключа­ет чистописание и танцы, включает музыку и законы гармонии).

8. Физическое воспитание: гимнастика, плавание, верховая езда (Лунин включает охоту, считая ее и спортом, и искусством).

Кроме перечисленных Лунин включает в «План» «науки поли­тические, общественные и военные».

Обучение по «Плану начальных занятий» Лунин делил на три этапа: первый — с 8 до 10 лет, второй — с 10 до 12, третий — с 12 до 14 лет. Для каждого периода — отдельная программа, последу­ющие этапы углубляли знания, полученные на предыдущем. Так, изучение истории планировалось таким образом, чтобы на пер­вом этапе ребенок знакомился со священной историей по расска­зам родителей и фрагментам из Библии, на втором — изучал рус­скую и всемирную историю, на третьем — историю церкви.

Важной в «Плане» является заметка Лунина: «Больше всего при­лежания к языкам, ибо они — ключ к знаниям».

В семье Волконских говорили по-русски, по-французски и по-немецки. Лунин советовал знать Мише французский, немецкий,

английский и латынь, так как «эти четыре языка — ключи совре-менной цивилизации». Он считал, что знание языков — это ключ самообразованию, возможность знакомиться с ученой и худо­жественной литературой в подлинниках.

В «Плане» Лунин выделяет самостоятельное чтение. Подбирая литературу, следует обязательно учитывать возраст ребенка. На пер­вом этапе он вносит в список только детских писателей, а на вто­ром и третьем этапах — Локка и Руссо, Ломоносова, Фонвизина и Крылова, Кантемира и Курбского. Если в начале обучения преоб­ладала художественная публицистика, то позднее — произведения древнеримских и английских историков. Именно публицистику и историю он считал важными жанрами для образования.

Сохранилось 12 писем Лунина Волконским, которые примыка­ют к «Плану», в них он советует, как выполнять его программу, [исьма Лунина говорят о прекрасных отношениях учителя и уче­ника, которых разделяли сотни верст и разница в возрасте в 40 лет. Крестьянских Отечественная литература сполна отдала должное детей описанию образования и воспитания дворянских и купеческих детей. В самых различных жанрах представлено вос­питание и царских детей, детей именитой знати. Крестьянское воспитание, точнее, воспитание в крестьянской семье еще ждет своих исследователей.

Следует развеять навязанное представление о дореволюцион­ном крестьянстве как о безграмотном, загнанном «диким бар­ством» и произволом чиновников, тупом и невоспитанном.

Прежде всего надо вспомнить, что в работе на барской усадьбе даже крепостной крестьянин был «носителем сельскохозяйствен­ных знаний, зоотехником и агрономом»¹.

В 1834 г. А.С.Пушкин писал: «Взгляните на русского крестьяни­на: есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи». «Всмот­ритесь в его (крестьянина) физиономию, — советовал К.Д.Ушин-ский, — в его усталые задумчивые глаза, и вы найдете в них выражение человеческого достоинства». Л.Н.Толстой собирался написать историю образования русского крестьянина, объясняя это тем, что «величайший абстрактный философ не даст мне од­ной тысячной доли тех оснований, которые я найду в приемах дедов, отцов, матерей, старших сестер, братьев, соседей», так как эти приемы действуют на ребенка веками. Осуществить это писателю не удалось.

Громыко М. Честь и достоинство//Родина. — 1995. — № К — С. 106.

149 \

Первостепенным качеством уважаемого крестьянина было тру­долюбие. Лентяй и лживый человек презирался. Крестьянин ста­рался добиться такого уважения к себе, чтобы верили его слову, и внушал это детям.

Крестьянский ребенок знал, что его отец не замешан ни в ка­кие нарушения закона и обман. Он держит слово, так как это дело чести. Нарушить слово считалось «за грех и за стыд».

В крестьянстве сурово осуждались добрачные связи, супруже­ская неверность. Это внушалось детям в семье. Вымазанные дег­тем ворота были позором не только для девушки, но и для всей семьи.

Уход крестьянина на отхожие промыслы формировали черты товарищеской взаимовыручки, обязательств перед членами арте­ли. О поведении каждого могли узнать в деревне. Это была пре­красная школа для юноши, вступающего в жизнь¹. Здесь форми­ровался социальный характер крестьянских детей.

Воспитывающим фактором было общественное мнение. «На миру», на сходе обсуждалась и определялась репутация крестьяни­на; решалось, может ли он быть опекуном (община контролиро­вала опекунство). Община даже могла запретить крестьянину пить под угрозой жестокой расправы.

Традиционно на сходе решались вопросы о наследстве, о пре­старелых родителях. Сход мог простить случайный проступок доб­ропорядочного крестьянина, но лишить права воспитывать своих детей запятнавшую себя пороком мать.

С 10—12 лет подростки участвовали во всех видах крестьян­ского труда. Забота о хорошем здоровье стимулировалась играми и забавами. Почитались физическая сила, ум и смекалка как важ­ные качества для успешного труда. Отсюда много внимания уделялось умственному воспитанию. Без знаний, без фантазии, памяти, мышления невозможно хранить множество профессио­нальных навыков и сведений о приемах труда.

По умению трудиться оценивали юношей и девушек. Труд де­тей определялся возрастом: в 7 лет мальчик участвовал в обработ­ке пашни, в 8 — в унаваживании, в 9 — убирал хлеб и кормил скот, в 14 — владел косой, серпом, топором.

Девочка в 6 лет пасла цыплят, в 8 — оставалась за старшую в семье, в 10 — умела шить, в 10—12 — работала в поле, в 12—13 — стирала, доила коров, стряпала, вязала. В 15—17 лет она уже вы­полняла все виды крестьянского труда. Воспитание целомудрия, уважение к женщине строго соблюдались в крестьянской семье.

¹ Громыко М. Указ. соч. — С. 108. 150

Свой дом, домашнюю утварь, посуду, рушники, одежду крес­тьяне всегда украшали. С красивой колыбельки, вышитой детской Ьдежды, с умело расписанных игрушек начиналось эстетическое ^: воспитание.

Все русское народное творчество, русский фольклор направ­лены на воспитание совершенного человека. Это — «добрый мо-юдец», «красна девица», «умница и красавица»; даже «Ивануш­ка-дурачок» все проблемы решает мудро.

Суровые природные условия Руси требовали от каждой семьи жить в коллективе; быть злым было невыгодно, так как доброму помогал весь мир, община. Поэтому в отношения ребенка с окру­жающими закладывалась доброта.

Весь семейный уклад воспитывал в детях любовь к людям и уважение к старшим. Ругань, корысть, злость считались грехом и были невыгодны для экономики семьи.

Приютить странника, накормить солдата, подать нищему счи­талось нравственной обязанностью. Калеки и убогие почитались в народе, их одевали и кормили всем миром.

Рассматривая крестьянское воспитание, следует остановиться на некоторых элементах крестьянской культуры XIX в. Нужно по­мнить, что не все крестьяне были пахарями, скотниками. Статис­тические отчеты того века приводят перечни подсобных промыс­лов и ремесел, которыми занимались крестьяне. Их насчитывалось до сорока: коновалы и обозники, углежоги и плотники, катали и иконописцы. Каждое ремесло требовало от крестьянина знаний и умений, тут были вожаки рождественских обходов, народные ди­рижеры свадеб, крестьянские поэты.

Ириной Андреевной Федосеевой, заонежской крестьянкой-писательницей, записано 30 тысяч стихов, больше, чем в «Илиа-

де» Гомера.

В северной России в каждом доме были книги, некоторые час-[• тные библиотеки крестьян насчитывали до двух тысяч экземпля­ров, В питании крестьянина не было убожества. Огромный пере­чень блюд говорит об этом: пыхканики, задыманники, калитки, политушки, сканцы, овсяники, кислые и пресные свинки, рыб­ники всех видов, щи сухие, щи бабковы, крошонки.

Не будет преувеличением сказать, что в каждой деревне сыщется свой Сократ, мудрец, народный заступник. В англий­ской «Всемирной энциклопедии народного искусства» помеще­ны статья и рисунки сибирского художника-печника Ивана Его­ровича Селиванова. В дневнике этого художника, прокопьевского старца, мы находим глубокие философские, педагогические за-

метки:

151«Человек способен ко всему — любого человека можно научить добру и злу. Выбирай учителя!

Чтобы прожить с истинною правдой на земле, надо много по­работать над собой. Чтобы сердце и душа по чистоте своей были равны янтарю иль солнечным лучам.

-Сделанное предками издревле, с незапамятных времен, не дол­жно забываться нами — ты родился не сам по себе.

Имей трудолюбие, занимайся тем делом, к которому спосо­бен.

Работай так, чтобы в твоем труде нуждались все. Главное — красота твоего дела.

Помогай нуждающимся, не бери чужого, не отдавай своего зря в чужие руки»¹.

Крепостной князя А.Н.Лобанова-Ростовского Сычевского уез­да Смоленской губернии Федор Подшивалов в XIX в. пишет сочи­нение о свойствах и качествах человека, о природном равенстве его умственных способностей, о необходимости нравственного совершенствования человека.

В своем сочинении «Новый свет и законы его...» он говорит, что в социально справедливом обществе будущего человек будет красив духовно и физически; подчеркивает, что в совершенство­вании человека важную роль играет семейное воспитание. Родите­ли, пишет он, не должны пить, чтобы ребенок был здоров; дети должны обучаться полезным наукам, с почтением относиться к старшим. По его планам, домашнее обучение должно дополнять­ся школьным и в России следует ввести всеобщее школьное обу­чение до 3-х классов. В школах давать ученикам понятия об «ис­тинных законах», воспитывать человека достойного, труженика, а наставниками «должны быть служители храмов Божьих».

Крестьянский философ Федор Подшивалов об этом пишет царю и приглашенный в III отделение вручает свое сочинение Бенкен­дорфу. В результате он был посажен в тюрьму Соловецкого мона­стыря (1830) и только чррез 9 лет был освобожден и отправлен на поселение в Сибирь².

С сибирским крестьянином-публицистом Тимофеем Бондаре­вым, учителем крестьянских детей, переписывался Лев Толстой. В селе Юдино Минусинского уезда Бондарев создал кооператив, а в своих сочинениях писал о «справедливых планетах», которые будут населены справедливыми людьми. Не зная ни Руссо и Пла-

' Панков В. Механика земная и небесная//Родина. - 1994. — № 6 • ² Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. — М 1978

С 93. - С. 599.

Тона, ни Фурье и Оуэна, он создает свою социальную филосо­фию, свою утопическую систему.

Крестьяне-умельцы на Руси были не единичны, артелями и в одиночку они строили самолеты, дельтапланы и воздушные шары. Мещерский старец, рыбак вел рукописный календарь, по кото­рому точно определялось начало ледостава, лова рыбы, указыва-тась приметы засухи или урожая¹.

Крестьянская культура богата разнообразными обрядами, кра­сочными поэтическими, веселыми праздниками. До XX в. дошел обычай северных рыбаков брать с собой старца, который «сказы­вал былины», когда после улова уставшие рыбаки не должны были засыпать, а перебирали сети.

Чтобы дополнить представление о воспитании детей в кресть­янской семье, обратимся к наследию Н.А. Некрасова.

Было ли сплошь неграмотным, темным и забитым крестьян­ство в России?

С XVIII в. по России ходили офени и торговали вразнос книж­ками и картинками. Не зря же дядюшка Яков возил свою тележку по городам и весям России. Читаем у Некрасова:

Дом не тележка у дядюшки Якова, Господи, Боже! Чего-то в ней нет! Мальчик-сударик, купи-ка букварик! Отцы почтенны! Книжки неценны. По гривне штука, деткам наука! Букварь не пряник, а почитай-ка, Язык прикусишь, букварь не сайка, А как раскусишь, слаще ореха!

Книги у офени покупали в самых глухих селеньях, значит, чи­тали.

Учит грамоте у Некрасова своего сына крестьянка Груша, ко­торая и сама в трудные дни «на какой-то портрет все глядит да читает какую-то книжку» («В дороге»). Автор-рассказчик видит книжку в котомке у подростка из крестьянской среды, который шел в Москву за знаниями («Школьник»).

Убедительно описана поэтом жажда знаний у народа:

Кто видывал, как слушает Своих захожих странников Крестьянская семья, поймет.

¹ Панков В. Указ. соч. — С. 95.

Газету заменял лубок, который оперативно откликался на все события: появление железной дороги, война на Кавказе и т д

В воспоминаниях И.Д.Сытина, начинавшего на Никольском рынке, говорится, что приезжающий из деревни офеня просил поменьше книжек про святых и побольше про Бову, Руслана и Ивана-царевича. В селах шли нарасхват лубки о Мамаевом побои­ще, Ермаке, Иване Сусанине. Сытин пишет, что крестьяне при­обретали книжки и лубки даже без денег, стараясь на что-то вы-менять.

Вопросы я задания

*

1. Исследования М.М.Монасеиной о развитии ребенка от рождения до университетского возраста.

2. П.Ф.Лесгафт о воспитании ребенка в семье, его «Школьные

3. Что представляло собой домашнее образование в дворянской семье по программе, составленной М.СЛуниным?

4. Каким было воспитание в крестьянской семье?

*

Литература к лекции

1. Антология i пед. мысли России второй половины XIX - начала в. — М., 1990.

2. Громыко М. Честь и достоинство//Родина. — 1995. — № 1

3.^Основные начала семейного обучения (Дидактика семьи)//Избр. пед.1990

4. Лесгафт П'Ф' Семейное воспитание ребенка и его значение. - М.,

5. МасловаЛ.Ф. Социальная педагогика в контексте культуры//Рабо-чая книга социального педагога. Ч. И. - Орел, 1995

6. Острогорский А.Н. Семейные отношения и их воспитательное зна-чение//Избр. пед. соч. - М., 1995.

7. Очерки истории школы и педагогической мысли народов СССР Вторая половина XIX в. - М., 1976. -

8. СтоюнинВ.Я. Наша семья и ее исторические судьбы//Избр. пед соч. — М., 1991.

9. Холостова Е.И. Генезис социальной работы в России. - М., 1995.