Нас самих так воспитывали

Нас самих воспитывали именно так.

Нам читали нотации. Нас критиковали. Нас наказывали. Нас отвергали.

Мы сами, воспитываясь в системе авторитарного воспитания, познакомились с этими методами, узнали их.

Мы действительно узнали, освоили эти методы на себе, мы увидели, как их используют. Увидели их реальность и массовость, их «нормальность». (Как сейчас наши дети начинают принимать «нормальность» такого обращения с ними.)

Если меня критиковали в детстве, постоянно указывая мне на мои недостатки, и я видел, что так делали другие родители со своими детьми, так делали учителя, – это неосознанно признается мной как нормальный, распространенный метод воспитания. И будучи взрослым, я вспомню его, как некое знание о том – как надо обращаться с ребенком.

Если в моей семье от меня ждали послушания, и я видел, что вокруг все родители требуют послушания от детей, – во мне формируется представление, что нужно требовать послушания от ребенка. И именно так я буду потом воспитывать своего ребенка.

Если в моей семье считалось «нормальным» бить ребенка, и в семьях, которые меня окружали, тоже били детей в «педагогических» целях, то во мне формируется представление, что бить ребенка – это нормально.

Вот так мы и наполняемся чужими представлениями и убеждениями о том, как нужно, как можно воспитывать ребенка. Этими убеждениями мы потом и руководствуемся в своей жизни, воспитывая детей. Потому что не наученные никем воспитывать ребенка, мы неосознанно используем то, что уже знаем, что живет в нас на уровне прошлого опыта.

– Ах, нет, это не так, я совсем не считаю наказание или критику нормальными методами воспитания! И когда я была ребенком, которого постоянно ругали и критиковали, я прекрасно понимала, что это неправильно, что так не должно быть… Как же я могла взять на вооружение эти методы, когда была с ними не согласна! – Так или примерно так реагирует кто‑ то из родителей, когда мы говорим о «преемственности» в стилях воспитания, перенятых у наших родителей авторитарных методах воспитания.

И каждый родитель, присутствующий при этом разговоре, согласно кивает. Потому что каждый, пережив на себе все эти «педагогические» воздействия, испытывал чувство несогласия с ними, понимал, чувствовал их неправильность. Но при этом, став взрослым, начал использовать именно их.

Сколько раз в жизни слышала я подобные признания от родителей.

– Ведь самого же пороли, ведь помню же, как это ужасно, когда тебя бьют, и ведь думал – ни за что не буду своих детей наказывать, буду по‑ другому. А бью. Бью, как меня били… – сокрушенно говорил мне один папа.

– Мать на меня орала как бешеная… Столько злости было в ней, когда она со мной разговаривала, как будто я ей не дочь, а враг какой‑ то, – рассказывала одна мама. – Я тогда думала – ни за что, никогда не буду орать на своего ребенка… А ору на сына – не хуже матери. И иногда сама себя ловлю на том, что ору на него, как будто он мне враг…

Сколько раз я это слышала: «Я думал, что никогда… Я думал, что буду по‑ другому»…

Я сама помню себя маленьким ребенком, стоящим в углу, наказанным за непослушание. Я помню себя в этом состоянии непонятости и обиженности, в состоянии одиночества, когда ты стоишь, как бы отгороженная от всего мира, запертая в пространстве этого угла, и голоса взрослых звучат так, как будто о тебе вообще забыли, как будто тебя – просто нет. И перед тобой только наличник и полотно двери, выкрашенные белой масляной краской, и ты можешь только рассматривать полоски, оставленные кистью, рассматривать трещинки в побелке стены. И никому ты не нужна. И никто о тебе не помнит. И так плохо там стоять. И так несправедливо, что тебя тут заперли. И ты думаешь, горячо и искренне, как только могут думать маленькие и чистые в своих мыслях дети: «Вот когда я вырасту – никогда, ни за что не буду наказывать своих детей…»

Я вспомнила однажды это ощущение, вспомнила остро, сильно, когда отчитывала свою дочь, стоящую в углу. Поставленную мной в угол. Мной, которая когда‑ то так горячо и искренне верила, что никогда не будет так поступать со своим ребенком. Я вспомнила это ощущение, и мне стало даже страшно на мгновение – что же я делаю! И стыдно – так нельзя! Но тут же на место этим чувствам пришло холодное: «А если она по‑ другому не понимает!»

Я думаю, в этом и содержится один из ответов на вопрос – почему мы, пережившие на себе всю несправедливость, жесткость этих методов воспитания, признавая их неправильность, ненормальность, все же используем их.

Потому что не умеем по‑ другому. Потому что, не справляясь с ребенком в каких‑ то ситуациях в силу своей неопытности, мы от бессилия используем то, что принесет хоть какой‑ то результат. Используем то, что знаем. Используем то, что используют все. Используем то, что есть в нас на уровне опыта. Даже негативного.

И я снова и снова хочу обратить твое внимание на один важный момент. Мы потому и не справлялись иногда с ребенком, что в основе нашего отношения к ребенку лежали ложные, чужие представления о нем, как о каком‑ то «неправильном» существе, которого надо постоянно контролировать и переделывать. О цели воспитания как достижении послушания ребенка.

Мы изначально строили отношения с ребенком не на тех принципах, вот почему так сложно иногда было договориться с ребенком, понять его, почувствовать, найти правильный способ обращения с ним. И, не справляясь с ним в какой‑ то ситуации, мы неосознанно призывали на помощь авторитарные, подавляющие методы, знакомые нам с детства.

Эти «старые» методы воспитания, которые основаны на «старых» принципах и убеждениях, и создавали нам всю палитру сложностей, проблем, трудностей во взаимоотношениях с детьми.

Если мы, осознавая ложность наших представлений о ребенке, о цели воспитания, изменим эти представления, перестроим всю систему наших убеждений, – мы сможем овладеть совершенно другими методами и способами общения с ребенком. И этот другой стиль общения с ребенком позволит нам строить с ним близкие, открытые, любящие отношения, в которых мы сможем понимать друг друга, слышать друг друга, договариваться друг с другом. И нам просто не придется доставать из «запасников» нашего собственного прошлого опыта авторитарные методы воспитания.