Студопедия

Главная страница Случайная страница

КАТЕГОРИИ:

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Первомайский дневник. От первого лица 2 страница






По всей трассе мы отстаем на двадцать километров. «Икарусы» пыхтят и отдуваются, но дорога диктует свои условия. Не разогнаться!

 

* * *

 

Колонна стоит у бетонного блокпоста.

Сооружение из мощных бетонных блоков 60х40х240. Из бойниц, заложенных мешками, торчат стволы.

- Да мы бы их здесь... - майор в серой теплой форме матерится, - я же видел, что автобусы набиты людьми... Но это приблизительно так: два автобуса боевики, два заложники, два боевики... Бутерброд. Мы бы их на раз! Была бы команда, они бы не прошли.

Такого же мнения придерживался и впоследствии зам. командующего внутренними войсками Голубец, давая показания в прокуратуре.

«Можно было на маршруте движения из Кизляра выбрать удачное место, остановить в поле - и то же самое сделать, но сделать быстро, качественно, оперативно и с минимальными потерями со стороны федеральных сил и со стороны тех заложников, которые по вине руководства Дагестана оказались там».

Мы все сильны задним умом, но даже сам Голубец в той ситуации вряд ли бы отдал приказ... Мне так кажется...

Досье: По каналам агентства «Интерфакс» под заголовком «ФСБ РОССИИ ОПРОВЕРГАЕТ СООБЩЕНИЯ О ТОМ, ЧТО ПРЕЗИДЕНТ ЕЛЬЦИН ОТДАЛ ПРИКАЗ О ЛИКВИДАЦИИ ЛИДЕРОВ ЧЕЧЕНСКИХ БОЕВИКОВ» распространено сообщение с изложением заявления ЦОС ФСБ, в котором категорически опровергаются сообщения в российских СМИ («Независимая газета» от 10 января) о том, что президент Б. Ельцин приказал ФСБ ликвидировать лидеров чеченских боевиков Д. Дудаева, Ш. Басаева и С. Радуева.

А жаль...

 

* * *

 

Этот Т-образный перекресток запомнится нам надолго. Он стал нашим форпостом на несколько дней.

«В связи с тем, что бандитами была нарушена предварительная договоренность об освобождении заложников, на административной границе с Чеченской Республикой, после проезда головной части колонны через нее, командующим Объединенной группировкой федеральных войск в Чеченской Республике генерал-лейтенантом Тихомировым В.В. был отдан приказ находившимся в воздухе вертолетам остановить дальнейшее продвижение колонны. Предупредительными выстрелами из пулеметов и ракетным залпом с вертолета колонна была остановлена, а затем по указанию Радуева развернулась и продвинулась в сторону КПП и селения Первомайского.

Находившиеся в составе колонны Беев В.Е., Гончаров Н.В., а также занявшие на КПП позиции по боевому расчету бойцы сводного отряда милиции не были осведомлены о дальнейших намерениях штаба по освобождению заложников. Первоначальный приказ о неприменении оружия отменен не был, а новых указаний о действиях в изменившейся ситуации к ним не поступало.

В течение полутора-двух часов велись переговоры между бандитами и представителями руководства Дагестана, федеральных сил о порядке дальнейшего продвижения колонны. После высадки десанта федеральных войск в количестве 108 человек в непосредственной близости от селения Первомайского, имевшего задачу не допустить отхода боевиков в Чечню, бандиты вошли на территорию блокпоста и заняли боевые позиции милиционеров. Радуев в ходе переговоров неоднократно угрожал расстрелять заложников в случае попытки штурма. Часть бандитов насильственно, под угрозой расстрела заложников, разоружила наряд сотрудников сводного отряда, несших службу при входе на КПП. В создавшихся условиях, учитывая численное превосходство бандитов и реальную угрозу заложникам, местным жителям, участникам переговорного процесса и журналистам, для предотвращения кровопролития командир отряда Лихачев Е.Б. отдал приказ об уходе с боевых позиций своих сотрудников и сдаче оружия боевикам. Сначала это оружие и боеприпасы хранились на КПП под охраной и боевиков, и сотрудников милиции, но позднее боевики, нарушив предварительную договоренность, отстранили от охраны милиционера и захватили 3 пулемета КПВТ, ПКТ и РПК, 4 гранатомета РПГ-7 и 36 выстрелов к ним, 28 автоматов АКС-74У, 3 снайперских винтовки СВД, 2 подствольных гранатомета ГП-25, 4 пистолета ПМ, 36 гранат РГД-5, около 22 тысяч патронов и другое имущество отряда.

Во время захвата КПП и блокпоста командир взвода лейтенант милиции Дениженко В.И. сумел выйти из селения Первомайского со своим оружием и добраться до блокпоста у населенного пункта Акбалатюрт.

Командир отряда Лихачев Е.Б. и командир взвода Миненко О.И. около 18 часов этого же дня были направлены боевиками в расположение федеральных сил для передачи ультиматума о беспрепятственном пропуске колонны боевиков с заложниками на территорию Чеченской Республики, и угрозой, что невыполнение требований повлечет после 19 часов расстрел через каждые 15 минут 2 милиционеров Новосибирского сводного отряда. После передачи требований боевиков Лихачев и Миненко не возвратились в отряд, получив на это приказ Гончарова.

34 сотрудника милиции с блокпоста были выведены бандитами в селение Первомайское, где содержались под охраной и, под угрозой применения оружия, использовались для рытья окопов.

Водители автомашин, вывозившие боевиков с заложниками, и сопровождавшие их медицинские работники были уведены в селение Первомайское и удерживались там в качестве заложников.

История с обстрелом колонны долгое время была покрыта туманом таинственности. Кто отдал приказ на остановку колонны? Верить в инициативу маленьких начальников можно было только с большой натяжкой.

Последней инстанцией был командующий объединенной группировкой генерал Тихомиров. Но он не руководил операцией в Кизляре, и поэтому без согласования с руководством таковой остановить колонну не имел права.

Ответ на этот вопрос дал бывший министр внутренних дел Анатолий Куликов.

«Террористы в 6 час. 40 мин. начали движение и в 11 остановлены. Возвращены залпом МИ-24 в Первомайском на границе с Чеченской Республикой. В 16 час. 45 мин. Борис Николаевич Ельцин: «Ни в коем случае нельзя их отпустить в Чечню с заложниками, а лучше провести операцию по автобусам. Вы же показывали на учениях, как это делается».

Эту задачу поставил президент в 16 час. 45 мин.

Вопрос: Эту задачу поставил президент на Совете безопасности?

Ответ: Нет, это по телефону. В 17 часов подписана телеграмма в войска и ранее устно по ВЧ поставлена задача Рубцову и Тихомирову. Рубцов заместитель по внутренним войскам, а Тихомиров - командующий группировкой».

 

* * *

 

Милиция приводит в утлый сарайчик, где обосновался штаб, щуплого небритого милиционера. Это командир пленных омоновцев.

«Я являюсь командиром сводного отряда милиции УВД Новосибирской области. Капитан милиции Лихачев Евгений Борисович.

Прибыли мы сюда в командировку 14 декабря 1995 года для выполнения следующих задач: охрана общественного порядка, досмотр транспорта и граждан, следующих через границу между Дагестаном и Чечней. Стояли мы на блокпосту Первомайский, это около поселка Первомайский.

10 января 1996 года около шести часов (точное время не помню) пришла радиограмма о том, что нам необходимо через наш блокпост пропустить колонну автобусов: должно было быть восемь автобусов и два грузовика, в которых следовали боевики и заложники. Колонна шла из Кизляра и должна была пройти через наш блокпост.

Нам было дано указание (это указание последовало из штаба Хасавюрта), что мы не должны останавливать эту колонну, досматривать, не допускать каких-либо действий, провоцирующих на открытие огня. И со своей стороны не должны были открывать огонь. Мною был сделан общий подъем бойцов. Я поставил перед ними задачу. После этого мы расставили бойцов на позицию на тот случай, если возникнут какие-либо чрезвычайные обстоятельства, при которых будет необходимо вести оборону блокпоста.

После этого началось ожидание этой колонны. Примерно в десятом часу или около десяти нам передали, что колонна проследовала через блокпост Акбулатюрт и следует в нашем направлении.

До этого с Акбулатюрта сюда прибыл мой заместитель по работе с личным составом, который рассказал, что разговаривал с руководителем 5-й оперативной зоны полковником Г., который сопровождал эту колонну, и передал его требование, что на КПП шлагбаум должен открывать один человек без оружия. Больше никого не должно быть.

Я расставил своих людей по местам, как это было обозначено, и вышел сам, не имея при себе оружия. При приближении этой колонны я увидел, что первым ехал полковник Г. на «уазике». Я открыл шлагбаум, пропустил его, после этого проследовала вся колонна автобусов. Было, как и было сказано, восемь автобусов и два грузовика. Вся колонна проследовала через наш КПП и на удалении ста-ста пятидесяти метров от последнего автотранспортного средства вертолеты, которые или сопровождали эту колонну, или просто кружили вокруг... Но тем не менее с одного из вертолетов прозвучал пулеметный выстрел в сторону колонны. Колонна остановилась, и эта стоянка продолжалась порядка двух часов. Как позже я узнал от сотрудников, которые сопровождали эту автоколонну, пулеметной очередью была повреждена самая первая автомашина ГАИ «жигули». Никто из сотрудников не пострадал, но тем не менее автомашина была выведена из строя. По этой причине колонна остановилась.

От блокпоста до последней машины было порядка двухсот метров. До головной машины было порядка триста метров...

На протяжении двух часов руководитель 5-й оперативной зоны вел переговоры там с боевиками, с полевыми командирами. Но о чем шел разговор, как складывалась ситуация, ни до меня, ни до моих подчиненных так доведено и не было.

После первого выстрела из пулемета со стороны федеральных сил никаких действий не велось. Больше не было никаких выстрелов ни с нашей стороны, ни со стороны федеральных войск.

Где-то в районе половины первого я, мой заместитель и водитель Г. зашли ко мне в кубрик перекусить. Не успели мы сесть, как мы услышали, как гудят машины. Я вышел, чтобы посмотреть, что там происходит и откуда машины идут, потому что мы перекрыли с обеих сторон КПП и не пропускали ни туда ни сюда машины.

Когда я вышел за пределы КПП, то увидел, что несколько автобусов уже прошли мимо КПП... Два или три автобуса, и эта колонна продолжала двигаться в обратном направлении. Я не понял, в чем дело, но в это время как раз напротив КПП остановился автобус... В автобусе были разбиты стекла, сидели заложники. Все махали белыми платками и кричали, чтобы мы не стреляли. С чем это было связано, я пояснить не могу, потому что, только выйдя с КПП, я увидел эту картину. В это время подошел мой заместитель... Было ещё несколько бойцов рядом со мной... Из-за автобуса стали выходить боевики. Выходили они с оружием. К нам подошло около десяти боевиков (мы стояли около самого входа в КПП, расстояние между входом в КПП и местом, где стояли автобусы, было порядка пяти-шести метров). Они были в непосредственной близости от нас. Боевики стали силой вталкивать нас в КПП... Один из них попытался схватиться за кобуру, где у меня лежал пистолет. Я руку его убрал, и в этот момент они все же затолкали силой нас на территорию КПП. Что они кричали, в данный момент я не могу конкретно сказать. Что требовали они, трудно сейчас разобраться... Но тем не менее им удалось силой нас затолкать в КПП. С ними остался мой заместитель, а я (у нас было в КПП три выхода) в один из выходов вышел в тыл блокпоста и ушел к бойцам, которые заняли позиции в окопах. Я собрал с левого фланга шесть или восемь бойцов, и стали решать, каким образом поступить. В это время из-за блокпоста вышел мой заместитель и махнул рукой, чтобы шли к нему. Что за ситуция сложилась, я не знал. Связи у нас не было: рация у нас отсутствует (в нерабочем состоянии все рации, потому что мы приехали с негодными аккумуляторами из Новосибирска. Они на второй день вышли из строя). Рациями мы не могли воспользоваться.

Я посчитал, что, наверное, там должен был быть и наш руководитель, который там вел переговоры. Я посчитал, что, наверное, там что-то решено... Ну, уладили там взаимоотношения... Я посчитал, что, наверное, все улажено, поэтому я встал, дал команду бойцам, и мы пошли туда группой. Когда мы подошли к КПП, боевики там собрали всех... Один из бойцов выстрелил, сделал одиночный выстрел... Он находился в окопе. Я дал команду, чтобы он прекратил стрельбу, потому что около двадцати бойцов находилось в блокпосту... Не зная, что там произошло, я не хотел, чтобы боевики начали расстреливать тех бойцов, которые находятся там. По этой причине я дал приказ «не стрелять».

Мы подошли к блокпосту, где боевики предложили нам сдать оружие. Видя, какая ситуация там сложилась, они окружили нас плотным кольцом, за ними стояли автобусы с заложниками, а за автобусами стояли жители, которые проживают в пос. Первомайский. Во избежание боя и во избежание потерь среди заложников и мирного населения... Кроме того, мы увидели, как вооружены боевики и какое вооружение у нас (кроме автоматов, у нас ничего не было), я посчитал, что кровопролитие будет бесполезным: своих ребят положу и мирное население погибнет. Поэтому дал команду не вести никакого огня и согласился на предложение боевиков сдать оружие. Но с таким условием, что мы не сдадим оружия и мой часовой будет стоять около этого оружия, чтобы никто из боевиков не мог воспользоваться нашим оружием. Они согласились. Я поставил возле кубрика, куда мы положили свое оружие, своего часового. Они поставили своего. У меня и моего заместителя они оружия не забирали.

Мы были при оружии.

Вполне нормальное отношение, по крайней мере командиров. Их боевики вели себя не совсем корректно, не совсем тактично по отношению к нам. Но больших эксцессов не возникало.

Я имею в виду применение физической силы... Хотя наши бойцы говорили, что магазины забрали у них. Прямо из рук вырвали магазины. Тем не менее мы потом написали список полевому командиру, что у нас было изъято и что у нас недоставало, и передали полевому командиру. И потом все... почти все, что у нас недоставало, они нам вернули. За некоторым исключением. Но они сказали: «Ребята, мы все это найдем и все вам вернем».

В шестом часу... семнадцать с небольшим со стороны Азамат-Юрта, с позиций, которые заняли федеральные войска (там ещё раньше был высажен с вертолетов десант), прозвучала пулеметная очередь. После чего в рядах боевиков началась небольшая паника... Были сразу разоружены...Я был разоружен, мой заместитель, и был вскрыт кубрик, где находилось оружие. Оружие сразу разобрали, взяли все боеприпасы, которые там находились. Боевики их разнесли по позициям, которые они уже заняли. Это окопы и позиции, которые у нас были вокруг блокпоста. Все это оружие было роздано боевикам.

После этого мой заместитель дважды ходил в штаб федеральных войск, где находились представители. Он решал кой-какие вопросы, говорил, какая у нас ситуация... В связи с тем что связь была прервана, докладывал «на словах». Его выпускали, впускали... После этого, когда было роздано оружие, уже стемнело, один из полевых командиров подозвал меня и моего заместителя и предложил такой вариант: «Я вывожу тебя и твоих бойцов в безопасное место в один из домов. А вы в свою очередь идите в штаб и доложите своему руководству, если к девятнадцати часам требование о сопровождении нас и освобождении колонны не будет выполнено, то, начиная с девятнадцати часов через каждые пятнадцать минут по два ваших бойца будет расстреляны.

Такое требование нам было выдвинуто. Мы с моим заместителем пошли. Нас по пути останавливали, мы сказали, что нас полевые командиры отпустили, мы вроде как парламентеры... Ну, нас пропустили. Мы пешком дошли до штаба, и это требование было доложено».

Рассказ своего командира полностью подтвердил заместитель старший лейтенант милиции Миненко Олег Иванович. Оставляя за скобками основную часть рассказа, считаю необходимым использовать подробности произошедшего на блокпосту в тот момент, когда командир вышел к бойцам в окопах.

«Ко мне подошли несколько полевых командиров и сказали (после того, как разоружили всех бойцов, оставив оружие только у меня и командира): «Ты видишь, мы тебя не трогаем, но если твои бойцы с огневого рубежа не выйдут, то мы расстреляем вас, а потом займемся ими». После этого я вышел, полагая, что на моей совести будет гибель не только тех бойцов, которые уже разоружены, но и тех, которые заняли огневые рубежи, я посчитал, что нужно собрать весь личный состав. Сами полевые командиры заверили в том, что «с нашей стороны провокаций в отношении вас не будет до тех пор, пока федеральные войска не выполнят требования по сопровождению нас в Чечню».

Я позвал командира. Все остальные бойцы пришли... Их разоружили. Мы же ходили с оружием в боевом снаряжении... Никто не препятствовал нам. Могу добавить, что сами полевые командиры предложили все оружие собрать в одну кучу, перенести в командирский кубрик, выставить одного своего часового и нашего часового для охраны. Чтобы никто к этому оружию не подходил.

Если бы со стороны федеральных войск не прозвучали бы выстрелы, то вот этого хаоса, и разбора оружия, и взятия нас в заложники не было бы. У меня был разговор с некоторыми полевыми командирами (они не представлялись мне, но я видел, что их распоряжения выполнялись). Я ходил с оружием сюда и с оружием возвращался. Никто меня не трогал ни по пути, ни обратно. Я ходил в дневное время. Докладывал ситуацию в штаб развития чрезвычайной ситуации, докладывал своему руководителю зоны.

Руководители воспринимали мой доклад как информацию, никаких распоряжений не отдавалось. Единственный раз, когда я доложил ситуацию командиру 5-й зоны, в наш адрес прозвучал упрек: «Надо было командовать!»

Добавляет капитан милиции Лихачев:

«Я упустил в своем рассказе одну деталь. Когда колонна остановилась после обстрела с вертолета и в течение полутора-двух часов велись переговоры между полевыми командирами и, в частности, руководителем нашей 5-й оперативной зоны полковником Г., об изменении обстановки нам ничего доведено не было. Предугадать развитие обстановки мы не могли. О том, что боевики будут возвращаться обратно, мы предупреждены не были».

Вновь рассказывает зам. командира:

«Когда колонна пошла и была обстреляна, когда велись все эти переговоры, руководство Дагестана, которое сопровождало эту колонну (там было немало людей, в том числе вооруженных людей - сотрудников милиции, сопровождавших эту колонну), им была команда развернуться и уйти с блокпоста. Нам же никакой команды (сгруппироваться, отойти на запасные рубежи или быть готовыми к нападению) не было! Автоматчики и все вооруженные люди, сопровождавшие колонну, были сняты со своих позиций и отведены от блокпоста до того момента, как решился вопрос. Еще велись переговоры, а они уже покинули Первомайский. Мы остались одни.

Со слов сотрудника, который попытался подсчитать боевиков, их было около 160. Это - без учета тех, кто уже ушел в деревню. Он, конечно, и два раза мог посчитать кого-то из боевиков, но тем не менее порядка 160-170 боевиков было.

Вместе с нашими бойцами были разоружены водитель и два охранника командира 5-й зоны. Они находились в моем кубрике. В один из моментов там появился полковник, забрал свое оружие из общей кучи: вытащил свой автомат, забрал оружие, которое принадлежало его бойцам, забрал своих бойцов и УШЕЛ! Нам никаких команд, ни приказаний, ни рекомендаций не давал.

Они ушли, их «уазик» остался там стоять: он до сих пор находится в Первомайском.

РУКОВОДИТЕЛЬ НАС ПОКИНУЛ, А МЫ ОСТАЛИСЬ ОДНИ РЕШАТЬ СВОИ ПРОБЛЕМЫ!»

То, что бойцы Новосибирского ОМОНа были способны на поступок, показали последующие события. Командир и его заместитель шли в первых рядах атакующих во время штурма.

На них не было бронежилетов, не было особого вооружения. Но они шли, не считаясь с опасностью, шли, несмотря на то, что ОМОН не приспособлен для штурма, а следовательно, навыки его бойцов в подобных условиях неприменимы. Я счастлив, что в последний день своего пребывания в зоне боевых действий видел их живыми и здоровыми.

 

* * *

 

Наутро начинают прибывать войска. На броне боевых машин буквы «ВВ». В небе появляются вертушки.

«С утра 11 января 1996 года федеральные войска осуществили блокирование села Первомайского силами подразделений усиленной 136-й ОМСБр (отдельной мотострелковой бригады) численностью 730 человек с востока, двух тактических групп 7-й ВДД (воздушно-десантной дивизии) численностью 80 человек с запада и юго-запада, тактической группы спецназа численностью 59 человек во взаимодействии с отдельной ротой спецназа 58-й армии с северо-запада, мотоманевренной группы 41-го погранотряда в количестве 80 человек с севера. Боевой порядок этих подразделений имел двухэшелонное построение. Подразделения ОМОНа, СОБРа, «Витязя» и «Альфы» привлекались лишь для освобождения заложников».

Здесь своя особая жизнь. К посту подъезжают и отъезжают шикарные машины. Местная власть в лице полномочных и неполномочных представителей рвется на переговоры. Особую настойчивость проявляют лидеры национальных движений. Приходится вступать с ними в контакт.

Контакт установлен, но диалог не получается. Многие задают один и тот же вопрос: «Почему бандитов не выпустили в Чечню? Почему их надо уничтожать на земле Дагестана? Почему Москва проигнорировала условия, определенные для бандитов председателем Госсовета?» Вопросы носят политический характер, а потому стараюсь уходить от подобных дискуссий.

На третий день появляется неожиданный поворот темы. Около пятидесяти автомашин с местными жителями Первомайского покидают поселок. Кавалькада машин следует мимо нашего поста. Видеокамера бесстрастно фиксирует номера. Есть и московские... Джипы, «тойоты»...

Часть местных жителей выбирается из поселка пешком. Многие открыто выражают свою позицию: «Я оставил там свой дом. Разрешаю его уничтожить, но чтобы ни один бандит не ушел».

Таких высказываний много. У женщин они звучат эмоционально, у мужчин... Мужчины находят соответствующие выражения, приличествующие моменту. Все чаще звучат риторические вопросы: «Почему выпустили из Кизляра? Почему не уничтожили по дороге?» В поселке Советском пришлось столкнуться с негодованием по адресу самих заложников. Удивительно, но сострадания по поводу их судьбы открыто не высказывается. Более того, их жизнь как реальность не рассматривается: «Аллах дал - Аллах взял».

При подобных заявлениях стараюсь выбраться из толпы, которая постоянно окружает журналистов. Журналисты при подобных высказываниях выключают камеры и убирают диктофоны. Для западных это звучит дико, для наших... Жаль. Общество осталось в неведении.

С каждым часом накаляется обстановка около развилки в сторону Хасавюрта. Лидеры ряда национальных движений начинают разогревать народ. Отсутствие информации, так раздражающее журналистов, активно используется провокаторами. В толпе мелькают лица людей с «той стороны». Формируются колонны демонстрантов, звучат призывы блокировать российские войска, требовать их вывода с территории Дагестана и всего Северного Кавказа.

Неподалеку от перекрестка кружатся в ритуальном танце мужчины и... женщины. Температура митинга умело держится профессиональными мастерами из Грозного.

На блокпост подкатывает желтый УАЗ с полковником, подразделение которого выделено мне в помощь. В спешке и суете я так и не спросил его фамилию. Знаю только, что его бойцы служат в системе исправительно-трудовых учреждений. Удивительно интеллигентный человек в дымчатых очках, спокойный и уравновешенный. Виктор Николаевич докладывает обстановку, спрашивает, что делать, если толпа двинется в сторону Первомайского. «Разоружить себя не позволим - будем стрелять!»

Знает человек устав!

Находим представителей местных органов внутренних дел, просим направить туда подкрепление местной милиции. А желательно - и представителей местной власти. Медленно, но конфликт все же гаснет.

День проходит. Спецподразделения прикидывают планы действий.

А боевики окапываются.

К ночи необходимо заправить автобус. Это, на первый взгляд рядовое, мероприятие становится проблемой. На ближайших заправках нет дизельного топлива. На дальних не дают чеков об оплате. Следовательно, приходится заправляться за свой счет. Плутаем по колонкам. Плюнув, едем в Хасавюрт. Ночная зимняя дорога не подарок.

В автобусе краснодарская «Альфа» в полном составе.

На перекрестке предупреждают: «В городе митинги, поэтому надо двигаться окружным путем». Что и делаем. Пока автобус заправляется, скупаем все, что есть в местных ларьках. Воду, печенье, консервы. Это - первая возможность подхарчиться.

Настроение у бойцов чуть приподнимается. Но ненадолго.

На повороте нас останавливает патруль ГАИ: «В районе Аксая замечено скопление боевиков».

Бойцы натягивают доспехи. Вновь ловлю себя на мысли, что «икарус» не лучшая боевая машина. Автобус ревет, но едет по скользкому насту не очень быстро. Бойцы в шлемах заняли позиции у окон; внимательно всматриваясь в темноту, пытаются разглядеть возможного противника. Мера символическая. Автобус на пустой дороге - мишень для первоклассника.

Ситуация в наших рядах в состоянии «константы». Информация носит обрывочный характер. Некоторое оживление вызвало сообщение об отчаянном поступке заложника, уничтожившего двух боевиков. Известно, что его фамилия Аюбов. Известно, что он увидел брошенный боевиками автомат, схватил его и открыл огонь.

Первый раз появилась пища, горячая в частности. Неподалеку развернута полевая кухня. На другом перекрестке продолжается оживление. Агентура Дудаева свой хлеб ест не зря. Митинги в Хасавюрте продолжаются. Они становятся все более агрессивными и жесткими. Периодически эмиссары подкатывают посмотреть, что делается на посту.

Всех не выявишь: внешних признаков никаких. Так, местные жители. Но глаза! Эти глаза не врут.

Получаем информацию о провокационных действиях агентов Дудаева среди чеченцев-акинцев. Пользуясь случаем, озвучиваю её по всем программам телевидения. В первую очередь, дагестанского. Своему телевидению они верят больше, чем московскому. Призываю не поддаваться на провокации и, самое главное, вываливаю всю информацию, какая есть. Основной упор делаю на стремление федеральных сил максимально бескровно, путем переговоров освободить заложников. Это действительно так. Переговоры ведутся, федеральные силы определяют возможные варианты освобождения, а боевики... окапываются. Рабочей силы достаточно. По свидетельству очевидцев и участников событий, заложники использовались как бульдозеры.

 

* * *

 

Рассказывает заложница Алиева Риехан, медсестра поликлиники:

«Ночью мы проснулись от стрельбы. Потом соседка прибежала, говорит, вставай быстро, ребенка одевай. Там боевики пришли. Собрались мы в одной комнате соседки... На улице стреляли. А потом кто-то кричит: «Пожар на первом этаже!» Мы вышли все на улицу... Жители вышли все в одну кучку, нам говорят, идите все в больницу. Вот мы пришли в больницу. Нас там по палатам развели... Нас жители Кизляра попросили прийти в больницу.

- К вам в квартиру приходили боевики?

- Нет. Они вообще не заходили туда. Они на улице стреляли. У нас общежитие. Они в общежитие не заходили. А вот в соседние дома...

- Сколько сейчас заложников из вашего общежития?

- Три соседки. Одна с детьми, одна нет.

- А сколько заложников всего?

- Я не знаю сколько. Говорят сто - сто пятьдесят.

- Кто говорит?

- Они говорят... По радио говорят (!).

- А вы слушаете радио?

- Да, слушаем.

- И что по радио говорят?

- Неправду говорят. Мы слышим другое, а там другое говорят. Вот Ельцин говорит...

- Что говорит?

- Да не помню... Там такое состояние было. Но неправду.

- Какое к вам отношение?

- Нормальное отношение.

- Когда вас в больнице брали... вас насильно взяли или вы сами добровольно пошли?

- Сами добровольно пошли. Там мужчины прятались с чужими детьми в тени. Там насильно никого не брали... За мужиков стыдно стало. Они брали чужих детей, прятались по туалетам, в тени, в темноте, в палатах. Лишь бы не пойти... Мы все соседки и пошли.

- Сколько лет дочери?

- Три годика.

- Какова была система ваших перемещений в поселке Первомайский?

- Целый день мы были в автобусе, потом, когда начало темнеть, нас вывели в село. Мы ходили от дома к дому... Мы поселка не знаем, они тоже поселка не знают... Все закрыто было.

Потом пошли в мечеть, и там мулла разрешил в один дом зайти нам. А с мужчинами как там, я не знаю... Мулла разрешил нам войти в дом, который открыт.

- Вы ночевали все время в доме?

- Да, в доме.

- Дом охранялся?

- Ну конечно. И снаружи, и напротив была комната с боевиками.

- Сколько женщин было в вашем автобусе?

- Двенадцать-тринадцать...

- А детей?

- Трое.

- По какому принципу освобождали заложников?

- Они пришли и сказали: «Уходите все». А тут говорят, мы не пойдем. Тут наши мужчины... У девочки отец там. У некоторых брат там... Да ещё темноты боялись. Мы согласились утром поехать, потому что боялись, что нас опять начнут обстреливать.

- Каким было питание, размещение...

- Все хорошо.

- Чем вас кормили?

- Мука у нас была... Правда, хлеб привезли, но не доверяли мы хлебу. Сказали, чтобы не ели. Мы сами пекли пышки... Мука у нас была, два или три мешка. Кур зарезали, обчистили. Жарили, варили.

- Вам внушали они, что российские войска вас будут обстреливать?

- Нет, мы видели сами. Наш милицейский обстреляли...»

Второму заложнику было лет тринадцать - четырнадцать.


Поделиться с друзьями:

mylektsii.su - Мои Лекции - 2015-2024 год. (0.021 сек.)Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав Пожаловаться на материал