Глава 2. Отражение в языке изменений и развития общественной культуры

Постановка проблемы

Живой современный язык находится в постоянном движении и разви­тии. Каждый человек, говорящий или пишущий на родном языке, по­вторяет уже готовые структуры, подражая миллионам носителей этого языка (если это развитой язык большого народа), черпая из сокровищ­ницы своего языка опробованные в неисчисляемом количестве рече­вых актов, признанные и регулярно употребляемые словосочетания, и одновременно творит язык. Это творчество идет двумя абсолютно про­тивоположными путями: стимулом может быть как талант художника слова, так и ошибки, оговорки, случайности. Даже ошибки иностран­цев, изучающих язык, могут послужить стимулом к языковому творче­ству. Об этом хорошо сказала Марина Цветаева: «Люблю, когда иност­ранцы коверкают чужой язык, как, например, Эмиль Людвиг: он недав­но выступал здесь по радио. Его французский — ломанный. Но тем луч­ше! Тут открываются какие-то новые возможности. Конечно, так вот говорить нельзя, но почему бы не попробовать: это вроде опыта. Преж­де люди говорили без грамматики и возникали новые диалекты: было больше разнообразия»¹.

Очевидно, что язык как зеркало культуры отражает и все наиболее важные и устойчивые изменения в образе жизни и менталитете народа.

Нагляднее всего изменения и в жизни и, соответственно, в языке видны на примере реалий, то есть разного рода фактов внеязыкового, реального мира.

В вариантах «Евгения Онегина» у Пушкина есть такие строки: «„Же­нись! " — „На ком? " — „...На Лидиной". — „Что за семейство! У них орехи подают, они в театре пиво пьют"». Современный читатель недо­умевает: какие явно негативные социокультурные коннотации не по­зволяют жениться на бедной Лидиной? Почему угощать орехами или в театре пить пиво настолько противоречило нормам дворянских жени­хов в культуре пушкинской эпохи, что исключало возможность брака.

¹ М. Цветаева. Лебединый стан. М., 1921, с. 32.

Собственно значения слов орех и пиво, разумеется, никакого отноше­ния к контексту не имеют и не проливают света на культурологическую загадку. Ясно одно: общественная жизнь (именно общественная, так как орехи подают гостям, а пиво пьют или не пьют в театре) изменилась настолько, что всякая связь с современностью утрачена, а с нею утра­чены и культурные коннотации этих слов. Без специального исследо­вания и последующего комментирования этот контекст непонятен со­временному русскому человеку.

Вопросы понимания художественной литературы. Социокультурный комментарий как способ преодоления конфликтов культур

Чтение классической художественной литературы и понимание ее не­возможно без комментария. Собственно говоря, комментарий часто тре­буется и для современных литературных произведений. И уж, разуме­ется, он просто необходим для иностранных читателей. Для классичес­кой литературы он нужен всегда, так как, по определению, литература становится классической, только если она прошла испытание време­нем и, следовательно, язык ее устарел — больше или меньше в зависи­мости от степени и возраста «классичности». Язык же устарел в связи с изменениями жизни и культуры и вместе с ними.

Таким образом, разрыв между культурами, их конфликт возможен не только в виде столкновения родной и чужой культур, но и внутри своей, родной культуры, когда изменения в жизни общества достигают такого уровня, что следующие поколения уже не помнят, не знают, не понима­ют культуры и мироощущения своих предков. Комментарий к класси­ческому литературному произведению, по определению удаленному от современности, выполняет роль моста над пропастью, разделяющей «наше» и «то» время, или очков, которые помогут сегодняшнему чита­телю разглядеть детали минувших эпох.

Еще 40 лет назад, в 1959 году, журнал «Вопросы литературы» опуб­ликовал письмо филолога Юрия Федосюка, поставившего вопрос о том, что сотни выражений, встречающихся в сочинениях русских классиков и отражающих бытовые особенности дореволюционной России, стано­вятся для все более широкого круга современных читателей «камнем преткновения» — либо непонятными вовсе, либо понимаемыми пре­вратно». «Мне, знакомому лишь с метрической системой, — писал он, — неясно, богат или беден помещик, владеющий двумястами десятин зем­ли, сильно ли пьян купец, выпивший „полштофа" водки, щедр ли чинов-

ник, дающий на чай „синенькую", „красненькую" или „семитку"» ². На­писанное им пособие на эту тему было издано только в 1998 году его сыном М. Ю. Федосюком, профессором факультета иностранных языков МГУ, под названием: «Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века».

В этом пособии автор обосновывает необходимость объяснения со­циокультурного фона классических произведений: «Да, люди всегда были людьми, они дружили и враждовали, трудились и развлекались,. уступали или боролись, защищая свои жизненные идеалы, — без этих общих с нами черт незачем было бы читать и перечитывать произведе­ния о далеком прошлом. Но вот исторические условия, вся обстановка их жизни в очень многом отличались от современных». Знание истории русского быта описываемых в классической литературе времен нужно «для того, чтобы облегчить восприятие русской классической литера­туры, убрав слегка застлавшую ее дымку времени, затрудняющую пони­мание» ³.

Социокультурный комментарий, предназначенный представителям иной культуры, высвечивает изменения в родной культуре и в языке как зеркале культуры. Социокультурное комментирование, ориентиро­ванное на иностранцев, обнаруживает и одновременно улаживает кон­фликт культур. При этом, подчеркиваем, по большей части это конф­ликт не только родной культуры с иностранной, но и культуры прошло­го, запечатленной в классическом произведении, с современной куль­турой того же народа.

В качестве материала исследования были использованы зарубеж­ные (в основном английские) издания произведений Пушкина с учеб­ным комментарием на английском языке.

Социокультурный комментарий, имеющий целью обеспечить наи­более полное понимание текста, восполнить недостаток фоновых зна­ний у читателя, разрешить конфликт культур и перевести его в диалог, остро необходим как иностранному читателю при изучении русского языка, так и современному русскому читателю. Важно то, что коммен­тарий не только отражает восприятие писателя читателем, но и форми­рует его.

Социокультурный комментарий называют также и реальным коммен­тарием, чтобы подчеркнуть противопоставление реалий языковым фак­там. Языковой комментарий, по понятным причинам, резко различает­ся в зависимости от того, адресован он русскому или иностранному чи­тателю.

Социокультурный комментарий для русских и иностранных читате­лей в основном совпадает, поскольку растущий разрыв между русской культурой пушкинского времени и современной все больше перекре­щивается с различием между русской и другими культурами. Учебный социокультурный комментарий включает: 1. Историзмы — слова, вышедшие из употребления вследствие того, что обозначаемый ими предмет или явление уже неизвестны говоря­щим как реальная часть их повседневного опыта — и слова, и обозна-

² Ю. А. Федосюк. Такое пособие необ­ходимо // Вопросы литературы, 1959, № 6, с. 248.

³ Ю. А. Федосюк. Что непонятно у классиков, или Энциклопедия русского быта XIX века. М., 1998, с. 6.

чаемые ими реалии ушли из языка и из жизни народа. Например: бар­мы, власяница, воевода, боярство, бунчук, вече, дьяк, плаха, приказный, разрядная книга, синклит.

2. Архаизмы — устаревшие слова и обороты речи, вышедшие из упот­ребления: свейский (шведский), лях (поляк), егож (форма родительно­го падежа относительного местоимения из церковнославянского язы­ка: иже, еже), земь (земля), заутра (завтра утром), вечор (вчера вече­ром), дотоле (до тех пор), борзый (быстрый).

3. Слова, изменившие свои значения в современном русском языке: мамка (кормилица, няня), мошонка (кисет, кошелек), гость (купец, ино­странец), деньга (медная монета), ток (струя, жидкость).

Во всех этих случаях (достаточно распространенных) слово сохра­нилось, но изменило свое значение в связи с уменьшением социальной роли или полным исчезновением обозначаемого им понятия и, соот­ветственно, факта реальной жизни. Так, мамка существует сейчас как просторечное обращение к матери, но Пушкин в «Борисе Годунове» употребляет это слово в значении 'няня, кормилица':

А тут народ остервенясь волочит Безбожную предательницу-мамку.

Царские палаты. Царевич, чертит географическую карту. Царевна, мамка царевны.

Современное слово мытарство изменило и ударение (было мытар­ство), и значение — 'муки'. В «Борисе Годунове» мытарство употреб­лено в значении 'взимание пошлины, неправедная корысть', от мыт 'на­лог, пошлина' (отсюда, кстати, и названия Мытищи, Мытная улица). Для стилизации речи персонажа Пушкин вложил это устаревшее слово в уста беглого монаха старца Варлаама, намеренно заменившего перед стражником свое просторечие на церковнославянский:

Прииде грех велий на языцы земнии. Все пустилися в торги, в мытарства.

Варлаам жалуется на скудость подаяния:

Ходишь, ходишь; молишь, молишь; иногда в три дни трех полушек не вымолишь. Такой грех! Пройдет неделя, другая, заглянешь в мошонку, ан в ней так мало, что совестно в монастырь показаться.

Полушка — полкопейки; слово ушло вместе с реалией, и напомина­ние о нем только в пословице: За морем телушка полушка, да рубь пе­ревоз.

Мошонка — от мошна 'кошель, сумка, мешочек для денег с завязка­ми' (Д.). Ушла реалия, ушло и значение слова. В современном русском это слово обозначает кожаный мешочек, где находятся мужские поло­вые железы (0.).

Послушание — у Пушкина это церковный термин, означавший вид епитимьи в монастырях, наказания или добровольного исполнения всех работ, чтобы показать смирение и отсутствие гордыни:

Пимен

Тогда я в дальний Углич

На некое был услан послушанье.

В современном русском языке послушание употребляется в значе­нии 'повиновение, покорность'.

Слово язык, хорошо всем известное в разных значениях (в том чис­ле и как 'военнопленный'), в нижеследующем контексте употреблено в давно забытом значении, которое уже у Даля имеет помету «стар.» (ус­таревшее) и формулируется как 'обвинитель, обличитель пред судом, оговорщик на допросе':

Легко ль, скажи! Мы дома, как Литвой, Осуждены неверными рабами; Все языки, готовые продать, Правительством подкупленные воры.

Слово ток существует в современном русском языке, но употребля­ется в основном лишь терминологически — об электричестве. В значе­нии 'струящаяся жидкость' оно уже почти забыто. Ср. в «Борисе Году­нове»:

Оставим их; пойдем, товарищ мой,

Венгерского, обросшую травой,

Велим открыть бутылку вековую,

Да в уголку потянем-ка вдвоем

Душистый ток, струю, как жир, густую.

4. Реалии, ссылки, аллюзии, требующие фоновых социокультурных знаний, отсутствующих у иностранных читателей и утраченных совре­менным русским читателем.

Такой комментарий необходим представителям той же культуры, что и автор, и литературные герои, так как социокультурные изменения на­столько велики, что современный читатель не имеет фоновых знаний как обоюдного кода (shared code), на котором зиждется коммуникация. Комментарий этого рода не просто «переводит» на современный язык устаревшее слово и не просто объясняет ушедшее из жизни народа по­нятие — он контекстуально ориентирован, помогает раскрыть замысел автора, дать характеристику персонажа, увидеть событие или действу­ющее лицо через призму описываемого времени, прочитать за текстом, между строк, то, что было известно и понятно современникам автора.

Приведем примеры: