Вводные сведения. Как известно, ирония заключается в подразумевании противоположного во внешне положительных характеристиках

Как известно, ирония заключается в подразумевании противоположного во внешне положительных характеристиках. Иногда подразумеваемое выражается в языковых единицах, которые сами по себе представляют трудность для перевода, но гораздо чаще проблема заключается в несоответствии традиционно применяемых способов выражения иронии в разных культурах. Выражение иронии, насмешки осуществляется различными способами, которые могут различаться по форме, содержанию и функциях в разных языках и речевых традициях.

Простейшим способом выражения иронии в английском и русском языках являются кавычки, когда вполне стандартное и ожидаемое слово или фраза берутся в кавычки в стандартном контексте. Такие ситуации, как правило, легко переводятся аналогичным приемом, за исключением области зака-вычивания, которая может меняться в зависимости от совпадения или расхождения грамматических составляющих исходной единицы:

When I left my public school I had an extensive knowledge of Latin and Greek literature, knew a certain amount of Greek and Latin history and French grammar, and had " done" a little mathematics.

Окончив частную гимназию, я неплохо знал античную литературу, имел представление об античной истории и французском языке, а также " прошел " азы математики.

Более сложной разновидностью иронии является противопоставление двух качеств или двух взаимоисключающих возможностей в одном и том же замкнутом контексте. Осложнения при переводе таких контекстов возникают в том случае, если два контрастирующих в исходном тексте элемента требуют сами по себе преобразования в переводящем языке и в преобразованном виде зачастую не обеспечивают тексту достаточной иронической выразительности:

I went to Balliol University a good classic and a complete ignoramus.

Перевод этого предложения связан с необходимостью преобразования слова classic, в результате которого полученное соответствие не является достаточно выразительным для создания иронического контраста -- " специалист по классической филологии, с хорошими знаниями в области классической филологии" и т. п. Наиболее распространенный прием, который помогает в таких случаях переводчику, заключается в добавлении, позволяющем объединить противопоставленные элементы иронического контекста:

Я отправился в Баллиол специалистом в области классической филологии и полным невеждой во всех остальных областях.

Одним из осложнений при переводе иронического контекста, основанного на контрасте, может быть необходимость антонимического преобразования, которая, в свою очередь, требует преобразования самой структуры контраста:

I knew vaguely that the first Chapter of Genesis was not quite true, but I did not know why.

При переводе на русский язык в этом контексте меняется первая часть противопоставления, что требует соответственного преобразования второй части:

Я смутно сознавал, что начало Книги Бытия отклоняется от истины, но понятия не имел, в какую сторону.

Более сложные преобразования применяются в случае развернутого иронического контекста, выходящего за пределы предложения, причем в условиях, когда необходимо придерживаться ключевых элементов иронии.

Thinking up titles is an art in itself, but we, legions of would-be authors, face another literary crisis: title depletion. Heedless of the future, successful authors the world over keep consuming a precious resource -- book titles -- as if there were no tomorrow, and that puts the rest of us off. And they have creamed off the best. Maybe I would have written The Brothers Karamazov, but some older guy got it first. We're left with odds and ends, like The Second Cousins Karamazov.

Перевод этого текста связан с ироническим понятием thinking up titles, которое проходит через весь текст, контекстуально видоизменяясь, то есть каждый раз задает переводчику различные задачи. Придерживаться единства основы для иронического контекста приходится в условиях постоянных преобразований, самым главным из которых является преобразование образной основы иронического оборота:

Придумывание заглавий -- само по себе искусство, но мы, легионы писателей будущего, сталкиваемся с кризисом жанра: с истощением источника названий. Не заботясь о будущем, писатели во всем мире, уже получившие свое, продолжают эксплуатировать драгоценные ресурсы -- месторождения названий книг, -- как будто будущего вовсе не будет, и тем самым лишают нас последнего. А сами между тем снимают сливки. Я, может, назвал бы свой роман Братья Карамазовы, да какой-то дед уже обошел меня. Вот нам и остаются только отвалы', а не назвать ли мне свою книгу Кузены Карамазовы!

В приведенном переводе использован самостоятельный общий образ: истощение ресурсов -- эксплуатация месторождений -- отвалы -- который в русском контексте помогает воссоздать более плотную в соответствии с русской традицией ироническую структуру.

При переводе иронических контекстов с английского языка на русский мы нередко встречаемся с ироническим обыгрыванием известных цитат или их более сложного варианта, аллюзий. Использование цитаты в качестве образной основы для иронического образа может при переводе осложняться, например, необходимостью лексико-граммати-ческих преобразований, требуемых контекстом, в результате чего сама цитата неизбежно теряет исходную форму, то есть перестает быть цитатой. Здесь проходит очень тонкая грань: даже преобразованная, цитата должна быть узнаваема в переводном тексте, иначе она теряет статус цитаты, что может сопровождаться, в свою очередь, информационными потерями. Например, перевод иронического парадокса Оскара Уайльда, построенного на аллюзии к одной из основополагающих цитат европейской культуры То be -- or not to be?, встречается именно с такого рода проблемой:

To read or not to read? All books can be divided into three groups: books to read, books to re-read, and books not to read at all.

Если начало этого текста допускает воссоздание структурной аллюзии Читать или не читать1! (ср. Быть или не быть?), то ее последующее развитие в английском тексте имеет безэквивалентную природу, с точки зрения перевода на русский язык: исходный инфинитив неизбежно либо полностью преобразуется при переводе на русский (книги, предназначенные для чтения; книги, предназначенные для перечитывания; книги, вообще непригодные для чтения), либо попадает в опосредованный контекст, в котором теряет свою самостоятельность (книги, которые стоит читать; книги, которые стоит перечитывать; книги, которые не стоит читать вообще}. Как легко заметить, оба простых грамматических варианта перевода весьма далеко уходят от подобия Читать или не читать? -- и вместе с этим теряют важнейшую часть иронических ассоциаций исходного текста, который в результате превращается в нечто назидательное и весьма мало ироничное. Одним из способов выйти из этого положения может быть добавочный образ, который позволил бы сохранить автономность столь важного для аллюзии инфинитива и вместе с тем не нарушил бы логики исходного текста, с одновременным применением кавычек, выделяющих важные компоненты иронии:

Все книги можно поделить на три группы, снабдив их этикетками: " читать", " перечитать", " не читать".

Как всегда, проблемой, вызывающей неизбежные преобразования, является наличие в ироническом контексте компонентов, неизвестных переводящей культуре:

Иногда переходят Невский проспект мужики, спешащие на работу, в сапогах, до того перепачканных грязью, что даже Екатерининский канал, известный своей чистотою, не в состоянии был бы ее смыть.

В этом предложении выделенные слова являются основой иронии, то есть безусловно означают прямо противоположное: Екатерининский канал известен тем, что очень грязен. Однако для читателя, не знакомого с реками и каналами Санкт-Петербурга, эта ирония полностью пропадает в непосредственном переводе: " the Ekaterininsky Canal well-known with its pure waters". Для того чтобы довести до англоязычного читателя иронию Гоголя, можно воспользоваться антонимическим преобразованием ("... boots so mud-stained that they could surpass even the Ekaterininsky Canal, a notoriously muddy stream"). В таком случае основой иронии в переводном тексте становится слово surpass, в то время как неизвестный читателю перевода Екатерининский канал характеризуется прямо как " грязный". При таком раскладе компонентов, конечно, теряется часть исходной информации, но зато сохраняется сам прием иронии как способ характеристики образа.

Другим вариантом может служить применение комментария, который позволяет сохранить исходную структуру иронии и при этом снабдить читателя перевода необходимой информацией, например, используя такое пояснение:

The Ekaterininsky Canal is notorious with its muddy waters among the rivers and canals of St. Petersburg.

И все же возможны такие иронические контексты, которые полностью основаны на культурных ассоциациях, не выходящих за пределы исходной культуры и требующих слишком длинных комментариев. Как поступать в таких случаях переводчику, если ирония составляет важную часть исходного текста, если не его основной принцип? В пьесе А. П. Чехова " Чайка" мать-актриса, препираясь со своим сыном, кричит ему: " Киевский мещанин! " -Ирония этой реплики, как и множества других в произведениях Чехова, заключается в намеке на принадлежность к более низкому сословию: в сословной России не быть дворянином нередко означало быть существом низшего порядка во всех отношениях, хотя сами дворяне зачастую кроме дворянского звания другими достоинствами не отличались -- именно это и служило во многих случаях основой чеховской иронии.

При переводе на английский язык эта ретши-ка была передана как " Kievan dweller! " (дословно " житель Киева"). Разумеется, никакой иронии это выражение не вносит в английский текст -- и тем самым искажает не отдельный прием, а саму стилистическую основу чеховского текста. Передавать иронические ассоциации с помощью комментария в данном случае не более уместно, поскольку текст предназначен для сценического исполнения. Между тем, здесь было бы возможно применить способ культурно-ситуативной замены -- использовать какое-либо выражение переводящей культуры, передающее не способ выражения, а саму иронию ситуации, например: " Your father was not a gentlemanl" Именно в этом смысле и употребляет слова " киевский мещанин" Аркадина, пытаясь оскорбить своего сына напоминанием о том, что она -- дворянка, тогда как он, по отцу, не дворянин, а значит человек мелкий, ничтожный: в дальнейшем тексте это подтверждается прямым именованием его подчиненного, оскорбительного положения: " приживал", то есть человек, живущий в доме из милости, нахлебник, ни на что более не способный.

Рекомендуемые правила перевода иронии

1. Полный перевод с незначительными лексическими или грамматическими преобразованиями применяется в тех случаях, когда это позволяют как словесный, так и грамматический состав иронического оборота в исходном тексте, при условии совпадения социально-культурных ассоциаций.

2. Расширение исходного иронического оборота применяется в тех случаях, когда смысл иронического словоупотребления неочевиден для иноязычной культурной среды. В таких случаях часть подразумеваемых компонентов иронии облекается в словесную форму в виде причастных или деепричастных оборотов, расширенных атрибутивных конструкций и т. п.

3. Антонимический перевод, то есть перевод с противоположным грамматическим или лексическим значением, применяется тогда, когда прямой перевод утяжеляет переводную структуру в силу различия грамматических или лексических норм и тем самым затемняет или вообще не передает смысл иронии.

4, Добавление смысловых компонентов применяется в тех случаях, когда требуется сохранить исходные лексико-грам-матические формы (например, цитаты) в условиях информационной недостаточности аналогичных форм в языке перевода.

5. Культурно-ситуативная замена применяется в тех случаях, когда прямое воспроизведение способа выражения иронии невозможно, поскольку он не будет воспринят переводящей культурой, а сама ирония должна быть передана, поскольку она составляет существенную часть авторского способа выражения.