Внутрипартийная борьба

Как уже было отмечено, новая экономическая политика порождала ряд серьезных противоречий. Немалая их доля носила политический характер, ибо «частное возрождение капитализма» осуществлялось партией, становление которой происходило не на путях компромисса с капиталом, а в жесткой и беспощадной борьбе с ним. Значительная часть коммунистов, а также значительные слои населения воспринимали нэп как возвращение к частной собственности, а вместе с ней — к социальной несправедливости, неравенству. Практически не приняла новый курс «Рабочая оппозиция», имевшая достаточно широкую опору в партии и рабочем классе. Ее лидеры А. Шляпников и В. Медведев открыто заявляли, что нэп несовместим с принципами диктатуры пролетариата и противоречит духу и букве партийной программы. Они считали, что плодами победы рабочего класса воспользовались крестьянство, буржуазия и городское мещанство, тогда как пролетарии вновь превратились в эксплуатируемые слои общества. Против нэпа выступала «Рабочая группа» во главе с А. Мясниковым, расшифровывая эту аббревиатуру как «новая эксплуатация пролетариата». Партийное руководство не могло сбрасывать со счетов и прогнозы русской эмиграции о развитии Советского государства на путях нэпа. В начале 20-х гг. появилось «сменовеховство», идеологи которого, в частности Н.Устрялов, призвали эмиграцию помириться с Советской властью и отказаться от активной борьбы с ней, ибо «революционная Россия превращается по своему социальному существу в «буржуазную», собственническую страну». Подобные оценки перекликались с оценками нэпа внутри большевистской партии, в которой значительные слои коммунистов связывали возможность реставрации капитализма с частнособственнической психологией крестьянства, способного при благоприятных условиях стать массовой опорой контрреволюции. Многие партийцы полагали, что нэп не продвигал вперед, а отбрасывал назад, консервируя рутину и отсталость страны.

Если партийным верхам удалось сравнительно легко удалить из активной политической жизни лидеров «рабочей оппозиции», то с оппозициями, оформлявшимися уже в рамках нэповского курса, дело обстояло куда сложнее. В среде партийной элиты разворачиваются острые дискуссии по ключевым проблемам социально-экономического развития страны, которые стали в значительной степени своеобразной идеологической завесой борьбы за власть, характерной для внутрипартийной жизни 20-х гг.

Первым атаковал Политбюро Л. Троцкий. В условиях кризиса 1923 г. он обвинил «диктатуру партаппарата» в бессистемности хозяйственных решений и в насаждении в РКП (б) порядков, не совместимых с партийной демократией. Троцкий настаивал на «диктатуре промышленности» в народном хозяйстве, что в конечном счете не укладывалось в рамки принятого на Х съезде курса на равноправный хозяйственный союз рабочего класса и крестьянства. Одновременно с Троцким в Политбюро с письмом обратилось 46 видных членов партии («Заявление 46-ти», подписанное Е. Преображенским, В. Серебряковым, А. Бубновым, Г. Пятаковым и др.), в котором фракцию большинства в Политбюро обвиняли в непоследовательной политике. Сложившийся на основе борьбы с Троцким триумвират — Сталин — Зиновьев — Каменев — сумел на XIII партконференции (январь 1924 г.) провести резолюцию, характеризовавшую взгляды Троцкого и его сторонников как «прямой отход от ленинизма» и как «мелкобуржуазный» уклон в партии. XIII съезд РКП (б) поддержал решения партконференции. Троцкий вскоре лишается руководящих постов в партии и армии, но продолжает оставаться авторитетным лидером, претендовать на ведущие роли в партии и государстве.

С середины 20-х гг. в центре внимания внутрипартийных дискуссий стал вопрос о возможности построения социализма в одной стране. Еще в 1916 г. В.И. Ленин теоретически обосновал возможность победы социалистической революции в одной стране, а затем позднее, в своих последних статьях, дал положительный ответ на данный вопрос. После смерти Ленина И. Сталин твердо отстаивает ленинский курс на построение социализма в одной стране. Для Сталина было очевидно, что промышленный потенциал, оставшийся в наследство от старой России, не обеспечивал приемлемых темпов экономического развития, так как основные производственные фонды фабрик и заводов морально устарели и безнадежно отставали от современных требований.

Свою роль играли и внешнеполитические факторы. В середине 20-х гг. ухудшились взаимоотношения СССР с Великобританией и Китаем. В августе 1924 г. был принят «план Дауэса», и в Германию широким потоком пошли иностранные, в основном американские, кредиты. Партийное руководство неоднократно подчеркивало, что страна находится во враждебном империалистическом окружении и живет под постоянной угрозой войны. Аграрная страна не имела шансов выстоять в случае военного противоборства с индустриально развитыми державами. Необходимость модернизации страны все более была очевидной. Наконец, предстояло решать и проблемы размещения экономического потенциала, который в основном сосредоточивался в европейской части страны. Требовалось новое размещение производственных мощностей.

В условиях изменения международной обстановки, прежде всего стабилизации капитализма в Америке и Европе, которая сделала возможность мировой революции нереальной, Сталин отказывается от концепции мировой революции и мирового социализма и переводит проблему построения социализма в одной стране из абстрактно-теоретической области в область партийной практики. Осенью 1925 г. против теории «социализма в одной стране» выступил Г. Зиновьев. Он подверг критике «национально-ограниченные» взгляды Сталина, связав возможности социалистического строительства в СССР только с победой революций в Европе и США. При этом Зиновьев сделал шаг навстречу Троцкому, поддержав его выводы о невозможности победы социализма в СССР без поддержки мировой революции. Возникла «новая оппозиция». На XIV съезде партии «новая оппозиция» попыталась дать бой Сталину и Бухарину. В центре критики партийного руководства со стороны оппозиции были сталинские идеи о возможности построения социализма в СССР, а также тезис о недооценке опасности усиления капиталистических элементов в условиях нэпа. Однако Сталину удалось провести на съезде свои решения. XIV съезд ВКП (б) вошел в историю как съезд индустриализации: он принял исключительно важное решение взять курс на достижение экономической самостоятельности СССР. В области развития народного хозяйства съезд ставил задачи: «Обеспечить за СССР экономическую самостоятельность, оберегающую СССР от превращения его в придаток капиталистического мирового хозяйства, для чего держать курс на индустриализацию страны, развитие производства, средств производства и образование резервов для экономического маневрирования».

После XIV съезда борьба в партии развернулась по вопросам методов, темпов и источников накопления для индустриализации. Выявились два подхода: левые во главе с Л.Троцким призывали к сверхиндустриализации, правые во главе с Н. Бухариным ратовали за более мягкие преобразования. Бухарин подчеркивал, что политика сверхиндустриализации, перекачки средств с аграрного сектора экономики в промышленный разрушит союз рабочего класса и крестьян. Сталин вплоть до 1928 г. поддерживал точку зрения Бухарина. Выступая на Пленуме ЦК ВКП (б) (апрель 1926 г.), Сталин отстаивал тезис о «минимальном темпе развития индустрии, который необходим для победы социалистического строительства». XV съезд партии в декабре 1927 г. принял директивы по составлению первого пятилетнего плана. В этом документе формулировались принципы планирования, базировавшиеся на строгом соблюдении пропорций между накоплением и потреблением, промышленностью и сельским хозяйством, тяжелой и легкой промышленностью, ресурсами и т.д. Съезд исходил из верной установки на сбалансированное развитие народного хозяйства. По предложению председателя Госплана СССР Кржижановского были разработаны два варианта пятилетки — отправной (минимальный) и оптимальный. Задания оптимального варианта были примерно на 20% выше минимального. ЦК партии за основу взял оптимальный вариант плана, который в мае 1929 г. Всесоюзный съезд Советов принял как закон. Историки при оценке первого пятилетнего плана единодушно отмечают взвешенность его заданий, которые, несмотря на их масштабность, были вполне реальны.

Однако в конце 1929 г. И. Сталин переходит на точку зрения политики сверхиндустриального скачка. Выступая в декабре 1929 г. на съезде ударников, он выдвинул лозунг «Пятилетку — в четыре года!». Одновременно стали пересматриваться плановые задания в сторону их увеличения. Ставилась задача ежегодно удваивать капиталовложения и увеличивать производство на 30%. Берется курс на осуществление индустриального рывка за минимально короткий исторический срок. Курс на сверхиндустриализацию во многом был связан с нетерпением партийного руководства, а также широких слоев населения разом покончить с острыми социально-экономическими проблемами и обеспечить победу социализма в СССР революционными методами коренной ломки сложившегося хозяйственного уклада и народнохозяйственных пропорций. Ставка на индустриальный рывок была также тесно связана с курсом на сплошную коллективизацию сельского хозяйства, которая подчиняла этот обширный сектор экономики государству и создавала благоприятные условия для перекачки финансовых, сырьевых и трудовых ресурсов из аграрного сектора экономики в промышленный.

Говоря о причинах поворота к индустриальному скачку, следует иметь в виду и внешнеполитические аспекты. Во второй половине 1929 г. западные страны из периода стабилизации вступают в период тяжелейшего экономического кризиса и в советском руководстве вновь появляются надежды и крепнет убежденность в приближающемся крахе буржуазного мира. В этих условиях, как считали в Кремле, наступил благоприятный момент для индустриального рывка в передовые державы, тем самым исторический спор с капитализмом мог решиться в пользу социализма. Поэтому не случайно, что, обосновывая поворот к форсированной индустриализации, Сталин особо подчеркивал: «…задержать темпы — значить отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми… Мы отстали от передовых стран на 50 — 100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Такой призыв многим представлялся единственно верным решением и нашел отклик в широких слоях населения.

С точки зрения внутреннего развития страны форсированная индустриализация диктовалась, по мнению Сталина, как уже отмечалось, необходимостью создать предпосылки для скорейшей коллективизации крестьянства. Сталин и его сторонники считали, что нельзя сколько-нибудь базировать Советскую власть одновременно на крупной государственной промышленности и единоличном мелкотоварном производстве, поскольку неизбежны рост и обострение классовой борьбы в размерах, опасных для существования советского строя.

Сталинская модель развития являлась вариантом скачкообразной модернизации, основанной на максимальной концентрации ресурсов на магистральном направлении за счет напряжения всей хозяйственной системы. В этой стратегии все было направлено на повышение темпов индустриального развития, на то, чтобы в кратчайший исторический срок не только преодолеть отсталость, но и вывести страну в ранг великих держав мира. Ради высоких темпов и их постоянного поддержания предлагается всемерное расширение капиталовложений в промышленность, в том числе и за счет сокращения фонда потребления и жесточайшей экономии средств, определяющих жизненный уровень народных масс, передвижка средств из области производства группы Б в группу А, хотя неизбежно это вело к острому дефициту потребительских товаров, к товарному голоду. Допустимым провозглашалось использование не вполне сбалансированных, напряженных планов, что в условиях нехватки товаров неизбежно вело к инфляционному росту цен.

Развернутое обоснование варианта форсированного строительства социализма дано было в документах XVI-XVII съездов ВКП(б), в докладах и выступлениях И.В. Сталина 1928-1934 гг. Закономерным продолжением принятия максимальных темпов индустриализации в качестве важнейших средств ее достижения выступает линия на перестройку методов, самого стиля управления народным хозяйством. Ни быстрая «перекачка» средств из фондов потребления в фонд накопления, ни широкое использование внеэкономических мер давления на крестьянство невозможны в обстановке нэпа и развития товарно-рыночных отношений. Поэтому отмена основных положений нэпа выступала необходимым условием осуществления того варианта развития, который отстаивал Сталин. Вместо экономических в сталинском варианте основное место должны были занять административно-командные формы управления народным хозяйством.

Насколько жизненна была модель Бухарина? В тех конкретных политических, социально-экономических и внешнеполитических условиях, в каких оказался СССР, идея сбалансированного развития индустриального и аграрного секторов экономики, ее реализация значительно ограничивались вследствие отсутствия притока иностранного капитала. Кроме того, у СССР не было и не могло быть колоний. Также наша страна не могла воспользоваться таким традиционным источником «капиталистической» индустриализации, как контрибуция в результате победоносной захватнической войны. Полное отсутствие притока иностранного капитала и других традиционных источников западной модернизации стало компенсироваться сведением до минимума непроизводственных расходов, трудовым энтузиазмом народа, перекачкой средств из аграрного сектора в промышленный, широким использованием внеэкономического принуждения.

Составной частью большевистской модернизации страны стала коллективизация. Коллективизация имела несколько основных целей. Это прежде всего цель официальная, зафиксированная в партийно-государственных документах, в речах и т.д., осуществление социалистических преобразований в деревне: создать вместо нерентабельных мелкотоварных крестьянских хозяйств крупные механизированные коллективные хозяйства, способные обеспечить страну продуктами и сырьем. Однако эта цель не оправдывала зачастую грубых методов и чрезвычайно сжатых сроков проведения коллективизации. Во многом формы, методы и сроки коллективизации объясняла ее вторая цель — обеспечить любой ценой бесперебойное снабжение быстрорастущих в ходе индустриального строительства городов. Основные черты коллективизации как бы проецировались со стратегии форсированной индустриализации. Бешеные темпы промышленного роста, урбанизация требовали резкого увеличения в чрезвычайно сжатые сроки поставок продовольствия в город, на экспорт. Это в свою очередь обусловливало соответствующие темпы коллективизации и методы ее проведения: нехватка капитала, товарный голод вели неизбежно к нарастанию внеэкономического принуждения в аграрном секторе; хлеб, другие продукты чем дальше, тем больше у крестьян не покупали, а «брали». Это вело к сокращению производства зажиточными хозяйствами, к открытым выступлениям кулаков против местных властей и деревенских активистов.

К 1927 г. коллективизация была завершена. Вместо 25 млн. мелких крестьянских хозяйств стало действовать 400 тыс. колхозов.

Исходя из подчиненного положения коллективизации по отношению к индустриализации, она выполнила поставленные перед ней задачи: 1) уменьшила число занятых в сельском хозяйстве; 2) поддерживало при меньшем числе занятых производство продовольствия на уровне, не допускающего голода; 3) обеспечила промышленность незаменимым техническим сырьем. После тяжелых потрясений начала 30-х гг. в середине десятилетия ситуация в аграрном секторе стабилизировалась: в 1935 г. отменена была карточная система, выросла производительность труда, страна обрела хлопковую независимость; в течение 30-х гг. из сельского хозяйства высвободилось 20 млн. человек, что позволило увеличить численность рабочего класса с 9 до 24 млн.

Главным результатом коллективизации было то, что она обеспечила решение главной стратегической задачи — осуществление индустриального рывка. В результате был обеспечен переход всей экономики на единые государственные рельсы. Государство утвердило свою собственность не только на землю, но и производимую на ней продукцию. Оно получило возможность планировать развитие сельского хозяйства, усиливать его материально-техническую базу. Важным результатом коллективизации стало повышение товарности сельского хозяйства. Это привело не только к стабилизации снабжения хлебом городов, рабочих, служащих и армии, но и позволило увеличить государственные запасы хлеба, что было крайне важно на случай войны. Необходимо отметить и то обстоятельство, что политику коллективизации, несмотря на все ее недостатки и сложности, поддержали беднейшее крестьянство и значительные слои середняков, которые рассчитывали улучшить свое положение в колхозах.

Итак, большевистская модернизация Советского государства имела свои особенности. Она проводилась без вливания иностранного капитала. Ее задачи решались за счет внутренних ресурсов страны. Совершалась она непосредственно в тяжелой промышленности без предварительного развития легкой промышленности. Первостепенные задачи индустриализации решались в первую и вторую пятилетки. Первый пятилетний план развивал план ГОЭЛРО. Он рассчитан был на то, чтобы в 1929-1933 гг. превратить СССР в индустриальную державу. Это была сверхзадача. В ходе ее выполнения первоначальные показатели увеличивались, применялись меры подстегивания темпов строительства. Руководство страны заявило, что намеченные пятилеткой показатели достигнуты были досрочно. Данные показывают, что это было не так. Но они не могут умалить достигнутые успехи. История не может забыть вступление в строй Днепрогэса, создание 2-й угольно-металлургической базы на востоке (Урало-Кузнецкий комбинат), строительство Кузнецкого и Магнитогорского металлургических комбинатов, угольных шахт в Донбассе, Кузбассе и Караганде, Сталинградского и Харьковского тракторных заводов, Московского и Горьковского автомобильных заводов и многих других предприятий, общая численность которых составила 1500.

Вторая пятилетка, охватывавшая 1933-1937 гг., ставила своей задачей завершение создания технической базы во всех отраслях. В итоге были введены в действие 4500 крупных государственных предприятий. В числе крупнейших — Уральский и Краматорский заводы тяжелого машиностроения, Уральский вагоностроительный и Челябинский тракторный заводы, металлургические заводы «Азовсталь», «Запорожсталь» и многие другие комбинаты, промышленные предприятия. Это были трудовые подвиги советской индустрии. Они включали в себя и стахановское движение, и другие трудовые инициативы. Организатором массового трудового энтузиазма выступала сложившаяся партийно-административная система, деятельность профсоюзных и комсомольских организаций. Трудовой энтузиазм рождался также под мощным идеологическим влиянием, распространяемым политическими лозунгами. Проявлялся в этом и определенный материальный интерес производства и строительства. Важное значение имела и система морального поощрения тех, кто отличался в труде. Важным двигателем трудового энтузиазма многих героев индустриализации была их вера в то, что они действительно строят светлое будущее для себя и своей Родины. Важным источником трудовых подвигов 30-х гг. был, безусловно, русский патриотизм, который всегда выручал страну в трудное и ответственное для нее время, осознание исторической необходимости индустриального рывка своей Родины.