Глава 1 Внешняя политика Великобритании во второй половине XX века

1.1 Внешнеполитическое положение Великобритании после Второй Мировой войны

Следует сказать, что углубление общего кризиса мировой капиталистической системы, происшедшее в результате Второй мировой войны, привело к ослаблению экономических и политических позиций Британского государства. Стоит сказать, что Англия не подвергалась оккупации со стороны Германии, на ее территории не было наземных боевых действий, но вражеские бомбардировки, потеря морских судов причинили экономике страны ощутимый урон.

Тем не менее стоит отметить, что сфера влияния Великобритании после Второй Мировой войны сократилась. Это объясняется теми фактами, что после Второй Мировой войны возникла Ялтинско-Подсдамская система, полевоенным принципом которой стало разрушение колониальных систем, в том числе и Британской.

Международный порядок стал биполярным и контрактационным после Фултонской речи Черчилля 5 марта 1946 года, которая послужила началом Холодной войны. Вследствие этого произошло разрастание сферы доминирования СССР за счет образования Совета Экономической Взаимопомощи 5 января 1949 годы Организации Варшавского Договора 14 мая 1955 года.

Также, возросло и влияние США, которые воспользовались зависимостью от них Великобритании, получавшей в годы военную помощь по американской программе Ленд-лиза. Руководство боевыми операциями союзных войск как на западно-европейском, так и на тихоокеанском театре войны принадлежало Соединенным Штатам. План Маршалла, принятый в США в апреле 1947 года для помощи странам пострадавшим в ходе Второй Мировой войны, а также создание блока НАТО, ещё ухудшили геэкономические и геополитические позиции Соединенного Королевства в мире. Все это в немалой степени предопределило серьезное ухудшение военно-стратегического и экономического положения Великобритании во время и после окончания Второй Мировой войны. Англия осталась великой державой, но ее международные позиции значительно ослабли, а роль в мировой политике и международных отношениях значительно уменьшилась.

Английский политическая элита оказался не в состоянии помешать распаду Британской империи и образованию на ее обломках политически независимых государств. Возросла самостоятельность доминионов, а их экономические связи с метрополией стали много слабее. Резко уменьшились возможности проведения политики “равновесия сил” в Европе, к которой Англия раньше широко прибегала, чтобы разделять и ослаблять своих противников. Создание ядерного оружия, а потом и межконтинентальных ракет также серьезно подорвало стратегические позиции этой страны, извлекавшей прежде немалые выгоды из своего островного положения.[16]

После окончания Второй мировой войны лейбористское правительство во главе с К. Эттли кардинально пересмотрело внешнеполитическую доктрину страны. Руководитель внешнеполитического ведомства Э. Бевин поначалу выдвинул идею “третьей силы” — создания под предводительством Британии блока западноевропейских стран и их колоний, который мог бы на равных выступать с советским блоком и США. Однако в силу объективных причин эти притязания быстро уступили место курсу на сближение с США и втягивание Вашингтона в западноевропейскую систему безопасности в качестве ее стержня. Другой составляющей этой политики стало участие в глобальной конфронтации с Советским Союзом. Указанные тенденции были оформлены публично в марте 1946 г., когда с ведома британского правительства лидер оппозиции У. Черчилль выступил в Фултоне с речью, ставшей знаковым событием начального периода холодной войны”. Использованный им образ “железного занавеса” превратился в один из неотъемлемых атрибутов складывавшегося биполярного мира.

В Форин-офисе не хуже Черчилля понимали, что в послевоенном мироустройстве США занимают командные высоты, и Британии, чтобы минимизировать потерю международного веса и влияния, необходимо разделить пальму первенства с заокеанским соседом и упрочить свои позиции в Европе в качестве его главного союзника. Бевин, лоббировавший в вашингтонских коридорах власти “план Маршалла” и доктрину Трумэна, принял активное участие в создании НАТО. В то же время британский политический класс все еще делал ставку на ведущую роль Британии в мире, пусть и в тени Америки[17].

Если говорить 50-х годах ХХ века, то не произошло изменений в внешней политики Великобритании по сравнению с первыми послевоенными годами. Ее внешнеполитический курс базировался на концепции “трех кругов”, сформулированной Черчиллем. Суть этой концепции заключалась в том, что Англии якобы было обеспечено особое влияние на ход международных событий вследствие ее тройной роли - главного партнера США, ведущей западноевропейской державы и лидера Содружества наций. Однако международная обстановка 50-х годов - растущая мощь социалистических стран “восточного блока”, и особенно СССР, успехи национально-освободительного движения, стремление американского империализма к мировому господству, быстрое укрепление позиций западногерманских монополий - в значительной степени воздействовала на внешнеполитический курс Великобритании.

Cтоит выделить тот факт, что Соединенного имелся и четвертый “круг”, о котором не упомянул Черчилль, хотя изначально для внешней политики Англии как ядра Соединенного Королевства он играл роль “первого эшелона”. Им была сфера первоначальной экспансии Англии, вовлекшей в свою орбиту Ирландию, Уэльс и Шотландию. После включения этих территорий в состав метрополии этот “круг” оказался внутренним, однако отношения среди его участников продолжали играть основополагающую роль в том, как строилась внешняя политика британского государства и как его воспринимали другие страны и народы.[18]

Следует упомянуть, что окончательный переход Великобритании из разряда “мировых держав” в “ведущие державы второго ранга” состоялся в 50-60 годы. В тот период признание руководством новой роли в международных отношениях не означало полного отказа от прежних глобальных амбиций.

Правящие круги Англии пытались проводить внешнюю политику на двухпартийной основе, сохраняя ее преемственность вне зависимости от того, какая партия - Консервативная или Лейбористская - находится у власти.

В период своего пребывания у власти руководство Консервативной партии продолжало политику “холодной войны”, проводя курс на активное участие Великобритании в агрессивных военных блоках, в гонке вооружений. Правительство Черчилля уделяло большое внимание созданию атомного оружия. Первая стадия осуществления программы атомного вооружения Англии, начатого еще в 1946 г., завершилась в октябре 1952 г. пробным взрывом атомной бомбы у северного побережья Австралии. Следующие испытания были проведены в 1956 г. Не менее интенсивно велись работы по созданию водородной бомбы, начатые в 1954 г. Они были завершены серией термоядерных испытаний в Тихом океане в 1957 г.[19]

Стремление британского империализма к теснейшему объединению политических, экономических и военных сил западного мира для борьбы против просоветских режимов, сгруппированных в “мировую систему социализма” и национально-освободительного движения привело к усилению зависимости Великобритании от США. На ее территории появились американские военные базы. В 1957 г. английским и американским правительствами была впервые сформулирована доктрина “взаимозависимости”.

5 апреля 1955 г. Уинстон Черчилль вручил королеве прошение об отставке. На следующий день формирование нового правительства было поручено Антони Идену. Иден отнюдь не собирался менять курс своего предшественника ни во внутренней, ни во внешней политике. Но, имея репутацию “умеренного” политического деятеля, сторонника “демократического” решения социальных проблем и компромиссов возобновив сотрудничество с СССР.

В 1955 г. по инициативе британского руководства во главе с Э. Иденом прошла встреча на высшем уровне с участием СССР, Британии, США и Франции, а в следующем году Н. Хрущев посетил Лондон. Однако через несколько месяцев сближение между ведущими державами было прервано англо-франко-израильской агрессией против Египта. Дело дошло до того, что Советский Союз пригрозил Англии применить ядерное оружие. После Суэцкого кризиса Британия отказалась от попыток проводить внешнюю политику без оглядки на США и СССР и нехотя встроилась в двухполярную систему мира. Из трех “великих кругов” на первое место для нее вышли взаимоотношения с США[20].

Вместе с тем на взаимоотношениях между Англией и США не могло не сказываться углубление межгосударственных противоречий. Это особенно четко проявилось во время Суэцкого кризиса. Здесь вполне отчетливо проявились противоречия между американской и британской политическими элитами. Первые пытались прибрать к рукам доминирование, а стало быть и господство в некоммунистической части планеты, вторые же стремились сохранить в неприкосновенности то немногое, что осталось от британского владычества.

Сложность положения правительства Идена состояла в том, что для реализации его планов военной акции против Египта необходимо было заручиться одобрением парламента. Между тем даже внутри самой правящей Консервативной партии существовали разногласия по вопросу о политике в отношении Ближнего Востока. Так называемая “суэцкая группа” в парламентской фракции консерваторов во главе с Ч. Уотерхаузом требовала, чтобы правительство противодействовало процессу установления египетского контроля над каналом вплоть до применения “самых крайних мер”. Эту группу поддерживали представители военных и аристократических кругов и такие влиятельные деятели партии, как У. Черчилль и Г. Макмиллан. Многие из них имели связи с корпорациями, заинтересованными в сохранении британского контроля в странах Ближнего Востока.

“Суэцкой группе” противостояла группировка “молодых консерваторов”, в которой наиболее авторитетными были Р. Батлер и Э. Бойл. По мнению этой группы, Англия должна была действовать против Египта только вместе с США, а, следовательно, повременить с вооруженной интервенцией до тех пор, пока американское правительство не сменит свою закулисную политику в этом вопросе на открытое участие в военной акции.

В этих условиях большое значение приобретала позиция второй ведущей политической партии страны - Лейбористской, от которой зависел исход парламентских дебатов относительно мер в связи с решением Египта о национализации компании Суэцкого канала. Руководство Лейбористской партии встало на защиту рецидивов британской имперской политики. Выступая 27 июля 1956 г. в палате общин, лидер лейбористов X. Гейтскелл призвал правительство обсудить вопрос о блокировании стерлинговых фондов Египта и одобрил предпринятые военные меры. Поддержка со стороны руководства Лейбористской партии укрепила позиции правительства.

Получив одобрение парламента, правительство А. Идена приступило к осуществлению своего плана. Началась концентрация сухопутных, морских и воздушных сил, призывались военнослужащие запаса. Однако единства нации в “Суэцком вопросе” не получилось. Левые силы и немалая часть тред-юнионов выступили против политики правительства. 3 августа Политический комитет компартии Великобритании опубликовал заявление по вопросу о национализации компании Суэцкого канала. В нем отмечалось, что жизненные интересы рабочего движения Англии “требуют обуздания агрессивных военных намерений консервативного правительства” и мирного урегулирования “Cуэцкой проблемы” путем переговоров.

Позиция правительства Идена в Суэцком вопросе, несмотря на поддержку ее руководством Лейбористской партии, не вызвала единодушной оценки среди членов парламентской фракции лейбористов. Это выявилось во время парламентских прений. Орган левых лейбористов - газета “Трибьюн” также призывала к оппозиции политике консерваторов, требуя “остановить Суэцком безумие”. 4 августа несколько лейбористов-парламентариев, в том числе К. Зиллиакус, С. Силвермэн. У. Уорби, заявили на страницах “Дейли уоркер”, что они осуждают угрозы Идена и Гейтскелла в отношении Египта. Группа лейбористов-парламентариев создала “Чрезвычайный комитет по Суэцкому вопросу” и развернула кампанию против политики консервативного правительства в отношении Египта, против подготовки войны.[21]

В ночь на 30 октября израильские войска вторглись на египетскую территорию. 31 октября английские и французские вооруженные силы начали бомбардировку Египта с воздуха и с моря.Нападение на Египет вызвало возмущение в стране. Парламентская фракция Лейбористской партии объявила о своей решимости всеми конституционными средствами, “как парламентскими, так и непарламентскими”, сопротивляться действиям правительства. Позиция, занятая лейбористской фракцией, привела к тому, что впервые за три с лишним десятка лет палате общин пришлось приостановить свои заседания.

Это был первый случай в послевоенной истории Англии, когда оппозиция отказалась поддержать войну, начатую правительством. События ноябрьских дней 1956 г. были симптомом новых веяний в английском общественном движении. С заявлениями протеста против войны выступили многие видные ученые и церковные деятели.

Решающую роль в срыве этой авантюры сыграли вооруженный отпор со стороны Египта, а также позиция Советского Союза, выступившего в защиту египетского правительства. Более того, в районе боевых действий оказались серьезные силы советского Черноморского флота, имевшие решительные намерения. Возникла перспектива перехода “холодной войны” в горячую стадию.

В этих условиях 6 ноября 1956 г. английское правительство было вынуждено отдать приказ своим вооруженным силам в Египте прекратить огонь. 19 ноября Иден, чья отставка была одним из главных требований народных масс, отошел от государственных дел. На смену кабинету А. Идена пришло новое консервативное правительство во главе с Гарольдом Макмилланом.

Последние иллюзии о возможности сохранить империю развеял Суэцкий кризис 1956 года. Именно тогда большая часть британского политического класса окончательно осознала, что претензии на сохранение статуса глобальной державы не подкреплены ни экономической, ни финансовой, ни военной мощью.[22]

Неудачный исход англо-франко-израильской военной операции обострил англо-американские отношения. Хотя США и Англию объединяло некое общее стремление упрочить господство на Ближнем Востоке, не допустив по возможности роста влияния СССР в этом стратегически важном регионе, все же каждая из держав добивалась укрепления прежде всего своих собственных позиций. Сыграв роль одного из подстрекателей агрессии, США в решающий момент сочли выгодным отказаться от помощи своим союзникам.

Стоит отметить, что больших успехов достигло правительство Египта, не желавшее ничего знать о стабильности империи и Канале как средстве ее обеспечения, будучи озабочено лишь национальными интересами. Потеря контроля над компанией Суэцкого канала в 1956 году означала для Британии крах системы общеимперских коммуникаций. В условиях полного распоряжения каналом Великобритания обладала высокой связностью торговых путей, связывавших ее с колониями и доминионами. Национализация Суэцкого канала и провал операции “Мушкетер” означали экономический паралич общеимперской торговли с дальнейшей перспективой политического обособления заморских территорий Великобритании. Кризис колониальной системы не заставил себя долго ждать – начало 60-х годов с его национально-освободительными революциями в Африке, потерей Сингапура и всей британской Ост-Индии во многом явилось следствием потери контроля над этими территориями. Именно поэтому позиция США оказалась столь расчетливо-иезуитской: спровоцировав своего союзника на решительные шаги, США не оказали ему никакой помощи, получив из ситуации наибольшую политическую выгоду в виде катализатора распада Британской колониальной империи.

Этот момент в истории британской внешней политики можно считать решающим. Именно тогда, после Суэцкого кризиса, британская политическая элита приняла подчиненное положение по отношению к Соединенным Штатам. Наиболее здравомыслящие британские политики пришли к мысли, что статус Великобритании как великой державы уходит в прошлое, поэтому наиболее разумной позицией является политика сохранения атлантического сообщества и всемерное его укрепления, через поддержание военно-политического союза с США. Потому то, хотя в англо-американских отношениях и возникали серьезные трения, сохранение этого союза рассматривалось теперь как важная задача английской внешней политики. Правящие круги Великобритании нашли возможность извлекать немалые экономические и военно-политические выгоды из “особых отношений” с США. Внешняя же политика страны теперь следовала в фарватере политики США.

Так, резкое недовольство общественности страны вызвало решение правительства Г. Макмиллана предоставить западногерманским вооруженным силам военные базы, испытательные ракетные полигоны, учебные лагеря для танковых частей и базы снабжения на английской территории. В августе 1961 г. в Англию прибыло первое подразделение бундесвера. Создание боеспособной армии Западной Германии, своего рода “континентального щита от советской угрозы”, было американской идеей, английским же военным ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

В дни Карибского кризиса в октябре 1962 г. английское правительство разрешило привести в состояние немедленной боевой готовности американские ракеты, размещенные в Англии и нацеленные на СССР. Это вызвало резкую критику в различных слоях населения Британии. Негативное отношение в стране к действиям американских военных и позиции консерваторов было столь ощутимым, что правительство Макмиллана не решилось пойти на разрыв дипломатических отношений с Кубой и прекратить с ней торговлю.[23]

В 1962 году мир обошла фраза Дина Ачесона, бывшего госсекретаря, а в то время советника президента США: “Британия утратила империю и не нашла новой роли в мире”. Кризис идентичности, постигший страну во второй половине прошлого века, дает себя знать до сих пор. Исчезновение империи не только обусловило внешнеполитическую растерянность Лондона, которому пришлось в исторически очень сжатые сроки выстраивать новую систему приоритетов на мировой арене, но и вызвало надлом в национальном самосознании, потерявшем привычную целостность. Многие из нынешних проблем британского общества уходят корнями не в столь уж давнее имперское прошлое, являясь порождением психологического стресса, пережитого нацией, которая привыкла ощущать себя супердержавой[24].

Стоит сказать, что в период 50-60 годов XX века происходит окончательный переход Великобритании из разряда “мировых держав” в “ ведущие державы второго ранга”. Вместе с тем призвание британским руководством этой новой роли в международных отношениях не означало полного отказа от прежних глобальных амбиций[25].

Стоит подчеркнуть, что веяния глобальных амбициям прослеживаются в 1960-е годы, когда новым импульсом для развития внешнеполитической доктрины Великобритании стало знаковое выступление Макмиллана в Кейптауне. Говоря о “ветре перемен”, премьер-министр Великобритании признал реалии укрепления национального самосознания в британских колониях. Г. Вильсон, который после прихода к власти еще кичился тем, что границы британского государства “проходят по Гималаям”, вскоре изменил позицию и в 1967 г. объявил о выводе британских вооруженных сил “к Востоку от Суэца”, то есть из бассейна Индийского океана и Персидского залива. В 1960-е годы возникла проблема ментальной перестройки британского общества в связи с утратой полноценного статуса великой державы, остро встал вопрос самоидентификации британской нации в новых исторических условиях[26].

В итоге стоит сказать, что после Второй Мировой войны была демонтирована система доминирования Великобритании в мире. Из “мировой державы” Великобритания превратилась в “ведущую державу второго ранга”. Это было обусловлено распадом Британской империи, экономической и политической зависимостью от США после Второй Мировой войны, неудачами во внешней политике страны. Вследствие этих событий Великобритания потеряла глобальную роль в международных отношениях и потеряла свою национальную идентичность, но не отказалась от своих глобальных целей.

1. 2 Внешняя политика Великобритании во второй половине XX века

Стоит упомянуть, во второй половине XX века Британская империя развивалась преимущественно по пути решения чисто практических задач, обусловленных экономическими, социальными и геополитическими интересами. Однако, солидное идеологическое обоснование Британская империя получила лишь при вступлении в кризис после Второй мировой войны. В империи стала четко разграничиваться метрополия и периферия. Но это не отрицало того обстоятельства, что империя представляла собой единую систему, а патриотические чувства британцев в большинстве случаев тесно переплетались с имперским шовинизмом[27].

Вследствие значительного ухудшения военно-стратегического и экономического, а также возникновения национал-освободительных движений в колониях произошел распад Британской империи. После краха Британской системы ключевую роль во внешней политики Соедниненного Королевства стали играть страны Британского Содружества Наций, история создания которого начинается в 1949 г. с момента подписания Лондонской декларации, согласно которой присоединившиеся к нему страны становились свободными и равными членами этой организации, объединившей тогда Соединённое Королевство, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, Индию, Пакистан и Цейлон для “сотрудничества в целях мира, свободы и прогресса”[28].

Несмотря на провозглашённый принцип равенства и свободы стран– членов, очевидно, что, аналогично Балфурской, Лондонскую декларацию можно рассматривать как словесную паутину, призванную удержать бывшие колонии в сфере британского сферы влияния. Неслучайно при подписании Лондонской декларации Соединенное Королевство пошло на прецедент, заменив принцип “верности монарху”, один из основных принципов довоенного объединения, признанием британского монарха лишь символом и главой нового Содружества, чтобы объявившие себя республиками бывшие колонии, та- кие, как Индия, смогли также присоединиться к организации. Причём Индия вступила в это объединение, только когда английскому премьеру Клементу Эттли (1945–1951), представителю Лейбористской партии[29], удалось убедить Джавахарлала Неру (премьер-министра Индии, 1947–1964) в том, что членство в организации будет означать не более, чем приверженность демократическим ценностям и институтам, верховенству закона и толерантности[30].

На деле же Содружество продолжало рассматриваться британскими политиками как неотъемлемая и важнейшая сфера британских интересов–геополитических, экономических, идеологических, по крайней мере, в первые послевоенные десятилетия, а, по мнению английского историка Дэвида Рейнольдса, как “просвещённая, неформальная форма империи”[31]. Так, У. Черчилль в 1951 г. на одном из заседаний правительства заявил: “Наша первоочередная задача – это единство и консолидация Британского Содружества и того, что осталось от бывшей Британской империи”[32].

Также следует сказать, что в одном из документов правительства Уинстона Черчилля того времени отмечалась не только важность этого объединения в деле сохранения зоны фунта стерлинга и экономического лидерства страны, но и в сдерживании “распространения коммунизма во всей Азии”[33]. Причём взаимодействие стран в этом сдерживании выражалось не только в риторике, но и в прямом военном сотрудничестве – в Корейской войне 1950–1953-х гг. участвовал так называемый “Дивизион Содружества”[34], помимо британских солдат включавший военных из Канады, Австралии и Новой Зеландии. Символично также, что хотя Имперские конференции больше не созывались и были заменены Конференциями премьер-министров Содружества, они проводились именно в Лондоне. Очевидно, однако, что с конца 40-х гг. XX в. Британии стало всё труднее сдерживать центробежные силы, вызванные национальным освободительным движением, приоритетом собственных интересов, особенно в экономике, а также изменениями на международной арене.

Так, в 1955 г. Ричард Остин Батлер, канцлер казначейства, в консервативном правительстве Энтони Идена (1955–1957), в меморандуме по экономической ситуации выказывал озабоченность финансовым положением страны и призывал к немедленным действиям по ограничению расходов вне страны, иначе позиция Британии “как центра Содружества и лидирующей мировой державы” будет подорвана[35]. Его пророчества сбылись. Роль Великобритании ослабла, Содружество приобрело самостоятельные позиции по целому ряду вопросов.

Значимым явлением в этом плане явилось приостановление в 1961 г. членства в организации Южной Африки из-за политики апартеида, на чём настояли страны–участницы. И это несмотря на все попытки премьер-министра Гарольда Макмиллана (1957–1963) воспрепятствовать этому. Аналогичная ситуация случилась в 1980-е гг., когда правительство Маргарет Тэтчер (1979–1990) оказалось в оппозиции к Содружеству в вопросе введения санкций против Южной Африки. Причём к этому времени слово “Британское” перед Содружеством стало исчезать из речей политических деятелей, а с 1971 г. встречи глав организации стали проводиться не в Лондоне, а в различных городах и странах, видимо, для того, чтобы скрыть очевидную её ассоциацию с Британской империей[36].

Следует заметить, что в своей колониальной политике правительство Эттли также продолжало курс Черчилля. Но после победы над Германией, в условиях, когда соотношение сил в мире явно изменялось в пользу советской модели, положение Британии в ее собственных колониях оказалось довольно сложным. Приходилось маневрировать, чтобы сохранить свое господство, и даже уступать там, где другого пути не было. Поэтому политика имперского правительства носила сдерживающий характер. В Лондоне прекрасно понимали, что в целости и неприкосновенности империю не удержать – ее время ушло и по объективным причинам, и в силу субъективных факторов. Деятельность правительств Великобритании была направлена скорее на то, чтобы демонтаж имперских институтов не носил характера обвала и катастрофы. Именно поэтому империя сдавала одну позицию за другой, а не рухнула в одночасье.

Вынужденно пришлось при этом считаться с обещаниями, данными во время войны народам колоний, к которым метрополии пришлось обратиться за помощью, когда империя находилась в тяжелом положении. Приходилось считаться и с развернувшимися в колониях после войны национально-освободительными движениями, которые уже невозможно было подавить силой. Когда в августе 1945 г. Индонезия провозгласила свою независимость, правительство Эттли направило туда стотысячную армию в помощь голландским колонизаторам, однако под давлением общественного мнения эта армия была выведена из Индонезии в середине 1947 г. Безрезультатными были и попытки оказать военную помощь Франции в Индокитае[37].

Важно уточнить, что огромное внимание правящая элита Англии, уделяла в своей политике проблемам Содружества наций и сохранения в любом статусе своей колониальной империи.[38]

Однако, в Содружестве в 50-х годах росли центробежные тенденции, наблюдалось прогрессирующее ослабление экономической, политической и военной зависимости стран - членов этого объединения от Великобритании. Нарастали острые противоречия и по вопросам внешней политики. Внутри Содружества формировались фактически две группы государств с различной внешнеполитической ориентацией. Одна из них участвовала в группировках, направленных против национально-освободительного движения, в другой (в основном афро-азиатские страны, ставшие на путь независимого развития) заметно было стремление проводить политику неучастия в военных блоках и сотрудничества со всеми странами на основе принципов мирного сосуществования. Центробежные тенденции в Содружестве особенно отчетливо проявились в период Суэцкого кризиса. На заседании Генеральной Ассамблеи ООН 2 ноября 1956 г. против резолюции о прекращении англо-франко-израильской агрессии вместе со странами-агрессорами голосовали только Австралия и Новая Зеландия. Большинство стран Содружества не поддержало Англию, а Индия и Цейлон заняли решительную позицию в защиту Египта. Именно в связи с Суэцким кризисом впервые встал вопрос о возможности выхода Индии из Содружества. По словам министра иностранных дел Канады Л. Пирсона “Суэцкий кризис поставил британское Содружество на грань распада”[39].

Еще сложнее становилась обстановка в колониях Британской империи, 50-е годы ознаменовались кровопролитными колониальными войнами британского империализма в Малайе, Кении, Британской Гвиане и др. Нараставшее национально-освободительное движение народов колониальных и зависимых стран побуждало английскую буржуазию изыскивать новые формы сохранения своих экономических и военно-политических позиций на ранее подвластных ей территориях. Там, где сила не решала вопроса, она проявляла известную гибкость и всячески маневрировала, стремясь сохранить свое влияние.

Консерваторы были вынуждены признать факт распада Британской империи. В 1957 г. добились независимости колонии Золотой Берег (Гана) и Малайская Федерация, в 1960 г. - Кипр и Нигерия. Однако колониальная империя Великобритании, особенно ее владения в Африке, все еще сохраняла значительные размеры, и процесс ее крушения развернулся во всю силу в следующем десятилетии.

Стоит заметить, что серьезная проблема грозившая расколом организации возникла из-за ситуации в Южной Родезии в 60-70 годах и Южной Африке в 80- 90 годах. Чтобы не допустить распада Содружества, в существовании которого Великобритания была заинтересована, Лондон шел на компромиссы. Правительство Тэтчер ознаменовало свой приход к власти решением в 1979 году урегулированием родезийской проблемы, что являлось бесспорным достижением консерваторов.

Роль Содружества в британской внешнеполитической стратегии с годами менялась, то уменьшалась, то возрастая. Разочарование Тэтчер в этой организации объяснялось повышенным, с ее точки зрения, интересом Содружества к урегулированию положения на юге Африки, на условиях не отвечавших требованиям британских консерваторов. Тэтчер рассматривало Содружество лишь как полезную структуру для ведения переговоров, не представлявшей большой ценности[40].

В тоже время Британский капитал в 80 – е годы продолжал занимать ключевые позиции в экономике большинства стран – членов Содружества. На эту организацию приходилось две пятых британских инвестиций. Вместе с тем в результате переориентации на Западную Европу доля Содружества в британском торговом обороте уменьшилась до 20 %.[41] Несмотря на этот факт, Великобритания оставалась основным торговым партнером для членов Содружества[42].

Если говорить об европейской интеграции, то английские правящие круги хотя и не слишком верили в эффективность ЕЭС, но в то же время опасались, что если Сообщество наберет силу, то оно станет конкурентом Англии в борьбе за рынки сбыта. Чтобы парализовать усилия блока, Англия выдвинула план западноевропейской зоны свободной торговли, а затем попыталась использовать созданную в конце 1959 года Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ), чтобы помешать развитию интеграции “шестерки”. Однако по мере возрастания роли ЕЭС европейский рынок для Англии становился все более важным, и тогда Лондон начал переговоры с Общим рынком о вступлении в него, правда, на своих собственных условиях, таких, которые позволили бы полностью сохранить специфические отношения Англии с США и лишь незначительно затронуть ее связи со странами Содружества.

Дискуссия по вопросу о вступлении Великобритании в Европейское экономическое сообщество оказала серьезное влияние на политические настроения в стране. Уже в начале 1961 г. большинство представителей английского крупного капитала пришли к выводу, что созданная Англией в противовес “Общему рынку” в 1960 г. Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ), объединившая семь стран (Англия, Австрия, Дания, Норвегия, Португалия, Швеция и Швейцария), не отвечает их планам и интересам, что необходимо вести борьбу с конкурентами не вне ЕЭС, а внутри этой организации.

Выступая в палате общин 2 августа 1961 г., премьер-министр Макмиллан раскрыл также политическую подоплеку позиции своего правительства в вопросе о вступлении Англии в «Общий рынок». Он утверждал, что наличие в Западной Европе двух экономических группировок - ЕЭС и ЕАСТ означает раскол, который может иметь “серьезные последствия”. В этих условиях, заявил он, Англия должна отказаться от “островного изоляционизма”. В то же время часть английских деловых кругов высказывалась против присоединения к ЕЭС, опасаясь, что это приведет к ослаблению британских позиций в странах Содружества. Правительства ряда стран Содружества выразили решительный протест против намерения Англии добиваться присоединения к “Общему рынку”.

Здравомыслящая часть английского общественности понимала, что вступление Великобритании в ЕЭС несет с собой не только некоторое ущемление независимости страны, но и угрозу жизненному уровню. Намечавшиеся в стране тенденции к замораживанию уровня заработной платы и росту стоимости жизни могли быть еще усилены в результате ее вступления в “Общий рынок”. Существовали также серьезные опасения, что членство в ЕЭС отрицательно скажется на проблеме занятости и на социальных завоеваниях трудящихся.

Широкое противодействие общественности планам включения Британии в “Общий рынок” вынудило правительство консерваторов поставить окончательное решение этого вопроса в зависимость от принятия руководящими органами ЕЭС ряда условий. Не добившись уступок и столкнувшись с решительным противодействием Франции приему Англии в ЕЭС, Г.Макмиллан в январе 1963 г. прервал переговоры о присоединении к “Общему рынку”.

Проблема “Общего рынка” заняла важное место в избирательной кампании 1964 г. Лейбористы шли на выборы, обещая избирателям, что они не допустят присоединения Англии к ЕЭС. В ходе избирательной кампании 1964 г. реальная борьба шла между Консервативной и Лейбористской партиями. Содержание их предвыборных манифестов показывало, что по основным вопросам внутренней политики у них было мало разногласий. Что касается внешней политики, то, за исключением вопросов об участии в ЕЭС, о том, должна ли Англия располагать собственным ядерным оружием и участвовать в многосторонних ядерных силах НАТО, их программы также были почти идентичны. Парламентские выборы, состоявшиеся 15 октября 1964 г., принесли поражение консерваторам. По сравнению с выборами 1959 г. они потеряли около 1 750 тыс. голосов. За них проголосовало около 12 млн. человек, т. е. 43, 3 % избирателей (против 49, 4 % на выборах 1959 г.). В палате общин они получили 304 места против 365 мест в парламенте прошлого созыва. Лейбористская партия получила 12, 2 млн. голосов (примерно на 10 тыс. меньше, чем на выборах 1959 г.; при этом процент голосовавших за лейбористов увеличился с 43, 8 до 44, 1) и 317 мест в парламенте.

Ими были инициированы переговоры о присоединении Великобритании к европейским интегрирующим структурам. Переговоры шли с трудом, прерывались и вновь возобновлялись, пока наконец в январе 1973 года Англия не стала членом ЕЭС. Англия согласилась и выполнила те условия, которые ей поставили при вступлении в Сообщество, а затем начала добиваться изменения своего положения в Общем рынке и своего финансового вклада. Особенно активизировались эти попытки после прихода к власти правительства М. Тэтчер в 1979 году.

Характерной чертой развития Общего рынка в 80-х годах стало обострение разногласий в нем, когда Сообщество шло от одного кризиса к другому. Англия проводила жесткую, порой конфронтационную линию в отношении своих партнеров, требуя снижения британского взноса в бюджет ЕЭС и угрожая, что если это не будет сделано, то она вообще может прекратить выплаты в бюджет Общего рынка. Встречи премьер-министров Сообщества превращались в поле битвы, где английский премьер-министр часто выступала в одиночестве против всех остальных участников. Тэтчер заявляла, что, пока Британия не получит реальных экономических выгод от участия в ЕЭС, она будет воздерживаться от любой дальнейшей интеграции в рамках Общего рынка.

Cледует отметить, что традиционная политика Британии состояла в том, чтобы, занимая особое положение в Европе, проводила линию скорее на разъединение, чем на объединение европейских государств. Старый принцип “разделяй и властвуй” проводился британской дипломатией и в отношении современной Европы. Сейчас наступили другие времена, но полностью Англия от своего принципа не отказалась. По-прежнему она выступала против сближения Франции с ФРГ, Италии с Францией и т.д., с тем чтобы в Сообществе не было внутриблоковых тесных отношений, которые помешали бы ей играть решающую роль в Общем рынке.

Впрочем, у позднего вступления Великобритании в ЕЭС есть и отрицательная сторона. Вступление Великобритании в ЕС произошло через 16 лет после подписания шестью западноевропейскими странами Римского договора о создании Общего рынка. “Опоздав” с подключением к западноевропейскому: интеграционному процессу, Лондон пренебрег возможностью внести в структуру ЕС на первом этапе его развития элементы, в наибольшей мере соответствовавшие исторически сложившейся структуре британского хозяйства. Задержка “поворота к Европе” обернулась для Великобритании в последующие годы довольно существенными осложнениями отношений с партнерами по Сообществу. Еще в течение длительного времени во франко-германо-британском «триумвирате», направлявшем развитие Сообщества, роль Великобритании была меньше, чем ФРГ или Франции. По мере продвижения по пути углубления интеграции разрыв уменьшался, сглаживались противоречия Великобритании с другими участниками в области аграрной, региональной, энергетической политики, хотя по многим позициям процесса создания “единой Европы” разногласия сохраняются и поныне.

В 70-е гг. трудности адаптации к новым условиям конкуренции в Общем рынке стали дополнительной причиной экономического отставания Великобритании. В 1974-1984 гг. средний темп роста ВВП в странах-членах Сообщества составлял 1, 9 %, а в Великобритании - всего 1, 2 %. Однако в последующее десятилетие ситуация существенно изменилась.

Иными словами, за время пребывания в ЕС британской внешней политике удалось если не укрепить, то по крайней мере стабилизировать свои позиции в Европе. К тому же через ЕС с его сложной системой взаимозависимости Великобритания получила возможность оказывать гораздо большее воздействие на решение глобальных политических проблем, чем действуя в одиночку. Выступая составной частью формирующегося в Западной Европе общего хозяйственного комплекса, она входит в Единый внутренний рынок, охватывающий 12 государств с населением в 340 млн. “Европеизация” хозяйства и внешнеэкономических связей Великобритании - на Западную Европу приходится 13 % ее внешнеторгового оборота - содействовала укреплению мощи британских фирм и финансовых компаний лондонского Сити в Европейском регионе; благодаря дополнительному импульсу, полученному от участия в ЕС, Лондону удалось сохранить самую обширную после США “хозяйственную империю” за рубежом.

Не оправдались и прогнозы тех, кто полагал, что членство в ЕС не позволит Лондону осуществлять самостоятельную внешнеэкономическую политику. Они исходили из того, что сращивание европейских хозяйств и рынков приведет к синхронизации экономических циклов и кризисов и жестко привяжет экономическую политику стран ЕС друг к другу. Действительно, за 20 лет экономическая взаимозависимость этих стран существенно возросла. Их руководство должно во все большей мере учитывать экономический курс партнеров, прежде всего Германии, в особенности в связи с той ролью, которую играет марка в рамках Европейской валютной системы.

Вступление Великобритании в ЕС означало своего рода «наложение» на британскую национальную систему хозяйственно-политического механизма Сообщества. Однако членство в ЕС не отменило ни специфику воспроизводства в стране, ни своеобразия ее внешнеэкономической политики. Так, в 1985-1988 гг. интенсивность экономического подъема в Великобритании была значительно выше, чем в других странах ЕС. В 1993 г. в ней наблюдался выход из кризиса, в то время как в странах-партнерах по Сообществу спад продолжался. “Самобытными” оставались внешнеэкономическая философия и политика Лондона, например жесткий монетаристский курс во время правления кабинета М. Тэтчер.

Хотя британское правительство и Банк Англии согласовывали свои действия с партнерами и наднациональными органами Сообщества, во многих случаях они принимали решения, расходившиеся с общими целями и задачами евростроительства. Лондон, в частности, не подписал Социальную хартию ЕС, одобренную на встрече глав государств и правительств стран ЕС в Страсбурге в декабре 1989 г. В этой связи М. Тэтчер заявила, что Великобритания никогда не примет подобный документ, навязывающий марксистский дух классовой борьбы стабильной системе капиталистического предпринимательства. Эту позицию поддержал и Дж. Мейджор: приведение трудового законодательства в Великобритании к общему с партнерами по ЕС знаменателю, по его мнению, нанесет серьезный ущерб интересам страны. В ходе подписания Маастрихтского договора Великобритании удалось добиться от Сообщества значительной уступки - на нее не распространяется действие обязательной для других стран Социальной хартии. В сентябре 1992 г., когда валютные ограничения стали угрожать конкурентоспособности ее товаров на европейском рынке, Великобритания не колеблясь вышла из механизма обменных курсов ЕВС.

В минувшие два десятилетия шел и процесс европеизации внутриполитической жизни. Баланс общественных сил постепенно складывался в пользу более активного включения страны в процесс консолидации Сообщества, хотя значительная часть британцев до сих пор высказывается против “растворения” в европейском гражданстве. Отношение двух основных политических партий Великобритании к западноевропейской интеграции в течение этого периода эволюционировало в сторону все более позитивной ее оценки. Лейбористская партия, выступавшая после перехода в 1979 г. в оппозицию за выход из ЕС, к концу 80-х гг. стала его сторонницей, хотя в части партии антиевропейские настроения сохраняются. Основной фронт разногласий по вопросам дальнейшего развития Европейского союза переместился в консервативную, правящую уже 14 лет, партию. Кстати, среди факторов, способствовавших в декабре 1990 г. смене М. Тэтчер на посту премьер-министра Дж. Мейджором, большое значение имело недовольство влиятельной части руководства партии негативной позицией, занятой М. Тэтчер по отношению к ряду аспектов углубления интеграции[43].

После подписания в феврале 1992 г. Маастрихтского договора о создании экономического, валютного и политического союза ЕС вокруг его ратификации в Палате общин развернулись многомесячные дебаты. В мае 1993 г. они завершились победой сторонников Маастрихта. Дж. Мейджору удалось одержать верх благодаря угрозе распустить парламент и объявить досрочные выборы, исход которых мог вывести в лидеры оппозицию.

За два десятилетия существенно изменилось положение Великобритании на международной арене. Перемещение “зоны сосредоточения интересов” в Западную Европу поставило перед Лондоном вопрос о судьбе его “особых отношений” с США. Конечно же европейская ориентация политики Лондона видимо уменьшила значение “атлантизма”, особенно в экономической сфере. Двусторонние отношения стали еще более асимметричными - в гораздо большей мере «специальными» для Великобритании, чем для США, которые на международной арене все активнее взаимодействуют с Сообществом в целом. В самом этом объединении на роль привилегированного партнера США претендует наиболее мощный его участник - ФРГ.

Ключевое положение в ЕЭС занимает ФРГ, и она не склонна играть в Сообществе вторую скрипку. Консервативная же Англия не только рассчитывала на независимую роль в Западной Европе, но хотела быть первой среди равных, а может быть, и играть решающую роль в ЕЭС.

Несмотря на возрастание роли западноевропейского компонента в системе внешних связей Лондона модифицированный вариант англо-американских “особых отношений”, хотя и во все более сокращенном объеме, продолжает действовать. Две англосаксонские страны по-прежнему связывает общность истории, культуры, языка, традиций. В ряде сфер связи Великобритании с США остаются более тесными, чем с континентальными соседями. Даже в экономической области, где отношения подорваны в наибольшей мере, между ними сохраняются прочные связи. Так, в Соединенных Штатах сосредоточены свыше 1/5 прямых зарубежных инвестиций Великобритании, в то время как в ЕС - всего 1/4. Американские капиталовложения в этой стране также существенно превышают западноевропейские. Привилегированными по-прежнему являются англо-американские отношения в области ядерного оружия. Примечательно, что в отдельные периоды “атлантизм” в британской политике даже усиливается. Так было, например, во время правления М. Тэтчер: с одной стороны, она весьма прохладно относилась к планам дальнейшего развития интеграции, которые, по ее мнению, ущемляли национальный суверенитет Великобритании; с другой - в периоды пребывания у власти в США Р. Рейгана и Дж. Буша она пользовалась большим влиянием в Белом доме, что, естественно, отразилось на характере отношений между Великобританией, Европой и США[44].

Традиционная политика Британии состояла в том, чтобы, занимая особое (островное) положение в Европе, проводить линию скорее на разъединение, чем на объединение европейских государств. Старый принцип “разделяй и властвуй” проводится британской дипломатией и в отношении современной Европы. Сейчас наступили другие времена, но полностью Англия от своего принципа не отказалась. По-прежнему она выступала против сближения Франции с ФРГ, Италии с Францией и т.д., с тем чтобы в Сообществе не было внутриблоковых тесных отношений, которые помешали бы ей играть решающую роль в Общем рынке.

Стоит упомянуть, что участие в ЕС создало новую ситуацию в отношениях между Великобританией и освободившимися странами. Лондон стремился там, где это возможно, сохранить в них собственные рычаги и сферы влияния. С этой целью он предпринял активные усилия для того, чтобы смягчить для стран Содружества негативные последствия ликвидации системы имперских преференций и фактического развала стерлинговой зоны. Не в последнюю очередь благодаря деятельности государства удалось обеспечить “выживаемость” Содружества, число участников которого достигает 50. В новых условиях у Великобритании появилась возможность строить свои отношения с развивающимися странами на «коллективной» основе, в частности на базе Ломейской конвенции, действие которой распространяется на 69 государств Африки, бассейнов Карибского моря и Тихого океана.

В итоге стоит сказать, что в течение двух послевоенных десятилетий последовательно была демонтирована система британского владычества в мире. Говоря о позиции Великобритании в Содружестве, то это направление является одним из важных в ее внешней политике. Говоря о западноевропейском направлении от резкого неприятия ЕЭС, изоляционизма и принципиального неучастия в европейских интеграционных процессах

до широкомасштабной деятельности по устроению “Новой Европы”.