Судебный департамент при Верховном Суде Российской Федерации 3 страница

Если исходить из того, что разъяснения Пленума обязательными для судов не являются, то возникают вопросы о том, была ли необходимость закреплять на конституционном уровне положение о даче Верховным Судом РФ разъяснений по вопросам судебной практики и к чему такие разъяснения, если их можно игнорировать?

В пользу позиции об обязательности для судов разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по вопросам судебной практики уместно привести и такой довод.

До принятия Пленумом постановлений с разъяснениями по конкретной категории дел проводится большая работа по изучению данных судебной статистики и сбору необходимых материалов как непосредственно в Верховном Суде РФ, так и в нижестоящих судах с выездом на места судей Верховного Суда РФ. Наряду с этим запрашиваются справки по результатам обобщения судебной практики из Верховных судов республик, краевых, областных и соответствующих им судов. При этом акцентируется внимание на возникающих у судов вопросах по применению законодательства и на ошибках, допускаемых при разрешении конкретной категории дел.

Полученные материалы обобщаются и с привлечением специалистов соответствующих министерств и ведомств, а также ученых-правоведов разрабатывается первоначальный вариант проекта постановления Пленума Верховного Суда РФ с разъяснениями по наиболее важным вопросам, от решения которых зависит качество осуществления правосудия по той или иной категории судебных дел. Данный проект рассылается в нижестоящие суды для получения отзывов на него. Кроме того, тот же проект постановления обсуждается в судебных коллегиях Верховного Суда РФ, а также на заседании Научно-консультативного совета при Верховном Суде РФ, после чего он дорабатывается с учетомпоступивших поправок.

В процессе этой работы приходится часто уточнять содержание разъяснений, что, в свою очередь, приводит к необходимости подготовки новых вариантов проекта. Затем он выносится на Пленум, где заслушиваются и обсуждаются позиции практических работников и ученых по каждому пункту проекта постановления. На этом же заседании Пленума образуется редакционная комиссия из числа его членов и иных участников обсуждения, которая дорабатывает проект с учетом высказанных предложений и замечаний и выносит его на Пленум для голосования.

Принятию этого документа предшествуют выступления Министра юстиции Российской Федерации, Генерального прокурора Российской Федерации и членов Пленума по существу доработанного проекта постановления, и лишь после этого он принимается путем голосования, причем по каждому его пункту.

Приведенный далеко не полный перечень вопросов, разрешаемых в ходе подготовки и принятия постановления Пленума, свидетельствует, на наш взгляд, не только о значимости содержащихся в нем разъяснений, но и подтверждает вывод о необходимости обязательного их учета при разрешении конкретных судебных дел.

Нельзя не отметить и то, что значение разъяснений Пленума как эффективного средства оказания помощи судам в правильном применении законов все более возрастает ввиду существенного изменения и дополнения действующего законодательства, а также принятия Гражданского кодекса Российской Федерации, Уголовного кодекса Российской Федерации и других федеральных законов.

Следует подчеркнуть, что, хотя отдельные положения постановлений Пленума имеют характер не разъяснений, а рекомендаций соответствующим судам (например, усилить надзор за правильным применением законодательства нижестоящими судами либо повысить внимание к выявлению и устранению причин правонарушений и условий, способствовавших их совершению, и т. д.), такого рода рекомендации также обязательны для судов, поскольку в соответствии со ст. 126 Конституции Российской Федерации на Верховный Суд РФ возложена обязанность по осуществлению судебного надзора за деятельностью судов общей юрисдикции.

В тесной связи с изложенным находится также вопрос о правовом характере разъяснений Верховного Суда РФ.

Учитывая уже упоминавшуюся конституционную норму о возложении на Верховный Суд РФ обязанности по даче разъяснений по вопросам судебной практики, полагаем, что эти разъяснения можно расценить как своего рода судебный прецедент.

В пользу такого вывода говорит прежде всего то, что в постановлении Пленума по применению законодательства сконцентрированы в обобщенном виде выработанные многолетней судебной практикой подходы к разрешению вопросов, возникающих при рассмотрении определенной категории гражданских либо уголовных дел, основанные на опыте и знании многих судей, других практикующих юристов и ученых, облекаемые в конечном счете в форму конкретных разъяснений. В этом их принципиальное отличие от научно-практического комментария к той или иной правовой норме, который дается одним либо группой ученых и зиждется, как правило, на собственном видении пути разрешения возникшей правовой проблемы.

Таким образом, можно констатировать, что содержащиеся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ разъяснения по вопросам применения законодательства, основанные на требованиях закона и обобщенных данных судебной практики в масштабах страны, представляют собой своеобразную форму судебного прецедента и являются ориентиром, подлежащим обязательному учету в целях вынесения законных и обоснованных приговоров, решений, определений и постановлений.

Как свидетельствует практика рассмотрения дел в кассационной и надзорной инстанциях, игнорирование разъяснений Пленума Верховного Суда РФ по применению федерального законодательства неминуемо приводит к постановлению ошибочных судебных решений

Значение постановлений Пленума Верховного Суда РФ по уголовным делам по определенным видам преступлений и опубликованной судебной практики для правоприменителей трудно переоценить. Разъяснения, содержащиеся в них, помогают работникам судебно-следственных органов решить вопрос о наличии или отсутствии в действиях конкретного лица состава преступления, правильно квалифицировать преступные действия. В свою очередь, правильная квалификация влечет назначение справедливого наказания. Законодатель объективно не может в нормах закона охватить все многообразие складывающихся в жизни конкретных ситуаций, поэтому постановления Пленума Верховного Суда РФ, разъясняющие терминологию законодателя, дающие рекомендации по вопросам квалификации, крайне необходимы.

Вопрос о признании судебной практики в качестве самостоятельного источника права неоднократно ставился и обсуждался как на уровне общей теории государства и права, так и на отраслевом уровне. В 40-е, а также послевоенные годы прошлого столетия предпринимались попытки представления руководящих разъяснений пленума Верховного Суда СССР в качестве источника уголовного права[1]. Однако в силу ряда объективных и субъективных причин, а также причин идеологического порядка эти попытки не имели успеха. По мнению М.Н. Марченко, в основе официальной позиции был тезис о том, что советское социалистическое право не может рассматривать судебный прецедент в качестве источника права, поскольку это разрушит социалистическую законность, подорвет или ослабит правотворческую деятельность законодательных органов и создаст судебный произвол в процессе одновременного выполнения правотворческих и правоприменительных функций[2]. Делался вывод о том, что социалистические судебные органы осуществляют правосудие как одну из форм применения закона, не связанную с правотворческими полномочиями суда при разрешении конкретных дел. Указанная точка зрения была преобладающей в прошлом столетии не только в общей теории права, но и отраслевых дисциплинах.

В действительности, «судебный прецедент и судебное правотворчество существовали, прикрывая свое бытие различными формами»[3]. Это проявлялось, по мнению исследователей этой проблемы, в том, что Пленумам Верховного Суда СССР и союзных республик предоставлялось право давать в пределах имеющихся у них компетенций руководящие разъяснения по вопросам правильного и единообразного применения законодательства, обязательные для всех нижестоящих судов. В практическом плане это означало, что пленумы названных судов осуществляли судебное правотворчество, на что не были уполномочены законодательством. На практике все же использовался судебный прецедент, в качестве которого рассматривались решения пленумов и судебных коллегий Верховного Суда СССР и союзных республик. Опубликование решений данных судебных инстанций в официальных изданиях позволяло заинтересованным лицам добиваться сходных решений в сходных случаях по всем аналогичным категориям дел, рассматривавшихся нижестоящими судами[4].

В 80-90-х годах произошел отказ от признания разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда РФ руководящими, хотя по существу они остались таковыми. Отношение к прецеденту как источнику российского права изменилось, но только не в официальной государственно-правовой доктрине и не на уровне правового закрепления как источника российского права. Прецедент по-прежнему формально не признается источником российского права. Однако фактическое изменение отношения к прецеденту означает: 1) резкое расширение сферы применения судебной практики в России с начала 90-х годов (создание Конституционного Суда); 2) заметное изменение отношения к прецеденту отечественных исследователей как следствие первого.

Среди аргументов сторонников непризнания судебной практики в качестве источника современного российского права наиболее широкое распространение получили следующие:

А) утверждение о том, что это противоречит конституционно закрепленному принципу разделения властей. Конституция России 1993 года, как и Конституция США, содержит положение, согласно которому государственная власть осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. С этим положением нельзя не считаться. Однако опыт зарубежных стран показывает, что такого жесткого изначально заданного разграничения функций ветвей власти нет. Оно есть в теории, но не на практике.

Б) тезис о том, что признание судебной практики в качестве источника российского права не согласуется с характерными особенностями романо-германской правовой семьи, к которой традиционно причисляют Россию. Этот аргумент также весьма относителен. Считается общеизвестным, что прецедент, не будучи признанным в качестве источника романо-германского права формально, реально выступает таковым.. Ведущий исследователь данной правовой семьи Рене Давид на основании изучения и обобщения опыта утверждает, что в романо-германской правовой семье «судебная практика является в прямом смысле слова источником права»[5]. В связи с этим, трудно согласиться с мнением, что признание прецедента в качестве источника противоречило бы устоям и традициям романо-германского права.

В) традиционно мнение, что признание судебной практики источником права противоречило бы, с одной стороны, действующей Конституции России и обычному законодательству, а с другой – вступало бы в конфликт с правотворческой деятельностью Федерального Собрания российского парламента. Этот аргумент довольно распространен и не нов.

Исследователи, придерживающиеся мнения о несовместимости судебного правотворчества с парламентским, исходят из двух взаимосвязанных посылок: а) из отсутствия какой бы то ни было правовой основы для судебного правотворчества и б) из заведомого противопоставления правотворческой деятельности суда и создаваемого им прецедента, с одной стороны, и правотворческой деятельности парламента и закона_- с другой.

Изучение различных аспектов правотворческой деятельности судов в современной России и сравнение ее с соответствующей деятельностью Федерального Собрания показывают, что ни одна из указанных посылок не имеет под собой основы.[6] Ибо судебная правотворческая активность осуществляется в строгом соответствии с законом и на основе закона и при этом не только не противоречит законодательной деятельности парламента, а, наоборот, ее дополняет и обогащает. Правотворческая деятельность судов существенно отличается от аналогичной деятельности российского парламента и в силу уже этого не может ни подменять ее собой, ни тем более дублировать.

Особенность судейского правотворчества, по мнению М.Н. Марченко, предопределяется тем, что: 1) оно всегда есть побочный продукт акта правосудия; 2) оно не самостоятельно в том смысле, что привязано к основной функции судебной власти – осуществлению правосудия; 3) оно осуществляется в рамках закона и на основе закона, исходящего от высшей законодательной власти страны; 4) правотворчество суда в значительной мере связано с толкованием (конкретизацией) права и восполнением пробелов в праве; 5) судебные правоположения вырабатываются судьями только на основе «имеющихся норм и правовых принципов, а не своей субъективной воли»[7]; 6) эти «правоположения» не должны противоречить существующим, и в первую очередь конституционным законам; 7) существуют определенные границы или пределы судейского правотворчества, предусмотренные законом[8].

Помимо объективных причин «вынужденное» правотворчество судов в современной России обусловлено также субъективными факторами. Среди них – слабая или отсутствующая юридическая подготовка отечественных законодателей – депутатов Государственной Думы. Следует отметить также и недостаточную юридическую подготовку следователей. Зачастую в силу объективных причин (большое количество уголовных дел в производстве) они не знают разъяснений постановлений Пленума Верховного Суда РФ и опубликованной судебной практики, делая грубые ошибки при квалификации преступлений. При этом следователи оправдываются тем, что разъяснения постановлений Пленума Верховного Суда РФ не являются руководящими, а судебная практика не является источником права.

Известно, что стабильность права обеспечивается путем придания определенного единообразия судебной практики. Ее подлинная роль очевидна, даже если доктрина воздерживается от признания ее в качестве источника права. По мнению М.Н. Марченко, для превращения фактического признания судебной практики источником права в юридическое необходимо закрепить правотворчество в виде функций высших судебных инстанций и официально придать статус источников права издаваемым ими актам[9]. Нам представляется интересным это предложение, однако как реализовать это предложение на практике - пока трудно предположить.

Доктрина, закон, его толкование, судебная практика имеют тесную взаимосвязь. Сегодня все более стремятся признать независимый характер процесса толкования, которое перестало отыскивать исключительно грамматический и логический смысл терминов закона или намерения законодателя. Роль доктрины проявляется в том, что именно она создает словарь и правовые понятия, которыми пользуется законодатель. Кроме этого, она оказывает влияние на самого законодателя. Последний часто воспринимает подготовленные ею предложения.

В связи с этим следует отметить наметившуюся положительную тенденцию последних лет, когда первоначально какое-либо понятие или положение уголовного права вырабатывается наукой, затем спустя какое-то время включается в виде разъяснений постановлений пленума ВС, а уже после апробации на практике включается в виде законодательных конструкций. Так, например, понятия «хищение», «помещение», «хранилище», «жилище», «значительный ущерб гражданину» по преступлениям против собственности были первоначально выработаны в теории уголовного права. Затем они были разъяснены в постановлении Пленума Верховного Суда РФ по данной категории дел, и лишь потом, будучи включенными в примечания к соответствующим статьям УК РФ, приобрели характер нормы права. Подобная практика представляется в настоящее время наиболее оптимальной для единообразного применения закона. Однако, мы понимаем, что все, что толкует суд, не может быть потом включено в нормы УК РФ в силу объективных причин.

Отмечая положительную роль постановлений Пленума Верховного Суда РФ в правоприменительной практике, необходимо, все же, указать и на недостатки в этом виде деятельности суда.

1. По нашему мнению, в последние годы отсутствует системность в принятии постановлений по определенным категориям дел. Так, иногда принимаются новые постановления практически без каких-либо изменений ранее действующих, либо вносятся существенные изменения в старые, хотя лучше бы принять новые.

2. Новые постановления все чаще и чаще обходят спорные моменты квалификации, по объему меньше и формулировки менее удачные, чем аналогичные в ранее действующих постановлениях.

3. Представляется, более верным было бы решение Верховного Суда РФ о принятии новых постановлений по всем видам преступлений, по которым они существовали ранее, а лишь потом отмена всех устаревших.

Так, постановление Пленума ВС РФ от 6.02.2007 №8 «О признании утратившими силу некоторых постановлений Пленума ВС РФ» признало таковыми 18. По нашему мнению, как минимум пять из восемнадцати нужны правоприменителям, но подготовленные по УК РФ 1996 года и с учетом уже внесенных в него изменений (об умышленном причинении легкого вреда здоровью, оскорблении, клевете, о злостном уклонении от уплаты средств на содержание детей, о посягательстве на жизнь). Наиболее необходимым из отмененных для практиков является постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь…», поскольку понятие «посягательство» содержалось только в нем. Так, статья 191² «Посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника» была введена в УК РСФСР 1960 года Законом РСФСР от 25 июля 1962 года. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. №7 «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» определило понятие «посягательство», разъяснило, что следует понимать под исполнением обязанности по охране общественного порядка и т.д. Затем было принято другое постановление №3 ВС РСФСР от 24 сентября 1991 г. (в ред. постановления от 21 декабря 1993 г.) «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка». Учитывая повышенную общественную опасность этих действий и апробацию нормы с подобной законодательной конструкцией «посягательство» на практике, законодатель в УК РФ 1996 года предусмотрел уголовную ответственность за посягательство уже в трех нормах – ст. 277 «Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля», ст. 295 «Посягательство на жизнь лица, отправляющего правосудие» и ст. 317 «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа». Однако, несмотря на это, Верховный суд лишь отменил действовавшее постановление, не заменив его новым.

Таким образом, роль постановлений Пленума Верховного Суда РФ и опубликованной судебной практики очень велика. Знание положений указанных постановлений и практики применения уголовного закона способствует его единообразному применению.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации отмечает, что Верховные суды республик, краевые, областные и соответствующие им суды, руководствуясь действующим законодательством, проводят определенную работу по совершенствованию деятельности судов кассационной инстанции, усилению их влияния на качество рассмотрения гражданских дел судами первой инстанции, своевременному устранению допускаемых ими ошибок, улучшению профилактической работы.

В результате повысились роль и значение судов кассационной инстанции в деле защиты прав и охраняемых законом интересов граждан и организаций. Вместе с тем, в работе по рассмотрению дел по кассационным жалобам и протестам имеются существенные недостатки.

Абзац исключен. - Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9.

Выносимые судами кассационной инстанции определения не всегда отвечают требованиям ст. ст. 304, 311 ГПК. Иногда в них содержатся ответы не на все доводы жалобы, имеющие юридическое значение. При отмене решения с передачей дела на новое рассмотрение не во всех случаях указывается, какие процессуальные действия следует совершить суду первой инстанции.

(в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

Нередко нарушается предусмотренный ст. 284.1 ГПК срок рассмотрения дела в суде кассационной инстанции.

(в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

Допускаемые ошибки снижают влияние судов кассационной инстанции на качество рассмотрения гражданских дел народными судами, порождают волокиту, что отрицательно сказывается на осуществлении правосудия.

Все это обязывает суды постоянно принимать меры, направленные на совершенствование деятельности кассационной инстанции по рассмотрению гражданских дел, повышение ее роли в дальнейшем укреплении законности.

В целях устранения отмеченных недостатков, а также обеспечения единообразия судебной практики Пленум Верховного Суда Российской Федерации постановляет дать судам следующие разъяснения:

1. Верховным судам республик, краевым, областным, Московскому и Санкт - Петербургскому городским судам, судам автономной области и автономных округов необходимо постоянно принимать меры к выявлению и устранению допускаемых народными судами ошибок и соблюдению сроков рассмотрения ими гражданских дел, к дальнейшему повышению роли суда кассационной инстанции в обеспечении правильного и единообразного применения судами законодательства, а также эффективности работы судов первой и второй инстанции по предупреждению гражданских правонарушений.

2. Разрешая вопрос о принятии кассационной жалобы (протеста), следует тщательно проверять, соблюдены ли установленные законом условия и порядок возбуждения кассационного производства, в частности: обладает ли лицо, подавшее жалобу (протест), правом кассационного обжалования (опротестования); не вступило ли решение, на которое подана жалоба (протест), в законную силу и подлежит ли оно обжалованию в кассационном порядке; соблюдены ли требования закона, предъявляемые к содержанию кассационной жалобы (протеста); оплачена ли кассационная жалоба государственной пошлиной в случаях, когда это предусмотрено законом.

3. Принимая кассационную жалобу (протест), судья в целях обеспечения подготовки к рассмотрению дела в кассационном порядке вправе в соответствии со ст. 287 ГПК обязать заявителя представить копии приобщенных к жалобе (протесту) письменных материалов по числу лиц, участвующих в деле, если в этих материалах содержатся данные, которые могут повлиять на вывод суда кассационной инстанции о законности и обоснованности обжалованного (опротестованного) решения.

(п. 3 в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

4. Если кассационная жалоба (протест) не отвечает требованиям ст. ст. 286, 287 ГПК, судье необходимо предложить заявителю принять меры к устранению недостатков жалобы (протеста).

При этом надлежит иметь в виду, что кассационная жалоба (протест) может быть оставлена без движения, когда она не подписана подающим ее лицом, не содержит конкретного указания на обжалуемое решение, если к ней не приобщены все необходимые копии, а также когда она не оплачена государственной пошлиной (ч. 1 ст. 288 ГПК).

Срок исправления недостатков кассационной жалобы (протеста), установленный судьей, должен быть назначен с учетом реальной возможности получения заявителем справок, копий документов и иных материалов, необходимых для приобщения к жалобе.

Оставление кассационной жалобы (протеста) без движения должно быть оформлено вынесением определения.

5. Отказ в принятии кассационной жалобы (протеста) допустим лишь в случаях, когда:

жалоба (протест) подана лицом, не обладающим таким правом;

заявителем пропущен срок на кассационное обжалование и он не просит о восстановлении этого срока.

В определении судьи об отказе в принятии кассационной жалобы (протеста) должны быть изложены мотивы отказа. Указанное определение так же, как и определение об оставлении кассационной жалобы (протеста) без движения, может быть обжаловано в соответствии с п. 2 ст. 315 ГПК в суд кассационной инстанции, поскольку оно преграждает возможность дальнейшего движения дела.

6. Судам необходимо учитывать, что кассационная жалоба (протест) может быть подана не только на решение суда в целом, но и на его часть, например резолютивную, по вопросу распределения расходов между сторонами, порядка и срока исполнения решения и по другим вопросам, разрешенным судом при рассмотрении дела, а также на дополнительное решение, постановленное в порядке ст. 205 ГПК.

7. Если кассационная жалоба (протест) подана не на решение суда в целом, а только на его отдельную часть, то и в этом случае обжалуемое решение не вступает в законную силу, поскольку суд кассационной инстанции в соответствии с ч. 2 ст. 294 ГПК вправе в интересах законности проверить дело в полном объеме.

(в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

8. Проверяя, соблюден ли лицом, подавшим жалобу (протест), 10-дневный срок кассационного обжалования (опротестования), судам необходимо учитывать, что началом течения указанного срока в соответствии со ст. ст. 284, 100 ГПК является день, следующий за днем вынесения решения в окончательной форме, а не день вручения либо направления сторонам и другим лицам, участвующим в деле, копии решения по делу.

При исчислении срока кассационного обжалования необходимо иметь в виду, что в случае отложения судом составления мотивированного решения на срок до трех дней срок на подачу кассационной жалобы (протеста) на решение в окончательной форме должен исчисляться со дня, следующего за днем, установленным судом для ознакомления с мотивированным решением.

9. В случае подачи жалобы (протеста) по истечении срока на кассационное обжалование суду следует разъяснить лицу, обжалующему решение, его право обратиться в суд с заявлением о восстановлении этого срока.

Заявление о восстановлении срока кассационного обжалования (опротестования) рассматривается по правилам ст. 105 ГПК судом, вынесшим решение, только в судебном заседании с извещением лиц, участвующих в деле.

10. На определение суда об отказе в восстановлении срока на кассационное обжалование (опротестование) может быть подана частная жалоба и принесен частный протест.

В случае отмены указанного определения суд кассационной инстанции обязан рассмотреть дело по кассационной жалобе (протесту).

11. Имея в виду, что присоединение к кассационной жалобе (ст. 290 ГПК) не носит характера самостоятельного обжалования судебного решения и не ограничено сроком, предусмотренным ст. 284 ГПК, заявление о присоединении к жалобе соучастников и третьих лиц, выступающих в процессе на той же стороне, что и лицо, подавшее кассационную жалобу, может быть подано вместе с кассационной жалобой, а также самостоятельно, в том числе в процессе рассмотрения дела судом кассационной инстанции.

12. Поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 284.1 ГПК суд кассационной инстанции обязан рассмотреть дело по кассационной жалобе (протесту) не позднее 10 дней со дня его поступления, судье при выполнении требований п. 2 ст. 289 ГПК об извещении участников процесса о времени и месте рассмотрения кассационной жалобы (протеста) следует определять день направления дела в суд второй инстанции с таким расчетом, чтобы не был нарушен предусмотренный ст. 284.1 ГПК срок, а также учтена реальная возможность для лиц, участвующих в деле, лично присутствовать в судебном заседании.

13. При рассмотрении дела в кассационном порядке суд в соответствии с ч. 1 ст. 294 ГПК проверяет законность и обоснованность решения суда первой инстанции в пределах кассационной жалобы. Однако в интересах законности суд кассационной инстанции вправе выйти за пределы жалобы и проверить решение суда в полном объеме. В частности, суд независимо от доводов жалобы отменяет решение, если оно содержит выводы о правах и обязанностях лиц, не привлеченных к участию в деле (п. 4 ст. 308 ГПК), если дело рассмотрено незаконным составом суда, в том числе, когда дело рассмотрено судьей единолично, в то время, как оно подлежало коллегиальному разрешению (п. 4 ст. 306, п. 1 ст. 308 ГПК), и в других случаях, указанных в ч. 2 ст. 308 ГПК.

(п. 13 в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

14. Проверяя законность и обоснованность решения, суд кассационной инстанции в соответствии с ч. 1 ст. 294 ГПК вправе исследовать новые доказательства и устанавливать новые факты. При этом необходимо учитывать, что вновь представленные доказательства могут быть исследованы, если суд кассационной инстанции признает, что они не могли быть представлены в суд первой инстанции (например, суд первой инстанции незаконно отказал в исследовании этих доказательств).

Установив на основании имеющихся, а также дополнительно представленных материалов обстоятельства, имеющие значение для дела, суд кассационной инстанции в силу п. 4 ст. 305 ГПК вправе изменить решение или вынести новое решение, не передавая дело на новое рассмотрение, при условии, что стороны ознакомлены с дополнительно представленными материалами, в том числе и при подготовке дела к рассмотрению судом кассационной инстанции.

(п. 14 в ред. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26.12.95 N 9)

15. Верховным судам республик, краевым, областным, Московскому и Санкт - Петербургскому городским судам, судам автономной области и автономных округов следует строго выполнять указания закона о проверке судом кассационной инстанции законности и обоснованности вынесенного по делу частного определения и соответствующем реагировании на ошибки, допущенные при рассмотрении дела судом первой инстанции, а также принимать иные меры, направленные на повышение эффективности деятельности судов по предупреждению гражданских правонарушений; систематически изучать и обобщать практику рассмотрения дел в кассационном порядке, шире использовать материалы обобщений для улучшения качества и сроков рассмотрения гражданских дел народными судами.