Становление письменности

Создание тувинской национальной письменности длительный и сложный процесс, продолжавшийся в течение ряда лет. После создания Тувинской народной Республики (ТНР) в стране в течение ряда лет не было своей письменности. По давней традиции, здесь продолжали использовать старомонгольское письмо. Основная часть тувинского населения оставалась неграмотной, и вопрос о создании собственной, национальной письменности стоял очень остро. В 20-е годы в Тувинской народной Республике предпринимались попытки ее создать, в том числе на русской графической основе, но эти попытки не имели успеха.

II съезд ТНРП (1923 г.) поставил задачу всеобщего обучения народа грамоте, однако ее решение практически блокировалось от­сутствием в то время тувинской письменности. Осознание этой про­блемы, а также необходимости собственной письменности отразилось в решении IV съезда ТНРП (1925 г.), сформулировавшего задачу соз­дания тувинской национальной письменности. Для этого предполага­лось обратиться за помощью в Академию наук СССР, которая, со своей стороны, такую помощь гарантировала. Однако в полном объеме это решение руководство Тувинской народной Республики не выполнило. В частности, имелось, по всей вероятности, намерение создать письменность соб­ственными силами, о чем свидетельствует дальнейший ход событий.

Кроме того, в руководстве начался длительный спор о том, на какой графической основе должна строиться письменность, при­чем достаточно активно проводилась линия на использование для этой цели либо старомонгольской письменности, обслуживавшей монгольский язык и в Туве использовавшейся в частности, в дело­производстве, либо письменности тибетской, находившей приме­нение главным образом в буддийских религиозных текстах на ти­бетском языке. Сторонники этой линии ссылались на общность быта и религии тувинцев, монголов и тибетцев и на длительную традицию использования указанных систем письменности в Туве.

В то же время в решении IV съезда ТНРП четко говорилось о том, что тувинскую письменность следует создать на русской графи­ческой основе: «Тувинский народ должен установить свою письмен­ность, пользуясь русскими буквами». По-видимому, такое решение обусловливалось тем, что аналогичное письмо существовало у сосед­них с тувинцами тюркоязычных народов — алтайцев и хакасов. В его основу был положен так называемый миссионерский алфавит, раз­работанный для алтайского и хакасского языков в XIX в. и предназначенный для перевода на эти языки христианских церковных книг, что, в свою очередь, было связано с обращением данных наро­дов в православие.

В январе 1926 г. на заседании Политбюро ЦК ТНРП решили оп­робовать на практике и сравнить друг с другом проекты письменно­сти, которые предстояло разработать в Туве на русской (кирилличе­ской) и старомонгольской основах. В настоящее время о реальном существовании «монгольского» проекта трудно сказать что-либо оп­ределенное и о нем можно судить лишь на основании косвенных данных.

Известно, что в 1920-х гг. в связи с расширением функций старомонгольской письменности последняя использовалась (вероят­но, без какой-либо модификации) для фиксации тувинской речи. Из имеющихся документов явствует, кроме того, что состоявшаяся в апреле 1926 г. сессия Малого Хурала приняла постановление о переходе с монгольского алфавита на русский.

30 августа 1926 г. Политбюро ЦК ТНРП утвердило проект тувин­ской письменности на русской графической основе, разработанный Брюхановым (Сотпа) и Р. Бузыкаевым, о которых известно, что они занимались преподавательской и переводческой деятельностью. Ими был подготовлен букварь под названием «Тыва». Судя по харак­теру использованного в нем алфавита, авторы букваря были знакомы с упомянутыми выше алтайской или хакасской письменностями, что отразилось в рисунке букв для обозначения специфических звуков тувинского языка. Есть сведения о том, что рукопись букваря от­правляли в АН СССР, но не получили там одобрения. Учитывая уровень учебника, это вполне вероятно, тем не менее в 1927 г. он все же был издан в Москве.

Современные исследователи находят в данном учебнике серьез­ные недостатки научно-методического характера, использованный в нем материал также в значительной мере дефектен. Однако в свое время букварь являлся первым и единственным пособием по тувин­ской грамоте, которое, несмотря на все недочеты, нашло примене­ние в школьной практике и благодаря этому сыграло свою положи­тельную роль. Букварь использовался в школах практически до вве­дения в 1930 г. письменности на латинизированной основе, хотя официально от него отказались раньше.

Букварь «Тыва» в принципе мог быть доработан, но после выхо­да его в свет у руководства ТНР возникло намерение создать тувин­скую письменность на иной, латинизированной основе, что в значи­тельной мере также связано с влиянием СССР, где первый проект такой письменности (для азербайджанского языка) появился еще в начале 1920-х гг. В 1927 г. ученые Советского Союза разработали единый (унифицированный) латинизированный новотюркский ал­фавит, на основе которого в краткие сроки создавалась пись­менность в первую очередь для тюркоязычных народов СССР. При­меру последних в 1928 г. последовала и Турция, где, с учетом новотюркского алфавита, ввели свой вариант латиницы, используемый и в настоящее время.

Есть основания считать, что еще в 1927 г. руководство ТНР ре­шило ввести в стране национальную письменность на латинизиро­ванной основе, а в начале 1928 г. ЦК ТНРП обратился с поручением ее создания к ученым-ламам, которые и приступили к его выполне­нию. Основную роль в разработке письменности играл настоятель Верхне-Чаданского хурэ Монгуш Лопсан-Чимит.

Вместе с тем на этот раз власти ТНР решили прибегнуть и к по­мощи советских ученых и через дипломатические каналы связались с АН СССР. Последняя доверила создание тувинской письменности таким крупным языковедам, как профессора Евгений Дмитриевич Поливанов и Николай Николаевич Поппе, первый из которых работал в Москве, а второй — в Ле­нинграде. Оба они принимали активное участие в языковом строи­тельстве и к тому времени уже разработали проекты письменности для языков ряда народов СССР.

Вероятно, в последующем имелось в виду на основе их индивидуальных разработок создать общий проект, но Е.Д. Поливанов, подготовивший зимой 1928-1929 гг. свой проект письменности и даже написавший тувинский букварь, в 1929 году подвергся политическим репрессиям: он был смещен со всех занимаемых постов и был вынужден покинуть Москву. В 1938 г. Е.Д. Поливанов погиб. Его работы по тувинской письменности впоследствии были, вероятно утрачены^[15].

Проекту Н.Н. Поппе повезло больше. В конце 1928 или начале 1929 года он закончил работу над проектом тувинского алфавита, получившего одобрение специалистов, после чего он в феврале 1929 г. через Наркомат иностранных дел был передан в Полпредство ТНР в Москву, о чем свидетельствует сохранившаяся в архиве сопроводительная записка со следующим текстом: «НКИД препровождает при сем со­ставленный профессором Поппе и одобренный Советом Тюрколо­гического кабинета (впоследствии — сектор тюркских языков Ин­ститута языкознания АН СССР. — Авт.) проект тувинского алфа­вита, в основу которого положены латинские начертания нового унифицированного тюркского алфавита.

В случае необходимости правила орфографии могут быть также выработаны вышеупомянутым ученым».

В том же году была опубликована статья Поппе «Заметки по фонетике танну-тувинского языка в связи с вопросом об алфавите», где содержалась характеристика основных звуков (фонем) тувинского языка и их письменные фиксации, приводился сам алфавит, а также излагались соображения по тувинской орфографии.

Тем не менее, судьба проекта Попе сложилась непросто^[16]. Тогдашнее руководство Тувинской народной Республики, не дожидаясь его поступления в Туву, уже приняло к этому времени (в феврале 1929 г.) другой проект письменности. Он был разработан Монгушем Лопсан-Чимитом на основе алфавита и графики немецкого языка, которые лама считал наиболее совершенными. Председатель Малого Хурала Куулар Дондук писал, что Лопсан-Чимит «взял за ос­нову немецкий алфавит, внес в него кое-какие изменения, дополнил и составил новый тувинский алфавит». В цитируемой публикации К. Дондука сообщается также, что этот алфавит был представлен на рассмотрение Малого Хурала и «утвержден им целиком» и что, по-видимому, только после этого он был направлен для рецензиро­вания в Академию наук СССР, которая «нашла его удовлетворитель­ным», о чем известила правительство ТНР через тувинского полпре­да в СССР Чойдана.

3 февраля 1929 г. алфавит Монгуша Лопсан-Чимита получил одобрение на заседании Политбюро ЦК ТНРП, но изучение новой письменности началось гораздо раньше. Первое собрание группы по ее изучению состоялось уже 22 июня 1928 г. Отметим, что руко­водство ТНР поспешило ввести в действие разработку М. Лоп­сан-Чимита, не дожидаясь поступления альтернативного варианта из СССР. Между тем специалисты оценивали проект Лопсан-Чи­мита весьма критично. К примеру, воспоминания одного из участ­ников тех событий Х.Н. Даржаа свидетельствуют о неприятии рассматриваемого проекта письменности А.И. Москалевым и А.А. Пальмбахом, которые сами в скором будущем активно заня­лись разработкой тувинской письменности.

Критические отзывы о проекте письменности, созданном в ТНР, содержатся и в публикациях, первой половины 1930-х гг. где говорится о ее трудности и сложности для аратства, о неадекватном отражении в ней звукового строя тувинского языка. Одним из недо­четов проекта являлось то, что он строился на иной графической ос­нове (немецкой), нежели большая часть введенных к тому времени систем письменности для других тюркских языков (основанных на НТА), что заметно обосабливало среди них тувинский язык.

Стоит, однако, отметить, что в Архиве внешней политики Рос­сийской Федерации обнаружена сопроводительная записка, отправ­ленная, по всей вероятности, из Наркомата иностранных дел (НКИД) СССР в Тувинское полпредство в декабре 1928 г., где говорится о воз­вращении туда тувинского букваря на латинизированной основе, на­правленного " из полпредства в августе того же года на отзыв в АН СССР. (Очевидно, на отзыв направлялся не только алфавит Лопсан-Чимита, но и созданный им уже к тому времени букварь.)

Записка составлена в дипломатичных выражениях. В ней гово­рится о том, что определенные научные учреждения АН СССР за­интересованы этой попыткой перевести тувинскую письменность на латинскую основу и обещают всемерную поддержку данному на­чинанию, но «...если это представляется желательным, готовы взять на себя научную разработку и составление проекта латинизирован­ного алфавита для тувинского языка». В заключение тувинскую сторону просили сообщить, согласна ли она на это предложение, чтобы в случае положительного ответа ускорить практическое ре­шение проблемы.

Возможно, начало данной записки и воспринималось как «удов­летворительная оценка» проекта Лопсан-Чимита, хотя, по сути дела, проект этот явно не оценивался положительно, а предложение АН СССР взять на себя разработку тувинского латинизированного ал­фавита и слова о возможности ускорения этой работы могли озна­чать близкое ее завершение Н.Н. Поппе и Е.Д. Поливановым.

Конец 1929 г. ознаменовался «обострением классовой борьбы», направленной против «феодалов» и «теократов». От проекта письменности, подготовленного Лопсан-Чимитом Монгушем отказались, в том числе по той причине, что его автор был служителем религиозного культа. Это обстоятельство сыграло немалую роль в том, что в последующем судьба Лопсана-Чимита сложилась трагично: он был обвинен в контрреволюционной деятельности и расстрелян в 1941 году^[17].

Между тем, отношение к проекту Поппе со стороны руководства ТНР изменилось радикально к лучшему.

Готовился VIII съезд ТНРП. В связи с этим представитель Ко­минтерна в Туве В.А. Богданов, характеризуя ситуацию с письмен­ностью, в своем послании в Восточный секретариат Исполкома Ко­минтерна от 18 июня 1929 г. констатировал, что из двух имеющихся проектов, основанных соответственно на немецком алфавите и НТА, «Великий Хурал принял проект лам. В настоящее время на месте сил для дальнейшей проработки вопро­сов письменности не имеется. Знатоков-языковедов среди лам нет, и их привлекать политически нецелесообразно... Предлагается вновь пересмотреть этот вопрос и принять новотюркский алфавит...».

Вопрос об основе тувинской письменности окончательно ре­шился на VIII съезде ТНРП. В письме ЦК ТНРП в ЦК ВКП(б) отме­чалось, в частности, что съезд поручил руководству ТНРП «обра­титься за помощью в ЦК ВКП(б) в деле выработки тувинской пись­менности, в основе которой должен лежать новотюркский алфавит, принятый у тюркских народов СССР...»

В результате от местного проекта отказались, а отношение к проекту Н.Н. Поппе, напротив, изменилось в лучшую сторону. Так, в телеграмме тувинского полпреда в МИД ТНР (на имя Данжая) от 12 ноября 1929 г. сообщается, что на хошунных курсах КУТВ идут занятия «по латинизированному алфавиту Поппе».

Согласно имеющимся данным, Е.Д. Поливанов зимой 1928/29 г. создал проект тувинской письменности, а также тувинский букварь, фигурирующие в списке его ненайденных (и, по всей вероятности, утраченных) трудов, но в период работы над тувинской латинизиро­ванной письменностью, на завершающем ее этапе, разработчики располагали этими трудами или, по крайней мере, одним из них. Чтобы завершить указанное дело в короткие сроки, была образована лингвистическая комиссия при НИАНКП (Научно-исследователь­ской ассоциации национальных и колониальных проблем), работав­шая над алфавитом, правилами орфографии и букварем. Как отме­чал А. А. Пальмбах, проект алфавита составили «по первичным проектам профессоров Н.Н. Поппе и Е.Д. Поливанова» (в одной из своих рукописей он называл его также «проектом тув. алфавита Поп­пе и КУТВа»), хотя, по всей вероятности, в основу алфавита был положен именно проект Н.Н. Поппе, в пользу чего говорит их прак­тическое тождество. В разработке письменности участвовали среди прочих сам А.А. Пальмбах, С.Е. Малов, Н.Ф. Яковлев (изучавший звуковой строй тувинского языка). Н.Н. Поппе, по-видимому, яв­лялся одним из руководителей работы (при подведении итогов кото­рой именно он выступил с докладом о тувинских алфавите и орфо­графии, а также написал соответствующее письмо в Тувинское полпредство) и другие ученые.

В числе авторов букваря А.А. Пальмбах называл тюрколога АИ. Москалева, работавшего совместно с переводчиком П. Сатом (Сат Бугажык) и научными сотрудниками НИАНКП A.M. Сухоти­ным и А.А Соколовым. Помощь комиссии оказывали также сту­денты-тувинцы, обучавшиеся в то время в Москве. Стоит отметить, что из восьми советских языковедов, которые «провели огромную работу по созданию алфавитов и орфографий для ранее бесписьмен­ных языков» и имена которых называются в данной связи в первую очередь, четверо (Е.Д. Поливанов, Н.Н. Поппе, Н.Ф. Яковлев и A.M. Сухотин) приняли активное участие в создании тувинской письменности на латинизированной основе.

В июне 1930 г. в Туву прибыла специальная научная экспедиция, которую возглавлял проректор КУТВа Л.Д. Покровский и которая привезла с собой готовый проект письменности и тираж букваря для взрослых (более 4 тыс. экземпляров). После обсуждения проекта и внесения некоторых дополнений в алфавит 28 июня 1930 г. был издан декрет о введении тувинской национальной письменности. Эта дата широко отмечается общественностью Тувы, хотя история письменности на введении латиницы здесь не завершается.