ТАМАНЦЕВ. Паша подал сигнал: Внимание!, но мне и так уже было ясно - эти трое

Паша подал сигнал: " Внимание! ", но мне и так уже было ясно - эти трое

не желают показывать содержимое своих вещевых мешков.

Однако их нежелание еще ничего не означало - мало ли какие могут быть

тому причины.

Помню, как на станции в Смоленске один лейтенант категорически

отказался предъявить свой багаж и даже оказывал сопротивление. Те, кто его

задерживали, должно быть, решили, что там у него рация или взрывчатка,

возможно, даже мысленно дырочки себе на гимнастерках для орденов уже

проделывали: большого шпиона схватили - с поличным!.. А что там у него

оказалось?.. Продукты для семьи командира части, который и отпуск-то ему,

сердяге, на пять суток дал, наверно, только чтобы эту посылку отправить в

Москву.

Знаю и другой случай, когда офицер отчаянно сопротивлялся досмотру и

проверяющие тоже могли подумать невесть что. А обнаружили-то в чемоданчике

всего-навсего трофейный пистолет в оригинальном дорогом исполнении, который

у него постарались бы отобрать если не в части, то в первой же комендатуре.

Да мало ли нетабельного, неположенного, такого, что не хочется предъявлять

представителям военной власти, может находиться в личных вещах офицеров?

Когда же капитан, снимая вещмешок, взялся за тесьму и затянул узел и

тут же амбал повторил этот фортель, я понял, что они - группа и что сшибка,

судя по всему, неизбежна.

Затем Паша присел около вещмешка, а эти двое, амбал и лейтенант,

обступили его с боков откровенно и нагло - они действительно принимали его

за простака или недоумка.

Более всего мне, конечно, хотелось выскочить и показать им свой

характер. Но это бы сразу перечеркнуло наши усилия.

Для чего устраивается засада с живцом и подстраховкой?.. Чтобы выявить

суть проверяемых.

Элементарно: их трое против двоих (о нас с Малышом они и не

подозревают), а место глухое, совершенно безлюдное, к тому же все обострено

конфликтной ситуацией - нежеланием предъявлять для досмотра личные вещи.

Тут расчет очень точный: свои на офицеров комендатуры ни при каких

обстоятельствах не нападут, враг же, наоборот, воспользуется численным

превосходством и не преминет это сделать. С одной стороны, срабатывает

инстинкт самосохранения, с другой - стремление добыть действующие сегодня -

не в прошлом месяце и не на прошлой неделе - воинские документы.

Кроме выявления сути подозреваемых, засадой с живцом можно добиться и

так называемого " эффекта экстренного потрошения".

Некоторые сведения, известные агенту, крайне важно получить от него не

спустя какое-то время, а немедленно. При отсутствии же прямых веских улик

захваченные агенты, особенно парши, нередко молчат сутками, неделями и даже

месяцами. Хоть лоб разбей, хоть наизнанку вывернись, а толку от них не

добьешься. Если же они повязаны нападением на представителей военной власти,

что само по себе карается расстрелом, то при умелом обращении обычно

раскалываются в первые же часы. И главной целью всех Пашиных действий сейчас

было вызвать этих троих на удар.

Я молился богу, молился матери, чтобы она помогла нам и эти трое

оказались бы теми, кто нам нужен. Я не желал больше никого! Разные

пособники, банды и дезертиры - ну их коту под хвост! Пусть ими занимаются

местные органы. А мы - военная контрразведка, и наше дело - безопасность

армии, ее тылов и всех проводимых ею операций. Наше дело - обезвреживание

действующей агентуры. Вообще-то ею, особенно паршами, я готов заниматься

двадцать пять часов в сутки. Но сегодня нам нужны были не просто агенты, а

именно причастные к делу " Неман".

Я не сомневался: сколько бы ни было оперативно-розыскных групп и засад,

а Эн Фэ и генерал позаботятся сунуть нас в самое перспективное место. Потому

что, если разыскиваемых поймают, это хорошо; если поймает контрразведка

нашего фронта - еще лучше; но чтобы был полный тики-так, для престижа

Управления очень важно, чтобы взяла их группа, с самого начала

непосредственно работающая по делу. Тогда все утрутся!..

Эн Фэ верил в этот лес, фактически ставил на него, и я с утра не

сомневался, что здесь в засадах будут только наши, а всех прибывших пошлют в

другие места или районы " вероятного появления разыскиваемых". Я также не

сомневался, что лично у нашей группы в любом случае шансы будут самые

преимущественные.

Более всего я верил в оперативное мышление Эн Фэ, в безошибочность его

предположений. Чтобы без промаха оценить розыскные данные, кроме извилин и

опыта, еще требуется прицельная фантазия и чутье, а такой точной фантазии и

чутья, как у Эн Фэ, я еще ни у кого не встречал.

Эн Фэ не спеша запрягает, но быстро ездит. Он культурненько, без шума,

без суеты собирает данные, накопив, прокачивает их по своим извилинам и с

точностью определяет места, где разыскиваемых можно взять. Конечно,

не он один - очень многие так делают. Вроде проще простого... Только

он-то не ошибается, а другие чаще всего попадают пальцем в небо - в самую

середку!.. Это наше счастье, что есть такой Эн Фэ, что сидит он себе

тихонько в Каунасе, или в Лиде, или еще где и все время шевелит извилинами.

Я стоял у смотровой щели в предельной боевой готовности, фиксировал

бритоголового и амбала и не мог не возмущаться бездействием помощника

коменданта.

Зачем он нам, этот очередной прикомандированный?.. Всего лишь для

конспирации, для маскировки - чтобы Паша и он выглядели комендантским

патрулем.

Я знаю: это даже не начальством придумано. Указания по розыску

составляет какой-нибудь там майор, капитан или даже старший лейтенант. И

власти и прав у него не больше, чем у меня, и должность примерно та же. Он

просто подсунул на подпись бумажку, а там черным по белому пятым или, может,

десятым пунктом: " с привлечением офицерского состава комендатур". И все -

что написано пером, не вырубишь и топором!.. Попробуй после этого не

привлечь... Да тебе сразу отмерят... на полведра скипидара с патефонными

иголками... В самое чувствительное место... А кому охота: она все-таки своя,

не у дяденьки...

Сидят там себе, в Москве, за тысячу километров, по кабинетам и мудрят,

в конспирашки играют. А мы - отдувайся!

Какой от него толк?.. В Лиде, где многие военнослужащие знают, что он

помощник коменданта, это, возможно, имеет смысл, но здесь-то зачем?.. От

любого на его месте чистильщика было бы сейчас в десятки раз больше пользы,

чем от этого тылового пижона.

Я знал, что по расписанию именно он должен был попросить у них и

второстепенные документы, а потом предложить им открыть вещевые мешки. Но он

молчал, стоял, как майская роза, заложив руки за спину, и смотрел с таким

видом, будто все это его ничуть не касалось.

За такие фокусы маленьким копчик массируют!.. Впрочем, я его сразу

раскусил, еще когда он меня в городе остановил и начал скрипеть. У меня в ту

минуту извилины были заняты более важным, чем приветствие пижона из

комендатуры. Однако я сразу извинился, покаялся как бобик, только что

хвостом не вилял... А он понес - не остановишь! И я тогда еще понял: с таким

каши не сваришь, даже из концентрата!

Между тем Паша как ни в чем не бывало делал свое дело.

Быть живцом в такой засаде - почти все равно что вызвать огонь на себя

или лечь на амбразуру, хотя шансов уцелеть здесь, пожалуй, и больше.

Как-никак - все основано на предельном риске, весь расчет на подстраховку,

но ведь от случайностей никто не гарантирован.

За войну я работал с шестью старшими оперативно-розыскных групп,

четверых из них убили. С Пашей мы за этот год так друг к другу притерлись,

что если его... если с ним... - подумал я и тут же заткнул себе глотку: " Не

каркай, скотина, не каркай!.."

Это надо быть настоящим чистильщиком, чтобы вот так присесть на

корточки и, подставив затылок, колупаться с тесемочкой, хорошо зная, что в

следующую минуту должно произойти.

Паша опустился на корточки, и я видел только его пилотку, и можно было

лишь мечтать, чтобы на голове у него сейчас была каска. Эти трое стояли

молча и наблюдали за его действиями. Я не сомневался, что стрелять они не

станут - им шум ни к чему. Я не сомневался, что они будут работать

рукоятками пистолетов или ножами - оружием в рукопашной надежным, а главное

- беззвучным.

И помощник коменданта, стоя рядом с Пашей за его правым плечом, тоже

смотрел туда же, вниз, хотя должен бы отступить минимум на метр и

фиксировать и " держать" проверяемых. У него было такое лицо, будто

где-нибудь у себя в комендатуре он наблюдал за игрой в шашки или в домино.

Тыловая гусятина, лопух злокачественный! Неприязнь к нему разбирала

меня: этот идиот все еще не понимал, что и Пашу и его самого сейчас будут

убивать...