Битва за снаряжение. Танжер

Как только мы высадились, я отправил телеграмму с просьбой выслать нам необходимое снаряжение взамен утерянного. Ответ не заставил себя ждать: «Жан Феррэ выезжает в Пальму». Итак, Жан может быть уже в Пальме. Нам ничего не оставалось делать, как спокойно ждать представителя «обитателей суши».

В четверг с раннего утра я отправился к морю, чтобы вдоволь поохотиться под водой. Вместе с Фернандо, чемпионом Менорки по подводной охоте, мы спокойно ловили рыбу, когда появился запыхавшийся мальчик и сообщил, что нас ждут какие‑ то два француза, которые привезли известия от моей жены.

«Это Жан», – подумал я. Вскочив на велосипед, я нажимал на педали все пять километров, несмотря на палящее солнце, чтобы побыстрей добраться до порта и увидеть… двух неизвестных, которые, завладев судовым журналом Джека, без стеснения переписывали его. Слегка удивленный, я все же принял своих соотечественников насколько мог любезно и объяснил им цель нашей экспедиции. Они были уже осведомлены обо всем, так как успели расспросить коменданта порта и ознакомиться с нашими путевыми записями. Все утро они надоедали мне расспросами, затем увязались за нами к друзьям, которые пригласили нас к себе на завтрак, и фотографировали нас там с поразительной бесцеремонностью. И тут выяснилось, что они даже не знают адреса Жинетты. После этого довольные собой репортеры улетели в Пальму, оставив нас в полнейшей растерянности. С меня было достаточно. Мы решили, что больше и пальцем не пошевельнем для таких нахалов.

На следующее утро в пятницу комедия повторилась. Прибыли еще какие‑ то два француза. Они нас ждут. Мы тотчас же улетучиваемся, чтобы избежать встречи с ними. Часом позже в Сьюдаделе появились взмыленные, запыхавшиеся, взбешенные… Жан Феррэ и Санчес, французский консул в Маоне, глубоко убежденные, что средиземноморское солнце растопило нам мозги и мы вполне созрели для сумасшедшего дома.

Новости были не из веселых. Покровитель экспедиции отказывал нам в дальнейшей помощи.

В чем дело? Почему такое внезапное охлаждение? Оказалось, что почти все газеты, которые не принимали нас всерьез, после встречи с «Сиди Феррук» объявили, будто экспедиция Бомбара провалилась. Надо было выяснить все начистоту…

Оставив Джека на Менорке, я решил отправиться через Мальорку в Париж. На «Большом острове»[37]нам во всем помог французский консул господин Фременвиль, и в понедельник 23 июня мы выехали в Париж.

Я не стану рассказывать подробно об этой поездке на автомобиле, которая была может быть самым опасным этапом нашей экспедиции. Скажу только, что в 8 часов утра мы были в Валенсии, в 12 часов 30 минут – в Мадриде, в 19 часов – в Сан‑ Себастьяне, а в 6 часов утра прибыли в Пуатье. В общем, тоже рекорд!

В Париже нам предстояла борьба. Я хотел только одного: получить материалы для оборудования и ремонта лодки, чтобы продолжать плавание. Но, по‑ видимому, нас больше не принимали всерьез. Повсюду готовились к всевозможным «экспедициям», многие из которых были уж совсем фантастическими: например, переход Кентуки – Сан‑ Себастьян – Дублин на каноэ, или переход через Па‑ де‑ Кале на мотороллере и т. п. И всех нас стригли под одну гребенку! Над нами смеялись. А конструкторы, если еще и не разуверились в нас полностью, то во всяком случае колебалась, следует ли нам помогать. Что касается нашего мецената, то переубежденный торжествующими «специалистами», он отказался нас финансировать под тем предлогом, что не желает «помогать моему самоубийству». Он не отдавал себе отчета в том, что, действуя таким образом, он сам катастрофически уменьшает наши шансы на успех и делает путешествие более опасным. Но что же все‑ таки произошло? Почему теперь все пытались сорвать нашу экспедицию?

Постепенно я начинал догадываться о причине такого резкого поворота. Кое‑ кто надеялся, что в первые же дни мы будем выброшены на итальянский берег. Когда же у нас появились некоторые шансы на успех, это вызвало раздражение. Но ведь я вовсе не собирался доказывать, что спасательное оборудование никому не нужно. Я лишь хотел дать надежду на спасение тем, у кого при кораблекрушении это оборудование окажется неполным или будет совсем отсутствовать. В игру вступили интересы, которые мне были совершенно чужды. Позже, в Танжере, все эти махинации сделались еще более явными и мои подозрения подтвердились. Экспедиция была в опасности.

Но вот в результате отчаянных споров мне удалось добыть материалы для ремонта лодки. В воскресенье 29 июня я возвратился в Пальму усталый и разбитый. Джек и «Еретик» должны были прибыть туда на пароходе «Сьюдадела». Отсюда мы решили проплыть как можно дальше в сторону пролива. Если придется совершить вынужденную остановку, мы доплывем до Танжера на пароходе. Пусть думают, что хотят, но остановить нашу атлантическую экспедицию им не удастся! Я только боялся, как бы путем всяких каверз у меня не отобрали навигационное свидетельство. Тогда прощай, путешествие! И ведь никто не скажет:

– Ему не дали завершить опыт!

А будут говорить:

– Вот видите, он не смог довести свой опыт до конца, потому что его теория несостоятельна!

Возможно именно это и заставило меня впоследствии идти до конца, несмотря ни на что.

Оборудование взамен выбывшего из строя – мачта, два киля, компас и несколько книг – прибыло самолетом. Одному богу известно, сколько трудностей нам пришлось преодолеть в таможне из‑ за этого несчастного оборудования. И если бы не г‑ н Фременвиль, я и сейчас, вероятно, сидел бы на Мальорке и спорил. В конце концов все было доставлено в яхт‑ клуб, который оказал нам радушное гостеприимство, и в воскресенье утром все было готово. Но Джек решил отплыть лишь поздно ночью, чтобы воспользоваться ветром с суши, который помог бы нам выйти из залива. Нам хотелось попробовать выйти из порта без посторонней помощи. А затем мы направимся либо к Африке, либо к берегам Испании.

Отплывали мы куда менее торжественно, чем в первый раз. Мы с Джеком неторопливо гребли. Нас провожала одна маленькая лодочка яхт‑ клуба. Наконец, поднялся восточный ветер. Прощай, остров Мальорка! Мы снова уходим в море.

На этот раз наше плавание напоминало увеселительную прогулку. В понедельник утром, еще неподалеку от берега, я вытащил несколько прекрасных рыб. Наше существование было обеспечено. Какой это был чудесный день! Ветер гнал нас в нужном направлении. Джек надеялся, что так мы сможем добраться до Аликанте на юго‑ восточном побережье Испании. Оттуда мы постараемся пройти вдоль берега как можно дальше в сторону Малаги. Но мы заранее решили, что в случае, если ветер спадет, будем добираться до Танжера первым попавшимся грузовым пароходом.

Сейчас самое главное для нашей экспедиции было выйти в Атлантический океан через «Геркулесовы столпы». Воистину это одно из семи чудес света влекли нас к себе неудержимо. В тесном, закрытом Средиземном море мы жаждали большого плавания, но эту жажду мог полностью утолить лишь океан.

Солнце припекало не шутя. Я купался все время; Джек предпочитал воздерживаться. К вечеру очертания Мальорки слегка заволокло. Мы старались уйти как можно дальше к югу от Ивисы, которую мы увидели во вторник утром. Ветер продолжал нам благоприятствовать. Питались мы неплохо благодаря удачной подводной охоте. Время от времени нас навещали дельфины.

Во вторник примерно около 16 часов мы с беспокойством заметили, что, несмотря на ветер, который должен был нас гнать вперед, наша лодка совсем не двигается. Течение мешало нам плыть на запад. Если ветер переменится, нас отнесет обратно к Мальорке. Тогда мы решили идти возле самого берега. Последний в этом месте изобиловал отмелями, на одну из которых мы решили вывести «Еретика». Итак, за весла! Раз‑ два! Раз‑ два! Берег казался совсем рядом, но нам удалось добраться до него лишь поздним вечером.

Подойдя совсем близко, мы не на шутку испугались, так как заметили, что нас окружают сотни рифов. Наконец, когда уже совсем стемнело, мы наткнулись на маленькую бухточку, казавшуюся волшебной из‑ за необычайной прозрачности воды. Ночь была теплой и звездной. Какое блаженство спать на твердой земле!

Мы находились примерно в 15 милях от главного города острова. Тем хуже для нас. Было решено добраться до порта, как только позволят условия, и, погрузившись на пароход, переправиться в Танжер. Кружить по Средиземному морю было бесполезно.

Какой‑ то любезный фермер пригласил нас выпить винца, кисленького и зело слабящего. Он ничего не знал о международных событиях: даже имена Трумэна, Сталина, Эйзенхауэра ему ничего не говорили. Подумать только, что есть еще люди на свете, которые ведут столь растительное существование… Какую чудесную ночь провели мы под звездным небом на уютном ложе из сосновой хвои! Нам казалось, что мы переселились в иной мир.

На следующий день Джек попросил меня поохотиться. Я нырнул и почти тотчас же вытащил великолепного морского окуня. Четверг и пятницу мы также провели в вынужденном отдыхе посреди высоких красных скал, нависших над многоцветным дном, подобным дну у берегов коралловых атоллов, на котором вспыхивали солнечные зайчики от проплывающих рыб. И когда в субботу в шесть часов утра поднялся попутный ветер и «Еретик» смог двинуться к Ивисе, мы даже расстроились. Мы покинули эти очаровательные места, едва осмеливаясь тревожить веслами зеркальную поверхность гостеприимной бухты – последнего мирного виденья перед бушующим океаном.

Как только мы вышли из своего убежища, нам сразу же пришлось приналечь на весла. Вскоре ветер снова упал; хорошо, что он хоть не дул нам навстречу! Увы, увы! Старая шутка: к полудню он снова подул, но на этот раз в обратном направлении, и мы были вынуждены укрыться в бухточке вблизи островка Тагоманго, у пляжа Эскана.

Нам все больше нравились такие импровизированные остановки. Джек со свойственной ему милой беззаботностью спрашивал: ну что нас толкает снова и снова в это неблагодарное море?

Вечером 12 июля к нам подошли два представителя гражданской гвардии, и один из них, поглаживая ружье, сказал:

– Приставать к берегу разрешается только на территории порта. Немедленно отчаливайте!

– Это невозможно: навальный ветер.

– Нас это не касается, – ответил он, побагровев от злости.

– Ну что ж, почтеннейшие господа, садитесь к нам в лодку, и попробуем отчалить.

Удар попал в цель, и два представителя международной военщины пришли в замешательство. В конце концов после совещания «генеральный штаб» разрешил нам дождаться попутного ветра.

На следующий день, надев маску, я ныряю, чтобы раздобыть нам завтрак. Вдруг две очаровательные ступни и еще более прелестные ножки совершенно преображают мой подводный горизонт. Их обладательницу звали Мануэла, и она была старшей из трех сестер‑ чилиек, находившихся здесь же. Купанье заканчивалось впятером: усевшись в кружок прямо в море, мы едим арбуз.

У Мануэлы был с собой томик Малларме. Я его листаю, и мой взгляд задерживается на следующих строках:

Прощайте все! Корабль поднимает якоря,

И парус повлечет нас в дальние моря.

Как дань последняя душе моей в тоске,

Последний раз мелькнут платочки вдалеке

Ведь скоро, может быть, срывая паруса,

Ломая мачты, вихрь обрушит небеса,

И будет нас носить среди валов белёсых…

О сердце, слушай же, о чем поют матросы! [38]

Погода меняется, верхушки деревьев клонятся к западу. Вот и попутный ветер. Мы отплываем. В тот же день мы входим в порт острова Ивиса. В яхт‑ клубе нас встречают с подлинно испанским гостеприимством. Решив поскорей распроститься со Средиземным морем, мы грузимся в пятницу на пароход «Сьюдад‑ де‑ Ивиса», который доставляет нас в Аликанте.

Вывернув карманы, нам удалось набрать на билет, дающий право проезда из Аликанте в Сеуту в качестве палубных пассажиров без питания. На пароходе «Монте‑ Бискарги» вначале на нас бросали косые взгляды, но вскоре весь экипаж проникся к нам симпатией. А пассажиры даже обещали сводить меня в Бильбао на концерт.

На всех стоянках мы выходили на берег вместе со старшим механиком. Радист тоже к нам благоволил, хотя однажды, будучи «под мухой», признался, что считает нас «ун поко локос» – немного сумасшедшими.

Капитан дал мне свою рубашку, так как моя была совершенно порвана ветром. Радист подарил Джеку туфли, а стюард подкармливал нас всю дорогу.