Глава 38. В комнате повисла тишина

В комнате повисла тишина. Лия поставила запись на паузу. Я встала и, развернувшись спиной к Майклу и Лие, зашагала к двери. Стоящая в дверном проеме агент Стерлинг спокойно посмотрела на меня. Она никак не прокомментировала содержание допроса.

Дин действительно заклеймил вас? — мысленно спросила я. — Дин — наш Дин — пытал вас?

Она не ответила.

— Я только один раз поймала Рэддинга на лжи, — я обернулась к Лие, в надежде услышать, что его слова о Дине были неправдой.

— Когда он сказал, что ему плевать на то, что может сказать Бриггс — это была неправда. Он хотел знать всё об убийстве Эмерсон Коул. Он изголодался по подробностям, а значит, он ничего не знал. Кем бы ни был его протеже, он не стал докладывать своему старому доброму сенсею о деталях.

— И это всё? — спросила я у Лии. — Всё остальное было правдой?

Лия опустила глаза.

— Всё.

— Значит, он действительно получал удивительные письма от ученика из класса Фогла, — сказала я. — Для человека вроде Рэддинга «внимание к деталям» скорее всего значит подробное описание жестокости.

— И всё же, — вмешался Майкл, — у каждого студента из того класса есть алиби.

— Он мог ввести нас в заблуждение, — Лия произнесла это пренебрежительно, но я расслышала в её голосе горечь. — Есть способы обманывать безо лжи. Лжецы так похожи на фокусников: пока ты смотришь на красивую ассистентку, они вытаскивают кролика из рукава.

Смотреть эти допросы — особенно тот, где был Дин — было физически больно. Я отказывалась верить, что мы так ничего и не узнали о деле.

— Тогда предположим, что все слова о письмах и профессоре — красивая ассистентка, — сказала я. — Что остается? Что ещё мы узнали? — если не считать того, что Рэддинг верит в то, что Дин пытал агента Стерлинг.

— Эмоции Рэддинга однообразны, — Майкл свесил ноги с дивана, стараясь, как старалась и я, игнорировать слова Рэддинга о Дине. — Он никогда не чувствует страха. Он может почувствовать удовольствие, но не счастье. Никакого сожаления. Никаких угрызений совести. Чаще всего он доволен собой, забавляется, хочет, чтобы люди вокруг страдали. Он расчетливый, сдержанный и только Дину удалось выбить из него настоящие эмоции.

Майкл подтвердил все мои впечатления об отце Дина. Рэддинг был одержим. Он срывался каждый раз, когда Дин отрицал их родство. Он делал всё, что только мог, чтобы заставить Дина считать, что они — одно целое — чтобы отдалить его ото всех, начиная с агента Бриггса.

— Бриггс знал? — спросила я. — О том… что Рэддинг сказал в конце. О Дине?

Больше я ничего не смогла сказать.

— Он знал, — агент Стерлинг заговорила впервые с того времени, как мы начали смотреть записи. Не медля, она шагнула к Лие, выхватила у неё пульт и нажала на «плэй». Через миг на экране появилась запись третьего допроса.

Охранник — я никогда не видела его прежде — провел в комнату Стерлинг. Вместо того чтобы сесть напротив Рэддинга, она осталась стоять.

— Вероника Стерлинг, — отец Дина произнес эти слова, словно заклинание. — Должен сказать, я удивлен, что ваш дражайший муж — прошу прощения — бывший муж — позволил вам подойти так близко к дьяволу воплоти.

Стерлинг пожала плечами.

— Ты всего лишь человек. Жалкий маленький человечишка, живущий в клетке.

— Бриггс не знает, что вы здесь, не так ли? — спросил Рэддинг. — А ваш отец? Нет, он тоже не знает, правда? Так скажите мне, мисс Стерлинг, почему вы здесь?

— Вы знаете, почему я здесь.

— Это ваше надоедливое расследование? — спросил Рэддинг. — Боюсь, я рассказал Дину и агенту Бриггсу всё, что знал.

— Лжец, — Стерлинг на экране произнесла слово в тоже время, когда его пробормотала сидящая рядом со мной Лия.

Рэддинг ответил:

— Вы раните меня — я-то думал, что у нас особые отношения.

— Потому что мне удалось спастись? — спросила Стерлинг. Мышца на щеке Рэддинга дернулась.

— Прямо в яблочко, — пробормотал Майкл.

Рэддинг быстро опомнился.

— Шрамы прошли? Раны были довольно неглубокими — мальчик впервые делал это, вы же знаете. Но клеймо — клеймо никогда не исчезнет, не так ли? Мой инициал будет выжжен в вашей плоти до конца вашей жизни. Вы ещё чувствуете запах обожжённой кожи? Чувствуете?

— Нет, — сказала агент Стерлинг, присаживаясь. К моему удивлению, она опустила воротник рубашки, показывая шрам.

Рэддинг полуоткрыл рот.

— Поправка, — прокомментировал Майкл, — есть две вещи, которые могут выбить из Дэниела Рэддинга настоящие эмоции.

Я не так хорошо разбиралась в эмоциях, как это делал Майкл, но я тоже видела это — убийца мысленно напевал «аллилуйя».

Агент Стерлинг коснулась буквы на своей груди. Впервые она полностью контролировала этот допрос. Он должен был заметить сталь в выражении её лица, но не заметил.

— Это не ваш инициал, — сказала она, чуть громче шепота. — Это инициал Дина. Мы знали, что вы слушаете. Мы знали, что вы придете, чтобы проверить, как он справился, и только так вы бы поверили в то, что у него нет скрытых мотивов, — её пальцы ещё раз скользнули к «Р». — Я сказала ему сделать это. Я умоляла его, я заставила его пообещать, и он сдержал обещание — не важно, как больно ему было и как это сейчас преследует его — он сделал это. И это сработало.

— Нет.

— Вы поверили в обман. Вы доверяли ему, потому что хотели верить, что в вашем сыне не было ничего от его матери. Что он был таким, как вы.

Стерлинг расправила рубашку.

— Я не сбежала, Дэниел. Дин отпустил меня. Он прикрывал меня.

— Вы лжете, — Рэддинг едва смог выдавить эти слова сквозь стиснутые зубы.

— Он говорил мне быть осторожной с вами. Но я не послушалась. И когда я пришла без подмоги, когда вы поймали меня — он видел это. У него был план, и он выполнил этот план любой ценой, — она улыбнулась. — Вы должны гордиться. Он так же гениален, как вы, достаточно умен даже для того, чтобы обхитрить старого доброго папочку.

Рэддинг бросился на агента Стерлинг, но она уклонилась, и цепи не дали ему дотянуться.

— Как собака на привязи, — сказала она.

— Я убью тебя, — голос Рэддинга потупился, но это были не пустые слова — совсем нет. — Ты понятия не имеешь о том, на что я способен. Даже не догадываешься.

Стерлинг не ответила. Она вышла из комнаты и экран погас.

— Вы попросили Дина заклеймить вас? — Лия заговорила первой.

— Рэддинг должен был поверить в то, что Дин убьет меня, в то, что за ним не стоит приглядывать, — Стерлинг взглянула на Лию. — Иногда приходится делать то, что нужно, чтобы выжить.

Лия знала это — как знали это и Дин с Майлом. Я подумала о Слоан, считающей дырочки в душевом трапе, одержимо работающей по ночам, и о себе, говорящей Лок, что я убила свою мать — я отвлекла её, чтобы Майкл смог убить её.

Иногда приходится делать то, что нужно, чтобы выжить.

— Проехали, — сказала Лия. — Я пойду посмотрю, как там дела у Слоан, — она не хотела говорить о выживании, и я запомнила это, на будущее. Решив, что я тоже не против побега, я последовала в подвал вслед за Лией. Мы обнаружили Слоан сидящей посреди фальшивого фойе в окружении карт и географических атласов.

— Что-нибудь нашла? — спросила я.

Слоан подняла голову от карт, но её глаза не фокусировались на нас. Она застряла в размышлениях, рассчитывая что-то. Её мысли заглушали нас.

Лия легонько ткнула её ногой. Слоан вынырнула из своих размышлений и взглянула на Лию.

— Географическое профилирование на удивление неудовлетворяющее, — сказала она, звуча почти раздраженной. Она разложила бумаги перед собой и жестом приказала нам посмотреть поближе. Я опустилась на колени.

— Большинство убийц выслеживают жертв не дальше определенного расстояния от их дома, — Слоан указала на изображенных на карте круга с разными центрами.

— Эмерсон Коул. Профессор Фогл. Трина Симмс. Домик Фогла находится в трех часах езды от Колониального Университета, который, в свою очередь, в трех часах езды от Броукен Спрингс.

Вместе три точки на карте напоминали кусок пирога.

— Даже если задать радиус от двух до трех часов езды, наложение областей крохотное.

— Разве это не хорошо? — рискнула спросить я. — Чем оно меньше, тем меньше территория для поисков.

— Но дело не только в этом, — сказала Слоан. — На этом крохотном кусочке карты только одно место бросается в глаза.

Лия заметила его прежде, чем я.

— Тюрьма, где держат отца Дина.

— В этом есть смысл, — сказала я. — Рэддинг отдает приказы. Рэддинг — центральная фигура в этом деле.

— Но это мы и так знали! — Слоан почти кричала. Она прикусила нижнюю губу, и я вдруг поняла, какой беспомощной она себя чувствовала, сидя здесь, внизу: совсем одна, она не может ничего изменить, не важно, сколько раз она проведет расчеты.

— Эй, — я уцепилась за её руку, помогая ей встать. — Пойдем, доложим обстановку агенту Стерлинг.

Слоан, кажется, хотела поспорить, но Лия опередила её.

— Дело всегда в деталях, — ласково сказала она Слоан. — Десяток секунд, крохи информации — никогда не знаешь, что существенно поможет делу.

Стоило нам подняться на первый этаж, хлопнула входная дверь. Сначала мы с Лией и Слоан замерли, а затем зашагали ко входу. По дороге мы наткнулись на Стерлинг и Майкла. Все мы одновременно остановились.

Дин снимал пальто. Бриггс ждал, скрестив руки на груди. Судя по всему, он ожидал, что мы все бросимся к ним.

— Что-нибудь нашла? — спросил он у Лии.

— Ничего, кроме того, что мы и так знали: он долго, медленно вальсировал вокруг правды.

— Что у тебя? — спросила у Бриггса Стерлинг.

— Хочешь сначала услышать плохие или хорошие новости?

— Удиви меня, — сухо сказала Стерлинг.

— У нас есть образец ДНК, — Бриггс позволил себе краткую улыбку — видимо, так выглядел танец джиги в исполнении агента ФБР. — Трина Симмс оцарапала нашего Н.О. ногтями.

Разве не странно, что Н.О. не оставил никаких улик на двух первых местах преступлений, но на третьем позволил жертве поцарапать себя? После всего, что я узнала, я была уверенна в том, что Дэниел Рэддинг ценит совершенство, планирование и внимание к деталям.

— От ДНК не много пользы без подозреваемого, — едва слышно произнес Дин.

Майкл поднял бровь.

— Я так понимаю, вы ничего не узнали у старосветского организатора преступления?

Впервые на моей памяти Майкл не назвал Дэниела Рэддинга «отцом Дина» или по имени. А со стороны парня, который зачастую обращался к Дину по фамилии, которую тот делил с монстром, чтобы сделать ему больно, прозвучало это довольно доброжелательно.

— Мой отец, — произнес Дин, сводя на нет попытку Майкла, — отказался увидеться с нами. Мы заставили его, но он так и не заговорил.

— Это не правда, — Лия извиняясь взглянула на Дина, заранее отмахиваясь от любых протестов. — Что-то он сказал.

— Ничего, что стоило бы повторять, — Дин взглянул на Лию, словно проверяя, хватит ли ей наглости снова назвать его лжецом.

— Ничего, что ты хотел бы повторить, — негромко поправила она.

Бриггс откашлялся.

— Рэддинг сказал, что сегодня не в настроении для разговоров. Сказал, что может быть не против поговорить завтра. Мы устроили ему полную изоляцию — никаких посетителей, никаких телефонных звонков, никакого общения с другими заключенными. Но мы понятия не имеем о том, какие приказания он уже успел передать своему напарнику.

Он может быть не против поговорить завтра, — слова Бриггса эхом отдались в моих мыслях, и я подняла голову, чтобы взглянуть на Дина.

— Ты думаешь, что завтра умрет кто-то ещё.

Это было в стиле Рэддинга — отказаться говорить, пока он не получит новую тему для злорадства. А вот отказ увидеться с Дином — это удивило бы меня, если бы я только что не увидела, как агент Стерлинг сообщила Дэниелу Рэддингу о том, что сын предал его.

Отец Дина хотел наказать его, почти так же сильно, как он хотел наказать агента Стерлинг, не только за то, что она осталась в живых, но и за то, что она посмела отобрать у него самую важную вещь в его жизни.

Его сына.

— Что вы ещё узнали? — спросила я. Я знала, что Дин с Бриггсом что-то недоговаривают. Рэддинг не позволил бы Дину выйти из комнаты, не восстановив свою власть — он хотел причинить Дину боль, хотел заставить его страдать, за предательство отца.

Бриггс громко выдохнул. Затем он обернулся ко мне.

— Было ещё кое-что…

— Нет, — беспрекословное отрицание Дина последовало мгновенно.

— Дин…

— Я сказал нет.

— Не тебе решать, — возразил Бриггс. — Желание поставить себя на кон — свою безопасность, свой рассудок, свою репутацию — не самоё тяжелое в нашей работе. Сложнее всего позволить сделать всё это людям, которые тебе не безразличны.

Дин развернулся в сторону кухни. Я думала, что он уйдет, но он не стал. Он просто, стоял спиной ко всем нам, в то время как агент Бриггс рассказывал нам о прощальных словах Рэддинга.

— Он сказал, что если мы хотим поговорить с ним раньше, а не когда будет слишком поздно, в следующий раз Дин должен прийти не один.

— Но он был не один, — ответила я, гадая, хочет ли Рэддинг ещё раз увидеть Стерлинг.

— Если собираетесь рассказать им, скажите, что именно он сказал.

Дин развернулся к нам. Он старался смотреть на Майкла, на Стерлинг, на Бриггса — на всех, кроме меня.

Ничего у него не вышло.

— Он сказал: «В следующий раз, приведи девушку».

Ты

Ошибка.

Вот что это такое. Не убийство Трины Симмс — здесь всё прошло по плану. Но оставить на месте преступления улику?

Неряшливо. Глупо. Недостойно.

Больше это не повторится. Ты об этом позаботишься. Больше не будет ошибок.

Скрываясь в тени, ты проводишь пальцем по ножу. Ты отрезаешь веревку идеальной длинны. Ты чувствуешь тяжесть клейма в руке. Ты взмахиваешь им, всего раз, словно бейсбольной битой. Ты представляешь чудесный звук удара метала о череп…

Нет.

Всё делается не так. Не это ты сделаешь через пять… четыре… три… две…

— Что ты здесь делаешь?

Ты взмахиваешь клеймом.

Твоя жертва падает, а ты ни о чём не сожалеешь.

Свяжи их. Заклейми их. Режь их. Повесь их.

Никто не говорил, что перед этим ты не можешь отправить их в отключку.

Ты бросаешь клеймо на землю и достаешь пластиковые хомуты. Эмерсон Коул была заданием, но это — это будет весело.