Глава xXVIII

Успех потерял адрес Мартина Идена, и посланцы его больше не стучались к нему в дверь. Двадцать пять дней, не отдыхая даже в воскресенье и праздники, Мартин работал над " Позором солнца" - большой статьей, почти в тридцать тысяч слов. Это была организованная атака на мистицизм школы Метерлинка, - вылазка из цитадели позитивных знаний, направленная против фантазеров, мечтающих о чудесах, хотя и в самой статье было много прекрасного и чудесного - только такого, что совмещалось с действительностью. К этой большой статье Мартин немного позже присоединил два небольших очерка: " Жрецы чудесного" и " Мерило нашего " я". Все эти статьи, длинные и короткие, отправлялись путешествовать по редакциям.

За двадцать пять дней, потраченных на " Позор солнца", Мартину удалось продать на шесть с половиной долларов своих " доходных" произведений. За одну вещицу он получил пятьдесят центов, за другую, посланную в юмористический еженедельник, - целый доллар. Кроме того, были проданы еще два юмористических стихотворения, одно за два, другое за три доллара В конце концов, исчерпав свой кредит (хотя бакалейщик увеличил его до пяти долларов), Мартину опять пришлось снести в ломбард велосипед и пальто. За прокат пишущей машинки снова требовали денег, напоминая Мартину, что по условию он обязан был платить за месяц вперед.

Ободренный сбытом нескольких мелочей, Мартин решил вновь заняться " ремесленничеством". Может быть, на это удастся кое-как прожить. У него под столом валялось около двадцати небольших рассказов, отвергнутых литературными агентствами. Мартин перечитал их, чтобы уяснить себе, как не надо писать газетные рассказы и, таким образом, выработать идеальную формулу. Он пришел к выводу, что в газетном рассказе не должно быть трагической развязки, в языке не должно быть излишних красот, мысли должны быть просты, а чувства примитивны. Но чувства все же должны быть, и притом непременно возвышенные и благородные, вроде тех, которые заставляли его некогда аплодировать с галерки пьесам типа " Хоть беден, да честен".

Уяснив себе все это, Мартин начал сочинять рассказ по выработанной им формуле. Формула была трехчленная: 1) двое влюбленных должны разлучиться; 2) благодаря какому-то событию они соединяются снова; 3) звон свадебных колоколов. Третий член был постоянной величиной, но первый и второй могли варьироваться бесконечно. Разлучить влюбленного могло роковое недоразумение, стечение обстоятельств, ревнивые соперники, жестокие родители, хитрые опекуны и т. д. и т. п.; соединить их мог какой-нибудь доблестный поступок влюбленного или влюбленной, вынужденное либо добровольное согласие опекуна, родителей или соперников, разоблачение какой-нибудь неожиданной тайны, самопожертвование влюбленного - и так далее, до бесконечности. Иногда можно было заставить девушку сделать первый шаг, и еще много других хитрых приемов и ловких трюков придумал Мартин, разрабатывая эту тему. Одним только не мог он распоряжаться по своему усмотрению: в конце каждого рассказа обязательно должны были звонить свадебные колокола, хотя бы небеса рухнули или земля разверзлась. Объем рассказа также был установлен совершенно точно: максимум - полторы тысячи слов, и минимум - тысяча двести.

Прежде чем окончательно овладеть искусством сочинения подобных рассказов, Мартину пришлось выработать пять или шесть схем, и с ними он всегда сообразовался в процессе писания. Это были как бы таблицы, которыми пользуются математики, которые можно читать сверху, снизу, справа налево, слева направо и по которым можно без всякого умственного напряжения составлять какие угодно комбинации, всегда одинаково правильные и точные. По этим схемам Мартин в полчаса набрасывал штук десять сюжетов, которые откладывал и затем в свободное время обрабатывал. Обычно он Делал это перед сном, после целого дня серьезной работы. Впоследствии он признавался Руфи, что мог сочинять такие рассказы даже во сне. Главная работа - составить схему, остальное все делалось чисто механически.

Мартин Иден не сомневался в силе своих формул и настолько уже знал издательский вкус, что, посылая первые два рассказа, был уверен, что они принесут ему деньги. И в самом деле, дней через десять Мартин получил два чека, каждый на четыре доллара.

Тем временем Мартин сделал новые печальные открытия, касающиеся журналов " Трансконтинентальный ежемесячник" напечатал его " Колокольный звон", но чека не прислал. Мартин очень нуждался в деньгах и написал в редакцию. Вместо чека он получил уклончивый ответ и просьбу прислать еще что-нибудь. Проголодав два дня, Мартин принужден был опять заложить велосипед. Регулярно два раза в неделю он напоминал " Ежемесячнику" о своих пяти долларах, но, повидимому, первый ответ был получен по чистой случайности. Мартин не знал, что " Ежемесячник" уже в течение нескольких лет едва сводит концы с концами, что он не имеет ни подписчиков, ни покупателей и существует только объявлениями, которые печатаются в нем скорее всего из соображений филантропических. Не знал он и того, что " Ежемесячник" является единственным источником дохода для издателя и редактора и что этот доход они могут получать, лишь систематически не платя своим кредиторам Разве мог Мартин подозревать, что на его пять долларов редактор выкрасил свой дом в Аламеде, и выкрасил его сам, так как для него была слишком высокой плата, установленная союзом маляров, а первый же штрейкбрехер, которого он нанял, свалился с лестницы, которую кто-то нарочно подтолкнул, и его отвезли в больницу со сломанной ногой.

Не получил Мартин и десяти долларов за очерк " Искатели сокровищ", принятый чикагской газетой. Очерк был напечатан, в этом он убедился, проглядывая журналы в городской читальне, но никакого ответа от издателя Мартин не добился. Его письма оставляли без внимания. Желая быть уверенным в том, что они доходят по назначению, Мартин отправлял их заказными, Это был грабеж, решил он, хладнокровный грабеж среди белого дня, - он голодал, а у него крали его товар, продав который он мог бы купить себе кусок хлеба.

" Юность и зрелость" был еженедельным журналом. Напечатав две трети повести в двадцать одну тысячу слов, журнал вдруг перестал выходить. Таким образом, пропала всякая надежда на получение шестнадцати долларов.

В довершение всего " Котел" - его лучший рассказ -пропал зря. В отчаянии, перебрав множество журналов, Мартин послал его в Сан-Франциско, в журнал " Волна". Выбрал он этот журнал лишь потому, что можно было быстро получить ответ: редакция была близко, на другом берегу залива. Недели через две он с радостью увидел свой рассказ напечатанным на видном месте да еще с иллюстрациями. Вернувшись домой с сладко бьющимся сердцем, Мартин старался угадать, сколько заплатят ему за этот лучший его рассказ. Его радовала та быстрота, с которой рассказ был принят и напечатан, хотя издатель не уведомил его о принятии рукописи. Прождав неделю, две и еще несколько дней, Мартин, поборов ложный стыд, написал редактору " Волны", высказывая предположение, что его маленький счет был забыт среди множества важных дел.

" Даже если мне заплатят всего пять долларов, - размышлял Мартин, - и то я смогу купить на эти деньги бобов и гороху и напишу еще с полдюжины таких же рассказов".

Наконец пришел ответ, который привел Мартина в восторг своей великолепной наглостью:

" Мы очень благодарны вам за ваш прекрасный рассказ. Мы все в редакции с наслаждением читали его и, как видите, напечатали на почетном месте. Мы надеемся, что вам понравились иллюстрации.

Как видно из вашего письма, вы полагаете, будто мы платим за произведения, написанные не по нашему заказу. Этого мы не имеем обыкновения делать, а ваш рассказ нами не был заказан. Принимая его к печати, мы, разумеется, полагали, что вам это известно. Нам остается только пожалеть, что произошло такое печальное недоразумение. Еще раз благодарим вас и надеемся получить от вас что-нибудь. Примите и проч."

В постскриптуме было сказано, что хотя, как правило, " Волна" никому бесплатно не высылается, тем не менее редакция считает для себя за честь включить его в число подписчиков на следующий год.

После этого печального опыта Мартин всегда печатал вверху первого листа каждой рукописи: " Плата по вашей обычной ставке".

" Когда-нибудь, - утешал он себя, - они будут мне платить по моей обычной ставке! "

Мартина в этот период времени охватила горячка самосовершенствования, и он без конца исправлял и переделывал " Веселую улицу", " Вино жизни", " Радость", " Песни моря" и другие свои ранние произведения. Ему попрежнему нехватало девятнадцатичасового рабочего дня. Он усердно писал и читал, стараясь трудом заглушить муки, причиняемые отказом от курения. Средство, присланное Руфью, он засунул в самый дальний угол ящика письменного стола. Особенно трудно было обходиться без табаку во время голодовок; как он ни старался подавить желание курить, оно не пропадало. Мартин считал это своим величайшим подвигом, а Руфь находила, что он поступает правильно, и только. Она купила ему средство, отучающее от курения, из денег, которые получала на булавки, и через несколько дней совершенно забыла об этом.

Мартин ненавидел свои механически написанные рассказы, смеялся над ними, но они-то как раз продавались всего удачнее. Благодаря им он расплатился со всеми своими долгами и даже купил новые велосипедные шины. Эти рассказы давали ему деньги на каждодневные расходы, и у него еще оставалось время для серьезной работы. Кроме того, Мартина постоянно окрыляло воспоминание о сорока долларах, полученных от " Белой Мыши".

Как знать, может быть и другие первоклассные журналы платят неизвестным авторам столько же, а может быть, и еще больше. Но задача состояла в том, чтобы проникнуть в эти первоклассные журналы. Они последовательно отвергали все его лучшие рассказы и стихи, а между тем из номера в номер появлялись в них десятки безвкусных и пошлых вещей.

" Если бы кто-нибудь из этих важных издателей, - думал иногда Мартин, - снизошел и написал мае хоть одну ободряющую строчку! Может быть, мое творчество слишком необычно, может быть оно им не подходит по различным соображениям, но неужели нет в моих произведениях ничего, что могло бы хоть вызвать желание ответить"

И вот Мартин снова брал " Приключение" или другой рассказ равного достоинства и перечитывал его в сотый раз, стараясь угадать причину молчания издателей.

С наступлением теплой калифорнийской весны для Мартина кончился период благоденствия. В течение нескольких недель его тревожило непонятное молчание литературного агентства. Наконец в один прекрасный день ему вернули сразу десять его " механических" рассказов. При них было сопроводительное письмо, оповещавшее Мартина о том, что агентство завалено материалом и раньше чем через несколько месяцев не стоит и присылать новые рукописи. А Мартин, рассчитывая на эти рассказы, был за последнее время даже расточителен. Агентство обычно платило ему по пяти долларов за рассказ и до сих пор еще не отвергло ни одного; поэтому Мартин поступал так, как если бы у него на текущем счету уже лежало пятьдесят долларов. Таким образом, для Мартина сразу наступил период тяжелых испытаний, и он снова начал с отчаянием рассылать свои старые рассказы по мелким изданиям, которые не платили денег, а новые отправлял в солидные журналы, неизменно возвращавшие их обратно. Он возобновил посещение оклендского ломбарда. Два-три шуточных стихотворения, принятые нью-йоркскими еженедельниками, дали ему возможность кое-как перебиться. Тогда он решился и написал во все крупные журналы: почему не печатают его произведения? Ему ответили, что рукописи, поступающие самотеком, обычно не рассматриваются, что большая часть печатаемого материала пишется по заказу журналов, авторами, которые уже имеют имя и опыт.