Александра. Ноющая боль в спине даёт о себе знать сразу же, как только я распахиваю глаза

Ноющая боль в спине даёт о себе знать сразу же, как только я распахиваю глаза. Темнота передо мной не говорит ни о чём, и первое время я не могу вспомнить, что произошло. Но потом память заполняется расплывчатыми картинками. Один кадр за другим составляют единую мозаику. Сердце стучит так сильно, так громко, что поначалу я даже не замечаю, насколько сильно замёрзла. Пальцы от холода отказываются сгибаться. Я чувствую, как сильно болит голова, когда пытаюсь её приподнять. Все мое тело ноет так, будто меня переехал грузовик. Боль чувствуется в каждой клетке моего тела. Я пытаюсь сделать глубокий вдох - он мне так необходим - но каждая моя попытка обречена провалу. Я всхлипываю, вцепившись левой рукой об ветку. Это дает мне почувствовать себя живой.

Рука, которую я поднимаю, прислоняя к стволу дерева, соскальзывает, больно ударяясь о сырую землю. Здесь так мокро. Но, кажется, моя одежда промокла уже давно. Да, точно, ведь шёл дождь. И он… он уже закончился. Но когда он ещё шел, кто-то подошёл ко мне сзади, я чувствовала это. А дальше темнота. Все это время я была без сознания… из меня вырывается судорожный отчаянный всхлип. А вдруг это был Хантер? Могу ли я быть уверена, что это так? Но я не заслужила того, что он со мной делает. Не заслуживаю тех несчастий, которые он принёс своим появлением. Я даже не знаю, что произошло со мной, кто привез меня сюда. Где я вообще? Как давно я здесь?

Мои бесконечные вопросы остаются без ответа. Я здесь одна, и мне никто не поможет. Но для начала нужно понять, где я нахожусь? Когда глаза привыкают к темноте, удаётся увидеть, как много здесь деревьев. Это лес? Пахнет свежестью и хвоей. Преодолев себя, я приподнимаюсь на руках, и боль, что пульсирует всюду, заставляет меня зажмуриться и прикусить губу, борясь с криком, рвущимся наружу. Я слышу шорохи позади себя. Что это? А вдруг здесь водятся медведи или змеи? Насколько далеко я от Арлингтона?

Я поднимаю голову и, к сожалению, ничего не вижу. Я точно нахожусь в какой-то лесной местности. Но где именно? Приложив усилия, сажусь и разглядываю свои руки, которые в крови от множества порезов. Откуда все это, черт возьми??? Если это дело рук Хантера, то я убью его! Я засажу его в тюрьму! Эта тварь ответит за все, что сделал. Сегодня утром я на долю секунды верила в то, что он меняется, что он сожалеет о содеянном. Но я ошибалась. Старого Хантера уже никогда не будет. Я должна раз и навсегда усвоить это. Мне тяжело усидеть на мокрой земле. Мне холодно. Зубы стучат так, будто, по меньшей мере, я нахожусь в штате Вашингтон, а не в Техасе. Я вся дрожу, но не могу понять, от чего именно: из-за моих ушибов или мокрой одежды. Рана на спине, по-моему, серьезнее всех этих царапин. Майка прилипла к коже. Мне ничего не остается, как облокотиться о дерево. У меня нет сил. Я не могу двигаться.

Глаза постепенно закрываются, я не могу бороться с этой усталостью. Я сжимаю ладони в кулак. Ногти впиваются в кожу. Я не могу спать, я не должна сдаваться.

- Поооооомогитееееее!!! - кричу я, что есть силы.

Боль, от напряжения бьет в голову. Черт, почему все так плохо? Я не могу даже точно сказать, что именно повреждено. Мой мученический стон слышен, наверное, во всем лесу. По крайней мере, я на это надеюсь. Мне необходима помощь. " Держись, Алекс. Ты сильная. Все будет хорошо. Тебя найдут… Ты не останешься здесь". Ветки где-то недалеко от меня шевелятся, вызывая бурю ужасных эмоций. Мне страшно. Я очень боюсь.

Сон, который перестал преследовать меня некоторое время назад, приходит мне на ум. Я помню, как раньше видела то, как из здания суда, словно с помощью телепортации перемещаюсь в тёмный и густой лес. Я бегу и бегу, и бегу… не переставая. Не останавливаясь. Слышу его голос, который говорит, что я пожалею… пожалею обо всём. И вот сейчас, когда веки закрываются сами по себе, я ругаю себя мысленно. Нельзя спать. Не нужно. Я не могу понять, что это: галлюцинации, или, если я прикрываю глаза, сон возвращается. Ведь я всё время вздрагиваю, словно я бегу куда-то. Точнее, от кого-то.

Распахиваю глаза широко, чтобы понять, возможно ли, что мне всё кажется? Всё не по-настоящему.

Мне тяжело думать. Боль сводит с ума. Я коснулась локтя, и на пальцах остался след от крови. Я тяжело вздыхаю и, забыв о том, что позади меня ствол дерева, и бьюсь головой об него. Черт! Черт! Черт! Как же мне больно. Я хочу согнуть ноги в коленях, но, кажется, я повредила правую ногу; теперь не смогу нормально ходить, а даже если бы и смогла, мне так холодно, что вряд ли получилось бы сделать хоть несколько шагов. Единственное, что мне остаётся – это кричать. Звать на помощь.

- Ээээй! Помогите!! Кто-нибудь?

Я делаю это так долго, насколько хватает сил, пока совсем не хрипну. Пока голос не срывается, и остаётся только плач. Безвыходность, безысходность. Боль ужасна, она становится только хуже с каждой моей новой попыткой подняться или хотя бы перевернуться на другой бок. Боль невозможная. У меня болит всё: голова, позвоночник, нога, руки.

Наконец, когда я лишь плачу, но кричать совсем мочи нет, слабость поглощает меня. Я вновь ложусь на сырую землю, не в силах совладать с собой; не в силах протестовать физическим мучениям.

***

Яркое освещение - это первое, что я вижу, открыв глаза. С непривычки я моргаю несколько раз, пытаясь сфокусироваться. Где я нахожусь? Это не лес, и пахнет медикаментами. Я слышу разговор двух женщин, но не могу разобрать, о чем они говорят. Я пытаюсь поднять голову, однако ничего не выходит. Мне все так же очень больно. Такое ощущение, будто меня били по голове. Я слегка наклоняю её и вижу серо-синие стены, маленькое кресло в углу, картину на стене и… это все. Здесь больше ничего нет. Неужели, я в больнице? Меня нашли? Меня кто-то спас? В данную секунду я такая счастливая, что не могу сдержать слезы. Из моей вены торчит игла. Возможно, мне поставили капельницу. Боль чувствуется по всему телу, но с моей спиной что-то не так. Я лежу на ней, и всё кажется таким невесомым. Я хочу знать, что же со мной стряслось. Во рту пересохло, и я не могу произнести ни звука. Ко мне подходит приятная на вид девушка в зеленой медицинской форме. Ее вьющиеся волосы собраны высоко на макушке. Она улыбается, и карие глаза загораются заботой.

- Ты пришла в себя, - весело говорит она, протирая тряпочкой мой лоб.

Я моргаю, отвечая ей. У меня не получается ни кивнуть, ни заговорить. И, по всей видимости, она понимает меня, потому что говорит:

- Не волнуйся, все хорошо. Сейчас придет врач; он тебя осмотрит.

Я закрываю глаза, борясь со слезами. Меня действительно нашли, обо мне беспокоятся, я в безопасности.

- Эй, прекрати плакать, - нежно говорит медсестра, вытирая мои слезы. - С тобой все будет в порядке. Ты помнишь, что произошло?

Я не знаю, что ей ответить, как ответить. Я просто молчу. Должна ли я вообще сказать, что это все проделки Хантера? Поверят ли мне? Ведь никаких доказательств у меня нет. Мне однозначно никто не поверит. А некоторые, такие, как Харви, вообще, меня высмеют. Как он мог поверить в бред, который сам же придумал? Но я видела, что ни он, ни мои лучшие друзья не лгали мне. Хантер был с ними. А кто же тогда был со мной? Что, если я вообще не каталась ни с кем на машине в ту ночь? Однако как же мужской голос, который я точно слышала? Этот человек был со мной? Боже, меня передергивает от своих мыслей. А если со мной что-то сделали? Изнасиловали? Черт, я ничего не помню, я ничего не чувствовала, кроме ужасной головной боли. Если из-за Хантера со мной что-то сделали, я просто не вынесу этого. Как так можно? Почему Хантер так слаб? Почему он не может ответить за свои поступки? Он трус. Он лишь с девушками может разбираться. Я ненавижу его.

Харви презирает меня. И все это из-за его проклятого лучшего друга. Как мне доказать свою правоту? Что мне сделать? Рассказать ему всю правду? Рассказать, что это я дала показания против него? Да, точно! Пускай лучше он ненавидит меня за это, чем думает, что я изменила ему. Но, что если этим я сделаю только хуже? Что, если он подумает, что все это я придумала лишь из-за того, что Хантер так поступил с моей подругой? Я должна что-нибудь решить и придумать. Я должна быть на шаг впереди своего врага. Мне ужасно хочется знать, где он сейчас? Но большего всего мне хочется увидеть Харви. Я скучаю по нему. Мне его не хватает. Простит ли он меня? Будем ли мы снова вместе?

Мне тяжело думать обо всем этом, но я вынуждена. Я должна хотя бы что-то сказать лечащему врачу. Когда медсестра отходит от меня, не дождавшись ответа, я чувствую усталость, меня всю ломит и бросает в жар. Такое ощущение, что я снова попадаю в то состояние, когда лежала мокрой на сырой земле. Девушка снова возвращается, и у нее в руках стакан воды. Она приподнимает меня за голову, и помогает сделать небольшой глоток. Но мне этого мало, я хочу выпить всю эту воду, я даже не промочила горло.

- Еще, - хрипло говорю я, совсем не узнавая свой голос.

- Хорошо, только пей маленькими глотками.

Я киваю ее, и пью так, как велела она. Вода сначала обжигает мое сухое горло, но после, мне становится легче и кажется, я теперь могу говорить.

- Спасибо, - шепчу я, невольно растягивая слово.

- Пожалуйста. Я буду рядом с тобой.

Я киваю ей и думаю, что на свете полно добрых и хороших людей. Но мне так же хочется узнать, кто спас меня.

- Кто меня нашел? - интересуюсь я, поворачивая голову к медсестре.

Медсестру зовут Джессика. Это я прочла на ее бейджике. Она что-то записывает, и исподлобья смотрит на меня. Отложив планшет с бумагами, отвечает:

- Собака профессионального охотника.

Ее улыбка озаряет всю комнату. Она очень приятная и очень нравится мне. Я думаю о том, что обязательно должна поблагодарить этого человека и его питомца.

- Как давно я здесь?

Она смотрит на часы на своем запястье и, пожав плечами, говорит мне:

- Больше восьми часов.

Я решаю не мучить ее расспросами.

Мне все равно расскажут. Дверь открывается и входит молодой мужчина, приблизительно тридцати пяти лет. Он так же, как Джессика, улыбается. И я на секунду задумываюсь о том, не в психбольницу ли я попала. Почему эти люди так улыбаются?

- Я рад, что ты пришла в себя, Александра, - говорит он, басистым голосом. - Я доктор Блэк.

Я слегка усмехаюсь, услышав его фамилию.

- Да-да, я такой же черный, как и моя фамилия, - шутит он.

Доктор смеётся и берет с рук медсестры мою карту. Он что-то просматривает и добавляет новые записи.

- Как ты себя чувствуешь? - интересуется он, передавая карточку обратно Джессике.

Я смотрю на нее, а потом на него, и решаюсь ответить:

- У меня болит все тело.

Он кивает головой и достает из кармана маленький фонарик. Доктор Блэк светит им мне в глаза, а потом двигает пальцем, словно это маятник. Я слежу за его движениями, и от этого голова начинает сильнее болеть.

- Спина тревожит? - интересуется он.

- Да, там будто все горит, - отвечаю я, указывая свободной рукой назад, насколько у меня получается, и доктор начинает смеяться.

Что смешного я сказала?

- Все болит по той причине, что ты пробыла под дождем очень долгое время и столько же пролежала на промозглой земле, - поясняет он, но заметив, что я не совсем его понимаю, добавляет: - Ты простыла.

Я знала, что этого просто не избежать. Каждая часть моей одежды была мокрой.

- Ты помнишь, что с тобой случилось? - спрашивает он то же самое, что и Джессика несколько минут назад.

- Не совсем, - честно отвечаю я.

- Хорошо, - говорит он, хлопая меня по руке. - Но я должен тебя предупредить.

- Все так плохо?

- Оу, нет, нет, - отвечает он, махая рукой. - Мы сделали рентген. Никаких переломов нет, но окончательные анализы совсем скоро будут готовы.

- А моя спина?

- У тебя серьезный ушиб, но это не так уж страшно. Кровоподтек пройдет через пару недель.

Я киваю и отвожу голову в сторону, чтобы он не видел моих слез.

- Александра, - говорит он, беря меня за руку. - Все будет хорошо, но мы все же должны знать, какими будут анализы.

- Я понимаю, - честно отвечаю я. - О чем вы должны меня предупредить?

- А, да. В коридоре тебя дожидается шериф. Мы обязаны были позвонить в полицию. При тебе ничего не было. Ни документов, ни телефона. Благо, в кармане твоей куртки мы нашли пропуск в университетскую библиотеку, который не удалось спасти, даже имя было прочитать сложно. Мы так же связались с твоими родными, и они скоро приедут тебя проведать.

Я уже не сдерживаю эмоций и не пытаюсь их скрыть. Я не думала, что в это впутают и полицию, но, возможно, все к лучшему. Может им удастся найти мои документы. Но что я скажу маме? Во что я ввязалась?

- Если ты что-то помнишь, то расскажи шерифу, хорошо? Не бойся. Мы все хотим тебе помочь, - говорит он.

- Спасибо, - благодарю я и медсестру и доктора. – Но я, правда, ничего не помню.

- Ладно, - спустя мгновенье отзывает мистер Блэк. – После визита шерифа тебя посетит психолог. Все будет хорошо, Александра

Доктор Блэк встает и, забрав медицинские бумаги, выходит из палаты.

Харви

Отжаться пятьдесят раз. Почувствовать боль в мышцах. Физические нагрузки полезны; я смогу отвлечься. У меня уже получается. Ага. Я почти не думаю об Алекс. Ну, да, вспомнил о ней пару раз за это утро. И всего-то. Немного щемит в груди. И это всё. Да, это всё. Пока я отжимаюсь от пола, я стараюсь представлять, что я преодолеваю себя, я борюсь с собой, потому что, только превозмогая себя, я смогу превозмочь самую сильную боль. Боль, которую причинила Алекс. Я ощущаю, как по спине скатываются капельки пота, как они скатываются с волос, падая на пол передо мной. Волосы уже совсем стали влажными, а дыхание - сбивчивым, но я не сдаюсь. Ещё девятнадцать раз. Восемнадцать… Семнадцать…

Шестнадцать… Внизу хлопает входная дверь…

Это напоминает мне о том, что весь прошлый вечер и прошлую ночь Мелисса была рядом, приносила мне еду. Она была здесь, не уходила, не оставляла меня, посчитав, что когда Хантер покинул город, я буду горевать ещё больше. Горевать? Я мысленно фыркаю: ужасное слово. Александре плевать на меня? Отлично.

Если уж кому на меня не наплевать, так это Мелиссе. Она готовила мне еду вчера вечером и сегодня утром, буквально насильно накормив меня ужином и завтраком. И, откровенно говоря, я бы ничего не ел, если бы не сестра.

Пятнадцать… Голос Мел просачивается в мой разум...

Четырнадцать… К голосу сестры присоединяется голос её бойфренда.

На мгновение я останавливаюсь, держась на руках из последних сил, упираясь ими в деревянный пол своей спальни. Эти двое о чём-то обеспокоенно говорят – это можно понять по возгласам и вздохам сестры

, которые слышно даже здесь, на втором этаже.

Чёрт! Тринадцать… двенадцать…

- Ты уверен? – Мелисса проходит из одного угла гостиной в другой.

Сестра нервничает. Её каблуки громко стучат, соприкасаясь с ламинатом. Я не могу понять, что отвечает ей Нейт. Это не должно меня тревожить.

Одиннадцать… десять… девять…

Они не говорят о ней. Не говорят. Я не должен хотеть подслушать их. Вдох-выдох. Нужно сконцентрироваться на том, что я делаю. Осталось всего пять раз. Но в голову просачиваются вредные мысли, заражающие всё моё стремление делать что-либо, быть сконцентрированным на чём-либо. Так и не отжавшись последние три раза, я с облегчённым выдохом упираюсь коленями в пол и позволяю локтям коснуться дерева подо мной. Дыхание такое тяжёлое и громкое, что, кажется, меня слышно внизу. В конце концов, я поднимаюсь на ноги. Приоткрываю осторожно дверь шире, чтобы знать, что именно говорит моя сестра и её парень.

- Алекс серьёзно нигде нет, Мел, и это кажется очень странным. Дейзи сказала, что видела её вчера в последний раз, когда та собиралась ехать сюда.

Прикрыв глаза, я стараюсь контролировать учащённое биение сердца, но у меня почти ничего не выходит.

- Ты звонил Алекс? – спрашивает сестра, очевидно сильно испугавшись.

- Да, её номер не отвечает. - Голос Нейта теперь хриплый, слегка измученный. – Я так же обзвонил всех наших общих знакомых. Никто ничего не знает.

Я выхожу из комнаты. Напротив - перила, и я кладу руки на них, опираясь всем телом, глядя вниз, на Нейта и Мел, которые не подозревают, что я слышу их напряжённую беседу. Александра, наверное, с тем же парнем, с которым провела прошлую ночь, и это меня волновать не должно. Но что-то всё же мне подсказывает… чёрт… да, что-то мне подсказывает, что всё не чисто тут. Может, с ней произошла беда? Я не знаю, но мне страшно за неё, потому что я её полюбил. И как бы ни хотел её ненавидеть, пока это получается не так хорошо.

Отбрасывая убеждения, спускаюсь по лестнице, и на звук моих шагов оборачиваются Нейт с Мелиссой.

- Что с Алекс? – тут же говорю я, не здороваясь с бойфрендом сестры.

Он качает головой, сглотнув.

- Без понятия, Харви.

Мелисса пытается объяснить ситуацию:

- Нейт сказал, что звонил всем, кто может знать хоть какую-то…

- Я слышал, - обрываю я её и упираю ладони в бёдра.

Нужно думать здраво. Что делать? Будучи уверенным, что телефон бывшей девушки не отвечает, я всё равно набираю её номер и, конечно же, попадаю на автоответчик. В надежде, что Алекс всё же его включит, если… если с ней всё в порядке, я оставлю голосовое сообщение:

- Привет, где ты? С тобой всё хорошо? Перезвони мне.

Так коротко и почти бесчувственно, но, на самом деле, внутри меня бушует ураган из эмоций, которые могут поглотить меня, если я позволю.

- Может, Алекс уехала в Хантсвилл? – предполагаю я, глядя в потолок.

Нейт говорит:

- Так же, как и Хантер?

Резко опустив голову, я смеряю парня сестры гневным взглядом.

- Не нужно впутывать сюда моего друга, тебе ясно?! – разозлившись, ору я. Мел спешит подойти, чтобы положить руки мне на грудь, успокаивая меня.

Нейт пожимает плечами. Он меня не боится.

- Я лишь спросил.

Отодвинувшись от Мел, я продолжаю думать, всё ещё злясь на её бойфренда. Уж Хантер тут точно не при чём. Он и так много чего пережил, и он так не хотел встречаться с отцом. Представляю, какие мучения он переносит сейчас. Мистер О`Брайан – исключительно не приятный человек.

- Тогда, может, всё же стоит позвонить родителям Алекс? – предлагает через минуту Нейт.

- Нет, - отсекаю я сразу эту идею. – Не надо. Это безумие. Вдруг она не с ними, и мы просто заставим их зря волноваться.

Мелисса поджимает губы, силясь не заплакать.

- Или не зря, - хрипит она.

Я игнорирую то, как сестра реагирует на исчезновение подруги. Через мгновение, вытерев слёзы, Мел говорит:

- Давайте позвоним в полицию?