Александра. Я так давно не имела ничего общего с полицией

Я так давно не имела ничего общего с полицией. Как иронично то, что моя вторая встреча с человеком в форме состоялась снова благодаря Хантеру. Я отвечала на все вопросы, которые мне задавали, но в основном мне пришлось говорить лишь: «Я не знаю» или «Я не помню», или «Понятия не имею». Потому что, если честно, я, и правда, очень мало помню из того, что случилось. А говорить полицейскому, что я подозреваю в покушении на меня Хантера О` Брайана – это действительно очень глупо. Кто мне поверит? У меня даже нет доказательств. В глазах всех наших друзей Хантер – просто замечательный и добрый парень. Может, это и так. Но его доброта не распространяется на меня.

Мама с папой пытались развеселить меня, когда им разрешили войти в палату. Хотя, отец больше читал нотации – в общем, он делал то, что умеет. Как всегда, был не доволен мной и говорил, чтобы я была осторожней. Он даже посмел сказать, что в том, что произошло, есть моя вина. Я не могу его понять. Я не могу понять, чего он хочет, в то время как я лежу на больничной койке в очень слабом состоянии. Я бы очень хотела, чтобы отец в точности, как мать, был рядом не только физически, но и морально меня поддерживал. Однако он такой человек: ворчит и раздражается по любому поводу.

- Всё будет хорошо, - сказала мне мама, гладя меня по голове.

И это действительно подарило мне надежду, что всё будет хорошо. Мне это было нужно – чтобы кто-то сказал мне то, во что я перестала верить.

- Мама, - сказала я охрипшим голосом, взглянув на неё – она вытирала мои слёзы. – Прости меня.

Ей не нужно было спрашивать, за что я прошу прощения. Она и так знала. Сегодня она могла бы меня потерять.

- Это не твоя вина, детка, - шмыгнув носом, произнесла мама.

Она коснулась тёплыми губами свободной от марлевой повязки части лба.

- Я люблю тебя, - слышу я её мелодичный голос.

- И я, - выдавливаю, почти рыдая.

Это так страшно – находиться на волосок от смерти.

Мне всегда была нужна мать. И всегда будет. Я не особо близка с родителями, но я их безумно сильно люблю. И даже своего ворчливого отца. Жаль, что понимаешь это тогда, когда смерть подступает к тебе уверенной походкой.

Что, если бы человек, похитивший меня, решил бы не оставлять меня в живых? Что, если бы он убил молодую девчонку, а не оставил сгнивать в лесу под дождём? Что, если бы я больше не увидела родителей, друзей… Харви?

Мне так хочется спросить про него, но духу не хватает. А как я спрошу? Видела ли мама в коридоре красивого парня с волосами до плеч и татуировками на теле? Или лучше намекнуть? Спросить сначала про друзей? Пришёл ли кто-то ещё, помимо них, ко мне?

А если нет? Если они не пришли? Если они не знают, что со мной? Сердце начало биться быстрее лишь от того, что я подумала о Харви, который понятия не имеет, как я. Мне почему-то жуть, как захотелось, чтобы он переживал за меня. Чтобы находился за дверью, мечтающий скорее встретиться и сказать, что сожалеет обо всём.

Хотя нет… нет… я не хочу этого. После того, что было, я всё равно люблю Харви Томпсона и хочу увидеть его, но я не хочу, чтобы он вымаливал у мены прощения, потому что я не могу сказать наверняка, смогу ли его простить. Он слишком жестоко поступил со мной. Он меня прогнал. Я даже не знаю, что сказать Мелиссе и Нейту, которые так же поступили со мной. Я знаю, они не обязаны мне верить, но от этого понимания боль не становится менее весомой. Она не теряет своего значения. Мне всё так же плохо, больно и одиноко. Без друзей я чувствую себя паршиво.

Спустя двадцать минут Джессика впускает ко мне в палату Нейта, Мелиссу и Дейзи. Дейзи практически подбегает ко мне, она обвивает мою шею руками, пока я не прошу её, смеясь:

- Аккуратно, пожалуйста, всё еще болит.

- Где? – спрашивает моя соседка, присаживаясь на кресло возле кровати.

- Везде, - издаю я смешок.

Родители вышли, и я могу чувствовать себя расслабленной, но, глядя на плачущую Мелиссу, это вряд ли получится.

- Мел… - начинаю я, но она меня останавливает, выставляя руку.

Другую руку подруга прижала ко рту, сдерживая рыдания.

- Нет, пожалуйста, Алекс, не говори ничего. Не оправдывай меня…

- Нас, - вмешивается Нейт, прислоняясь к стене, выкрашенной в лимонный цвет.

Он скрещивает руки на груди; его лицо выглядит непроницаемым, но я замечаю в голубых глазах сожаление.

Да, Нейт, мне тоже жаль.

- Да, - посмотрев на бойфренда, говорит Мел, - нас.

Она снова поворачивается ко мне, пока Дейзи держит меня за руку.

- Я не должна была, Алекс. Как бы то ни было, я не должна была выгонять тебя на улицу.

- Никто не знал, что такое может случиться, - я вздыхаю, пытаясь лечь удобней.

Нейт мрачнеет.

- Алекс, мы виноваты. Мы – это я, Мел и … - он сглатывает, - и… Харви.

Мне хочется спросить, а где же он, но я сдерживаюсь. Не хочу показаться отчаянной девушкой, безнадёжно влюблённой до такой степени, что даже когда парень от тебя отказался, всё равно ищешь с ним встреч. Если даже он и придёт ко мне в больницу, то только из жалости. Или из чувства вины.

- Это могло произойти в любой другой день, - парирую я, размышляя о том, что друзья здесь не из-за того, что им просто совестно, а потому что они меня любят, и я им дорога.

Мне очень хочется верить в это.

- Да, - соглашается Мел, но через мгновение сжимает губы, выдавая: - Но произошло вчера.

Дейзи вдруг принимается махать руками, чтобы привлечь внимание к себе.

- Я считаю, что нам нужно говорить о хорошем. Это будет способствовать скорейшему выздоровлению Алекс.

Нейт кивает, присаживаясь на кресло с другой стороны кровати, а Мел так и остаётся стоять рядом. Она не перестаёт плакать.

- Я согласен. Можем поговорить о музыке? – предлагает Нейт, улыбаясь.

Этой улыбки мне так не хватало!

- Да! - подхватывает соседка. – Кэтти Пэрри сняла новой клип! – она визжит, радостно хлопая в ладоши.

И это отвлекает меня, заставляя забыть обо всём плохом, что было. Просто счастливая озорная улыбка Дейзи делает мой день.

- О, Господи! – стонет мучительно Нейт. Нас с Мелиссой это однозначно веселит. – Ты серьёзно слушаешь эту женщину, первая песня которой была про то, что она поцеловала девчонку?

У Дейзи такой вид, будто она решила идти на сражение.

- Тебя что-то не устраивает? Ты так говоришь, словно разбираешься в музыке…

Эти двое начали войну, сидя по обе стороны одной больничной постели. Мел смеётся, глядя на выражение лица Нейта. Кажется, Дейзи его серьёзно задела.

- Может, ты не знаешь, но я пою в группе…

- А как же, - саркастично отмечает соседка. – Сколько дней ты там? Два или три?

- Чегоо? – сводит брови мой друг. – Послушай, можешь не оправдывать свой дурной музыкальный вкус, пытаясь подколоть меня, потому что у тебя ничего не получится…

- Да? – вскидывает бровь Дейзи, наклоняясь вперёд. – А мне кажется, уже получилось. – На её губах играет лукавая улыбка, в то время как Нейт уже готов выброситься из окна.

Мы с Мелиссой смеёмся, не переставая, но нереально забавную сцену прерывает вошедшая в палату Джессика.

- Ребята, время посещений ограничено, - говорит она, дружелюбно им улыбаясь. – Осталось всего пятнадцать минут, а тут ещё один желающий, который хочет повидаться с Алекс.

- Оу, я понял. - Нейт целует меня в щёку, чем немного меня удивляет. – Выздоравливай малышка, - подмигивает он мне. – Мы вернёмся завтра.

Мелисса и Дейзи по очереди меня обнимают. Мел снова просит её извинить, но я улыбаюсь ей и сжимаю ее ладонь, чтобы она поняла: мы по-прежнему подруги.

Когда они выходят за дверь, Джессика впускает того, кого я и ожидала увидеть, но до последнего не могла поверить, что он пришёл. Харви с поникшей головой проходит внутрь, а медсестра спешит оставить нас наедине. Он переминается с ноги на ногу, и я вижу, что он чувствует себя растерянным. Я не хочу, чтобы так было.

Через несколько мгновений Харви всё же удаётся себя перебороть и сесть на стул с левой стороны от меня. За его спиной в горшке цветёт растение, и, если судить по размеру, его можно назвать деревом.

Харви облизывает губы, пытаясь что-то сказать, но он то открывает рот, то закрывает. Когда мои друзья были здесь, я впервые за много часов почувствовала себя непринуждённо, расслабленно, а теперь я снова в напряжении. Мне это совершенно не нравится, но я не знаю, как вести себя сейчас. И, конечно, это ужасно, когда любимый мужчина видит меня в таком состоянии. Уверена, я выгляжу кошмарно.

- Я - такой болван, - признаётся Харви, сжимая переносицу.

Из правой руки торчит игла, соединяя вену с капельницей, но левая рука свободна, и я могу и хочу дотянуться ею до Харви, однако что-то меня останавливает. Я смотрю на него ещё с минуту, пока не замечаю, что из его глаз брызжут слёзы. Настоящие слёзы, пропитанные болью, любовью, страхом и страданиями.

- Харви, - шепчу.

Он вскидывает на меня голову.

- Мне так жаль, - коснувшись моей ладони, говорит он.

Ему не надо кричать, потому что это я вижу в его взгляде – крик, оглушающий крик. Он шепчет, но нужно всего лишь прислушаться, чтобы услышать, как он кричит. В душе.

- Я знаю, - отвечаю я, кивнув.

Я морщусь, потому что этот кивок отдаётся болью в затылке. Чёрт.

- Я люблю тебя…

- Харви, нет…

Теперь плачу я. Мне не нужно, чтобы он бросался словами сейчас, когда я уязвима. Когда уязвим он. Возможно, это временная слабость, и спустя несколько дней или недель он пожалеет о своих словах, как пожалел о вчерашнем поступке.

- Это правда, - говорит парень; его зелёные глаза вновь наполняются слезами. – Я люблю тебя, Алекси.

И он снова называет меня так, как раньше. Мне было необходимо это услышать. Я вытираю глаза и влажные щёки, и к моим пальцам присоединяются его, чтобы помочь мне.

- Я люблю тебя, - повторяет Харви, вызывая у меня новую порцию горячих слёз. – Люблю.

«И я тебя люблю», - хочется сказать мне, но я себя останавливаю.

- Не проси прощения, - вместо этого произношу я, глядя на него в упор. – Не сейчас.

В ответ Харви лишь кивает, переплетая свои пальцы с моими. Для такого интимного жеста должно прийти время. Всему своё время. Поэтому я убираю свою руку и кладу свою ладонь рядом с его, покоящуюся на моём животе.

- Не сейчас, - снова говоря, пряча взгляд за ресницами. – Давай просто помолчим.

В ответ Харви прижимается губами к тыльной стороне моей ладони.