Групповое сознание и знак коммуникации.

Присвоение определенной культурной традиции, включение ее в систему собственной ценностной картины мира, является тоже знаком: для индивида это не только переход в новую социокультурную общность, но и присвоение, вхождение в новый “язык”. Для самобытной культуры это несловесный знак “своего”. По тому, насколько полно человек освоил невербальный компонент культуры можно определить степень его включения в эту культуру. Использование всего доступного человеку для общения арсенала выразительных средств формирует специфический образ мыслей (групповое сознание). Кроме этого формируется также и характер взаимных отношений, которые в совокупности наиболее явно просматриваются в специфике таких понятий, как “мы” и “они”. Наиболее ярко это представлено в японской культуре, где одной из важнейших составляющих национального сознания является принадлежность к какой-либо группе. Каждый гражданин Японии является частью группы: семьи, школы, корпорации, нации и т.д. Групповое сознание так сильно врезалось в психику японца, что он не мыслит своего поведения вне своей группы. Для многих японцев вся нация представляется одной большой семьей. В процессе воспитания ребенку исподволь прививаются именно те навыки поведения, которые отвечают интересам той группы, куда он в свое время будет включен. Поэтому сохранение национальной культуры так важно для японцев. В Японии существует целый ряд социальных институтов и технологических приемов, обеспечивающих такое сохранение. В этой связи можно отметить наличие у них института “японизации” возвращенцев: для реадаптации вернувшихся из-за границы японских детей к национальному образу жизни в ряде мест создаются специальные восстановительные центры, в которых дети проводят не менее трех месяцев, приобщаясь к народным традициям[3]. С другой стороны, Япония является достаточно органичной частью общего интеграционного процесса. Тем не менее ей пока в большей степени, чем другим странам, удается сохранить свою неповторимую самобытность, свое культурное пространство. Современная японская культура всеми доступными ей выразительными средствами (вербальными и невербальными) проводит демаркационную линию между “своими” и “чужими”, и такой водораздел легко просматривается. В японском языке “наше” (ути-но) означает буквально «то, что принадлежит своему дому». Этим домом для японца, как уже говорилось выше, является вся его страна, начиная с семьи и заканчивая нацией в целом. “Их” выражается словом сото-но, что буквально означает – постороннее, внешний мир. Различия между тем, что является японским и не японским всегда налицо: если одежда европейского покроя называется ефуку, то для одежды японского стиля используется слово – кимоно. Костюмы, брюки, женские платья в магазинах демонстрируются на западных моделях манекенов, а кимоно – на японских. “Иностранная ” пища редко подается в посуде японского стиля. Рис, являющийся важной составной частью японских блюд, тоже имеет разное название в зависимости от того, в каких блюдах он используется: в японских блюдах его подают в в специальных чашках, едят специальными палочками хаси и называется он гохан в отличие от риса, используемого в западных блюдах, который называется райсу (от анг. rice), который подают в тарелках и едят ложкой. При написании, заимствованые из западных языков слова, даже употребляемые в Японии в течение ни одного века, обозначаются иначе, чем чисто японские слова. Для их написания используется слоговая азбука катанака[4]. Такие знаковые разграничения позволяют японцу всегда ощущать принадлежность к своей группе.