Не стремись к полноте обоснования поступка

В настоящее время люди видят туманы не потому, что туманы существуют, но потому, что поэты и живописцы показали им таинственную их природу.

О.Уайльд

Продуктивность стереотипа " путь пчелы" фиксирует тот факт, что любая аналогии может оказаться полезной, так как является результатом усмотрения сходства между подобными элементами ситуации и обозначает некую связь между этими частями. Аналогия способна акцентировать слабое сходство и за счет этого настроить на определенный тип заключения. В дальнейшем из накопленных в форме аналогий сведений могут быть выделены устойчивые свойства среды, которые позволят экстраполировать, построить правдоподобное предсказание в продолжение уже обнаруженных тенденций. Экстраполяцию можно считать расширением зоны возможного поиска решения за счет пролонгирования накопленных ранее закономерностей.

Путь пчелы направляет усилия человека на кропотливый сбор и систематизацию знаний, накопленных предшественниками. В дальнейшем совокупность этих знаний служит защитой против ударов ошеломляюще новой информации, используется как база для повышения устойчивости Модели Мира и даже некоторой ее инерционности, в ситуации слишком быстрых и неоправданных новаций. Защитная роль этого стереотипа проявляется в специфическом приспособлении логики к ранее устоявшейся гипотезе, которая может быть как правильной, так и ложной.

Путь пчелы опирается на организацию детского, допонятийного мышления, когда на базе накопленного в памяти однотипного материала строятся аналогии и на их основе делается заключение (так пчела скопленную в улье пыльцу превращает в мед). Считается, что для этого должна накопиться достаточная исходная информация, и только тогда она может превратиться в аналогию и вывод. Такой подход снова приводит к усеченному выводу: случаться может только нечто похожее на случавшееся ранее. При этом важно, что, во-первых, при формировании вывода учитывается не описание самого события, а только субъективное его понимание, во-вторых, любая аналогия ограничена, поскольку запечатлевает лишь какую-то одну грань объекта, тогда как другая аналогия высветит другую.

Несмотря на продуктивность этого стереотипа, в связи с указанными ограничениями, необходимы стратегии совладания с ним. Даже устоявшаяся и всеми признанная, но ложная гипотеза, как всякая предвзятая идея, мешает найти правильное решение, выступая тормозом для идей и подходов, противоречащих ей. Приведем несколько примеров такой ограниченности.

Постулат независимых причинных линий имеет тот позитивный смысл, что дает право из частичного знания делать частичный вероятный вывод. Тем самым осуществляется расширение зоны используемой логики. Однако оно может быть осуществлено и в том направлении, где выявленных связей может и не быть (" как здесь, так и там").

Допускается определенное расширение, позволяющее понять постоянство объектов, что также позитивно, поскольку фиксирует реальную устойчивость вещей и их свойств, совместно с непрерывностью событий и их связей. Вместе с тем такое расширение зоны используемой логики может приводить к допущению ничем не доказанного постоянства среды (" как было, так и будет").

Усмотрение структурного сходства и симметричности отношений выявляет тенденцию к упрощению картины мира. Это неоправданное расширение зоны используемой логики за счет убежденности в гармоничности и сбалансированности процессов в любом месте внешней среды (" как у нас, гак и везде").

Постулат пространственно-временной непрерывности допускает, что физические объекты существуют и тогда, когда не воспринимаются. Это также необоснованное расширение, ведущее к пренебрежению ограниченной применимостью динамических законов сохранения и используемой логики для заполнения разрыва тем же способом, без учета возможности бифуркации в этом интервале (в разрыве наблюдений закономерность не меняется).

Непосредственным следствием подобных предубеждений выступает индукция, предполагающая, что один факт может быть недостаточно убедителен, но если накопить их достаточное количество, то всегда можно сделать содержательное их обобщение и получить правильный результат (" Пока я еще не могу принять решение, вот когда накоплю побольше информации..."). Но время уходит, и ситуация может усугубиться. Тем более что, как правило, дело не в количестве фактов, а в личном отношении к проблеме. Именно оно позволяет правильно избрать стратегию совладания с ситуацией. Предельно заостряя свою позицию, К. Поппер [по: 156] утверждал, что правомерность индукции как вывода, опирающегося на множество наблюдений, представляет собой миф. Нет отдельного факта и отдельной интерпретации — все зависит от принятых целей. Любое заключение формулируется как приближение — по неполной информации; полнота практически недостижима, вопрос лишь в том, какова мера неполноты.

У многих людей существует иллюзия, что главное — много и точных фактов. Расшатать такое закостенелое представление о первородстве фактов в сравнении с собственной позицией трудно, но возможно. Усилия могут быть направлены по следующим направлениям: и сам факт не надежен, и умножение фактов не обязательно свидетельствует о приближении к продуктивному решению проблемы. Только нормы и ценности помогают упорядочить множество фактов, они налагают ограничения, следующие из социальной обусловленности реальной ситуации. Особенно тормозит совладание уверенность, что нельзя нарушать правила.

Как известно, самым глубинным и непререкаемым авторитетом чаще всего выступают родители. Поэтому когда приходит время получить новый опыт — нарушить правило, тогда полезно приложить усилия и преодолеть какую-нибудь (пусть и не самую главную) из родительских директив. Такое преодоление наглядно показывает, что мир при этом не обрушился, и облегчает открытие пути нового осмысления положения дел. Тогда человек осознает, что каждое правило — относительно и должно подвергаться критике: нужно ли оно вообще? К. Лихтенберг неоднократно удивлялся тому, как много могут навредить правила, едва только наведешь во всем слишком строгий порядок. Известный авиаконструктор Р. Бартини говорил: предположим, не решается шахматная задача и решить ее нельзя. Некто, не считаясь с правилами игры, достает из кармана еще одну пешку, и — все у него получается! Конечно, это прием, недопустимый в шахматах, но кто запретил его в других сферах?

Когда стратегия совладания побуждает человека взять на себя ответственность и воспринять себя как автора своих поступков, тогда и в речи находит отражение изменения меры ответственности. Пассивные фразы, отражающие чужую ответственность (" Меня это угнетает", " Он со мной не считается"), заменяются фразами с активной позицией и с разделенной ответственностью (" Я расстроился из-за того, что они...", " Я позволил ему не считаться со мной") [68, с. 315].

Вместе с тем не все люди в одинаковой мере уважают факты и правила. Психологи пришли к выводу, что при прочих равных условиях (пол, возраст, профессия) чем ниже уровень интеллекта, тем восприимчивее человек к правилам, групповым установкам по поводу первородства фактов и значимости их количества и тем труднее ему преодолевать собственные стереотипы. Это тем более опасно, что идеализация и абсолютизация некой гипотезы, придавая ей инерционный, застойный характер, ведут к формированию такого грозного социального феномена, как предрассудок.