Павел николаевич милюков

(1859 - 1943)

[Общественный и политический деятель, историк, социолог, публицист, педагог.]

ПУШКИН И НАРОДНОСТЬ…

Творец нового, свободного от чуждых заимствований, точного и меткого языка, вводящего в литературную речь обильный материал живого разговорного слова, Пушкин начинает усиленно искать этого материала в народном говоре. Такой наблюдатель, как Мицкевич, вращавшийся в эти годы в той же московской среде и сблизившийся с Пушкиным на почве " сердечных излияний", дает очень точную формулировку этого перехода Пушкина к серьезному усвоению реальных и исторических элементов русской народности. " Те, кто знали его в это время, - говорит он, - замечали в нем значительную перемену. Вместо того, чтобы с жадностью пожирать романы и заграничные журналы, которые некогда занимали его исключительно, он ныне более любил вслушиваться в рассказы русских былин и песен и углубляться в изучение отечественной истории. Казалось, он окончательно покидал чужие области и пускал корни в родную почву. Одновременно разговор его, в котором часто прорывались задатки будущих творений его, становился обдуманнее и степеннее".

Собственные признания Пушкина вполне подтверждают это впечатление. Не раз ему случалось " проклинать" лицейское французское образование и оплакивать его односторонность. Но, конечно, ему не нужно было дожидаться 1826 года, чтобы овладеть русской разговорной речью и произвести переполох, введя ее в литературу. Когда на Кавказе, в 1829 году, случайный спутник Юзефович [Юзефович Михаил Владимирович (1802 - 1889) - штаб-ротмистр Чугуевского уланского полка, участник русско-турецкой войны 1828-1829 гг., поэт и археолог, автор воспоминаний о встречах с Пушкиным в Закавказье.] спросил Пушкина, как случилось, что он с юных лет не поддался влиянию Жуковского и Батюшкова, поэт ответил, что обязан этим бывшему арзамасцу, поэту-партизану Денису Давыдову, который уже в Лицее дал ему почувствовать возможность быть оригинальным. Это была та гусарская вакхическая поэзия, которая помогла юному Пушкину освободить свое перо от степенных литературных традиций. Переход отсюда к изучению фольклора и народного просторечия был уже не так труден. Он совершился, когда Пушкин был выслан из Одессы в деревню (август 1824) и там столкнулся непосредственно с крестьянским бытом - хотя хозяйством своим он, по показанию крестьян, вовсе не занимался. " Всем староста заведовал, а ему, бывало, все равно - хошь мужик спи, хошь пей; он в эти дела не входил, - рассказывает один из них. - Любил мужицкие разговоры. Частенько мы его видали по деревням на праздниках. Бывало, придет в красной рубашке и в смазных сапогах, станет с девками в хоровод и все слушает да слушает, какие это оне песни спевают, и сам с ними пляшет и хоровод водит". Повадился Пушкин заходить и к местному попу. [Священник Илларион Раевский (1786 - 1858), осуществлявший духовный надзор за Пушкиным в годы ссылки поэта в Михайловское.] " Очень они любили с моим тятенькой толковать, - вспоминает попова дочка. [Акулина Скоропостижная (ок. 1819-1924).] - Хотя он был совсем простой, но ум имел сметливый и крестьянскую жизнь весьма примечательно знал - и всякие крестьянские пословицы и приговоры. Только насчет Божественного они с тятенькой не всегда сходились". Это не мешало Пушкину быть нередким посетителем соседнего Святогорского монастыря, особенно в дни годовой ярмарки, в девятую пятницу на Пасхе. Тут он являлся в особом костюме, по-видимому, рассчитанном на то, чтобы походить на народный: " Красная рубашка на нем, кушаком подвязана; штаны широкие, белая шляпа (соломенная) на голове; волос и ногтей не стриг, бороды не брил. Палка у него железная в руках". " На ярмарке любил разгуливать среди народа и останавливаться у групп, где нищие тянули " Лазаря", или где парни и девушки водили хоровод. Пушкин простаивал с народом подолгу, заложив руки за спину. В одной руке у него была дощечка с бумагой, а в другой - карандаш. Заложив руки назад, Пушкин записывал незаметно для других, передвигая пальцами левой руки бумагу на дощечке, а правой водя карандашом". Так он прослушивал " духовные стихи о Лазаре, об Алексее - человеке Божием, об архангеле Михаиле, о Страшном суде и другие подобные канты". Раз, когда он " давал тростью с бубенчиками такт" и вызвал скопление народа, капитан-исправник заметил: " Что за человек чудной в красной рубахе с нищими сидит? " И Пушкин едва не попал под арест.

Так, раньше Петра Киреевского [Киреевский Петр Васильевич (1808 - 1856) - брат И. В. Киреевского, прозаик, переводчик, один из вождей славянофилов, собиратель и исследователь фольклора.] и П. И. Якушкина [Якушкин Павел Иванович (1822- 1872) - прозаик, этнограф, фольклорист.], Пушкин " пошел в народ" для собирания произведений народной словесности. Плоды этого собирания не замедлили сказаться. Уже весной 1827 года, в доме Ушаковых в Москве, Пушкин " поразительно увлекательно переносил слушателей своих в фантастический мир, населенный ведьмами, домовыми, лешими, русалками и всякими созданиями русского эпоса". Нельзя отрицать, конечно, и роли Арины Родионовны в накоплении этого материала, но не следует и преувеличивать ее. Едва ли вообще Пушкин обратил серьезное внимание на рассказы своей няни раньше второй половины двадцатых годов. Сборник Кирши Данилова [Сборник Кирши Данилова - собрание русских былин, исторических песен, духовных стихов, скомороший и т.д., впервые изданный под названием " Древние российские стихотворения" в 1804 г. В библиотеке Пушкина сохранилось издание 1818 г.] находился в его библиотеке. А в декабре 1831 года он говорил Языкову, что " сличил все доныне напечатанные русские песни и привел их в порядок и сообразность".

В первой половине декабря 1831 г. Пушкин в Москве читал отрывки из своих сказок Н. М. Языкову. " Это не его род, -- пишет Языков брату А. М-чу от 16 декабря. -- Пушкин говорит, что он сличил все доныне напечатанные русские песни и привел их в порядок и сообразность, зане ведь они издавались без всякого толку; но он кажется хвастает".

Д. Н. САДОВНИКОВ. Истор. Вестн., 1883, т. XIV, стр. 533.

….В том же доме особенно часто появлялся весною 1827 г. Пушкин. Он, проводя почти каждый вечер у кн. Урусова, бывал весьма весел, остер и словоохотлив. В рассказах, импровизациях и шутках бывал в это время неистощимым. Между прочим, он увлекал присутствовавших прелестною передачею русских сказок. Бывало, все общество соберется вечерком кругом большого круглого стола, и Пушкин поразительно увлекательно переносит слушателей своих в фантастический мир, населенный ведьмами, домовыми, лешими и пр. Материал, добытый им в долговременное пребывание в деревне, разукрашаем был вымыслами его неистощимой фантазии, при чем Пушкин ловко подделывался под колорит народных сказаний.

М. И. СЕМЕВСКИЙ со слов П. А. МУХАНОВА. К биографии Пушкина. Рус. Вестн., 1869, № 11, стр. 81 -- 85. Ср. H. О. Лернер, Рус. Стар., 1907, т. 131, стр. 104 и Б, Л. Модзалевский. Письма, II, 239.