ГлаВа 6 5 страница

Он проспорил.. У другого было всего одно!

Полячка умирала. Прежде чем испустить дух, она повернулась к мужу и попросила:

— Полюби меня еще один раз перед смертью.

— Как же это можно! — воскликнул польский муж. — Ведь это убьет тебя!

— Каждый имеет право на последнее желание. Ты должен исполнить мою последнюю волю.

— Хорошо, — сказал муж.

Он лег к ней и стал исполнять последнюю волю. Едва он успел закончить, она вскочила с кровати совершенно здоровая, сбежала вниз, начала ловить цыпленка и крикнула детям, что обед будет готов через час. Радостные дети прибежали наверх и увидели, что отец сидит в кресле и плачет.

— Папа, почему ты плачешь? — сказали они. — Случилось чудо! Мама выздоровела!

— Я знаю, я знаю, — ответил он. — Но подумать только, что я мог бы сделать для Элеанор Рузвельт!

Польский ум очень своеобразен! Это самый таинственный ум на свете!

«Шпигель» сделал одно доброе дело: напомнил мне о Папе Польском.

Старый польский генерал жил со своей молодой женой на уединенной вилле. У них было два охранника, защищающих их от непрошеных гостей.

Однажды ночью охранники заметили, что свет в генеральской спальне горит слишком долго. Охваченные подозрением, они подобрались к окну и заглянули внутрь. Жена генерала лежала в постели голая со скучающим видом. Польский генерал, тоже голый, тревожно расхаживал по комнате взад и вперед с пистолетом в руке.

Вдруг он остановился, посмотрел вниз и сказал:

— Встань как мужчина, или я тебя застрелю!

Вы помните известную поговорку: «Бутерброд всегда падает маслом вниз»?

Есть история о поляке, у которого бутерброд упал как раз наоборот, маслом вверх. Он побежал прямо к Папе, чтобы доложить об этом отклонении от природных закономерностей вселенной.

Сначала Папа не поверил ему, но потом он убедился, что это действительно произошло. Естественно, он не мог сразу дать объяснения странному явлению и попросил времени на раздумье. Он усердно изучал старые писания, молился Богу — словом, сделал все возможное, чтобы найти непогрешимый ответ.

Несколько месяцев спустя долгожданный ответ был найден. Папа сказал поляку: «Хлеб был намазан маслом не с той стороны».

Ты спрашиваешь меня:

Ошо, крупнейший журнал Германии, «Шпигель», начал печатать серию статей о тебе, о твоих саньяси- нах и об ашраме. Автор говорит о тебе мною хорошего и невероятного и даже сравнивает тебя с Папой Польским. Он пишет: «Люди., поддавшиеся харизме Иоанна Павла Второго, ничем не отличаются от паломников в Пуне, собирающихся под началом Ошо».

Это абсолютно неправильно, потому что я здесь не для того, чтобы вы «собирались у меня под началом». Я не хочу становиться между вами и целым. Никакое подчинение тут ни при чем. Чтобы подчиняться, идут под начало к Папе; сюда же приходят, чтобы любить. Ему вы подчиняетесь, потому что он представляет Бога, представляет его единородного сына Иисуса Христа. Я же никого не представляю!

Когда вы со мной, вы связаны со мной как влюбленные; ни о каком подчинении нет речи. Вы просто учитесь общаться существованием. Я — просто возможность, средство, самое большее — катализатор.

Мои саньясины — не мои последователи. Я не учреждаю церковь, я просто делюсь тем, что видел. Я просто делюсь своей любовью, своей радостью, своим опытом. Эти люди здесь — братья по путешествию. Вы не подчиняетесь мне; но, живя со мной, постепенно вы начнете наслаждаться глубоким подчинением существованию. Это совершенно другое дело; я здесь ни при чем. Вся заслуга принадлежит вам, а не мне. Мое присутствие может помочь только в одном: увидеть глупость, образец глупости, в которой вы запутались.

Папа просто усиливает в вас этот же самый глупый образец. На протяжении тысячелетий люди подчинялись Папам и священникам, и ничего из этого не вышло.

Я не священник, и я не заинтересован в том, чтобы вокруг меня собирались толпы. Я не заинтересован в том, чтобы положить начало традиции, я просто наслаждаюсь собой! Те, кто хочет наслаждаться собой, — добро пожаловать. Это — место радости. Само слово «подчинение» здесь неуместно! Никто никому не подчиняется. Вы должны быть самими собой, быть собой истинно, быть собой искренне, и тогда начнется чудо: в тот миг, когда вы откроете свое подлинное лицо, вы войдете в общность и единство со всецелым.

«Шпигель» неправ, когда говорит, что то же самое происходит с паломниками в Пуне, но когда люди приходят и смотрят со стороны, может произойти подобное непонимание. Они просто зрители.

Чтобы понять, что здесь происходит, нужно быть участником, а не посторонним зрителем. Только тогда вы сами узнаете вкус, и секрет откроется.

Я слышал, что каждый год во время пышной пасхальной церемонии в соборе святого Петра в Риме, перед самым началом торжественной мессы главный раввин города во главе праздничной процессии входит в базилику и вручает Папе древний свиток. И каждый Папа принимает свиток, кланяется раввину и отдает его обратно, после чего раввин кланяется в ответ, поворачивается и уходит.

Загадочный ритуал уходит истоками в глубину веков, и никто уже не помнит ни основ его, ни символического смысла. Однако Польский Папа в первую пасхальную неделю своего правления решил положить конец этому совершенно бессмысленному ритуалу, и когда главный раввин вручил ему свиток, Его Святейшество, к великому изумлению всей курии, развернул его.

Это был счет за Тайную Вечерю.

Четвертый вопрос:

Ошо,

Я схожу с ума! Я все врем.я см.еюсь над шуткой. Я даже однажсды проснулась, смеясь. А я даже не знаю, что это за шутка!

Лалита, мне придется повторить шутку! На самом деле, шутки всего четыре. Три я тебе сегодня расскажу,

но тебе придется самой открыть четвертую.. — турийю! На это я тебе дам сорок восемь часов. Если ты не сможешь ее найти, я ее тебе тоже расскажу.

Первую шутку я рассказал тебе, когда ты находилась в состоянии сушупти, сна без сновидений.. Естественно, тебе трудно ее вспомнить. Йога Лалита — мой библиотекарь, поэтому я постоянно должен напоминать ей о шутках, чтобы она собирала их для меня. Я никогда ее не вижу, я никогда не хожу в библиотеку, и поэтому единственный способ что-то ей передать — во сне.

Первая шутка.

Священник, жрец и раввин обсуждали, как они получают откровение о том, сколько денег должно пойти на личные нужды, а сколько — на нужды вверенных каждому из них религиозных учреждений.

— Я, — сказал священник, — провожу на полу линию. Все деньги я подбрасываю в воздух, и то, что падает справа от линии, я беру себе, а то, что падает слева, достается Богу.

Жрец кивнул и сказал:

— У меня практически та же система, только я черчу круг. Что внутри — мне, что снаружи — Господу.

Раввин улыбнулся и сказал:

— И я делаю то же самое. Я подбрасываю деньги вверх, и то, что Бог поймает, — его!

Вторую шутку, Лалита, я рассказал тебе, когда ты была в состоянии свапна, в состоянии сновидения. Что- то ты, может быть, помнишь.

Обезумевший от отчаяния молодой человек влез на карниз сорокового этажа в отеле. Ближайшее место, куда могла забраться полиция, была крыша близлежащего здания. Все умоляли его вернуться в безопасное место. Был приглашен священник, который прибыл на место происшествия.

— Подумай, сын мой, — обратился он к самоубийце, — подумай о маме и папе, которые любят тебя.

— Нет, они не любят меня, — ответил молодой человек, — я прыгаю!

— Нет, остановись, — закричал священник, — подумай о женщине, которая любит тебя!

— Никто меня не любит! Я прыгаю!

— Но подумай, — умолял священник, — подумай об Иисусе, Марии и Иосифе, которые любят тебя!

— Иисус, Мария и Иосиф? — спросил молодой человек. — А кто они такие?

Услышав это, священник закричал:

— Прыгай, проклятый еврей, прыгай!

А третью шутку я рассказал тебе, когда ты пребывала в джагрути, в том сне, который считается явью — и имеет с явью крайне мало общего. Может быть, как раз над этим ты и смеешься?

Лалита говорит:

Я схожу с ума! Я все время см.еюсь над шуткой. Я даже однажсды проснулась, смеясь. А я даже не знаю, что это за шутка!

Может быть, вот эта?

Семья решилавзять ксебе старого дедушку из Венгрии, и он переехалв семью дочери.Старик увиделНью-Йоркво всем его разнообразии ибыл поражен. Однажды он пошел со своим внуком Янкелем в Сентрал-Парк. Большинство животных в зоопарке старик знал, но когда они подошли к клетке со смеющейся гиеной, ему стало любопытно.

— Янкель, — сказал он, — у себя на родине я никогда не слышал о звере, который смеется.

Янкель заметил поблизости смотрителя и обратился к нему:

— Мой дед недавно приехал из Европы. Он говорит, что там нет смеющихся гиен. Вы мне не подскажете что- нибудь интересное, чтобы я ему рассказал?

Смотритель ответил:

— Скажите ему, например, что они едят один раз в день.

Янкель повернулся к деду и сказал ему на иврите:

— Зайда, они едят один раз в день.

Смотритель сказал:

— Они моются один раз в неделю.

— Зайда, они моются один раз в неделю.

Старик внимательно слушал. Смотритель сказал:

— Они спариваются один раз в год.

— Зайда, они спариваются один раз в год.

Старик покачал головой и сказал:

— Ладно: этот зверь ест один раз в день, ладно: моется один раз в неделю, но если он спаривается один раз в год, почему же он смеется?

На сегодня достаточно.