Метафизическое измерение глобализации

«Религия есть последняя и наивысшая

сфера человеческого сознания, будь

то мнение, воля, представление, знание

или познание: она есть абсолютный

результат, область, в которую человек

вступает как в область абсолютной истины…»

Г. Гегель

Метафизика, в наиболее всеобъемлющем понимании этого слова, есть абсолютное, непреходящее видение всех аспектов реальности с позиции первоначала, первопринципа. Термин «метафизика» указывает не на физическую реальность в ее позитивном качестве, а на преодоление плана реальности, называемого «физикой». Термин «метафизика» указывает на те сферы, которые совершенным образом превосходят природу (natura). Метафизику есть все основания рассматривать как науку, изучающую то, что существует реально. Метафизика представляет собой наку о реальности, в противоположность видимости. Метафизика, по мнению М. Хайдеггера, объединяет живые существа в единое целое, основу которого составляет бытие[619].

Употребляя термин «глобализация», уместно вспомнить изречение К. Шмита о том, что «все самые значительные понятия современных доктрин есть секуляризированные богословские понятия». Уж очень суть глобализации мира напоминает библейские описания апокалипсиса. В Библии упоминается также о первой попытке объединения и унификации всего человечества, когда весь людской род, будучи одним племенем с одним языком, попытался воздвигнуть символ своего богоборчества – Вавилонскую башню (Быт. 11, 1-9). И это было Богу противно, «и рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестроили строить башню». Как видим, это было неугодно Самому Богу. Поэтому необходимо сразу определиться: единение всего человечества – это проблема религиозная, а не только экономическая, политическая или юридическая, и вне понятий «грех» и «праведность» глобализацию мира рассматривать недостаточно.

«Вавилонская башня, – писал В.Н. Лосский, – это узурпаторский прорыв безбожной цивилизации, единство только человеческое в своем чисто земном вожделении завоевать небо»[620]. Выходит что Вавилон, как символ первой попытки глобализации мира, не предполагал единения, а только смешение, движущей силой которого оказывается грех. Люди пошли на строительство Вавилонской башни ради удовлетворения своей гордыни, меркантильных интересов.

В наше время получила общественный резонанс Страсбургская резолюция Европарламента 2006 г., устанавливающая уголовную ответственность за гомофобию (неприятие гомосексуализма) и призывающая страны-члены Европейского Союза легализовать однополые браки[621]. Усиленно насаждается ювенальная юстиция, означающая прямой отказ от Пятой Заповеди Божией, предписывающей почитать родителей. Народам внушена мысль, что лучшего режима чем демократия нет, а демократия сводится к выборности, парламентаризму и многопартийности. Возникает вопрос: зачем глобализаторам нужен перевернутый мир, в котором уродство занимает место красоты, а порок назначается добродетелью? Ответ на этот вопрос неизбежно выходит за пределы прагматики. По настоящему понять глобализм без его духовной (то есть религиозной) составляющей нельзя. Лишь признав, что на наших глазах строится не просто новый, а антихристианский миропорядок, мы наконец перестанем недоуменно пожимать плечами и начнем вникать в суть многих разрушительных тенденций.

О приходе антихриста в последние времена мира народы были своевременно предупреждены. В Священном Писании сказано: «И дано было ему вести войну со святыми и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком, и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» (Откр. 13; 7, 8, 12), (Дан. 7; 21), (Филипп. 6; 3). На сегодняшний день глобализм представляет собой ничто другое как сатанизм, который одной третью населения земли оказался неузнан, а другой третью – встречен с ликованием.

Рассматривая глобализационные состояния и процессы современной жизни, общество неизбежно обращается к своему прошлому, свои корням, на которых оно выросло. Основной пласт исторического опыта скрыт именно в религии; и до ее возникновения человек жил и умирал, формировал традиции, привычки и нормы поведения, но религия придала этому процессу осознанность, всеобщность, подчиненность высшим ценностям.

Проект глобализма становится возможным, поскольку исполняются «все соблазны всей земли». Процесс глобализации мира не сопряжен с каким-либо поступательным прогрессом в сфере нравственности. Под предлогом прав человека защищается грех, который внедряется в жизнь как некая болезненная норма. Глобализация мира – тотально безнравственна. Все достижения научно-технического прогресса глобализаторы мира обратили против нравственных устоев общества, во вред людям. Новый мировой порядок в этом смысле суть апокалипсис. Проявления глобализма свидетельствуют о глубоко сатанинской природе этого явления. «В последнее время бесов в аде не будет, - писал преподобный Лаврентий Черниговский, - все будут на земле и в людях»[622]. «Деяниями же лукавства своего люди превзойдут демонов», - говорил преподобный Нил Мироточивый[623]. Глобализм прославляет и утверждает жестокость, уродство, депрессии, распущенность, насилие, беспорядок и безрадостность, то есть откровенно сатанинские ценности. Показательно, что идеи глобализма привлекают преимущественно сомнительных личностей.

Глобализаторы мира трудятся над тем, чтобы ликвидируя народы и нации, сформировать единое человечество. Богоборческий характер этой работы очевиден для людей, знающих историю Ветхого Завета. Священное Писание говорит, что разделение единого человечества на народы произошло как следствие всенародного греха – строительства Вавилонской башни.

Религия считает Творение преодолением Хаоса Логосом, где под Логосом понималось изначально единство слова и физического смысла, то есть истина. Там, где смысл деформируется и подменяется, слово служит не созиданию, а разрушению. Болоее того, слова и положения, смысл которых не определен, действуют на человека разрушающе. Таковы, например, понятия «демократия», «правовое государство», «открытое общество» и др. Глобализм несет с собой гигантский заряд разрушительных факторов.

А. Тойнби доказал своими историософскими исследованиями, что цивилизации скрепляются великими мировыми религиями. Отсюда напрашивается вывод: процессы секуляризации и торжество утилитаризма удаляют Россию от призвания быть особой цивилизацией.

Наблюдая и осмысливая окружающий мир и себя в нем, еще древний человек понял, что его окружает упорядоченное мироздание, подчиняющееся так называемым законам природы. Изменить эти законы, установить другие человек не в силах. Лучшие умы во все времена бились над попыткой разгадать тайну и смысл жизни на земле, отыскать ту силу, которая обнаруживает свое присутствие в мире через связь вещей и явлений. Для этой силы человек придумал тысячи имен, но их суть одна – это Бог.

Внешние проявления религии, с которыми обычно связаны наши представления о ней, это – совокупность взглядов на мир, основанных на вере в Бога, сотворившего этот мир и самого человека, и давшего ему в «откровении» знание, которое должно принимать на веру (поэтому религию принято называть просто «верой»); религиозные верования составляют мировоззренческий, интеллектуальный компонент религии. Это и нормы и правила поведения, которым должен следовать человек как требованиям, предъявляемым Богом и совокупность действий, составляющих культ, в которых религиозный человек выражает свое отношение к Богу и обращается к нему в молитве. С давних пор человеческая мысль стремится объяснить феномен религии, определить его сущность, понять его природу и значение.

На первых порах утвердилась мысль о том, что религия есть историческое явление. В мифологии увидели исторически ранний способ выражения человеческого переживания и объяснения реального мира, которому свойственно воспринимать природные явления и исторические события как Божественные деяния.

В богословском понимании религия – это связь человека с непостижимым источником бытия. С этой точки зрения понять, что есть религия, может только религиозный человек и только на основе опыта «встречи с Богом». Архиеписком Лука (Войно-Ясенецкий) писал: «Говоря же положительно и по существу, религия – есть общение с Богом»[624].

В своей работе «Философия религии» Г.В.Ф. Гегель определяет религию как «Божественное знание, знание человека о Боге и знание себя в Боге»[625]. С развитием философии – мудрости человеческой, – возникает критический подход к религии. Философ не довольствуется объяснением религии как веры в «высшее начало», Бога или богов, но стремится ответить на вопрос, насколько обоснована и на чем держится эта вера, имеет ли она основания в человеческом опыте и разуме. Как отмечал О. Конт, «религиозное отражение действительного мира может вообще исчезнуть лишь тогда, когда отношения практической повседневной жизни людей будут выражаться в прозрачных и разумных связях их между собой и с природой»[626].

Критический настрой по отношению к религии философская мысль получила в XVII-XVIII вв. из-за Реформации и связанной с ней религиозной рознью, вылившихся в религиозные войны, опустошившие Европу. Для достижения мира и спокойствия в обществе нужно было заново продумать место религии в обществе, разграничить сферы влияния светской и духовной власти, государства и церкви. Социальная философия этого времени обосновывала автономию светского государства, политики, права, морали, свободу совести и мысли, заново определяя место религии и церкви в обществе.

О религии как направляющей силе писал И. Кант. В основе его взглядов лежит утверждение о том, что религия является, прежде всего, регламентирующим фактором человеческого бытия и в ее основе лежит практический разум. Данную теорию продолжил М. Вебер, по мнение которого, религиозная вера создавала «психологическую устремленность, которая указывала индивиду направление и нормы жизни, поведение и убеждение в его правильности», религия дает человеку возможность осознавать смыслополагание своего бытия. А.Тойнби рассматривал религию как движущую силу и основу всякой культуры. А. Энштейн выделял признак религиозности человека как способность задаваться вообще вопросом смысла жизни. Этой же версии придерживался и К.Г. Юнг, который утверждал, что предназначение религиозных символов заключается в возможности придавать смысл человеческой жизни.

Во второй половине XIX в. ситуация для религии в европейском обществе заметно меняется. Усилившиеся в связи с индустриализацией и урбанизацией процессы социальной дифференциации остро поставили вопрос о факторах, интегрирующих общество. О позитивной роли религии в качестве такого фактора начинают говорить ученые, обратившиеся к осмыслению социальных отношений, прогресса, стабильности и порядка.

С точки зрения Э. Дюркгейма, религия отвечает важной социальной потребности обеспечения солидарности в обществе, его целостности. Э. Дюркгейм обращается к элементарным формам религиозной жизни, чтобы выделить в религии главное и постоянное во всех ее модификациях, выявить ее функции в общественной жизни. Он определяет религию как «целостную систему верований и обрядов, относящуюся к священным, то есть отделенным, запретным вещам, – верований и обрядов, которые объединяют в одну моральную общину, называемую церковью, всех, кто им следует»[627]. Она будит социальное чувство, культивирует коллективные представления.

К концу XIX века религия изучается как составная часть культуры, в ее связи и взаимодействии с другими областями деятельности человека: каким образом религия объясняет мир и какие способы действия, нормы поведения она предполагает, как и какой образ действительности складывается в религиозном сознании, какие обязательства накладывает она на человека и как влияет на эмоциональную жизнь, на поведение индивида.

Религия наделена особым предназначением в культуре. По выражению А.Тойнби, религия выступала «куколкой» зарождающихся цивилизаций, во многом определяя тип нарождающейся культуры. Религия несет в себе особое духовно-эмоциональное состояние, дополняющее научную, познавательную деятельность человека. Религия регулирует отношения между людьми, объединяя их в устойчивые общности, а также конкретизирует многие ценности культуры.

Исследование мировых религий показало, что невозможно найти и указать такое общее свойство, характеризующее сущность религии, которое было бы присуще всем религиям, – настолько они различны. Мерки, снятые с западных религий, например христианства, не подходят к восточным религиям. Тем самым проблематичным оказывается само представление о том, что существует религия как некий феномен, который можно подвести под одно общее определение.

Понимание религии как социального феномена означает понимание того, что она выполняет вполне реальные функции в жизни общества, отвечает вполне определенным потребностям. Но социальная трактовка религии узка – религия в данном случае уподобляется любому другому общественному институту. Самое главное в религии состоит в том, что она – явление духовное. И если дух, питающий определенную религию, испускает миазмы ада, эту конкретную религию лучше называть с приставкой «псевдо».

Вопрос о взаимосвязи религии и общества – это также вопрос о религиозной мотивации поведения личности, религиозных идеях и интересах, вопрос о психологии мировых религий. В 1957 г. американский ученый Р. Белла дал следующее функциональное определение религии: «Религия есть набор символических форм и действий, которые соотносят человека с конечными условиями его существования»[628] – рождением, смертью, жизненными трагедиями, бесконечностью универсума.

Способность направлять человеческие действия, определять общую их направленность среди возможных альтернатив, допускаемых условиями человеческого существования, – вот что рассматривается в качестве наиболее существенной отличительной черты религии. Вопрос о функции религии, следовательно, стоит в более глубоком смысле, чем регулирование экономического или политико-правового поведения. Речь идет о моральном фундаменте общества, его «этносе», то есть определении того «значения», которое имеет жизнь в самых глубоких ее основах.

«Религия, будучи человеческим действием и социальным феноменом, является звеном социокультурных связей, функционирование которого позволяет понять способ жизнедеятельности общества. Она выступает как фактор легитимации тех или иных форм деятельности, больше того – легитимации не той или иной нормы, но самого нормативного порядка»[629]. По определению Р. Белла, религия должна рассматриваться как решающая сила в общественном развитии, поскольку она решает фундаментальные проблемы, которые встают перед любым обществом на любой ступени его развития, независимо от общественного строя, уровня развития, науки и техники.

В современных теориях религия рассматривается и как фактор, способствующий поддержанию стабильности общества, и как фактор, стимулирующий его изменения. В основе этих проявлений религиозной активности лежит одна и та же функция, относящаяся к числу основных функций религии, – функция смыслополагания. Религиозное миропонимание, в отличие от философского, выражается в ценностных категориях, то есть, ориентировано на то, чтобы показать – что значатте или иные события человеческой жизни в свете понимания конечных целей и устремлений. Прочная общественная интеграция и стабильность могут быть обеспечены только с помощью духовно-культурных факторов, системы идей. Религия в этой концепции функционирует как универсальный фактор потому, что общество заранее представляется как некое культурно-духовное целое, которое иначе функционировать и не может. Между тем воздействие религии на моральное состояние общества сегодня пытаются всеми путями ослабить и нейтрализовать. Глобализаторы мира видят в религии угрозу своим человеконенавистническим планам.

«В ходе развития и дифференциации современного общества – мы называем этот процесс секуляризацией – социальный мир религии сократился; все больше и больше религия превращалась в личное убеждение, которое допускалось или отвергалось, но не в смысле рока, а как вопрос воли, разума или чего-то другого»[630]. Понятие секуляризации дает достаточно надежную основу для понимания роли религии в современном мире. Такое понимание нужно основывать на выявлении реальных функций и возможностей религии сегодня, в контексте главных тенденций глобализма. Не случайно тратится столько усилий, чтобы придать голобализму статус единственной мировой религии.

Всякое общество предполагает одновременно наличие как принуждения – армии, милиции, полиции, так и морального порядка, готовности людей уважать друг друга и уважать нормы общественного закона. При нормальном порядке оправдание справедливости таких норм коренится в системе разделяемых людьми ценностей. Исторически религия, как способ сознания, связанный с исходными ценностями, – послужила основой общепризнанного морального и подлинно правового порядка.

В условиях разделения власти в социуме на политическую, экономическую и духовную Церкви должна принадлежать духовная власть. У этой власти есть своя социальная база. «Влияние религии проистекает из того факта, что еще до идеологий или других видов светских верований она стала средством сплочения людей в единый неодолимый организм, явившись тем чувством священного, которое выделилось как коллективное сознание людей»[631]. Начавшееся в нашей стране восстановление культуры, исторического сознания, невозможно без возрождения самой цивилизации. А нужно признать, что религия на протяжении тысяч лет служила основой любой известной истории цивилизации, определяла нормы отношений принадлежащих к каждой из них огромных масс людей. Целенаправленная глобалисткая политика уничтожения религии неизбежно приводит к уничтожению основ цивилизации.

«На протяжении истории человечества религия очень часто играла важную роль в общественных движениях. Не раз случалось, что отдельные люди и целые группы стремились действовать, руководствуясь своей верой, и занимали четкую позицию в главных этических и политических вопросах своего времени»[632]. Движение антиглобалистов имеет мощное представительство из числа глубоко верующих людей.

Анализ условий происхождения права и религии позволяет глубже понять общую природу права и религии, определить основные направления их синхронного действия, точнее установить их место и роль в жизни общества. Причины и условия, вызвавшие к жизни право, во многом аналогичны причинам, породившим государство. Однако между мононормами первобытного общества и нормами права существовала более глубокая преемственность, чем между органами родового самоуправления и органами государства. «Вековые, проверенные многими поколениями обычаи расценивались как данные свыше, правильные и справедливые и нередко назывались племенами русов «право», «правда». Наиболее ценные из них были санкционированы государством и стали важными источниками отечественного права»[633].

Право как система норм вырастало из обычаев, которые санкционировались публичной властью по мере необходимости. Обычаи передаются из поколения в поколение, многие из них живут веками и тысячелетиями, освещены заветами предков. Не малое число из них носят религиозный характер.

А. Тер-Акопов считает, что «первой правовой системой в европейских странах было каноническое право (первый свод канонов вышел в 1234 г.), которое, как известно, является прародителем современных европейских юридических школ. Христианская доминанта прослеживается в юриспруденции и как в науке, ее первоосновой было богословие»[634]. Христианство влияет на право через формирование общественного осознания и нравственности. Анализ истории христианской церкви, выполненный русским доктором церковной истории М. Посновым, позволил ему сделать вывод о большом нравственном преобразовании, «которое произвело христианство в человечестве». По его мнению, «христианская нравственная свобода проложила путь свободе государственной, она сломила деспотизм старого мира, смягчила цепи рабства, чтобы позднее совершенно устранить их»[635].

На протяжении всей истории человечества особая роль в решении судьбоносных вопросов отводилась религии. Еще в Древнем Египте, Вавилоне и Иудее выдвигалась идея Божественного происхождения права (теологическая теория) как вечного, выражающего Божью волю и высший разум явления. Но эта теория не отрицает наличия в праве природных и человеческих начал. Особое внимание здесь уделяется «посредникам» между Богом и государственной властью – церкви и религиозным объединениям. Согласно учения ученого-богослова Фомы Аквинского мир основан на иерархии форм (Божественная, духовная и материальная формы). Ф. Аквинский разделял законы на четыре вида:

- вечный закон – это сам божественный разум, управляющий миром, в силу чего государственная власть вечна и незыблема, зависима главным образом от религиозных организаций и деятелей;

- естественный закон – это отражение вечного закона человеческим разумом (например, продолжение рода);

- человеческий закон – это позитивное право, выражающее требования естественного закона, подкрепленные санкциями;

- божественный закон – это Библия»[636].

Многие религиозные мыслители, утверждали, что право – Богом данное искусство добра и справедливости. И, несомненно, достоинство теологической теории заключается в том, что она одна из первых связала право с добром и справедливостью. Теория естественного права возникла давно, еще до эры Рождества Христова. Различают ранние теории естественного права, создателями которой явились Лао Цзы, Аристотель, Конфуций, Цицерон. Например, П.И. Новгородцев утверждал, что «понятие естественного права принадлежит к числу самых древних категорий философии права и юриспруденции»[637]. Подлинно естественным правом можно признать только Божественное право. Под этим углом зрения можно признать верной мысль Е.Н. Трубецкого, который отмечал, что «отвергнув естественное право, мы лишим себя всякого критерия для оценки действующего права»[638]. Источник прав человека содержится не в законодательстве, а в самой «человеческой природе», права даются человеку от рождения Творцом.

Основателями исторической теории происхождения права считают немецких ученых Г. Гуго, К. Савиньи, Г. Пухту, которые утверждали, что «право возникает спонтанно, не создается законодателем, а развивается подобно языку народа, его манерам и физическим характеристикам людей. Так же, как и язык, право, по мнению К. Савиньи, вырастает из национального духа, народного сознания»[639]. В этом смысле историческая школа права тесно смыкается с религиозными воззрениями. Так, Г. Пухта признавал, что «право от Бога, который в природу наций вложил силу создавать право»[640]. В рамках исторической школы права справедливо подчеркивается естественность развития права, то есть тот факт, что законодатель не может творить нормы права по своему усмотрению.

Для создателей нормативистской теории права (Г. Кельзен, Р. Штаммлер, П.И. Новгородцев) юридическая наука должна изучать право в «чистом виде», вне связи с политическими, социально-экономическими и другими оценками. Однако Г. Кельзен все же признавал существование некоей Основной нормы, которая служит эталоном для всех остальных.

Психологическая теория права наиболее логически завершенную форму получила в ХХ в. Среди наиболее известных представителей психологической теории права можно выделить Л. Петражицкого, который усматривает причины правообразования в «императивно-атрибутивных правовых переживаниях», отмечая, что право – это «особого рода сложные эмоционально-интеллектуальные психические процессы, совершающиеся в сфере психики индивида»[641]. При этом сторонники психологической теории права допускают мысль о надындивидуальной природе императивно-атрибутивных правовых переживаний.

Древнеисторический анализ условий происхождения религии и права позволяет сделать вывод о бесспорном влиянии религии на развитие права, в частности, христианства на российское право. Дж. Берман считает, что христианская религия в Европе в течение V-X вв. была «единым целым с политикой, экономикой и правом, которые и сами были едины, а право не было независимым сводом правил и концепций, закрепленных в письменных текстах: оно скорее входило составной частью в общее сознание и совесть различных народов Европы»[642].

Разница между Востоком и Западом заключается не в размерах валового национального продукта. Это различие метафизическое. Утрата веры в Божественное происхождение земли и неба обернулась утратой возможности описания человеческих поступков в терминах, соотносимых с безусловным разграничением ложного и истинного, правомерного и неправомерного. Во избежание плутократического правления, равнодушного к гражданским связям, долгу и социальной справедливости, в обществе должна сохраняться духовная вертикаль и вектор, определяющий устремления вверх. Такой вектор создается живым присутствием Церкви в обществе. Необходимо, чтобы светский государственный разум корректировался и направлялся теократией – влиятельным духовным сообществом, отстаивающим духовно-нравственные приоритеты от имени Бога. «Отделенное от церкви государство или совсем отказывается от духовных интересов, лишается всякого освящения и достоинства и вслед за нравственным уважением теряет и материальную покорность подданных», – писал В.С. Соловьев[643]. Глобалисты пуще всего боятся Церкви, способной снова выгнать менял из храма. Истинное противоборство нашего века олицетворяется столкновением не демократии и тоталитаризма, а темной духовности, скрывающейся под тогой мировой экспансии глобализма, и духовно-религиозного фундаментализма. В этой связи понятной становится провокация начала XXI в., направленная на то, чтобы увязать терроризм с религиозным фундаментализмом. Мировая революция глобализма направлена в первую очередь на то, чтобы в принципе упразднить духовную власть как инстанцию, от которой исходит идейное воодушевление и ободрение всех тех, кого можно считать последним бастионом сопротивления мировым узурпаторам.

Современный «высокообразованный» человек, отлученный от святоотеческой религиозной традиции, оказывается удивительно слепым и невосприимчивым к таинственной логике бытия, в которой самые заманчивые ожидания оборачиваются катастрофами. Светский, секуляризованный взгляд не усматривает в разнообразных структурах управления миром признаков единого Мирового правительства, обнаруживая лишь сетевые организации без общего центра управления. И только религиозное измерение глобализации позволяет рассмотреть за финансовыми корпорациями, ложами, клубами и мозговыми центрами ведущих университетов Запада очевидный направляющий фактор – сатану. Его инфернальное присутстие и влияние в подготовленных организационных структурах глобализма обеспечивает общее руководство процессом глобализации мира. И ни один человек в мире вплоть до появления антихриста не способен единолично управлять и координировать этот процесс. Глобализация мира есть массовое беснование. Главный зачинщик и организатор глобализма вроде бы нашел надежное средство окончательного погубления мира.

Апокалиптика проекта глобализации обнаруживается уже в том, что в нем сулят рай на земле. Парадокс заключается в том, что этот проект не столько игнорирует, сколько целенаправленно усугубляет нравственный распад человечества и при этом выражает оптимизм насчет будущего. Не царство удовольствия и нескончаемых земных радостей сулит глобализация мира, а ловушку взаимоистребительной гражданской войны, психологию внутренней осажденной крепости, в которой предстоит отсиживаться богатым, испытывающим смертельную ненависть и страх. Господствующая либеральная пропаганда всю присущую ей изощренность тратит на оправдание носителей девиантного поведения, то есть явно берет порок в свои союзники. Это далеко не случайное обстоятельство, за ним скрывается духовное лицо глобализма.

Глобализация как проект сатаны становится триумфом особой общности людей, которую уже нельзя считать ни американцами, ни европейцами. Это сообщество тени, антицивилизация мародеров и спекулянтов, лиц, потерявших человеческий нравственный облик и творящих зло в силу своего паталогического пристрастия ради самого зла. Путем раскрепощения докультурных, доцивилизованных, архаичных феноменов в сознании людей культивируется неоязычество, обожествляющее силы природы или, собственно говоря, демонов. Снятие любых нравственных ограничений; ориентация на потребление и удовольствия; чрезмерный индивидуализм, доходящий до эгоцентризма; цинизм и безответственность свидетельствуют о массовом поражении человечества бесоодержимостью.

Само понятие «глобализация мира» беспредметно, а потому очень устраивает антихристианские силы. С духовной точки зрения, глобализация мира выступает средством утверждения сатанизма в общественной жизни. Проект глобализации является преднамеренной утечкой информации об унификации человечества под властью мирового диктатора. Актуальность глобализации мира подчеркивается, чтобы парализовать волю людей, приучить их к мысли о глобальном управлении миром, вызвать покорность перед приходом антихриста. Под знамена глобализма собираются лица особой породы – отщепенцы, извращенцы, отверженные моралью и правом. Используя силы разрушения, они организуют подмены, в результате которых отверженными оказываются честные и порядочные люди.

Идеология глобализма на начальных этапах глобализации превыше всего ставит права искаженной грехом человеческой натуры. Этот метафизический аспект глобализации упускается из виду исследователями глобализации, а ведь метафизический план главный в глобализме. Вне религиозного контекста суть глобализации мира не понять. Потому-то глобализаторы мира все сделали для того, чтобы исключить религиозный фактор из современности.

Человек поставлен в центр не только правовой системы большинства современных стран, но и в центр мироздания со всеми его грехами. Но человек, ставший идолом для самопоклонения, неизбежно превращается в жертву. Человек, разучившийся адекватно распознавать зло, не увидел в глобализации мира прямую угрозу для себя. Глобализм паразитирует на искусно разжигаемых грехах человека – гордости, блуде и корысти. Глобализация в этом смысле выступает как неоязычество, поскольку эксплуатирует самые темные и низменные пороки человечества. Глобализация мира делает из наций, народов и порядочных людей изгоев и публично отвергает их.

Современные человек, используя юридические процедуры, продает себя или других людей на органы; практикует эвтаназию; называя оккультную алхимию нано-технологиями, осуществляет клонирование. А все это – означает стремление заместить собой Творца, попытка примерить и занять Его место. Но подобный вызов Богу обернется самоубийством человечества. Отчуждение человека от Бога оборачивается отчуждением человека от самого себя. Человек не стал новым абсолютом, но оказался абсолютно беззащитным перед лицом безобразия и безнормия, зла и лжи.

На первых порах глобализация мира предусматривает новое отрицание монотеизма. Глобализм утверждает карнтину мира, в которой божества сталкиваются и нивелируют друг друга. Однако объективность истины – проблема, удовлетворительно решаемая только на основе монотеизма: вера в одну-единственную истину (а не во множество сосуществующих истин, которые не совпадают между собой) обеспечивается верой в единого Бога. На завершающей стадии глобализации миру будет предложена монотеистическая версия в виде поклонения народов антихристу.

Период глобализации мира подтверждает христианскую эсхатологию, свидетельствующую о предельном обострении всех бытийственных проблем и противоречий в поздний, канунный час истории. На наших глазах противоборство начал добра и зла в самом деле обострилось предельно.

Христианство – это единственная из известных нам религий, где Бог являет человеку личный пример поведения – от кажущихся мелочей, от омовения ног до самопожертвования во имя спасения людей. В этом смысле знаменательны слова Господа: «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то, что Я сделал вам» (Иоанн 13; 15). В условиях глобальной электронной сети информации противодействовать процессу целенаправленного развращения и оглупления народов полицейскими и юридическими мерами невозможно. Только воспитание и самовоспитание религиозной духовности позволит человеку сделать нравственный и правомерный выбор в пользу идеалов Любви, Добра и Красоты. Религиозного человека невероятно трудно искусить псевдоценностями потребительского общества, смутить прелестями земной суеты. Глобалистский проект увенчается успехом на некоторое время лишь при условии уничтожения православной веры. Другого препятствия глобализму, равного Православию, на земле нет.

Пора в России восстановить Русскую Православную Церковь как центральный институт, вокруг которого сосредотачивается воспроизводство духовной культуры. «Мы – за право на жизнь и против «права на смерть», – говорится в Декларации Х Всемирного Русского Народного Собора, – за право на созидание и против «права» на разрушение. Мы признаем права и свободы человека в той мере, в какой они помогают восхождению личности к добру, охраняют ее от внутреннего и внешнего зла, позволяют ей положительно реализоваться в обществе».

–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ

1. Чем метафизическое осмысление глобализации мира

отличается от юридического?

1. Почему в условиях глобализации мира так активизировалось

экуменическое движение?

1. Чем в свое время была продиктована секуляризация

государственно-правовой сферы?

4. Можно ли считать религию фактором сдерживания глобализма?

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

§ 5.2. Православие как антиглобалистский фактор: