Первоистоки исламского Востока

В состав одного из крупнейших государств раннего Средневеко-

вья – Арабского халифата – вошли огромные территории Иберийского

полуострова, Северной Африки, Ближнего Востока и Центральной

Азии. Объединение столь разных частей света дало импульс к изучению

и сопоставлению действовавших там законов, обычаев, нравов. На эту

тему писали арабские завоеватели и наместники, ученые, купцы, пу-

тешественники, например ал-Баладури, ибн Хордадбе, ат-Табари, ибн

Фадлан, ал-Масуди, ал-Хамдани, ибн Русте и многие другие.

Нередко такие исследования проводились по указанию халифов.

Так, халифы ал-Мансур, Харун ар-Рашид отправляли в разные части

света ученых, чтобы они изучали религию, государственное устройст-

во, достигнутый в этих странах уровень научных знаний. На средства

халифов приобретались и переводились на арабский язык греческие,

римские, индийские, персидские книги. В начале IX в. появились

первые книги арабских авторов, посвященные Ближнему Востоку,

Северной Африке, Индии1.

Эту традицию продолжили многие исламские правители, в том

числе Махмуд Газнави, завоевавший многие царства Центральной

Азии и Индостана. По его приказу они стали объектом исследований

многих ученых. В их числе был и аль-Бируни. Плененный после раз-

рушения родного Хорезма, он в течение 13 лет (1017–1030) собирал

сведения об Индостане. Впоследствии они были изложены в книге

«Индия», в которой представлен один из первых очерков исламского

сравнительного правоведения.

Аль-Бируни писал: «Греки получали религиозные и гражданские

законы от своих мудрецов, таких как Солон, Дракон, Пифагор, Ми-

нос и им подобные, которые были призваны для этого дела и якобы

пользовались божественной помощью… Во времена Дария Первого,

правившего после Кира, римляне отправили послов к афинянам и по-

лучили от них законы в двенадцати книгах… Точно так же обстоит

дело с индийцами, так как они полагают, что их религиозный закон

и его отдельные предписания исходят от риши – мудрецов, столпов

их религии, а не от пророка»2.

Аль-Бируни сопоставлял разные государственные и социальные

институты, выделяя общее и особенное в праве исламского и неислам-

ского мира. Так, рассуждая о становлении кастовой системы, ученый

отмечал: «Индийцы в наши дни обладают всеми этими сословными

и кастовыми установлениями в изобилии, так что наша полная проти-

воположность им в этом и то, что у нас – все равны, кроме как в страхе

перед Аллахом, является огромным препятствием, которое отделяет

их от ислама»1.

Интересен анализ влияния религиозных заповедей на светские зако-

ны об уголовной ответственности. Обращаясь к этой теме, аль-Бируни

писал: «Обычаи индийцев в этом отношении схожи с обычаями хри-

стиан, ибо строятся на принципах добра и воздержания от зла, а это –

полный отказ от убийства, отдавать тому, кто отнял верхнюю одежду,

рубаху, подставлять правую щеку тому, кто ударит по левой, благослов-

лять врага и возносить молитвы за него. Клянусь жизнью, этот образ

действия превосходен! Однако обитатели этого мира далеко не все фи-

лософы, а в большинстве своем – невежественные и заблуждающиеся

люди, которых можно держать на прямом пути только мечом и бичом.

С тех пор, как Константин Победитель обратился в христианство, меч

и бич не знали покоя, ибо без них нельзя было бы управлять.

Индийцы следовали тем же путем, ибо передают, что дела прав-

ления и войны в прошлом принадлежали брахманам, но мир от этого

пришел в расстройство, так как они осуществляли управление, соглас-

но с требованиями религиозных книг, умозрительным путем. Но они

ничего не могли поделать с порочными и злыми людьми, и для них

стало почти невозможным руководить по законам религии. Они сми-

ренно молились своему Господу, пока Брахма не выделил для них

те обязанности, которые они несут, и не отдал управление и ратное

дело кшатриям. С тех пор… наказание людей за грехи осуществляется

не учеными, а царями»2.

Сравнительно-правовые приемы исследования широко применя-

лись и суфийским мудрецом аль-Газали. В книге «Наставление правите-

лям» он создал учение об основах управления государством, опираясь

не только на слова Корана, других священных книг, но и на сопостав-

ление государств и форм правления.

Основной его целью был поиск праведного пути. Он искал его

в историях о жизни правителей, легендах, пословицах и притчах, вы-

сказываниях мыслителей прошлого – Аристотеля, Сократа, Платона,

аль-Басри, ибн-Кайса и др.

Аль-Газали рассказывал о царях Древнего Ирана, которые «правили

делами мира четыре тысячи лет». Их правление было столь долгим,

объяснял он, потому что они «были справедливы по отношению к под-

данным, и потому, что они соблюдали строгость в делах»1.

Он раскрывал таинства праведного правления, обобщая опыт многих

царств: «Прежние правители придавали большое значение строитель-

ству, потому что они знали: чем больше будет процветать государ-

ство, тем богаче и благодарнее будут подданные. И они знали, что

правы мудрецы и ученые, которые сказали: «Религия держится ца-

рем, царь – войском, войско – деньгами, деньги – развитием страны,

а страна – справедливостью между подданными». Они не мирились

с несправедливостью и жестокостью и не соглашались с нарушением

прав и притеснением своих подданных, так как знали, что поддан-

ных не удержать жестокостью, а земли и страны рушатся, если власть

над ними берут тираны»2.

Примером для аль-Газали служил Хосров Ануширван Справедли-

вый, который правил в Иране в середине VI в. и объяснял таинства

своего правления так: «Я ничего не приказываю по незнанию, и если

я приказываю что-то, я завершаю это и не бросаю его из-за страха или

по просьбе, и я, поистине, не меняю ничего из того, что я приказал»3.

Достойным было и правление халифа ал-Мамуна, который выделял

два дня в неделю для дискуссий с законоведами4.

Вместе с тем аль-Газали доказывал, что правитель должен быть

не только справедливым, мудрым, твердым в решениях, но и добро-

детельным в жизни, потому что «простой народ портится и становится

безнравственным вслед за правителями»5.

«Разве ты не знаешь из истории о том, – продолжал он, – что во вре-

мя правления Валида ибн Абдель-Малика из династии Омейядов люди

занимались строительством и сельским хозяйством, при правлении

Сулеймана ибн Абдель-Малика люди погрязли в чревоугодии, увлек-

лись украшением мест для принятия пищи и окуриванием их благо-

вониями, удовлетворением своих желаний и исполнением прихотей.

А при Умаре ибн Абдель-Азизе люди проводили свое время в по-

клонении и воздержании… Во все времена подданные берут пример

со своего правителя, поступают как он и подражают его делам, дур-

ным или благим»1

.

Первоистоки Западной Европы

В Западной Европе традиции сравнительного правоведения были

заложены составителями хроник и летописей, церковных историй

и биографий правителей, в которых описывались и сопоставлялись

действовавшие в разных странах законы и обычаи.

Так, Беда Достопочтенный в книге «Церковная история народа

англов» рассказывал об обычаях бриттов, пиктов, скоттов, саксов,

англов, населявших Британские острова, и о многочисленных госу-

дарствах, образованных ими, – Нортумбрии, Эссексе, Кенте, Мерсии,

Дейре и др.

Особое внимание он обращал на то, как христианство постепенно

смягчало нравы, изменяя сознание людей. Без духовной идеи, убеждал

Беда, общество обречено. И чем больше в нем становится богатств,

тем быстрее наступает распад. Доказывая этот тезис, он рассказывал

о призвании в Британию саксов: «С прекращением вражеских нападе-

ний на острове случился такой обильный урожай зерна, какого прежде

никто не помнил. За изобилием пришла роскошь, сопровождаемая

всеми видами преступлений; в особенности возросли зависть, нена-

висть к истине и любовь ко лжи, так что те, кто были мягче прочих

и более привержены истине, без жалости оскорблялись и избивались,

как если бы они были врагами Британии. И не только простые люди

были повинны в этих преступлениях, но и паства Господня, и даже ее

пастыри. Отвергая легчайшее бремя Христово, они взваливали на себя

ношу пьянства, злобы, сварливости, раздора, зависти и других подоб-

ных грехов. В это время на испорченный тот народ внезапно напала

губительная чума, которая весьма быстро скосила такое количество лю-

дей, что оставшихся в живых не хватало даже на то, чтобы похоронить

мертвых. Но тех, кто выжил, ни смерть родных, ни даже страх собст-

венной погибели не смогли излечить от чумы духовной, порожденной

их грехами; поэтому вскоре на погрязший в грехе народ обрушилась

новая, еще более тяжкая кара за его преступления… Они согласились

с тем, что следует призвать на помощь саксов из-за моря. Как показали

дальнейшие события, это зло было послано им Божьим промыслом

в наказание за все их нечестивые дела»1.

Чтобы избежать такого развития событий, необходимо было сле-

довать христианским заповедям так, как это было в Нортумбрии, где

под властью короля Эдвина «царил такой мир, что женщина с грудным

младенцем на руках могла пройти через весь остров от моря до моря

безо всякого вреда для себя». Продолжая, Беда Достопочтенный писал:

«Этот король так заботился о благе своего народа, что велел установить

на дорогах возле источников с чистой водой столбы и повесить на них

медные кубки для утоления жажды путников. Никто не смел уносить

их или использовать не по назначению – не из страха, но из любви

к королю»2.

Во многом те же идеи принизывали книгу Эйнхарда «Жизнь Карла

Великого». Ее он начал с описания правления Меровингов, указывая,

что в этом роде уже давно «не было никакой жизненной силы и ниче-

го замечательного, кроме пустого царского звания»3. Иным образом

была представлена новая династия Каролингов, и прежде всего Карл

Великий, который не только укрепил государство франков, но и соз-

дал на его основе великую христианскую империю, в которую вошли

многие страны Западной и Центральной Европы.

Эйнхард отмечал, что империю Карла Великого населяли разные на-

роды, в каждом из которых были свои законы и обычаи. Даже в самом

франкском государстве право не было единым. Действовали законы

салических и рипуарских франков, которые в свою очередь «во многих

местах весьма различались»4.

По свидетельству Эйнхарда, Карл Великий, став императором,

решил усовершенствовать законы франков – «добавить то, что не-

доставало, устранить расхождения и исправить плохо или с ошибками

изложенное». Кроме того, «он приказал записать и письменно изло-

жить устные законы всех подвластных ему народов»1. По сути, была

поставлена задача проведения полномасштабной правовой реформы.

Но в ее решении Карл Великий не преуспел – ничего из задуманного

не исполнил, «если не считать того, что добавил к законам несколько

глав, но и они не были завершены»2. Такое едва скрываемое него-

дование, возможно, было вызвано тем, что Эйнхард сам участвовал

в подготовке реформы, будучи одним из ближайших сподвижников

Карла Великого. Впрочем, Эйнхард дал и вполне понятное объяс-

нение отказа от ее проведения: слишком «сильные различия»3 су-

ществовали между законами и обычаями не только самих франков,

но и остальных народов, населявших империю, – саксов и данов,

славян, аварцев и др.

В развитии сравнительного правоведения заметное место при-

надлежит «Хронике» епископа Титмара Мерзебургского, в которой

описаны обычаи скандинавских народов до принятия христианства4,

а также религиозные и правовые нормы славянских племен – поляков

и лютичей.

Как отмечал летописец, в Польше «много различных обычаев,

хоть и свирепых, но иногда достойных похвалы», потому что «без

суровых наказаний нельзя править ко благу правителя» и потому

что «в наше время более, чем право и обычаи, господствует свобода

грешить»5.

Описывая общественное устройство лютичей, он подчеркивал,

что ими «не управляет какой-то один правитель» и что решения у них

«обсуждаются в общем собрании, после чего все должны дать согласие

на проведение его в исполнение»6.

Существенные особенности отличали и правовое устройство Бур-

гундского королевства. В нем была ослаблена «узда законности», а ко-

роль, по сути, лишен власти. «Никто, как я слышал, – отмечал Титмар

Мерзебургский, – не правит королевством так, как он; он обладает

лишь титулом и короной»7.

С тревогой он писал и о Киевской Руси, разделенной после смерти

святого князя Владимира между его сыновьями: «Я опасаюсь, что по-

следует то, исполнения чего предвещает голос истины; ведь говорит

Он: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет» и прочее.

Пусть молится все христианство, дабы Бог изменил этот приговор

в тех землях»1 Первоистоки Русской Земли

На Руси традиции сравнительного правоведения были заложены

«Повестью временных лет» – первым ее летописным сводом.

После потопа, повествовал летописец Нестор, трое сыновей Ноя

Сим, Хам и Иафет разделили между собой всю землю. Иафету дос-

тались северные и западные страны. От племени Иафета произошли

многие народы, в том числе и славяне: моравы и чехи, белые хорваты

и сербы, поляки и многие племена земли Русской – поляне и древляне,

дреговичи, полочане, северяне и вятичи, радимичи и др.

У каждого из славянских племен было свое княжение. И все они имели

свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждое – свой нрав.

Так, поляне имели «обычай отцов своих кроткий и тихий» и были «стыд-

ливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями».

Иными в летописи предстают обычаи других славянских народов,

которые «жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг

друга, ели все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц

у воды… И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем де-

лали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали,

а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили

на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая

держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего,

но сами себе устанавливающие закон»3.

Свои законы и обычаи были у других народов земли. Ссылаясь

на византийского летописца Георгия Амартола, Нестор отмечал, что

«каждый народ имеет либо письменный закон, либо обычай, который

люди, не знающие закона, соблюдают как предание отцов»4. В под-

тверждение он не только воспроизводил вслед за Георгием Амартолом

законы и обычаи сирийцев, бактрийцев, индусов, персов, британцев.

Он дополнял эту картину своими рассказами о нравах половцев с целью

не только показать различия половецких и славянских племен, но и под-

черкнуть единство христианского мира, «где веруют во святую Троицу,

в единое крещение и исповедуют единую веру» и имеют «единый закон,

поскольку… крестились во Христа и во Христа облеклись»1.