В первых предложениях оттенок законченности мысли выражается исключительно

ритмом и интонацией, по нему мы и отличаем предложения от других словосочетаний. Значит, во всех неполных предложениях интонация прямо с о з д а е т важнейшую форму словосочетания —предложение. Даже и в тех случаях, когда эта форма выражена другими средствами, в полных предложениях, интонация все же помогает выразить этот оттенок, так как ведь и полные предложения произносятся все с той же интонацией законченной мысли. Следовательно, интонация в той или иной мере всегда входит в форму словосочетания.

Теперь понятно, почему возможны „словосочетания", состоящие всего из одного

слова. Ведь когда мы говорим Пожар! Воры! Спасите! Куда? Назад! Хорошо. Виноват! и т. д., мы произносим эти „слова" не как слова только, а как целые фразы с соответствующимиоттенками повествования, вопроса и восклицания, с одной стороны, и с оттенком законченности мысли — с другой. Другими словами, слова эти по интонации оказываются

равными в таких случаях целым словосочетаниям. А так как интонация образует, как мы уже знаем, формальнуюсторону словосочетания, то и про слова эти приходится сказать, что они имеют в таком произношении определенную формусловосочетания. Условно и их самих в этих случаях можно называть „словосочетаниями", хотя более точно, конечно, было

бы называть их „словами с формой словосочетания".

4. Характер связей между словами. Возьмем словосочетание вели ему помочь! Оно может иметь два смысла: 1) вели ему, чтобы он помог, 2) вели (кому-то другому), чтобы ему помогли.

Нетрудно видеть, что разница эта тоже не материальная, а формальная, грамматическая: меняется здесь не то, о чем мы думаем, а то, к а к мы об этом думаем, в какие отношения ставим мы предметы нашей мысли друг к другу. И так как разницы этой нельзя обнаружить ни в одной из отдельных форм, слагающих данное словосочетание, то приходится приписать ее всему словосочетанию в целом, т. е. признать, что в двух таких пониманиях кроются две разные

формы словосочетания. Против этого, правда, можно было бы возразить, что здесь не остается никаких внешних признаков, с помощью которых можно было бы отличить одну форму словосочетания от другой: слова и формы одинаковы, порядок слов одинаков, ритм и интонация одинаковы (или, по крайней мере, могут быть одинаковы). Как же

могут разные значения одного и того же словосочетания дойти до слушающего? Ассоциации при общении у говорящего и у слушающего обязательно должны быть одинаковы.

Тоже самое происходит и при разном понимании таких словосочетаний, как вели ему помочь. В одном случае и говорящий и слушающий ассоциируют это словосочетание с такими, как вели, чтобы он помог-, скажи ему, пусть поможет; заставь его помочь и т. д.; в другом случае они ассоциируют это словосочетаниес такими, как вели, чтобы ему помогли; скажи, пусть ему помогут; заставь ему помочь и т. д. Следовательно, в одном случае говорящий и слушающий объединяются на одной форме словосочетания, в другом — на другой.

Вывод

Оглянемся теперь на все четыре изученных пункта: бесформенные слова, порядок слов, ритм и мелодия, характер связей между словами. Все они сходны между собой в том, что их совершенно невозможно изучать на отдельном слове, а только в словосочетании. В самом деле, бесформенное слово, взятое отдельно, именно в силу своей бесформенности не обнаруживает своей грамматической природы. Порядок слов также не может изучаться на отдельном слове.

Далее, ритм и мелодия понимаются здесь исключительно в своей целостной, фразной стороне, что не дает возможности отдельному слову в его произнесении иметь эти признаки; если отдельное слово и имеет их, то только заменяя собой фразу. Наконец, тот или иной характер связей между словами возможен опять-таки только там, где имеются два или несколько слов. Таким образом, все эти четыре признака —синтаксические, а не морфологические. Присоединяя к ним еще признак той или иной комбинации отдельных форм, имеющих в данном словосочетании синтаксическое значение, получается форма словосочетания.