Глава 8. И деревням и верстам счет

И деревням и верстам счет

Оставил человек,

И конь покорно воду пьет

Из неизвестных рек.

Дорога тянется вдали.

И грусть теснит в груди:

Как много неба и земли

Осталось позади.

И весь в пыли, как хлеб в золе,

Никита Моргунок.

На всей планете, на Земле,

Один такой ездок.

И порыжел на нем пиджак,

Дорога далека.

Днем едет, терпит кое-как,

А к вечеру — тоска.

Сквозь тишину и холодок

Повеет ночь жильем.

И куст — он дома, и пенек

На месте на своем.

А ты скитайся, разъезжай,

Сам при себе, один...

Вдруг слышит:

— Добрый гражданин,

А, добрый гражданин!..

И видит: нищий, чуть прикрыт,

Почти что босиком.

— Подвез бы, что ли, — говорит

Обиженным баском.

И мальчик, точно со слепым,

Идет по праву руку с ним.

И нищий злобно смотрит вслед:

— Забогател, сосед?..

Глядит — и обмер Моргунок:

— Илья Кузьмич? Ай нет?

— Годов полсотни был Илья,

Да нынче стал не я.

Что видишь — только малец мой,

А шапка не моя.

Вот, брат.

Такая, брат, пора.

Кромешный год такой...

— Тпру!.. Правду говорят, гора

Не сходится с горой...

Коня стреножил Моргунок,

Прибрал хомут, дугу.

Оглобли — кверху.

Огонек

Заговорил в кругу.

— Эх, холодна небось земля,

Погреться будет впрок.

И достает из кошеля

Литровку Моргунок.

— Ну что ж, Илья Кузьмич, начнем?

Что есть. Прошу простить.

Тебя когда-то за столом

Мечтал я угостить.

Пей, грейся, гость.

Как другу верь,

Соседи были все ж...

А вот откуда ж ты теперь,

Илья Кузьмич, бредешь?..

— Бреду оттуда...

— Что ж там? Как?

— Да так. Хороший край.

В лесу, в снегу, стоит барак,

Ложись и помирай.

— Так, так, Илья Кузьмич...

А все ж

Тут злость своя нужна:

Что скажут — делай,

Дескать, врешь,

Работа не страшна.

— Нет, брат, спасибо за совет.

Не страшен был бы труд,

Да смысла нет.

—А ты начни!

—Да мочи нет...

—А ты тяни!

— Да руки не берут.

Никита слушал и коня

Из вида не терял.

Мальчишка, млея у огня,

Тихонько засыпал.

Куда он, малец, гол и бос,

Шел по свету с отцом.

Суму на перевязи нес

С жестяным котелком?

— А что, — пожал отец плечом,

Не страшно до зимы.

Где так попросим, где споем,

Петь научились мы.

Эх, брат, — вздохнул, ложась, Бугров,

В последний этот год

Еще б таких наделать дров,

Земли переворот!..

На колокольни встать бы, брат,

И сверху б — в добрый час

На всю Россию бить набат!

Да не во что как раз...

Спал Моргунок и знал во сне,

Что рядом спит сосед.

И, как сквозь воду, в стороне

Конь будто ржал под свет...

Вскочил, закоченелый весь,

Глядит — пропал сосед.

Телега здесь, и мальчик здесь.

А конь?..

Коня — и нет...

Никита бросился в кусты,

Высматривая след.

Туда—сюда.

И след простыл.

Коня и, вправду, нет!

И место видно у огня,

Где ночью " спал" сосед,

В траве окурки. А коня —

И нет. И вовсе нет.

И заняла дыханье боль,

И точно высох рот.

Позвать попробовал:

— Псель-псель...

И губ не соберет.

— Псель-псель...

И тишина кругом.

Туман. Глухой рассвет...

Вот бросил он семью и дом,

Уехал в белый свет.

Вот, все, что думал, — все не в счет.

Вот, прожил столько лет...

Туман встает,

Роса ползет.

День. А коня-то — нет...

Коня-то нет...

— Вставай, пострел!

Замерз небось, беглец.

Пока ты спал да сны смотрел,

Сменял тебя отец.

Сменял — и серого коня

С уздечкой получил.

Тебя обидел, а меня

Навеки научил.

Я угощал его, любя,

Считал — в беде сосед...

А ты не бойся: бить тебя

Теперь мне пользы нет...

Короток день, а путь далек,

А солнце — где уже!..

Переобулся Моргунок,

И легче на душе.

Собрал шлею, кошель и кнут,

Переменил чеку;

Колеса смазал, подоткнул

Поклажу к передку.

Короток день, а путь далек,

Хоть воз не так тяжел.

И влез в оглобли Моргунок,

А мальчик вслед пошел...