Родословные и устная традиция

Родословная мифического персонажа изучается с не меньшей тщательностью, чем родословная скаковой лошади. Опираясь на неё, авторы Пуран получали возможность объяснить многие индивидуальные черты потомков древних богов. Кроме того, родословные помогают соотнести ведические мифы с пураническими. Например, принимая во внимание, что и Сома, и мужское семя связаны с Луной, а также учитывая, что Меркурий — сын Луны, мы можем предположить, что предание об Иле-Судьюмне и Меркурии, где встречается мотив изменения пола, как-то связан с тем эпизодом ведического предания о жертвоприношении Сомы, в котором жрец нештр превращается в женщину, чтобы получить сперму от жреца агнидхры, а затем передать её жене человека, совершающего жертвоприношение. Такая методика впервые была открыто применена в Брахманах — текстах, где родословные использовались как с целью придания божественного статуса Вселенной и Ведам, так и для определения связей между божественной Реальностью и провидцами, которые эту Реальность лицезрели. Так как всё сущее во Вселенной имеет свою родословную, прослеживание генеалогий стало одним из методов, позволявших возвести происхождение каждой « вещи » к Единому. История Лицезрения Реальности — часть « родословной » Реальности. И подобно тому как ребёнок в утробе матери проходит все стадии эволюционного развития, так и ранние инкарнации всякого божества представлены в истории его существования как причины инкарнаций последующих. Генеалогические древа используются и в джьотише — например, для объяснения отношений между Меркурием и Луной или между Сатурном и Солнцем: эти планеты, связанные тесным родством ( отец и сын ), не препятствуют друг другу в ситуациях, где другие планеты вступили бы друг с другом в конфликт.

Каждое устное предание также имеет свою « родословную » — историю о том, как её живая мудрость из века в век успешно передавалась от гуру к ученику. Все формы индийской живой мудрости, как религиозной, так и мирской, переходили из уст в уста на протяжении столетий, а иногда и тысячелетий. Когда-то ведические знания передавались исключительно изустно, и традиция эта была настолько устойчивой, что письменное изложение Вед было осуществлено лишь сравнительно недавно. В древности считалось, что сам акт записывания временно лишает человека способности иметь дело со знаниями: « Ученик не должен произносить тексты Веды после употребления мяса, после того, как он видел кровь или мёртвое тело, после полового сношения и после того, какой что-то писал » { « Айтарейя Араньяка », 5. 5. 3, цит. по: Coburn, с. 4 ). Итак, ведическая мудрость, давшая жизнь Пуранам и Тантрам, сама была записана лишь после того, как в известной мере закоснела. Мой наставник даже утверждал, что в любой записанной Тантре всегда что-то не так, ибо только не обладающий достаточной духовной чистотой ученик будет пытаться заключить живую мудрость в бумажную темницу, за решётку из чернил.

Во времена Вед важнейшее значение придавалось звучанию слов: смысл ведического гимна всегда стоял на втором месте после точности его произнесения. Во времена Пуран звучание стало уступать место буквальному значению, которое проще было передать на письме, чем интонацию. Тем эпизодам Пуран, которые являются частью позднейшей письменной традиции, недостаёт особого « аромата » изначальных устных преданий, профессиональные исполнители которых мастерски пробуждали в себе и в своих слушателях богатейшую гамму эмоций, ведущую к переживанию подлинного катарсиса. Возможно, этот отказ от естественных для человека перепадов напряжённости и расслабления был рассчитан на то, чтобы научить читателя отрешённому отношению к жизни. Но быть может, эмоциональную сторону мифов уничтожила ( проявив тем самым свой скрытый страх перед эмоциями ) « брахманизация » с её стремлением к чистоте ритуала, достигаемой путём полного контроля над окружением. По мнению Джорджо Бонаццоли, мифология Пуран явилась своего рода реакцией на Упанишады — группу текстов, отстаивавших необходимость рационального обоснования знаний любой ценой, даже в ущерб мифу. Не исключено, что творцы Пуран считали себя обязанными « оправдывать » мифы с рациональной точки зрения — точь-в-точь как поступают в наши дни некоторые пропагандисты альтернативной медицины, втискивая нетрадиционные терапевтические методы в научную парадигму, чтобы добиться официального признания своих концепций.

Впрочем, какова бы ни была тому причина, очевидно, что во многих частях Пуран живой миф задыхается под мёртвым грузом « культурных наслоений », привнесённых редакторами. Если в Ведах о фертильности и сексуальности говорится открыто и свободно, то более поздние тексты, предвосхищая викторианскую страсть « прикрывать наготу », уже подвергают некоторые мифы цензуре, удаляя из них всё предосудительное. Вот, к примеру, один из поздних вариантов предания о том, как планета Венера получила своё имя: « Венера пребывал в теле Шивы тысячи лет, исполняя данный обет. И наконец Владыка, смилостивившись, выпустил его наружу. Вся его кожа побелела от того, что он так долго находился в утробе Шивы, и потому он был назван Шукрой » ( Kadalangudi, с. 40 ). Действительно, в одном из своих значений слово « шукра » означает « белый », но в данном случае гораздо ближе к сути дела — как этимологически, так и астрологически — другое его значение, а именно — « мужское семя ». Ясно, что читатель, знакомый с одной лишь этой цензурированной версией мифа, ни за что об этом не догадается.

Можно предположить, что письменное слово стало приобретать всё большее значение, а вместе с ним и святость в ту пору, когда большинство людей стало утрачивать исключительную ( с нашей точки зрения ), способность хранить в памяти огромную массу информации — способность, необходимую для передачи культурного наследия в устной форме. С того самого времени письменное слово неустанно стремилось вытеснить слово устное, однако до сих пор это ему не удалось, ибо полностью истребить какую-либо индийскую традицию крайне трудно. Буквалисты могут сколько угодно цепляться за письмо, но те, кто действительно хочет постичь живую мудрость, заключённую в священных текстах, должны искать её в живой устной традиции, ибо «... понимание священного текста не вытекает из интеллектуального овладения его содержанием » ( Coburn, с. 152 ). Социальные и культурные знания в Индии до сих пор органически связаны с устной традицией. Устные предания формируют образ мышления людей, служат средствами убеждения и проникновения в природу вещей, а также инструментами, позволяющими ввести самого рассказчика и слушателей в особое ментальное и эмоциональное состояние. И одна из областей, в которых превосходство устных сказаний над другими средствами до сих пор остаётся бесспорным, — это область применения упай, способов защиты от пагубного влияния планет.