Действие IV

Картина 1. Темная ночь. Глухая чаща в керженских лесах. Поперек сцены лежит вырванная с корнем ель. В глубине прогалина и в ней поросшее мхом болотце.

Сцена. Гришка-Феврония. Здесь в разорванном платье пробирается Феврония; за нею следует безумный Гришка Кутерьма. Обессиленная садится она на ствол дерева. Гришка ведет безумные речи: говорит с ней то нагло и подбоченясь, то жалобно, как нищий. Феврония кротко урезонивает его: «Не глумися, одумайся; помни, что за грех свершил еси». Гришку мучают угрызения совести. Введение Гришки. Он то всхлипывает, то пристает к Февронии как дитя, то становится на колени, испуганно озираясь, то поспешно вскакивает, бешено пляшет и свищет. На мгновение он успокаивается. В конце концов, с диким воплем он убегает в дремучую чащу.

Монолог Февронии. Феврония осталась одна. Она ложится на траву. Деревья постепенно покрываются яркой изумрудной зеленью причудливого вида. Феврония погружается в блаженное состояние: усталость и боль ее прошли. Она поет колыбельную самой себе: «Бай, бай, спи, усни, спи, сердечко, отдохни». На ветвях деревьев повсюду загораются восковые свечи; вырастают на деревьях и из земли громадные невиданные цветы: золотые крыжанты, серебряные и алые розаны, череда, касатики и другие. Проход к болоту остается открытым. Феврониянапевает о своем восхищении всем этим видом. Голоса райских птиц ей пророчат покой и счастье. Она подымается, идет вперед; ветви ей кланяются. Ей кажется, что вновь пришла весна: «Все болота разлелеялись, все деревья разукрасились». Явление птицы Алконост. По-весеннему ожил лес; заполнился птичьимитрелями, пением кукушки. Издали раздается голос Алконкоста – вещей птицы, вещей птицы, птицы милости. Она предвещает Февронии мкорую смерть – «тихий покой». Причудлива мелодия вещей птицы, словно выросла она из птичьих посвистов с переливами. Она возвещает: «Укрепись надёжею, верой несомненною: все забудется, время кончится».

Появление Всеволода. Из глубины прогалины, по топи, усеянной цветами, как по суху, медленно шествует призрак княжича Всеволода, озаренный золотистым сиянием, едва касаясь ногами почвы. Феврония, вновь полная сил бросается к нему. Призрак обращается к ней с приветствием: «Веселись, моя невеста, веселись! По тебя жених пришел». Призрак утешает Февронию. Хотя Всеволод предстает здесь как призрак, эта мистичность входит в противоречие с дальнейшим. Призрак оказывается реальностью. Всеволод обращается к Февронии: «Мертв лежал я в чистом поле, сорок смертных ран на теле. Было то, но минуло; нынче жив и бога славлю.»

Зов птицы Сирин. Слышится голос другой райской птицы - Сирин: «Се жених пришел, - что же медлишь?». «Господи Иисусе, ты прими мя, водвори в селеньях праведных». Мягко звучат переливы голоса птицы. Пора жениху и невесте идти на «красный пир» И вот молодые, рука об руку, медленно уходят по болоту, едва касаясь земли. Смерть Февронии. Тихо звучат мелодии паризыва смерти и молитвы Февронии. Взявшись за руки, она и княжич идут поболотцу в спасенный Китеж, словно уносят их вдаль волны светлых созвучий. Опускается облачный занавес.

Восхождение в Китеж. Переход ко второй картине это еще одна - на сей раз оркестрово-вокальная (здесь за сценой звучат голоса райских птиц, Сирин и Алконоста) - звуковая картина Н. А. Римского-Корсакова. Она начинается сразу после окончания первой картины (как бы выливается из нее) и непосредственно переходит во вторую картину. Ремарка композитора уточняет (это стало названием этого антракта): «Хождение в невидимый град». На фоне лучезарного величественного шествия, радостных перезвонов звучит затейливое пение райских птиц.

Картина 2. Соборная площадь. Призыв Февронии и восхождение в Китеж. Авторская ремарка, характеризующая невидимый град, такова: «Облако рассеивается. Град Китеж чудесно преображен. Близ западных ворот Успенский собор и княжий двор. Высокие колокольни, костры на стенах, затейливые терема и повалуши из белого камня и кондового дерева. Резьба украшена жемчугом; роспись синего, пепельного и сине-алого цвета, со всеми переходами, какие бывают на облаках. Свет яркий, голубовато-белый и ровный со всех сторон, как бы не дающий тени. Налево, напротив ворот, княжьи хоромы; крыльцо сторожат лев и единорог с серебряной шерстью. Сирин и Алконост, - райские птицы с неженскими ликами, - поют, сидя на спицах. Толпа в белых мирских одеждах с райскими кринами и зажженными свечами в руках; среди толпы Поярок - зрячий и Отрок, бывший его поводырем».

Сцена с Февронией. Здесь-то и оказалась Феврония. Ее и Княжича приветствует народ. Феврония не помнит себя от изумления; она ходит по площади, все осматривая и в восторге плещет руками.

Свадебная песня. Народ окружает Княжича и Февронию и запевает свадебную песню под звуки гуслей и райской свирели, бросая под ноги цветы, розаны и синие касатки. Феврония не понимает, кому поется свадебная песня, чья свадьба. Тогда Княжич говорит ей: «Наша же, голубушка».На крыльце княжьих хором появляется князь Юрий. Феврония и Юрий приветствуют друг друга как невестка свекра. Звучит большой ансамбль, в котором участвуют все главные действующие лица - князь Юрий, княжич Всеволод, Феврония, с ними поют райские птицы Сирин и Алконост, присоединяются Отрок и Поярок, в конце концов, и весь хор («Буди с нами здесь вовеки»). Княжич Всеволод приглашает Февронию в церковь («Ай же ты, невеста верная, время нам и в церковь Божию»).

Сокровище Февронии. Нежно поют флейты, скрипки и колокольчики тему чудесных цветов: их бросает народ под ноги Февронии и княжичу; под звуки гуслей и «райской свирели» хор продолжает свадеьнуб песню, прерванную набегом татар. Светлы запевающие ее женские голоса, светлы переливы струн у гуслей. На припеве вступает хор. С крыльца княжеским хором торжественно приветствует невесту князь Юрий. На все четыре стороны кланяется Феврония народу, удивляясь, не сон ли это. Но нет: «Сон-то нынче явью стал, родная» - поет старый князь.

Послание Гришке. В этот момент Феврония вспоминает о Гришке: «Там в лесу остался Гришенька». Феврония хочет послать ему грамоту, «утешенье Грише малое». Поярок готов написать ее. Феврония диктует; она описывает Китеж, который не пал, но скрылся, сообщает ему, что они не умерли, а живы, и живут они в дивном граде. «Кто же в град сей внидет?» - спрашивает Феврония князя Юрия. «Всяк, кто ум не раздвоен имея, паче жизни в граде быть восхощет» - отвечает Юрий. (Сцена письма Февронии к Кутерьме, по традиции первых постановок оперы, обычно выпускается. Это идет вразрез с категорическим требованием автора, высказанным им по поводу постановки оперы: «На пропуск сцены письма к Кутерьме в последней картине согласиться не могу. Об этом были разговоры и в Петербурге. Письмо Февронии есть кульминационный момент всего ее образа. Достигшая блаженства Феврония вспоминает и заботится о своем лютом враге и губителе Великого Китежа. Пусть слушатели вникают в это, а не относятся к последней картине оперы как к апофеозу» - из письма Римского-Корсакова дирижеру первой постановки оперы в Москве в 1908 году В. И. Суку.¹) Великий Китеж. Соборная площадь. Финал.Торжественно шествие Февронии и княжича к венцу. Хорславит вечную радость, в которой пребывают жители Киьежа. В открывшихся дверях собора виден яркий «неизреченный свет». Гудят, звонят колокола, повторяется попевка славления радости. Но вот она становится все тише и замирает в светлом аккорде, словно исчезает в глубинах времени.