Глава 10. Рубль

Вначале я не понял в чем причина такого поведения, и только подойдя поближе, обратил внимание на колеса. Они были полностью спущены. Причем, все четыре.

– Ничего себе! Это где же мы так влетели-то?

– Мы влетели? Сережа, вчера вечером колеса были целыми! Разуй глаза! Резина порезана! – Вовка, подойдя на расстояние вытянутой руки, орал прямо мне в лицо.

– Я-то тут при чем? Чего орешь, как шальной?

Он отвернулся, тяжело вздохнул и уже значительно тише добавил:

– Теперь придется в село пешком тащиться, рабов нанимать…

– Кому понадобилось спускать нам колеса? – я просто недоумевал.

– Да бычье какое-нибудь местное? Нажрались на танцах в соседнем селе и давай самоутверждаться по дороге в свой аул.

Мы синхронно осмотрелись. Вокруг не было ни души. Решили, что я должен остаться в лагере и начать поиски в овраге, а Вовка займется колесами. После завтрака, он ушел в направлении ближайшей деревни, а я, взяв металлоискатель и лопату, двинулся в сторону места копа.

Памятуя о находке наконечника, я включил прибор еще в лагере и к месту назначения шел, размахивая катушкой из стороны в сторону, в связи с чем, путь мой слегка затянулся. Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы выкопать пять водочных пробок, консервную банку и кусок какой-то внушительной ржавой железяки. Благодаря этой штуке я усвоил, что прибор по-разному реагирует на черный и цветной металлы. В дальнейшем это значительно облегчило поиски, так как черного металла в земле оказалось слишком уж много, и копать я решил только «цветняк».

Обследование ямы начал сверху, полностью обойдя ее по периметру. А когда обход был завершен, спустился по склону на один метр и продолжил планомерное сканирование почвы. На пятом круге раздался четкий цветной сигнал. Легкая порция адреналина взбодрила после монотонного нарезания кругов. Выкопав совсем небольшую ямку, глубиной не более двадцати сантиметров, моему взору предстала крупная монета, размером с приличную медаль! Из-за налипшей на нее грязи я долго не мог разобрать, что же я, все-таки, отрыл. Тщательно оттирая ее о рукав и всматриваясь в проявляющееся серебристое изображение двуглавого орла, представлял, как Вовка забудет о своих колесах, застав меня возлегающего верхом на куче найденных драгоценностей и повелевающего торжественно перенести триумфатора (то есть меня) на заслуженное место воздаяния почестей! Монета оказалась серебряной, номинал – 1 рубль, но года чеканки было не разобрать из-за грязи.

Вдалеке послышался рокот двигателя. Я обернулся на звук и увидел приближающийся к нашему лагерю УАЗ. Взяв снаряжение, направился туда же. Автомобиль подъехал раньше меня, и из него неспешно высыпала наружу вчерашняя четверка. Один из них – в оранжевых резиновых сапогах – бесцеремонно присел у нашего котелка и, приоткрыв его, понюхал содержимое, после чего бросил крышку на землю рядом с котелком и вытер руку о штанину. К этому времени я находился метрах в тридцати от них. Мужики, определенно, меня видели, но всем своим поведением выказывали явное неуважение к хозяевам лагеря. Долговязый демонстративно помочился в тлеющий еще с вечера костер и что-то сказал краснолицему. Тот, в ответ, хрипло рассмеялся, подошел к Вовкиной машине, и, пнув ногой спущенное колесо, запрыгнул задницей на капот.

От такой наглости вчерашних потерпевших я пришел в полнейшее недоумение. Прибавив шаг, откинул в траву металлоискатель и поудобнее перехватил лопату. Они это заметили и встали рядом, повернувшись в мою сторону.

– Привет, земляк! – крикнул тот, что был в оранжевых сапогах. Долговязый тоже обернулся ко мне, застегивая ширинку.

– Приветствую, мужики. Что-то случилось?

Высокий и краснолицый с улыбкой переглянулись.

– Слышь, Михалыч, у тебя что-то случилось? – спросил долговязый.

– Да это, по ходу, у тебя тут случилось, – медленно проговорил тот. – Что с колесами-то, земляк? Кому дорогу перешел? – он щурился на солнце и не спеша пережевывал сухую травинку.

– Понятия не имею. Утром обнаружили их спущенными.

– Об-наруууу-жи-ли! – по слогам проорал оранжевый сапог и наигранно загоготал. – А мы, думали, ты тут на ежей охотишься, колесами их давишь, браконьерничаешь, так сказать. А они обнаружили!

– Не хами, Гена. Видишь, у человека лопата... – тут уже заржали трое. Четвертый сидел на корточках с серьезным лицом и внимательно наблюдал за спектаклем.

Было ясно как день, что с этими здоровенными лбами мне одному тягаться не в масть, тут даже Брюс Ли мне не помощник со своими киноуроками. Я с надеждой посмотрел в том направлении, куда утром ушел Вовка, но на видимом участке дороги было пусто.

Краснолицый спрыгнул с капота, заковылял в мою сторону и, остановившись в паре метров и уставившись себе под ноги, спросил:

– Ты кто такой, земляк?

Я прекрасно понимал, что дерзить этим славным молодцам в настоящий момент было бы крайне нерационально, даже не смотря на большое желание. Поэтому, вместо «А тебе какое дело?» или «А ты кто такой?», я тактично поинтересовался:

– А вы представляете какие-то государственные органы, господа, или мы с вами беседуем как частные лица?

Гена-Оранжевый сапог – прыснул со смеху:

– Михалыч, у тебя орган государственный или как? – заржали остальные.

– А ты, я смотрю, дипломат, да? Мусорской, что ли? Ты че дерзкий такой? – видать, все-таки я дерзил. – Друг твой где, тля?

Я в очередной раз посмотрел на дорогу. Михалыч, заметив это, обернулся туда же, а затем вновь уставился на меня.

– В деревню он пошел, машину искать, чтобы резину на вулканизацию перевезти, – это заговорил молчавший до сих пор четвертый, сидящий на корточках и неотрывно глядящий в сторону оврага. – Долго его нет? – теперь он обращался ко мне.

Лицо было вполне интеллигентным, с явными признаками интеллекта.

– Где-то час, может больше, – ответил я.

Михалыч, неотрывно глядя мне в глаза, нарочито громко сказал:

– Значит подождем, – а затем немного тише, уже для меня: ­– А мы пока познакомимся. Я Михалыч, – и он протянул свою шершавую ладонь для рукопожатия. Я, в ответ, протянул свою, но тот, резко ухватившись, до боли сжал мою кисть и держал так не отпуская. На красном лице заиграла недобрая улыбка. Я попытался выдернуть руку, но тот сжал еще сильнее, и теперь захрустели суставы. Скривившись от боли, левой рукой машинально занес лопату для удара, но Михалыч, среагировав, сразу отпустил правую. Продолжая улыбаться, поднял руки на уровень головы, ладонями ко мне и отступил на шаг назад:

– Тихо, тихо, земляк… Сдаюсь!

– Слышь, те ты, не воспитанный такой? Че не знакомишься? – Оранжевый сапог, сплевывая себе под ноги, шел к нам, – Тебе Михалыч представился. Тебя как звать, сука?

– Не трогай его, Генчик, пусть отдохнет человек. Что не видишь? Устал он. Копал много. Да, земляк? – краснолицый, по всей видимости, имел авторитет в коллективе, так как Генчик моментально остыл и направился к котелку с кашей. Михалыч подошел ко мне совсем близко и полушепотом заговорил: – Не бойся, земляк, никто никого не тронет. Просто поговорить хотим. Я с другом твоим пересекался как-то по жизни, хочу кое-что выяснить у него, вот и все. К тебе вообще никаких претензий, усекаешь?

– Да какого ты с ним церемонишься, Коля? – заорал жующий кашу Генчик. – Дай мне его – за минуту все гов… выбью!

– Не обращай внимания, – не меняя тона, продолжал Михалыч, – он здесь не решает. Друг твой скоро приедет, а мы его здесь подождем. Нам неприятности не нужны. Договорились? Ты, я вижу, человек не глупый, должен понимать… Лучше расскажи нам пока, что вы тут делаете? На охотников не похожи, на рыбаков тоже… Я так, чисто из интереса спрашиваю. Можешь, конечно, не отвечать, если не хочешь.

– Михалыч, да хва…! – начал, было, свой очередной ор Генчик, но тот его снова осек:

– Еще раз, падла, вякнешь…

Генчик психанул, швырнув котелок в кусты, и пошел к УАЗу, который был припаркован сразу за внедорожником Вовки. Михалыч снова перевел взгляд на меня в ожидании ответа.

– Он плохой, ты хороший? Могли бы что-нибудь поинтереснее придумать.

Я старался, как можно более искренне улыбаться, но улыбка получалась слишком натянутой и искусственной. Мой собеседник погрустнел.

– Таки мусорской… – Михалыч разочарованно развел руки в стороны, – Гена! Поговори с человеком!

Он отошел к интеллигенту и присел на корточки, что-то тихо обсуждая. Из за терновника послышался голос Генчика:

– Пусть подождет. Занят я. Ща побеседуем! – и громко загоготал.

Я стоял, лихорадочно прикидывая, что делать дальше. Нужно было бежать, но Вовку тоже надо было как-то предупредить. Сотового у него нет, да и мой здесь «вне зоны покрытия». Но куда бежать-то? У них машина – догонят на первой же стометровке. Мои размышления прервал приближающийся рокот двигателя. К лагерю ехал еще один «УАЗ», на этот раз фургон.