Пятый выход в открытый космос

29 октября. НК. К.Лантратов. Экипаж встал как обычно в 8: 00. Непосредственные операции по выходу в открытый космос начались в 14: 00 “Сириусы” надели костюмы водяного охлаждения (КВО) скафандров, закрыли люк ШСО-ПНО, вошли в скафандры, закрыли их ранцы и приступили к шлюзованию. В 15: 49: 20 космонавты начали предварительный сброс давления в ШСО. Через 6, 5 минут сброс закончился, экипаж приступил к пятиминутному контролю герметичности закрытия люка ШСО-ПНО. В 16: 04 закончился процесс диссатурации космонавтов (вымывание из крови азота). “У вас опережение 5 минут”, — предупредила Земля. — “Ничего, мы спешить не будем, ” — спокойно сообщил командир экипажа.

В 16: 06 начался окончательный сброс давления в ШСО. Он практически завершился к концу сеанса связи (16: 27: 18, НИП “Петропавловск-Камчатский”). Вне зоны радиовидимости в 16: 30 “Сириусы” перешли на автономное питание скафандров.

Выходной люк был открыт в 16: 38 ДМВ (13: 38 GMT).

Программа этого выхода получила название “Панорама”. В задачу космонавтов входил осмотр и видеосъемка элементов внешней конструкции орбитального комплекса, иллюминаторов, поручней, обшивки, лакокрасочных покрытий. Экипаж должен был взять образец экранно-вакуумной теплоизоляции (ЭВТИ), заменить страховочный фал у монтируемой солнечной батареи на базовом блоке, установленной еще Юрием Романенко и Александром Лавейкиным в 1987 году. Все эти работы проводились с целью оценки состояния внешней поверхности станции, замены старых элементов. Ведь базовый блок “Мира” (ББ, 17КС №127) находится на орбите уже семь с половиной лет, модуль “Квант” (целевой модуль Э [ЦМ-Э], 37КЭ) — почти шесть с половиной, модуль дооснащения “Квант-2” (ЦМ-Д, 77КСД) — четыре года, стыковочно-технологический модуль “Кристалл” (ЦМ-Т, 77КСТ) — более трех лет. Первоначально же ресурс станции был определен в шесть лет. Однако, ввиду неплохого состояния систем “Мира” он несколько раз продлевался. Теперь рассматривается возможность активного полета ОК “Мир” до конца 1997 года. Во многом окончательное решение зависело от результатов программы “Панорама”. Поэтому было так важно провести этот выход. Две предыдущие попытки оказались неудачными, но руководство полетом “Мира” не могло отказаться от проведения “Панорамы” и назначило третью попытку. На этот раз все прошло нормально.

В 16: 39 космонавты включили теплообменники “Орланов ДМА” и приступили к выносу и креплению на наружной поверхности телекамеры. После восстановления радиосвязи через спутник-ретранслятор “Альтаир” (16: 56: 00) Александр Серебров сообщил: “Камеру мы уже установили, смотрите картинку.” На передаваемом с орбиты изображении был виден базовый блок “Мира” с монтируемой солнечной батареей (МСБ) и грузовая стрела, соединяющая ББ с ЦМ-Д. После выноса из ШСО всего необходимого во время выхода космонавты начали переход по стреле. Сначала это сделал Василий Циблиев традиционным способом. А затем Александр Серебров втихоря испытал свое новое изобретение: приспособление для быстрого передвижения по стреле. На Земле об этом узнали позже, когда космонавты уже шли назад. При этом “перелете” Александр Серебров немного задел монтируемую панель солнечной батареи. “Так, батарея мешается. Я похоже чуть-чуть ее задел.” — прокомментировал “столкновение” бортинженер. “Наблюдаем, как она качается, ” — подтвердили из ЦУПа.

Как только оба космонавта оказались на базовом блоке “Мира”, Серебров поинтересовался, чем они должны заняться. “Вы осмотрите РО (рабочий отсек — К.Л.), теплообменник на рабочем отсеке малого и большого диаметров, ” — напомнили с Земли.

Но первым делом “Сириусы” приступили к фото— и видеосъемке правой панели солнечной батареи, по которой в августе пришелся удар микрометеорита. Тогда в панели образовалось небольшое отверстие. Для оценки его размеров и была запланирована эта съемка. Должны были космонавты и “запечатлеть” центральную МСБ. Работа оказалась не из легких. “Так, Вась, тебе сейчас надо правой рукой держаться за кольцевой поручень, а левой — передать мне камеру, ” — готовился к ответственным съемкам Александр Серебров. “Саш, я тебя не вижу, я — затылком к тебе. Так что ты меня корректируй, ” — попросил Василий Циблиев. После съемок бортинженер признался: “Я так не потел, даже когда “Рапану” снимал.”

В 17: 25 космонавты, закончив съемку солнечных батарей, демонтировали кассету системы микрометиоритного контроля СКК-3 и зафиксировали ее на поверхности. “Мы СКК закрепили у основания грузовой стрелы, чтобы не ходить с ней вместе, ” — сообщил Серебров. — “Это не совсем оптимально, ” — уточнил ЦУП. — “Я понимаю. — согласился “Сириус-2”. — Но нам сейчас не до нее. Мы тут уже перетаскиваем друг друга. СКК мы захватим, когда будем возвращаться назад. Вы нам о нем напомните.”

Космонавты перебрались на средний диаметр рабочего отсека и приступили к осмотру теплообменников системы терморегулирования станции (СТР). “Они в порядке, — прокомментировал свои наблюдения Александр Серебров. — Даже не потрескались. Лишь чуть-чуть запылились.”

В 17: 34 космонавты перебрались к основанию МСБ и заменили страховочный фал батареи. Затем экипаж приступил к снятию старого мата экранно-вакуумной теплоизоляции панели электроразъемов МСБ на новый. “Вы должны у этой ЭВТИ обрезать только нитки, ” — напомнила Земля. — “Они только с одной стороны, ” — уточнил бортинженер. — “Тогда срезайте ее.” — “Я уже снял. — сообщил Василий Циблиев. — Я их потянул — они и оборвались. Нитки хлипкие были.” Александр Серебров тем временем сложил снятый мат ЭВТИ и уложил его в карман скафандра командира.

В 17: 41 станция погрузилась в тень, прекратилась передача с орбиты телеизображения. Но и на ночной стороне орбиты космонавты продолжили “инспекцию” внешней поверхности станции. “Панель теплообменника в районе электроплаты какая? ” — поинтересовались из ЦУПа. “Она даже лучше, чем другие, — передал Серебров, — потому что здесь временами тень от Солнца. Есть отдельные сколы краски. Максимальный размер 2-3 сантиметра. Их пять. Все остальное — очень ровненькая и чистенькая поверхность. Никто здесь не ходил, не топтал.” “Здесь еще не ступала нога человека, ” — уточнил Василий Циблиев.

В тени “Сириусы” преодолев некоторые трудности, занялись установкой нового мата ЭВТИ. Космонавты работали при свете фонарей, закрепленных на шлемах “Орланов”. На скафандре командира (№25) установлены более мощные лампы, чем у бортинженера. За яркость Василий Циблиев прозвал их “жигулевскими фарами”. Они значительно облегчили работу экипажа в тени. В 17: 57 новый мат был установлен.

“У нас полторы минуты до конца, — напомнил космонавтам заместитель руководителя полета Виктор Благов. — Давайте подведем итог. Вы сняли панели СТР на большом и малом диаметрах...” — “Нет, на большом пока не снимали, ” — поправил его Серебров. — “Еще вы сняли панель по второй плоскости и панель МСБ, — продолжал подведение итогов Благов, — отцепили СКК, установили новый фал, поменяли мат. Теперь вы идите к радиальному поручню. Ждите света, снимите СТР-овские панели на большом диаметре и потихонечку перемещайтесь к ОНА.” В 18: 01 закончился сеанс связи. Комплекс ушел из зоны работы НИПа “Уссурийск”.

Когда в 18: 35 связь с космонавтами восстановилась, Александр Серебров заявил, что в целях экономии в тени Василий Циблиев отключил свои “фары” и экипаж работал только с фонарями бортинженера. “Ну вы молодцы, ” — похвалил их руководитель полета Владимир Соловьев. Тем временем “Сириусы” перебрались на обрез агрегатного отсека (АО) ББ.

“Все поручни, по которым мы ходим, привинчены хорошо, ” — комментировал по ходу перемещения Василий Циблиев. “Но ходить по этим скобам — одно мучение, — сообщил более критично настроенный бортинженер. — Кольцевые поручни по сравнению с ними — просто сказка.”

В 18: 41 Серебров снял закрепленную на торце АО остронаправленную антенну (ОНА) на видеокамеру и начал ее фотографирование. “Тут, конечно, нет треноги, чтобы было как у настоящего фотографа, ” — пошутил “Сириус-1”.

После завершения работ на этом месте космонавты в 18: 47 перебрались на ЦМ-Э. Первым делом “Сириусы” занялись осмотром мест крепления к модулю фермы “Софора”. “Контргайки на укосах отошли — сообщил Александр Серебров. — Их надо подтянуть.” Владимир Соловьев поддержал инициативу бортинженера: “Тяни их со всей силой.” — “Как можем, так и тянем, ” — ответил командир. Гайками занялся Василий Циблиев, а “увешанный” фото— и видеотехникой Александр Серебров приступил к фотосъемке фермы “Софора”. По ходу работы гаечными ключами и отвертками, “Сириус-1” продолжал рассказывать о состояниях элементов “Кванта”, что было очень интересно находившимся в ЦУПе специалистам: “Поручень, о котором я говорил (после второго выхода — К.Л.)... Там просто потерялся винт. Сам поручень на месте, болтается.” — “Там нет следов шпаклевки? ” — поинтересовались с Земли. — “Нет. И на другом винте — тоже.” — “Сфотографируйте эту дырку без винта.” — “У меня с собой есть такой винт — довольно сообщил запасливый командир. — Сейчас Саша снимет дырку и я его закручу.” — “Это просто какой-то энергетический центр на “Кванте” — сокрушенно пожаловались из ЦУПа. — Здесь то гайки сами откручиваются, то — винты, да и спать здесь не получается.”

Затем космонавты проверили закрутку остальных гаек и винтов, подтянули их. “Здесь все мертво стоит, сделано на совесть, — подвел итог тяжелой работы Василий Циблиев. Пока он дотягивал последние гайки, бортинженер занимался съемками недавно установленной фермы “Рапана”. “Я могу сказать, что “Рапана” уже пожелтела, ” — сообщил “Сириус-2”. Работа заняла весь остаток “дня” на этом витке. В 19: 15 Земля передала: “Скоро у вас тень.” — “Вижу — терминатор надвигается, ” — подтвердил Александр Серебров. — Вопрос: мы тут на 37КЭ переночуем? ” — “Ночуйте — дала добро Земля. — А после рассвета возвращайтесь к основанию грузовой стрелы.” Но руководитель полета сразу же уточнил: “Ночуйте на 37КЭ, но только одну ночь.”

Станция “нырнула” в тень, а космонавты продолжили делиться впечатлениями: “На 37КЭ краска светлее и ровнее. Царапин нет. Что касается базового блока, там около двигателей очень много коричневого цвета. Как какао, это — от движков. Но краска везде многослойная. Где этот коричневый слой слезает, то под ним очень хороший белый слой, не нарушенный ничем, как молодая кожица. Мне это удалось снять: и лаковое покрытие, и красочное. До металла там далеко. С корпусом проблем долго не будет.”

В 19: 19 с Земли спросили: “Разгрузку чувствуете? ” (имеется ввиду разгрузка гиродинов, ред.) — “Мы ее не видим, но руками чувствуем ударчики, ” — сообщил бортинженер. В 19: 21 разгрузка закончилась, космонавты начали перебираться обратно на базовый блок. По ходу они обсуждали планы перехода по грузовой стреле на “Квант-2”. “Давай я первым перейду туда наверх, — говорил Александр Серебров, — а затем ты ко мне перелетишь. Главное — не закрутись.”

— “Какие вы страшные слова говорите! ” — забеспокоился Владимир Соловьев. — “Да нет, я объясню — решил успокоить всех на Земле, а заодно и раскрыть секрет своего изобретения Сан Саныч. — Я вырезал в “грузовике” алюминиевый квадрат, обклеил его “Богатырем” и надел его на стрелу. И теперь пролет по ней занимает всего минуту, даже — меньше.” — “Но нам беспокоиться за ваше здоровье не придется? ” — продолжал интересоваться новинкой Соловьев, которому осторожность положена “по штату”.

— “Нет, что ты, — продолжал заверять в полнейшей безопасности своей конструкции изобретатель Серебров. — Это просто новый способ передвижения по стреле.” — “А, значит как возвратишься — пойдешь в патентный отдел? ” — усмехнулся Виктор Благов.

— “Не-е-ет, — категорически “открестился” от патентоведов Сан Саныч. — Я тут лампу придумал. Она была мощнее по свету, чем 200-миллиметровый американский лазер. Так замучился это патентовать и сказал, что больше ноги моей не будет в этом отделе.”

“Мы тут базовый блок осматриваем, — вернул всех к реальной работе Василий Циблиев. — Похоже, что какой-то камешек выбил здесь кусочек краски, но следов удара не видно.” — “Вот здесь след какой-то, ” — подтвердил бортинженер. — А может это просто кто-то груз тащил здесь и задел.” Космонавтам предстояло еще осмотреть место предполагаемого удара микрометеорита, происшедшего 21 сентября где-то между второй и третьей плоскостью ББ. В 19: 33 Серебров передал: “Идем туда в обход, как “нормальные” герои.”

“У нас минута до конца зоны, — опять вступил в переговоры с экипажем Виктор Благов. — Вы там сейчас фотографируйте, собирайте вещи, смотрите на свету место предполагаемого удара и начинайте идти по стреле. Когда подойдете к ее окончанию — включайте сублиматоры.” — “Мы хотим еще около люка друг-друга сфотографировать и уж после включим сублиматоры, ” — выступил с инициативой Александр Серебров. — “И вы еще просили вам напомнить о СКК. Мы напоминаем, ” — закончила в 19: 36 сеанс связи Земля.

В 20: 10, когда вновь вступил в работу спутник-ретранслятор, Александр Серебров сообщил: “Я — на Д (ЦМ-Д — К.Л.), а Василий у основания стрелы. Это прямо сумасшедший дом. Позу бы занять какую нибудь, а не займешь. “ Наконец Серебров смог закрепиться за поручень и к нему направился командир. “Одна минута — и я на конце стрелы, ” — довольно прокомментировал новый способ передвижения Василий Циблиев. — “А я корячился, — вздохнул “Сириус-2”. — Мы оба на Д и идем домой. Мы со съемками постарались. Но Солнце светило плохо — тени мешали. На видео мы снимали в тени.” — Виктор Благов попросил: “Вернетесь — дайте привязку: какой снимок делали и при каких условиях.”

Но до возвращения космонавтам пришлось заняться “перестановкой”. “Надо же сюда микрометеоритный контроль поставить, — возмутился Александр Серебров положением кассеты СКК, установленной у люка ШСО. — Да его так забьют руками-ногами, что живого места не останется. Какие-то микрометеориты придумали...” -После того, как “Сириусы” “разобрались с СКК, они сняли на фото и видео уплотнительные кольца выходного люка, а заодно и друг друга. Наконец, выполнив полностью программу “Панорама” космонавты занесли в ШСО инструменты и оборудование, сняли и переправили туда же телекамеру, а затем и сами забрались внутрь станции.

Люк был закрыт в 20: 50 ДМВ (17: 50 ОМТ). Длительность выхода — 4 часа 12 минут (по плану — 3: 49).

После шлюзования космонавты выполнили штатные операции со скафандрами и аппаратурой. Спать “Сириусы” отправились лишь в 2 часа ночи 30 октября.

30 октября. Экипаж встал в 1 час дня. Космонавты провели сушку скафандров и дозаправку их баков, а затем уложили “Орланы” на хранение. По долгосрочным планам следующий выход в открытый космос на станции “Мир” должен состояться не ранее лета следующего года. Тогда должны быть перенесены солнечные батареи с ЦМ-Т на ЦМ-Э и переставлен стыковочный конус в ПхО ББ для приема модуля “Спектр” (ЦМ-О).

Во время радиопереговоров космонавты высказали большие претензии к группе психологической поддержки. По словам экипажа, записи музыки, подготовленные группой, не отвечают вкусам “Сириусов”, давно уже на связь не приходили интересные люди, а о всех политических событиях можно узнать только от Владимира Безяева.

В 12: 13 ДМВ с Земли была выдана команда на торможение гиродина СГ-3Э, в 18: 00 с него сняли питание. Он был включен на время проведения выхода. И теперь космонавты будут его ремонтировать.

31 октября. Экипаж отдыхал. Космонавты поговорили с семьями.

ЦУП при помощи обсерватории “Рентген” провел 2 сеанса наблюдений рентгеновского источника GRS 1716-24. Всего за прошедшую неделю (25-31 октября) было проведено 11 сеансов наблюдений этого объекта.

1 ноября. “Сириусы” привели станцию “Мир” в исходное состояние после выходов 22 и 29 октября. В основном это коснулось ПНО и ШСО ЦМ-Д, которые переоборудовались на время выходов. После предыдущей критики “исправилась” группа психологической поддержки: в течение двух сеансов связи в свободное от переговоров по штатным системам время экипаж слушал новости, записанные из информационных теле— и радиопрограмм.

В 18: 03 с помощью двигателей причаливания и ориентации (ДПО) ТКГ “Прогресс М-20” проведена коррекция орбиты ОК “Мир”. Двигатели проработали 215 секунд, что привело к уменьшению скорости на 1 м/сек и снижению орбиты комплекса. Это было сделано перед спуском на Землю возвращаемой баллистической капсулы ТКГ, намеченный на 22 июля. Затем орбита будет вновь поднята.

Продолжалась работа научной аппаратуры ЭРЭ, “Букет”, СММК в автоматическом режиме.

В ходе дня космонавтам сообщили, что на 5 ноября запланирован тест выносной двигательной установки (ВДУ). По планам он должен был занять все сеансы связи через наземные НИПы в течение суток. Для этого космонавты должны состыковть ряд кабелей внутри станции, затем с помощью СУБК и СУД выдать ряд тарировочных импульсов. После этого они должны расстыковать кабели. Анализ, проведенный на Земле, покажет, насколько эффективно применение данной ВДУ для управления комплексом по крену.

2 ноября. Весь день экипаж занимался плановой установкой и подключением блока очистки воздуха (БОВ), необходимого для нормальной жизнедеятельности космонавтов. Как обычно, два раза в день “Сириусы” занимались физическими упражнениями.

Полтора часа экипаж уделил ремонту гиродина СГ-3Э. Космонавты чинили блок управления магнитным подвесом. В 18: 36 начался 8-минутный тест гиродина. После анализа результатов специалисты ГОГУ дали разрешение на его раскрутку и введение в контур управления.

3 ноября. Космонавты занимались многочисленной и разнообразной работой: проводили медицинские эксперименты по исследованию гиподинамии, заменили некоторые блоки в системе регенерации воды из урины (СРВ-У), подготовили французский эксперимент на австрийской аппаратуре “Мигмас”, тестировали телевизионный блок комплекса. Из-за облачности им не удалась провести съемку водных акваторий, где в этот момент проводился эксперимент по обогащению воды железом. Часть научной аппаратуры “Мира” работала в автоматическом режиме.

4 ноября. За день космонавты провели два серьезных эксперимента. Почти три часа проходил эксперимент на установке “Мигмас”. Эта аппаратура, созданная австрийскими специалистами, была доставлена на борт “Мира” перед советско-австрийским космическим полетом в 1991 году. “Мигмас” позволяет проводить микроанализ материалов непосредственно на борту орбитального комплекса. В ходе эксперимента “Сириусы” записали две кассеты информации.

Проведен эксперимент по бестигельной плавке германия в вакуумной ампуле на установке “Оптизон”. Продолжительность плавки составила 55 минут. Однако, из-за некорректной выдачи некоторых данных экипажу не удалось проплавить весь кристалл. По оценке специалистов эксперимент признан выполненным.

5 ноября. Намеченный на этот день тест ВДУ был руководством полета отменен в целях увеличения ресурса установки. До сих пор ВДУ находится в законсервированном состоянии. В частности, пока не задействована система наддува ее топливных баков, обеспечивающая подачу компонентов топлива к двигателям, магистрали и ее клапаны заполнены нейтральным газом. К тому же ВДУ — не дозаправляема, а следовательно величина выдаваемого суммарного импульса ограничена запасом компонентов топлива. При существующей сейчас конфигурации станции с ее ориентацией вполне справляются гиродины и штатная двигательная установка. По словам заместителя руководителя полетом “Мира” Виктора Благова, “управленцы не спешат пока с запуском ВДУ”. “Последнее время у нас выработался подход: если чего-то “до зарезу” не нужно, мы стараемся не “высовываться”, — образно обрисовал Благов подход руководства полетом. Однако, после пристыковки к “Миру” модулей “Спектр” и “Природа”, намеченной на начало 1995 года, ВДУ станет крайне необходима.

Василий Циблиев и Александр Серебров в течение дня провели эксперимент “Акустика” по определению параметров шума на борту орбитального комплекса. Во время работы космонавтов с электронным блоком австрийской аппаратуры “Датамир”, через который идет передача на Землю данных по медицинским экспериментам, возник ряд вопросов к австрийским специалистам. “Датамир” уже много месяцев эксплуатируется на станции, но в его работе стали появляться сбои, которые экипаж не может устранить без консультации.

Во время сеанса связи 15: 56-16: 08 космонавты рассказали, что во время захода Солнца на предыдущем витке наблюдали интересное и очень красивое северное полярное сияние в форме арки, подсвеченное Луной.

В ходе дня экипаж консультировался со специалистами по аппаратуре “Кристаллизатор”, на которой 6 ноября должен быть проведен эксперимент. Космонавты выявили недостатки в работе аппаратуры.

Полет “Колумбии” по программе STS-58 (И Лисов по сообщениям АП, ИТАР-ТАСС, Рейтер, Франс Пресс, ЮПИ и информации НАСА)

(Окончание)

23 октября. Рабочий день начался с подъема экипажа около 05: 00 EDT. Впервые экспериментам подверглись крысы. В первой половине дня Дэвид Вулф и Шэннон Лусид измерили и взвесили пятерых белых крыс и ввели им в хвосты через катетер малоактивные изотопы йода и железа. Для этого астронавтам пришлось впервые в истории пилотируемых полетов извлечь подопытных животных из клеток и взять их в руки. (За 36 лет в космосе успели побывать самые различные животные, от медуз и лягушек до собак и обезьян, но ни одно из них человек не держал в руках.) Подопытных животных по одному переводили в закрытую рабочую зону, где взвешивали на специальных вращающихся весах, брали из хвостовой вены пробу крови, вводили йод и железо, и через некоторое время повторяли забор крови. Взятие образцов крови будет продолжено в последующие дни полета. Сравнение результатов эксперимента на крысах и на людях покажет, одинаково ли протекает процесс сокращения количества эритроцитов.

Тем временем, Уильям Мак-Артур в кабине экипажа в очередной раз испытывал на себе вакуумный костюм.

Во второй половине дня Рей Седдон и Мартин Феттман начали подготовку другого эксперимента с крысами. Десять грызунов были взвешены и возвращены в свои клетки. 27 октября этим крысам будет введен гормон эритропоиэтин, стимулирующий производство красных кровяных телец. Предполагается, что с его помощью удастся противостоять процессу уменьшения их количества.

Астронавты выполнили исследование функций легких, для чего вдыхали и выдыхали газовую смесь через трубку газоанализатора. Для уверенности в правильном выполнении работы Дэвид Вулф повторил эксперимент несколько раз. (Аналогичный эксперимент в полете SLS-1 показал, что легочная вентиляция в полете несколько улучшается.)

24 октября. Из программы на этот день пришлось убрать очередной тест по исследованию воздействия головы на проявления болезни движения. Тест был отменен из-за отсутствия объекта исследования: ни один из членов экипажа никаких симптомов уже не отмечал. Вместо этого астронавты повторили тест функций легких.

Пять крыс, которым накануне вводились радиоизотопные трассеры, подверглись повторному взятию крови на анализ. “Все идет настолько гладко, насколько это возможно, ” — передала специалистам Центра Маршалла Шэннон Лусид. Астронавты пополнили также запасы воды для крыс и поместили в клетки новые съедобные палочки.

Пилот Сиэрфосс повторил эксперимент OARE по измерению торможения шаттла в верхних слоях атмосферы в зависимости от ориентации шаттла. Для этого он перевел “Колумбию” в режим медленного кувыркания. ОARE (Orbital Acceleration Research Experiment) является частью осуществляемой с 1981 года Программы экспериментов с орбитальной ступенью (ОЕХ). Руководителем эксперимента является Роберт Бланчард (Robert Blanchard) из Исследовательского центра Лэнгли. Большой интерес к его результатам проявляют разработчики космической станции.

Сиэрфосс провел тренировку “посадки” шаттла на компьютерном тренажере.

25 октября. На восьмой день полета SLS-2 было решено полностью повторить эксперименты, проведенные в последний день в ходе медицинской программы полета SLS-1. Рей Седдон, руководящая научными исследованиями на борту “Колумбии”, как бы заново переживала 12 июня 1991 года.

Поэтому астронавтам пришлось вновь обнажать предплечья, ввести трассеры и набрать кровь. На этот раз целью ввода трассеров было исследование функций почек.

Четверо астронавтов прошли процедуру эхографии сердца. Проверялись данные первого медицинского полета, согласно которым частота сердечных сокращений в полете уменьшается, а объем перекачиваемой за одно сокращение крови возрастает. Ввиду отказа основного блока аппаратуры астронавты использовали запасной. Кроме троих исследователей, в эксперименте принял участие пилот Ричард Сиэрфосс. Он же упражнялся на велоэргометре и отметил уменьшение мускульной силы.

Командир шаттла Джон Блэйха участвовал в качестве дополнительного испытуемого в эксперименте с вращающейся сферой, посвященном исследованию вестибулярного аппарата и зрительного анализатора в невесомости.

Джон Блэйха выполнил также ремонт панели связи лаборатории, которая непрерывно пищала в течение всего полета.

Астронавты делились своими ощущениями от полета в радиоинтервью Си-Би-эС. Мак-Артур подчеркнул, что ни он, ни Сиэрфосс, ни Вулф, совершающие полет впервые, не чувствовали признаков болезни движения. Но, разумеется, прилив крови к голове не был приятен. “Когда я в первый раз увидел себя здесь в зеркале, мне пришлось посмотреть и второй раз, чтобы убедиться, что это действительно я, ” — сообщил Вулф.

26 октября. В ночь с понедельника на вторник “Колумбия” была видна из Хьюстона. Оператор связи астронавт Карл Мид сообщил об этом экипажу в начале девятого рабочего дня.

Исследователи выполнили операцию по вводу девяти отобранным ранее крысам трассера (изотоп железа) и гормона эритропоиэтина, стимулирующего производство эритроцитов. Инъекцию гормона должны были получить пять крыс, а остальные — солевой раствор. Затем у крыс были взяты образцы крови. Повторное взятие крови будет сделано завтра, когда действие гормона должно проявиться. С десятой крысой, которая должна была участвовать в эксперименте, Феттман провозился долго, но так и не смог вставить ей в хвостовую вену катетер. Крыса оказалась слишком мелкой.

До настоящего времени специалисты не уверены, объясняется ли уменьшение количества эритроцитов в полете усиленным их разрушением или замедленным воспроизводством. Во всяком случае, этот процесс делает астронавтов более чувствительными к болезням. Руководитель эксперимента Клэренс Олфри (Carence Alfrey) надеется, что проводимое исследование может дать ключи к лечению лейкемии и иммунных нарушений.

В середине дня Джон Блэйха сообщил Земле о том, что астронавты связались по радиолюбительскому каналу с бортинженером станции “Мир” Александром Серебровым. “Мир” и “Колумбия” прошли в это время над Индокитаем в 135 км друг от друга.

Блэйха и четверо других астронавтов выполнили еще один эксперимент, направленный на изучение изменений вестибулярного аппарата в невесомости. Они наводили световую указку на цели на белом экране с открытыми и — для контроля — с закрытыми глазами. Командир сообщил руководителям эксперимента в Хантсвилле, что если в предыдущем эксперименте он чувствовал “как будто блуждал бесцельно в космосе”, то в этот раз “вполне осознавал, где эти вещи находились. Но у меня осталось ощущение, что точность слежения была прямо связана с тем, отклонялась ли моя голова вверх или вниз.” У Мартина Феттмана эта работа получалась хуже. “Видимо, это значит, что здесь не следует спрашивать у меня дорогу, ” — пошутил он.

Двое астронавтов “Колумбии” приняли участие в “ношении” вакуумного костюма. Мак-Артур украсил костюм армейским вымпелом, наклейками и надписями, в том числе пожеланием успеха спортивной команде своей старшей дочери. Сиэрфосс исследовал на эхокардиографе свое сердце.

27 октября. Для подъема экипажа в среду Хьюстон передал на борт песню Джо Уолша “Посмотри на нас сейчас”. “Как выглядит сегодня планета? — поинтересовался оператор Чарлз Прекурт. — Абсолютно прекрасна, — ответил Блэйха с высоты 261 км. — Как большой бело-голубой шар, вращающийся под нами.”

В ходе пресс-конференции для журналистов в Хьюстоне и на мысе Канаверал, которая началась вскоре после 08: 00 EDT, астронавты сообщили, что они стоически переносят свои 18-часовые рабочие дни на борту “Колумбии”. “Мы работаем подолгу, чтобы собрать всю информацию, ” — объяснял Дэвид Вулф. Он добавил, что график составлен так, чтобы экипаж собрал как можно больше научных данных, “но и не утомился слишком сильно.” Рей Седдон добавила, что полувыходной в пятницу здорово помог, и экипаж ждет второго — в четверг. “Поскольку мы работали так напряженно, нам нужна возможность отдохнуть и собраться с мыслями.”

Джон Блэйха выразил неуверенность в успешном выполнении программы в части изучения симптомов космической болезни движения, поскольку экипаж, к сожалению, ее не испытывал.

Феттман, Мак-Артур и Вулф повторяли эксперимент с вращающимся креслом. Первым в шапочке с регистраторами и в специальных очках вращался и диктовал свои ощущения на магнитофон Феттман. Тем временем датчики в очках регистрировали самопроизвольные движения глаз астронавта.

Двое пилотов и бортинженер “Колумбии” выполняли в течение дня контроль систем корабля, чистили фильтры в кабине и лаборатории, проверяли работу холодильников для хранения образцов.

В конце дня Феттман и Седдон начали подготовку оборудования для запланированной на 30 октября операции по препарированию крыс.

По случаю предстоящего в четверг второго полувыходного дня ЦУП разрешил астронавтам “Колумбии” поспать подольше. “Не спешите вставать и заниматься чем-нибудь, ” — передал Грегори Харбо из Хьюстона в последнем вечернем сеансе связи.

28 октября. Экипаж воспользовался разрешением поспать в полной мере: Джон Блэйха вышел на связь около 07: 00 EDT, на два часа позже, чем обычно. Он хотел получить инструкции по ежедневному сбросу за борт жидких отходов.

Утром в четверг экипаж “Колумбии” отдыхал, наблюдая и фотографируя Землю. Около 14: 00 EDT на 163-м витке шаттл проходил параллельно западному побережью США на высоте 277-286 км. Ричард Сиэрфосс передал словесное описание сильных пожаров в южной Калифорнии, выполнил инфракрасные съемки района бедствия и передал результат видеосъемки на Землю. Густой дым от пожаров уходил с материка в сторону Тихого океана. “Я едва могу видеть детали поверхности”, — сказал Сиэрфосс. От имени всего экипажа пилот выразил сочувствие всем жителям этих мест и тем, кто борется с пожарами. “У меня самого семья в Калифорнии, и я встревожен, ” — добавил он.

Во второй половине дня астронавты вернулись к медико-биологическим исследованиям, связанным с изучением чувства равновесия, рефлексов и координации движений.

В промежутке между экспериментами экипаж “Колумбии” имел ободряющую беседу с заместителем директора, руководителем Отдела космических полетов НАСА Иеремией Пирсоном (Jeremiah Pearson III). “Я не буду вас поздравлять, пока вы не сели, но все, что я видел до сих пор, выглядит отлично, ” — сказал он.

Вечером астронавтки “Колумбии” побили сразу два рекорда. Шэннон Лусид, первая женщина, совершающая четвертый космический полет, превзошла по суммарной длительности полета для женщин Бонни Данбар. “Теперь она — богиня Вселенной, — торжественно провозгласил около 19: 00 EDT Блэйха. — Она набрала больше часов (762, и отсчет продолжается), чем какая-либо женщина человеческой расы.” Дежурная смена ЦУПа наградила Шэннон дружными аплодисментами. А часом ранее Рей Седдон установила семейный рекорд, превысив налет собственного мужа, руководителя отряда астронавтов НАСА Роберта Гибсона — 632 часа и 56 минут. “Он все-таки хороший парень, и я до сих пор его немножечко люблю. Но я пробыла больше часов в космосе, чем он. Вот так, ” — произнесла Рей и высунула язык.

Уточнено время посадки “Колумбии”. Шаттл должен приземлиться на базе Эдвардс 1 ноября в 15: 06 GMT.

Тем временем в Космическом центре имени Кеннеди 28 октября был выполнен вывоз шаттла “Индевор” на стартовый комплекс 39А. Старт в предварительном порядке планируется на 1 декабря.

29 октября. Один за другим астронавты проверяли состояние своей мышечной системы, крутя педали велоэргометра при постепенном нарастании нагрузки (30 — 60 — 100%). В процессе тренировки они дышали через трубку газоанализатора. Давление и частота сердечных сокращений также отслеживались аппаратурой.

“Может быть, это не настолько приятно делать, но очень важно выяснить абсолютную способность сердечно-сосудистой системы доставлять кислород тканям тела, особенно мускулам, ” — сказал Дэвид Вулф перед тем, как оседлать снаряд.

Рекорд по частоте пульса поставил Феттман: 199 ударов в минуту. “Тебе, вероятно, будет приятно узнать, что ты только что установил новый мировой рекорд но частоте пульса человека в невесомости, ” — передал Феттману его коллега и дублер Джей Баки (Jay Buckey, Jr.). “Ух, довольно хорошо для такого старика, как я, а? ” — отозвался 36-летний Феттман. В упражнениях на Земле сердце Феттмана делало до 245 ударов в минуту!

Феттман и Вулф возобновили прием и инъекции препаратов кальция для наблюдения за процессом его поглощения в невесомости.

В переговорах Земля — “Колумбия” начали чувствоваться нотки усталости. Когда Блэйха сообщил, что они вдвоем с Феттманом поглощают ленч на средней палубе, Сьюзен Хелмс беззлобно поддела его из Хьюстона: “Как будто славный день, Джон.” — “Мог бы быть и получше, ” — буркнул командир.

30 октября. Утром астронавты-исследователи взяли друг у друга образцы крови, чтобы получить данные о результатах вчерашнего приема препаратов кальция и выполнить другие исследования по метаболизму.

Примерно в 12: 30 EDT настал смертный час для первой крысы на борту “Колумбии”, одного из тех самцов, которые в течение всего полета не подвергались никаким экспериментам. Феттман обезглавил грызуна при помощи своеобразной “гильотины”, типа той, которая используется в лабораториях на Земле. Затем он быстро извлек внутреннее ухо. На эту нелегкую процедуру было отведено только две минуты, в течение которых состояние органа равновесия крысы должно было остаться таким же, как и в последние часы ее невесомой жизни. После этого исследователь извлек образцы костей, мышц, органы и железы, глаза, мозг и образец крови несчастного животного. Вивисекция на борту космического корабля выполнялась впервые. На разделку одного животного программа отводила примерно полчаса.

Затем Мартин Феттман и ассистировавшая ему Рей Седдон последовательно обезглавили и препарировали еще пять крыс.

31 октября. Утром последнего полного дня полета астронавты кололи друг друга иглами в последний раз. Шэннон Лусид отметила как минимум одну радость от огромного количества уколов: ее товарищи по экипажу отлично наловчились делать уколы в невесомости. Лусид и Седдон взяли образцы крови у 42 оставленных в живых крыс. Все они (возможно, за исключением пяти) тоже будут принесены в жертву науке — в промежутке времени от нескольких часов до 14 дней после посадки. Единственная разница состоит в том, что на Земле к умерщвлению оставшихся крыс готовятся почти 100 исследователей. Седдон, Лусид, Вулф и Феттман выполнили заключительный цикл работ по эхографии сердца. Астронавты завершили также эксперимент с исследованием реакции на вращение в кресле.

В то время как астронавты завершили научные исследования и занялись консервацией аппаратуры, Лоуренс Янг подбодрил экипаж словами: “Ребята, вы установили новый стандарт продуктивности исследований в области космической биологии и медицины... Вы сделали так, что трудное выглядело легким, легкое — привычным, а привычное — прекрасным.” Руководитель (от НАСА) группы постановщиков экспериментов Говард Шнайдер (Howard Schneider) был не менее щедр на похвалы в беседе с журналистами. “Безусловно, все наши достижения превзошли ожидания... Если бы мы получили 80% того, что ожидали, это было бы большим успехом. Так что, суммируя — великолепно! ”

Готовя корабль к посадке, Блэйха и Сиэрфосс выполнили стандартные проверки системы ориентации шаттла, двигателей и средств управления полетом.

Посадка “Колумбии” назначена на 10: 06 EST (15: 06 GMT) 1 ноября в пустыне Мохаве в Калифорнии. По словам руководителя полета Уэйна Хэйла (Wayne Hale), погода обещает быть благоприятной для посадки: ясное небо и легкий ветерок.

1 ноября. В 05: 23 EST, когда астронавты готовили себя и корабль ко сходу с орбиты, “Колумбия” превысила собственный рекорд длительности полета — 13 сут 19 час 30 мин.

Джон Блэйха, Ричард Сиэрфосс, Уильям Мак-Артур и Дэвид Вулф зафиксировались в креслах пилотской палубы, а Рей Седдон, Шэннон Лусид и Мартин Феттман — на средней.

35 тысяч зрителей собрались на авиабазе Эдварс наблюдать возвращение шаттла из самого длительного его полета. И восходящее солнце, и заходящая луна освещали это событие. Легкая дымка — след гигантских пожаров в Калифорнии — значительно ухудшила видимость “Колумбии” в объективах длиннофокусных камер, наблюдавших за подходом корабля. Однако эта дымка не могла помешать пилотам выполнить посадку.

Джон Блэйха подвел корабль к самой земле на скорости 343 км/час. Основное шасси шаттла коснулось бетонной полосы №22 в 10: 05: 43 EST (15: 05: 43 GMT).

“Поздравляем с очень успешным биомедицинским полетом и с четвертым по длительности полетом в истории нашей космической программы, ” — отметил касание Кэртис Браун в хьюстонском ЦУПе.

Примерно через час после посадки семеро членов экипажа были осторожно уложены на носилки и перемещены в транспорт типа аэропортовского автобуса. Такие меры не были вызваны плохим состоянием здоровья астронавтов, а планировались заранее для максимального сохранения до начала обследования полетного состояния организма. Ходьба и тем более самостоятельный перелет с базы Эдвардс в Хьюстон были запрещены, чтобы не сорвать послеполетные медицинские исследования.

В тот же день после полудня астронавты, все еще на носилках, были переправлены самолетом в Хьюстон для продолжения исследовательской программы. В течение двух недель им предстоит продолжать те же эксперименты, которые они выполняли в полете. Некоторые из членов экипажа будут наблюдаться в течение 45 дней после посадки. Руководитель научной программы полета от НАСА Фрэнк Сулзман выразил уверенность в том, что уже к концу недели астронавты придут в “полностью нормальное” состояние.

Итак, за 14 суток полета “Колумбия” выполнила почти 225 витков и прошла около 9.3 млн км. Из всех выполненных американцами космических полетов только три экспедиции на “Скайлэб” превосходят STS-58 по длительности. Кстати, Шэннон Лусид установила новый рекорд суммарной продолжительности полета на шаттлах — 838 час 51 мин, а ее командир Джон Блэйха вышел на второе место.

Послеполетный осмотр показал наличие повреждений теплозащитных плиток на корпусе и разрывов теплоизоляции вблизи двух основных двигателей. Теплоизоляция в районе сопла третьего двигателя разорвана на протяжении метра. Меньшее повреждение имеется вблизи второго двигателя. НАСА связывает разрывы теплоизоляции с выпадением из хвостовой части корабля обломка белого цвета, замеченным при старте. Каких-либо последствий разрыва теплоизоляции не обнаружено. Повреждения обнаружены также на 68 плитках теплозащиты корпуса корабля, треть из них имеет размер свыше 1 дюйма. Оба вида повреждений уже отмечались в предыдущих полетах, сказал руководитель программы “Спейс шаттл” Том Утсман. Анализ состояния “Колумбии” и причин повреждений будет продолжен. За весь двухнедельный полет отмечено только 9 мелких неисправностей в оборудовании шаттла. НАСА подтвердило свою оценку полета — “несомненный успех”.