Глава 52. Ночной рыцарь.

После того, как они более или менее привели себя в приличный вид, Драко вызвал Ночного рыцаря.
Забравшись в автобус, он предоставил Гарри самому общаться с кондуктором, а сам пошёл искать незанятую постель — ему совершенно не хотелось разговаривать с этим Стэном-как-его-там. В отличие от него, Поттер с явным удовольствием болтал с этим плебеем. Драко фыркнул.
Наверняка Гарри был просто не в себе после пережитого оргазма.
Да и судя по обрывкам их разговора, кондуктор тоже мало что понимал из бессвязной речи своего собеседника.
Спустя пару минут, Гарри наконец закончил их довольно бессмысленный разговор и решил-таки присоединиться к нему. Он обнаружил его лежащим на самой удобной кровати двухэтажного автобуса и, тоже взобравшись в постель, прижался к нему и притянул Драко к себе ещё ближе. Поцеловав его в уголок губ, он положил черноволосую голову ему на плечо.
Несмотря на то, что Драко было немного неудобно из-за взъерошенных волос, щекотавших его шею, он и не подумал отодвинуться.
— М-м, — Гарри уткнулся лицом в шею Драко. — И кто мы теперь? — тихо проговорил он, словно размышляя вслух.
Драко зарылся пальцами в мягкие растрепанные волосы на затылке Поттера и стал медленно ласкать их. Сказать по правде, его немало удивило то, что Гарри настолько нежен и мягок с ним. Он не ожидал этого — скорее ждал раскаяния или холодности с его стороны. Но, конечно, Драко не собирался проверять прутья дареной метлы.
— Что ты имеешь в виду?
— Кем мне тебя считать? Моим парнем?
Слизеринец фыркнул.
— Если хочешь. Хотя это звучит немного смешно. Драко Малфой — парень Гарри Поттера, — произнёс он медленно. Слова казались странными и неуместными. Самая идея была донельзя смехотворной. Эти слова ассоциировались у него с дарением цветов и конфет — то есть, с идиотским поведением влюбленных глупцов. — Но я всё же предпочитаю слово «любовник».
— О, — выдохнул Гарри и, пару секунд помолчав, заговорил. — Но это же неправда. Мы не любовники. Я имею в виду… — он покраснел, Драко знал это, хотя и не мог видеть. — У нас не было секса в полном смысле этого слова.
— Конечно был. Разве оральный секс — это не секс? Да, верно, мы не трахались. Но мы будем, — довольно сказал Драко, по-прежнему мягко лаская рукой затылок Гарри.
Издав нечто среднее между смехом и стоном, Поттер чмокнул его в шею.
— Если бы я не был настолько усталым, то счёл бы твои слова предложением, но так как…, — он покачал головой. — Боже, я не знаю, как ты делаешь это. Это несправедливо, что у меня встаёт просто от звука твоего голоса. Во всём виноват ты и твой маленький грязный аристократический ротик. И самое смешное, что ты даже не стараешься!
— Это талант, — самодовольно сказал Драко, а затем, ухмыльнувшись, добавил. — К тому же, это всё потому, что ты — сексуально озабоченный гей.
— Драко!
Он был в восторге, что все еще может вызывать этот наполовину укоряющий, наполовину шокированный тон у Гарри, и, засмеявшись, переплёл свои ноги с брюнетом.
— О, давай не будем! Может, остальной мир и верит твоему невинно-героическому облику, но зачем при мне-то, а, Поттер? Мой член полчаса назад находился в твоём рту, вспомни!
Гарри вспомнил и промычал что-то невразумительное.
Драко откинулся назад и, изогнув бровь, недоверчиво посмотрел на него. Кажется, Гарри из-за воспоминаний был не способен произнести что-то даже отдаленно умное.
— Твоё остроумие и невероятные ораторские способности не перестают меня удивлять, Поттер.
— Спасибо, я тоже восхищаюсь твоей добротой и человечностью, Малфой, — сказал Гарри, ухмыльнувшись.
Слизеринец тоже ухмыльнулся.
— Что ж поделаешь, да, я такой.
Между ними на какое-то время воцарилась уютная тишина, нарушаемая лишь гулом мотора автобуса. Наконец, Гарри заговорил.
— Теперь, когда у нас есть время, расскажи, как ты можешь говорить со змеями. Я почти умираю от любопытства.
Драко поднял левую руку и помахал ею, показывая перстень со змеёй.
— С помощью этого. Кольцо даёт владельцу способность говорить на парселтанге, но оно годится только для истинных слизеринцев. Это рождественский подарок от Забини.
Нахмурившись, Гарри поднял голову с его плеча.
— Говоря об этом…. Ты собираешься сказать своим друзьям? О нас.
— Да. А почему нет?
Поттер пожал плечами.
— Просто не знаю, хорошая ли это идея. Крэбб и Гойл… Ну, они не очень похожи на парней, которые воспримут это без проблем.
Драко был немного удивлен. Видимо, даже вундеркинд волшебного мира не сумел разглядеть наличие ума у Винса и Грэга за фасадом тупых громил.
— Поверь мне, примут. Они же приняли нашу дружбу, верно? И они знают о моей ориентации уже давно. Лично я больше волнуюсь из-за Забини. Самодовольный болван месяца три будет тыкать мне в лицо своё вечное: «А что я говорил!». И Панси. Мерлин, она будет ржать над этим годами!
Гарри покачал головой.
— Не думаю, что когда-нибудь пойму вас, слизеринцев.
Он явно был сбит с толку.
Драко рассмеялся.
— А ты и не должен, Гарри. Понять слизеринца может лишь другой слизеринец.
— Поверю тебе на слово, — сказал Гарри и, снова положив голову на плечо Драко, прижал его к себе. Кажется, Гарри любил обниматься. Не то чтобы Драко возражал. Гарри всегда был таким тёплым, и лежать в его объятиях было невероятно приятно, тепло и уютно.
— А ты? Собираешься сказать Грэйнджер и Уизелу? — спросил он, чуть погодя. Поттер бросил на него косой взгляд, и Драко, закатив глаза, поправился. — Уизли.
Слегка хмурясь, Гарри прикусил губу, затем заговорил:
— Наверное, скажу Гермионе. Она всё равно через какое-то время догадается сама и только рассердится на меня из-за того, что я смолчал. А Рон... Хочу немного подождать прежде, чем сказать ему о нас. Пусть он сначала привыкнет к тому, что мы друзья. Конечно, мы с тобой уже общаемся довольно давно, но он думает, что это просто какая-то уловка с твоей стороны. Я хочу, чтобы Рон сперва понял, что ты не пытаешься обмануть меня, а потом расскажу ему всё. Ты же не против? — добавил Гарри, с тревогой вглядываясь в лицо Драко. — Ты же понимаешь, что я вовсе не стыжусь тебя или что-то в этом роде? Я обязательно сообщу ему, но не прямо сейчас.
Драко был рад, что Поттер старался удостовериться, что не обидел его. Видимо, Гарри усвоил урок из своей последней ошибки и не хотел наступить на те же грабли.
— Всё хорошо, я не возражаю. Думаю, немного осмотрительности и впрямь не помешает. Конечно, в конечном счете, люди узнают, но вряд ли стоит объявить это миру прямо сейчас. Представляю заголовки газет! «Гарри Пидор — Мальчик-Который-Любит-Член!» Что ты думаешь об этом? Впечатляет, да?
Гарри впился в него взглядом.
— Я думаю, что ты чересчур веселишься за мой счёт.
Драко наклонил голову и, потёршись носом о щёку Гарри, коснулся губами мочки его уха.
— Признайся, тебе же нравится это. Нравится, когда тебя дразнят, — прошептал он и, игриво лизнув ухо, продолжил. — Когда язвят. Играют с тобой, — он мягко укусил мочку, вызвав тихий вздох брюнета. — Могу я поиграть с тобой, Гарри?
— Конечно. Всё, что тебе… угодно, — его голос дрогнул, когда Драко начал покрывать поцелуями его лицо. Гарри повернул голову, и они начали целоваться — медленно, неторопливо, смакуя вкус друг друга. В этом поцелуе не было голода и нетерпеливости, как в прежних — они целовались почти лениво, с нежностью, которая стала даже для самого Драко полной неожиданностью, потому что он не думал, что способен испытывать такое к кому-либо.
Гладя одной рукой плечо Гарри, он продолжал отвечать на поцелуи, отстранённо отмечая и запоминая реакцию брюнета на то или иное движение его языка, его губ, а пальцами другой — зарылся в тёмные волосы, наслаждаясь их шелковистостью и густотой.
Его голова уже шла кругом от глубоких, медленных поцелуев, и Драко отдал инициативу Гарри, лишь принимая и упиваясь нежностью и привязанностью, которыми его осыпали. Поцелуи только ради поцелуев оказались неожиданно приятными, и он внезапно понял, что это само по себе было искусством. Которым Гарри владел очень хорошо.
Иногда, также как и в этот момент, у него появлялось странное ощущение, что они — части одной головоломки, да, очень разные, казалось бы, совершенно несовместимые, но, тем не менее, мир мог обрести смысл только тогда, когда они сходились вместе. Чувство правильности происходящего, того, как их тела, их губы так совершенно подходили друг к другу, лишь усиливало это ощущение.
Поцелуи становились короче и наконец сошли на нет, хотя мальчики всё ещё прижимались друг к другу. Драко слегка потёрся щекой о кожу Гарри, наслаждаясь её мягкостью и гладкостью. Его веки неудержимо закрывались — усталость наконец взяла над ним верх. Чуть зевнув, он положил голову на плечо Гарри и закрыл глаза, чувствуя себя защищенным и лелеемым— то, чего не ощущал давно.