Сеанс 1

ЭД: Когда я ходил в школу, некоторые ребята не очень-то любили меня. Казалось, я не вписывался.

Моим обычным ответом на подобные утверждения было: «Это, наверное, обидно», — или любая другая сочувствующая реплика. Но теперь, поскольку мы уже много раз возвращались к одному и тому же, я решил попробовать что-нибудь другое.

ТЕРАПЕВТ: Ну и что из того, что вы им не нравились? Что в этом было такого ужасного?

Я думал об этом способе неделями, но мое университетское обучение тому, что никогда нельзя бросать вызов клиенту, про­тивостояло такому ответу. Но из-за того, что стандартные мето­ды не работали, я решил обратиться к чему-то иному.

ЭД: Как это что! Должно быть, вы шутите! Для ребенка это ужасно — не вписываться.

Поскольку я отбросил эмпатический подход, я решил идти этой дорогой до конца.

ТЕРАПЕВТ: Почему?

ЭД: Вы же психолог. Что же вы! О чем вы говорите? Детям необходимо нравиться другим.

ТЕРАПЕВТ: Так говорите вы. Но что ужасного в том, что вы им не нравились? Они били вас, бросали в вас камнями или что?

ЭД: Нет, конечно, нет. Меня просто не любили, как осталь­ных детей.

ТЕРАПЕВТ: Хорошо. Конечно, это неприятно, но вы говори­ли, у вас было несколько друзей. Так что же на самом деле для вас значило не быть суперпопулярным для всех и каждого?

ЭД: Это значило, что я не такой, как все мальчишки.

ТЕРАПЕВТ: Извините! Чем же, вы думаете, вы отличались?

ЭД: Я чувствовал себя каким-то чудаком, или болваном, или кем-то в этом роде.

ТЕРАПЕВТ: Минутку. В течение нескольких сеансов вы го­ворили мне, что ощущали свою непохожесть на других ребят. Хорошо, может быть, так оно и было. Но сейчас вы утверждаете, что отличались в худшую сторону. Вы полагаете, что раз вы были другим, то с вами было не все в порядке, что это различие доказывает вашу ущербность. Почему? Почему непохожесть не могла указывать на ваше превосходство?

ЭД: Ну, если бы я был лучше, то был бы популярным. Верно?

ТЕРАПЕВТ: Неверно! Дети отвергают всех, кто не такой, как они. Они не делают разницы между тем, кто отличается в луч­шую сторону, и тем, кто в худшую. Самая популярная личность в школе — та, что приспосабливается наилучшим образом. Мо­царт и Эйнштейн будут отвергнуты так же, как и неудачник. И возможно, даже больше, потому что остальные дети будут за­видовать.

ЭД: Я не Эйнштейн и не Моцарт!

ТЕРАПЕВТ: Нет. Однако чтобы тебя не приняли, не нужно сильно отличаться. Потребность соответствовать у подростка столь сильна, что сверстники определяют даже малейшее отли­чие и атакуют тех, кто отказывается признать волю подростковой субкультуры. Группы подростков могут гордиться тем, что они не подчиняются миру взрослых. Но внутри самой группы ее члены очень конформны. Ни в какой другой человеческой ассо­циации нет более жестких правил и нигде так нетерпимо не от­носятся к нонконформистам, как в группе сверстников-подрост­ков. Они могут быть очень жестокими. Они не выносят мальчи­ков или девочек, им не соответствующих, они просто выгоняют их из группы. Здесь нет исключений. Здесь нет прощения.

ЭД: Но как я мог отличаться в лучшую сторону?

ТЕРАПЕВТ: Вы уже говорили мне. Вы были гораздо сообра­зительнее остальных детей. В то время как они читали комик­сы, вы читали учебники сестры по астрономии и философии и классические романы, так? Их комиксы наводили на вас тоску. Вам казались глупыми программы и фильмы, которые ваши сверстники смотрели по телевизору и в кино. Вы слушали клас­сическую музыку и читали пьесы Ибсена, когда вам было де­сять. Помните, как вы прятали «Агамемнона» в книге с комик­сами, чтобы другие мальчишки не заметили, что вы читаете? Так что, без сомнения, вы были не похожи на других. Но не это отличие было проблемой. У вас всего лишь был более пытливый, чем у большинства ребят, ум — гораздо более. Вы привнесли в свою жизнь проблему, когда оценили различие как недостаток, когда пришли к выводу, что вам недостает чего-то такого, что есть у других. На самом деле у вас было то, чего не хватало другим мальчикам.

ЭД: Со мной никогда не случалось такого, чтобы я отличался в лучшую, а не в худшую сторону. И тогда, и позднее я воспри­нимал свою непохожесть как признак неполноценности.

ТЕРАПЕВТ: Это оценка ваших сверстников, но должны ли вы сами себя так оценивать?

ЭД: Ну, нет. Я думаю, что нет.