Глава 9. — Ну? — Дебора замаячила в дверном проеме

— Ну? — Дебора замаячила в дверном проеме. — Вы уже прочитали, или мне снова пойти погулять? Хотя если я еще разок обойду вокруг площади, ваши соседи решат, что я что-то затеваю.

Эллиот поднялся из-за стола и забрал у нее порядком измятые перчатки. Она была бледна, под глазами опять залегли тени — свидетельство долгих ночей наедине с пером.

— Вы можете остаться. Я закончил чтение.

— О!

Дебора почти упала в кресло у очага. Ноги подгибались, она чувствовала себя больной. Сжала руки, чтобы они перестали трястись.

— И как вам? — почти шепотом спросила она.

Он сел напротив и вытянул ноги, намереваясь ее подразнить, но передумал, увидев, как сильно она переживает.

— По моему мнению, это абсолютный шедевр, — с улыбкой ответил он.

— Надеюсь, вы ведь так говорите не потому, что боитесь меня обидеть?

— Дебора, это великолепно. Правда. Здесь все — и юмор, и динамичный сюжет, и гнев, и трагедия.

— А Генри?

Эллиот проглотил комок в горле.

— Читать было тяжело. Вы так хорошо схватили его характер.

Дебора прижала к щеке его руку и опустилась на колени рядом.

— Я так рада. Мне очень хотелось показать его настоящего.

— И у вас получилось. — Некоторое время они молчали. Потом его рука опустилась ей на голову. — Вы думаете, я страдаю из-за того, что вернулся с войны живым, ведь так?

Его глаза потемнели, морщинки вокруг стали глубже. Он нахмурился. Дебора погладила шрам на его брови.

— Не только вы, — осторожно ответила она. — Я чувствовала муку почти в каждом из ваших солдат, но, кажется, вы страдаете больше остальных из-за того, что вернулись целым и невредимым. Ваши шрамы совсем небольшие. — Она поцеловала кончики пальцев и коснулась другого шрама, чуть ниже линии волос. — Но у вас есть другие шрамы, которые не видны никому.

Кроме вас. Эти невысказанные слова, казалось, повисли в воздухе. Последние недели пролетели как один день, и он даже не заметил, как близко подпустил ее к себе, зная, что может говорить с ней свободно, не боясь, что его слова шокируют или вызовут недоумение.

— Если вам неприятно, я могу убрать это, — сказала Дебора, снова словно прочитав его мысли. — Друг Генри не списан с вас в точности, а кроме того, это еще сырая версия. Я не хочу вас расстраивать.

Эллиот улыбнулся. Он почти всегда улыбался, глядя на нее.

— Не надо. Да, читать непросто, но книга слишком хорошо написана, чтобы что-то менять. Я бы даже сказал, больше чем хорошо. Очень живо и совсем не слащаво. А сражения изображены очень правдиво и без излишней кровожадности. У вас большой литературный дар.

Услышав такой комплимент, Дебора зарделась от удовольствия.

— Спасибо. — Она подошла к окну, а когда вновь повернулась к нему, ее глаза блестели. — Не могу выразить, как много для меня значит ваша оценка. Вы в самом деле так думаете?

Эллиот засмеялся. Он часто смеялся в последнее время.

— Уверяю вас, она изумительна. Не понимаю, как вы сумели так быстро ее написать.

— Ну, я же сказала, это сырая версия, требует доработки, ведь чем скорее я закончу ее, тем лучше? Я знаю, пока нет срочности искать деньги для амбулатории. Капитан Симингтон говорил, что нашел еще несколько благотворителей.

Дебора выложила перья в ряд на бюваре и нахмурилась. Явно хотела о чем-то рассказать, но не решалась.

— В чем дело? — спросил Эллиот.

— Я хочу кое-что вам сказать.

— Но не знаете как. — Он подвел ее к креслу у камина. — Но вы ведь уже неплохо меня знаете. Просто скажите и все.

Дебора слабо улыбнулась:

— Я хочу сказать нечто важное. Во всяком случае, для меня. — Она дернула за вылезшую нитку в подлокотнике кресла. Нитка выскочила, оставив в потертой парче дырочку.

— Вы сняли обручальное кольцо.

Дебора осмотрела след, оставленный кольцом. В этом месте кожа была бледнее и нежнее.

— Да, вчера. Я хочу отдать его Джейкобу. Оно принадлежит Кинсейлам. Это единственное, что у меня оставалось от Джереми. Джейкоб с радостью заберет его обратно, хотя сомневаюсь, что его жена пожелает его носить, — сухо сказала она.

— Почему вы так сделали? — спросил Эллиот, осознавая, как неприятно ему было видеть это кольцо.

Дебора задергала другую ниточку.

— Именно об этом я и хотела вам рассказать. Мне было очень волнительно описывать историю Генри. Почти как катарсис. И, закончив черновой вариант, я уже знала, что он хорош. Много лучше, чем все написанное ранее. В нем столько чувств и эмоций. Я осознала, как сильно этого недоставало моим предыдущим книгам. — Она улыбнулась ему странной улыбкой. — Я очень ценю, что вы не спрашивали меня о них. Я знаю, вам было любопытно.

Эллиот подумал о свертке с книгами, который до сих пор лежал нераспакованный.

— Моего любопытства хватило, чтобы приобрести парочку.

У Деборы буквально отвисла челюсть.

— Так вы знаете? И как вы… вы за мной шпионили? И вы их прочитали?

Он усмехнулся:

— У меня свои источники. Нет, конечно, я не шпионил за вами, просто навел справки. Получил ваши книги много недель назад, но еще не читал. Все ждал, когда вы сами расскажете.

— Надо же, какая у вас выдержка.

Эллиот фыркнул от смеха.

— Дебора, для меня наши отношения всегда упражнение на выдержку. Вам же это известно.

— Да, — прошептала она.

За последнее время они много раз могли перейти к большему. Взгляды, прикосновения, поцелуи. Она знала, что он хочет ее и лишь ожидает какого-то знака. Желание снова и снова подводило ее к запретной черте, но страх неудачи всякий раз удерживал от продолжения. Временами от одного взгляда на него у нее внутри все сжималось и прошибал пот. Атмосфера между ними накалялась.

— Я хотела рассказать вам о своих книгах.

Эллиот моргнул, отгоняя восхитительные видения обнаженной Деборы, которые так легко вызывал в воображении.

— Да. Вы хотели рассказать о книгах. Продолжайте.

Она выдернула еще одну ниточку, длиннее первой, и стала накручивать ее на палец.

— Не только у вас есть своя тайна. У меня тоже. Ваша тайна — Павлин, моя — Белла Донна.

— Белла Донна?

— Так зовут мою героиню. Это шутка… ну, вы понимаете… белладонна, красавка. Очень красивая и очень ядовитая. Мистер Фрейворт — мой издатель — говорит, что Белла Донна очень известна.

— Так вы автор книг о Белле Донне?

— Вы о них слышали?

— И даже одну прочитал. Мне одолжила Лиззи.

— Ваша сестра? — пискнула от ужаса Дебора.

Эллиот засмеялся.

— Она ваша большая поклонница, правда, в отличие от Алекса. — Он недоверчиво покачал головой. — Не представлял вас сочиняющей романы в стиле мисс Берни, мне и в голову не приходило, что ваши книги из тех, что жены прячут от своих мужей.

— И мужья от жен, если верить мистеру Фрейворту, — сухо сказала Дебора. — Какую именно вы читали? Она вам понравилась?

— «Болиголов». Да, понравилась. Забавно и неглупо, хотя юмор уж очень черный. — Эллиот вытянул ноги и сел прямо, ошеломленный и смятенный. — Главное, мне импонирует ее бунтарство. Ваша Белла очень чувственна, но совершенно порочна. Ей доставляет удовольствие унижать и оскорблять своих жертв. Как вам вообще пришло в голову придумать такую женщину?

Дебора намотала нитку настолько туго, что ей стало больно.

— Белла Донна обладает всем, чего недостает мне самой, — пояснила она. — Перед ней не устоит ни один мужчина, и она полна решимости жить, как хочет, даже если и приходится быть жестокой. Ее не волнует чужая боль, пока она получает желаемое, но она не закоренелая развратница. Она напоминает бриллиант, ослепительно блестит и бесконечно желанна, при этом тверда как камень, и никто не может причинить ей боль. Она непобедима.

— И, по словам сестры, очень популярна.

— С помощью Павлина она еще добавила популярности, если верить мистеру Фрейворту.

Эллиот усмехнулся:

— Интересно, что бы сказала на это Лиззи?

— Эллиот! Вы же не собираетесь…

— Боже, нет, это все равно что пустить лису в курятник. Алекс-то знает, я об этом рассказывал.

— Надеюсь, вы ведь не планируете очередную вылазку. С тех пор как вы сказали о подозрениях своего шурина, я не нахожу себе места. Не переживу, если вас схватят.

— У меня в списке еще несколько имен. — Эллиот нахмурился. В последнее время он редко вспоминал о Павлине. — Алекс никому не скажет, тут не о чем волноваться. Не беспокойтесь.

— А вы вообще ни о чем не переживаете! — воскликнула Дебора. — Это опасно.

— Уж кто бы говорил, моя дважды помощница и соучастница, — сыронизировал тот. — Не вы ли говорили мне, что Павлин совершенно неуловим?

— Это не смешно.

— Я больше не скажу ни слова, можете спокойно спать по ночам.

— Да с чего мне вообще беспокоиться? — съязвила Дебора. — Это же не меня вздернут на виселицу.

— Надеюсь, и не меня.

— Вы уверены? Вы как-то сказали, что вас это не волнует.

Он говорил. И его действительно это не волновало. Тогда. А сейчас?

— Не переводите разговор на меня. — Эллиот отбросил мысль о том, что он мог измениться. — Мы говорим о Белле Донне, не о Павлине. Как вам пришло в голову создать такой персонаж? И как вы занялись сочинительством?

Дебора скорчила гримасу:

— В то время мой брак уже переживал упадок. Между нами… я знала, что мы с Джереми не можем… Я знала, что между нами все кончено, только он и думать не хотел о разводе. Я до сих пор не понимаю почему. Наверное, чтобы не опозорить титул.

— Что между вами произошло?

Дебора обняла себя за плечи:

— Это не имеет значения.

— Имеет. — Он помрачнел.

Она покачала головой:

— Нет. Важно то, что я нашла в себе силы бороться и сделала это при помощи Беллы. Она стала моим… моим тайным оружием. Она вершила свою месть и давала мне возможность хоть как-то существовать в кошмаре, именуемом моей жизнью, впрочем, по моей же вине. — Чувствуя, что впивается ногтями себе в кожу, она заставила себя опустить руки и неловко добавила: — Сейчас уже намного лучше. Поэтому хотела вам рассказать. В знак благодарности. Белла помогла мне пережить тяжелые годы замужества, но в последнее время, работая с вами и записывая историю Генри, я осознала, как много времени пряталась за нее. Ведь она меня не защищала, а лишь удерживала в прошлом. Именно вы помогли мне это понять. Я решила убить Беллу Донну. — Она слабо улыбнулась. — Пообещала мистеру Фрейворту, что потом напишу для него еще одну. Хотя едва ли он будет доволен, когда узнает, что это заключительная книга о Белле.

— Знаете, — вставая, произнес Эллиот, — вы самая удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. — Он поднял Дебору на ноги и склонился над ее рукой. — У меня нет слов, чтобы выразить свои чувства. Скажу только, я испытываю к вам безмерное уважение и очень рад, что вы все-таки сумели мне довериться. Это очень много для меня значит. — Он перевернул ее руку и поцеловал ладонь. — У вас столько тайн. Рядом с вами я чувствую себя открытой книгой.

— С уймой чистых страниц, — не без сарказма заметила Дебора.

Она испытывала огромное облегчение, что наконец все рассказала. И его реакция ей польстила. А ладонь покалывало там, где касались его губы.

Эллиот усмехнулся и откинул рукав, чтобы поцеловать запястье.

— И все же кое-что мне не совсем понятно, — сказал он.

— И что же? — Она чувствовала, как бьется пульс под его губами. Корсет вдруг оказался слишком тесен.

— Белла — очень опытная женщина. Очень изобретательная. — Он шаловливо улыбнулся. — Мне просто интересно, откуда вы черпали свои идеи. Почему-то я уверен, что не из личного опыта.

Дебора покраснела:

— Если уж так хотите знать, я нашла в Кинсейл-Мэнор кое-какие спрятанные книги. С картинками.

Мои познания ограничиваются ими.

Эллиот хихикнул:

— Находчиво с вашей стороны. Я мог бы догадаться.

— Я вас не шокировала?

— Опасаетесь, за такое развращение нравов я больше вас не пущу на порог и подвергну остракизму? Вам не кажется, что это было бы странно со стороны того, кто взламывает чужие дома? Нет, я не шокирован, но очень, очень заинтригован. А что устраивает Белла в других книгах?

— Эллиот! Я не могу…

— Как насчет тех фигурок, что мы украли? Нечто подобное?

— Вы прямо-таки наслаждаетесь! Я могла бы догадаться, что так и будет! — При виде его чувственной улыбки Дебора пыталась удержаться от ответной, но тщетно. Как восхитительно, что ему нравятся приключения Беллы!

— Вы правы, я действительно в восторге. — Эллиот откинул назад ее волосы и провел пальцами по нежной шейке. — Какое яркое воображение. У вас есть какой-нибудь любимый… момент?

От его прикосновения мельчайшие волоски на коже поднялись дыбом. Они посмотрели друг другу в глаза, и обоих словно громом поразило острое ощущение близости. Нервы напрягись, она почувствовала вес его руки на своем бедре.

— Откуда? Как вы заметили, мой опыт весьма ограничен.

У Эллиота перехватило дыхание.

— А вы понимаете, что это и есть главный вызов?

— Понимаю, вы именно так его видите. — Дебора вздернула подбородок. — Я сама невинность и ни о чем подобном даже не помышляла.

— Лгунишка. Я уже говорил вам, что вы неотразимы?

— А как же ваша знаменитая выдержка? — Он беззвучно засмеялся, она чувствовала, как подрагивает его грудь. Признание сделало ее опрометчивой. Дебора обняла его за шею и устроилась поуютнее. — Мне кажется, вы меня с кем-то путаете.

— С Беллой? — Рука Эллиота медленно заскользила вверх. — Интересно, сколько в ней от вас?

Его пальцы задержались на округлой груди. Он поцеловал дрожащую жилку на ее шее.

— Будь я Беллой, что бы вы сделали со мной? — спросила Дебора.

— С Беллой все по-другому. Что сделали бы со мной вы? — Эллиот ласково провел носом по мочке уха. — Хотя должен вас предупредить, я не испытываю желания оказаться связанным.

— О боже, вы действительно считаете, что… — Дебора прикусила губу, но ее переполнял восторг, она просто была не в силах молчать. — Но это было… я имею в виду, ведь вы занимались… тем, чем вы занимались… я не думала, что люди действительно это делают. В реальной жизни, я имею в виду.

Эллиот медленно провел рукой по ее спине, наслаждаясь ощущением.

— Вы бы удивились, если бы узнали, что творится за закрытыми дверями самых респектабельных домов Англии.

«Или не творится», — мрачно подумала Дебора. Нет, только не это. Сейчас она Белла. Во всяком случае, он считает ее Беллой. И она в последний раз побудет ею.

— Двери данного респектабельного дома закрыты, — проговорила она, собирая всю свою храбрость.

Эллиот напряженно замер. Он так долго ждал этого момента и сейчас просто не верил своим ушам. Сегодня она какая-то другая. Он запечатлел на ее губах легкий поцелуй, одного этого хватило, чтобы в паху закипела кровь.

— Под творениями вы имеете в виду что-то конкретное?

— Конкретику я лучше оставлю вам.

— Вы уверены, что хотите этого?

Она не сомневалась и погладила вмятинку от обручального кольца. «Не думай ни о чем, Деб».

— Да, уверена.

Эллиот грубо потянул ее к себе и впился в губы быстрым поцелуем, дабы не оставалось сомнений в его желании, затем подхватил ее на руки, рывком распахнул дверь и без видимых усилий взлетел на второй этаж в спальню. Она тяжело дышала, сердце колотилось как загнанное.

Проникавшего с улицы света хватало, чтобы разглядеть спартанскую обстановку, до блеска натертый пол и простую кровать с маленьким ковриком под ногами. Дебора дернула себя за платье. Когда Белла разоблачалась, делала это настолько волшебно просто, что не требовалось даже описывать. Снимать ли ей сейчас платье? Реальность не успела вторгнуться в ее фантазии, Эллиот притянул ее к себе, провел руками по спине. Она мигом забыла о раздевании.

— Ты такая летняя, — промурлыкал он ей в губы. — Как утренняя свежесть с пьянящим обещанием жара. — Ему хотелось погрузиться в нее целиком и испить до дна, но он заставил себя лишь сделать глоток. Она проникла ему в рот кончиком языка и втянула к себе его язык. Эллиота окатила горячая волна жара.

Он сбросил пальто и небрежно бросил на пол. Потом развернул Дебору, расстегивая платье и прикладываясь губами всякий раз, когда расстегнутая пуговица обнажала очередной участочек кожи. Затем снова повернул лицом и стал стягивать платье спереди, сначала длинные рукава, потом лиф и, наконец, юбки. Дебора смущенно вспыхнула, но не отвела страстного взгляда, под стать тому, каким пожирал ее Эллиот.

Он целовал ее шею, руки, плечи, прикладывался губами к пульсирующей жилке на запястье, нежным округлостям выше корсета. Раздернул сзади шнуровку и стал целовать спину. Потом торопливо сорвал жилет, повернул Дебору к себе лицом и вновь прижался к ее губам. Он никогда ими не насытится.

Она слабела от нарастающего желания, видела в его глазах отклик на ее желание. И от того, как он смотрел на нее, хотела его еще сильнее. Странное ощущение. Возбуждающее. Она вытащила его рубашку из бриджей, и Эллиот сдернул ее через голову. Дебора ахнула. Она впервые увидела то, к чему прикасалась лишь в темноте ночи. Неуверенно провела ладонями по плечам и груди, ощущая, как бьется его сердце, чувствуя гладкость кожи и жесткость волосков, что перевернутой стрелой спускались к застежке бриджей. Как и у нее, у него затвердели соски. Она даже не знала, что так бывает. Мышцы спины сократились под ее рукой.

Дебора подняла глаза, встретилась с неистовым взглядом и улыбнулась. Он поцеловал ее снова, с еще большей страстью, хотя казалось, это уже невозможно.

Эллиот погрузил пальцы в ее волосы, рассыпая по полу шпильки.

— Я так это и представлял себе, — произнес он, целуя ложбинку между грудей. — Твои волосы, разметавшиеся по подушке.

Он стянул с нее шемизентку. От прикосновения к соскам жесткого хлопка у нее все мучительно сжалось внутри, глаза сами собой закрылись от накатившей волны жара. Эллиот посадил ее на кровать и снял с нее туфли, отстегнул подвязки и снял чулки.

— Стягивание путами, — произнес он, обхватывая ладонями ее груди, — действительно практикуется. — Лаская большим пальцем затвердевшие соски, он осторожно уложил Дебору на спину. — Но это не проблема, если ты готова позволить другому все устроить.

И не успела она понять, что к чему, как он привязал ее руку к чугунному кроватному столбику ее же подвязкой. Дебора попыталась отдернуть вторую руку, но он перехватил ее на лету.

— Доверься мне. — Он шаловливо улыбнулся. — Я в долгу не останусь.

Он не стал связывать ее ноги, но оставил лежать полностью обнаженной и окинул долгим горящим взглядом. Его глаза заблестели. Смущение Деборы растворилось в небытии, остался лишь жар страсти. Остатки одежды бесцеремонно приземлились на пол. Его член был толстым и твердым, как ей и помнилось. Если он оставит ее в таком положении, она не сможет к нему прикоснуться. Это хорошо или плохо?

— Лежи смирно и не шевелись, — попросил он, словно отвечая на ее мысли, и быстро поцеловал. — В той книге о Белле я обнаружил два серьезных упущения. Конечно, я не читал все книги, но очень сомневаюсь, что хоть где-нибудь они восполнены.

Он лег рядом с ней, почти касаясь длинными мускулистыми ногами. Она еще никогда и ни перед кем не лежала раскрытой и обнаженной. Дебора попыталась повернуться, но ей не позволили путы.

— Что за упущения?

Эллиот снова поцеловал ее и наклонился так низко, что задел грудь.

— Бедняжка Белла. Я заметил, что все ее победы — своего рода разрядка, — и прошелся рукой по соскам, животу, снова поднимаясь к груди. — Она получает так мало удовольствия. — Он немного сместился вниз и накрыл губами ее сосок.

Дебора задрожала всем телом.

— Ты не прав, — выдавила она, мучительно стараясь сохранить самообладание, — в последней книге, которую я только что закончила…

— Да, но ты написала ее после того, как познакомилась со мной, — лучась самодовольством, заявил Эллиот.

Он перенес свое внимание на другой сосок, дразня языком, перекатывая и посасывая до тех пор, пока Дебора со стоном не выгнулась на постели. Ей безумно хотелось прикоснуться к нему.

— А в чем второе упущение?

Эллиот наклонился вперед, накрывая ее своим телом. Это было так странно, но совсем не пугало. Наоборот, очень захватывало ощущение теплой кожи и твердых мускулов. Она чувствовала бедром его соблазнительно твердую мужественность. Интересно, каково ощущать это внутри себя? Все внутри мучительно сжалось, по телу прошла сладкая дрожь.

— Значит, второе. — Эллиот стал покрывать поцелуями ложбинку между грудей. — Второе упущение — поцелуи.

Его губы уже исследовали ее живот.

— Поцелуи? Белла часто… к ним прибегала.

Эллиот глянул на нее снизу вверх, глаза блеснули.

— Я имею в виду другие поцелуи. — Одним плавным движением он склонился и накрыл губами сосредоточие женственности.

Дебора вскрикнула от неожиданности. Он проник языком в ложбинку, где начиналось бедро, и прижался губами. Дебора жалобно застонала. Эллиот поцеловал вторую ложбинку, и она снова издала стон. Его язык скользнул внутрь ее, и она закричала.

У него колотилось сердце, он едва мог дышать. Она такая горячая и буквально истекала влагой. Он раздвинул языком складочки и накрыл губами пухлый бугорок. Затем просунул палец и стал медленно водить языком, чувствуя, как твердеет и увеличивается ее плоть. И пульсирует от притока крови его член, уже и так твердый как камень.

Он попытался выровнять дыхание, но не смог. Дебора раскраснелась, лицо и груди порозовели. Она прикрыла отяжелевшие веки. Эллиот продолжал посасывать плоть. Проникал все дальше и дразнил языком. Дебора содрогнулась всем телом. Его член ответно пульсировал. Он лизал, посасывал и снова обводил языком.

Дебора до предела напряглась в своих путах. Его язык и пальцы словно сговорились вызывать у нее сладкие судороги, буквально выворачивая наизнанку. Толчок, прикосновение языка, мягкое скольжение, и ее схватывает внутри спазмом. И так раз за разом. Она металась под ним как помешанная, пока мир над ней не взорвался тысячами ярких осколков. Она воспарила в небеса, сгорая от их слепящего жара. Словно со стороны услышала собственный крик, звериный крик страсти.

Открыла глаза и посмотрела на него. Этот обжигающий взгляд вызвал у нее волны дрожи, заставляя сладострастно вытягиваться и покачиваться всем телом, как это делала Белла. У Эллиота перехватило дыхание. Дебора лежала под ним с потемневшими от страсти глазами, затуманенными желанием. Волосы разметались по подушке еще красивей, чем он когда-то себе представлял. Соски покраснели. Эллиот наклонился, отвязывая ее запястье, и задел членом ей живот.

— Ты уверена? У тебя есть последняя возможность сказать «нет».

Дебора села в постели и плавным волнообразным движением прижалась к нему, как Белла. Эллиот быстро прошелся пальцами по спине, ягодицам и снова поднялся к груди. Страстно поцеловал. Она почувствовала, как что-то изменилось, и внезапно осознала, что к вкусу Эллиота примешивается ее собственный. Такая невероятная близость ошеломила и восхитила ее. Его член упруго уперся в живот. Эллиот снова обхватил рукой ее грудь, и она ощутила растущее возбуждение, хотя остатки предыдущей кульминации еще до сих пор не угасли.

— Я хочу тебя, — произнесла она. На этот раз не сомневалась в своих словах, не совсем понимая их значение. — Я хочу тебя.

Ее руки сновали по его плоти, посылая маленькие огненные стрелы, выжигающие дорожку к его ноющей мужественности. Эллиот засомневался, сможет ли дальше сохранять самообладание. Ее губы прямо-таки обжигали, руки взывали к его вниманию. Ее нагота была изумительна. Испытывал ли он что-то подобное? Он не помнил.

— Коснись меня, — быстро сказал он. — Я хочу твоего прикосновения.

Она и сама этого хотела, но колебалась. Неопытность пересилила уверенность Беллы. Будто прочитав ее мысли, он взял ее руку и положил поверх возбужденной мужественности. Твердая шелковистая плоть. Сильная, такая мощная. Она осторожно провела пальцем по всей длине. Эллиот застонал. Дебора отдернула руку:

— Прости.

— Нет. О боже, не извиняйся. Ты понятия не имеешь, как долго я ждал этого. — Эллиот поцеловал ее, накрыл руку своей и показал, как можно его ласкать, попутно размышляя, насколько еще хватит его выдержки. — Вот это ты делаешь для меня, — сказал он, вновь проникая пальцем в ее пещерку. — А вот это со мной. — Он медленно вытащил палец и снова продвинув внутрь.

Она чувствовала, как пульсирует под рукой его плоть, и медленно провела пальцами до самого кончика. Эллиот резко втянул воздух. Его член еще больше разбух и сильно пульсировал, отдавая в пах. Она снова погладила его, с изумленным восторгом наблюдая, как он реагирует на ее прикосновения, и поражаясь мощи и тяжести. Так необычно, изумительно, восхитительно.

— Если ты собираешься продолжать в том же духе, боюсь, я долго не выдержу. — Эллиот снова уложил ее на спину, с трудом сохраняя самообладание в предвкушении потемневших розовых складочек, которые вот-вот на нем сомкнутся. Он чувствовал, какая она влажная и горячая.

Он стал медленно входить. Дебора ощущала каждый дюйм его плоти, с силой прижималась к нему, ее пронизывали волны дрожи, пока наконец ножны не обхватили его меч. Она чувствовала, как напряжен Эллиот, его плечи застыли, он часто и тяжело дышал, на лбу выступили бисеринки пота, грудь вздымалась. Дебора лежала под ним, не представляя, что делать дальше. Потом он наклонился, и все мысли вылетели у нее из головы.

Первый же толчок доставил ей истинное наслаждение. Он двигался медленно, направляя ее. Она быстро училась и сразу вошла в ритм, разжигая страсть новым для себя способом. Ее нежная плоть уступала под натиском его твердой. Дебора держалась за Эллиота и таяла вместе с ним. На этот раз кульминация застала ее врасплох, казалось, лопнули какие-то струны. Она закричала, и он глубоко погрузился в нее. Она обхватила ногами его за талию, вцепилась ногтями в спину и выгнулась, принимая его как можно глубже. В последний момент он успел выйти из нее и закричал от невероятного удовольствия кульминации.

Дебора неохотно открыла глаза. Они лежали на одной подушке. Их тела сплелись, руки и ноги перепутались, не сразу понятно, кто и где. Она чувствовала, как бьется его сердце, ощущала невероятную слабость. Не хотелось даже шевелиться. Никогда еще не чувствовала себя так. Да и Белла тоже. Она пресытилась.

Эллиот поцеловал ее и перекатился на спину. От него пахло потом и мускусом. Волосы спутались. Но для нее это не имело значения. Он улыбнулся ей чувственной, ленивой улыбкой. Дебору пронзила сладкая дрожь от одной мысли, что он может проделать с ней этими прекрасными губами. Не удержалась и провела ладошкой по жестким волоскам на груди до самого живота.

— Я был прав, верно? — поинтересовался он, перехватывая ее руку. — Сейчас Белла знает кое-что, чего не знала раньше, — и наклонил голову, поочередно целуя кончики ее пальцев.

— Не будь таким самоуверенным. Это не по-джентльменски, — еле сдерживая смех, отозвалась Дебора.

Эллиот перекатил ее на себя, прошелся руками вдоль спины и обхватил ладонями округлые ягодицы.

— Ты же отлично знаешь, что я не джентльмен. А кроме того, у меня есть все причины для самодовольства. Ты выглядишь чертовски удовлетворенной. Хотя вообще самодовольство должно быть твоей прерогативой.

— Почему это? — Ее груди прижались к его груди, волосы, словно дождем, окутали их обоих. Лежать на нем было так приятно.

— Потому что под тобой сейчас очень, очень удовлетворенный мужчина.

Дебора просияла:

— Правда?

— Абсолютно, — подтвердил Эллиот, целуя ее. — Ну, по крайней мере, я так думал, — произнес он спустя пару минут. — Однако только что обнаружил, что может быть… — Он с намеком задвигался.

— Так скоро? — воскликнула она.

При виде ее искреннего удивления, он не мог удержаться от смеха.

— Я прошу прощения, но винить за это тебе стоит только себя. Ты блистаешь, как настоящий бриллиант, тобой насытиться невозможно. Ты сама так сказала.

Белла. Дебора. Белла. Даже Эллиот путает ее с ее творением. На губах Деборы заиграла похотливая улыбка Беллы.

— Значит, моя вина?

— Целиком и полностью.

— В таком случае мне, видимо, надо ее загладить.

— Я бы сказал, мы могли бы загладить ее вместе.

Она покачала головой:

— До меня только сейчас дошло: не иначе, существует кое-что из… из репертуара Беллы, что мы еще не пробовали.

— И что же?

Дебора стала сползать вниз, попутно целуя его грудь, затем живот. Бешено колотилось сердце от осознания собственной дерзости, но пьянящее удовлетворение и могущество Беллы придавало сил.

— Я сейчас тебе покажу, — произнесла она, возвращая Эллиоту его же слова, и стала покрывать поцелуями его массивную, отвердевшую мужественность.

— Я собирался сегодня поужинать в клубе с Алексом, — некоторое время спустя сонно пробормотал Эллиот.

Лежавшая рядом с ним на измятых простынях Дебора открыла глаза и с удивлением обнаружила, что за окном уже опускаются сумерки. Господи, неужели прошел целый день? Как он мог пролететь так быстро? И что она делает обнаженная в постели с Эллиотом?

С Эллиотом! Она закрыла глаза, снова открыла. Он обнажен. И она тоже. О господи!

Он лениво улыбнулся ей и поцеловал кончик носа.

— Что-то мне совершенно не хочется ужинать с Алексом. Я хочу остаться здесь. — Убрал ей за ухо выбившийся длинный локон. — Что скажешь?

— Что скажу? — Дебора в панике отпихнула его и, судорожно заворачиваясь в простыню, резко села в постели. Она не подумала о том, что будет дальше… не подумала! Покончив с мужчиной, Белла просто накидывала на себя одежду и исчезала в ночи. Или заставляла исчезнуть мужчину. И никаких последствий, никаких разговоров, никаких ожиданий. Разумеется, никаких предложений провести вместе ночь. Эллиот не понял? Она не объяснила ему?

О боже, ей и в голову не пришло объяснять. Она была так… и он был так… о, как же она не подумала!

— Зачем ты хочешь остаться? — напряженно спросила она.

Эллиота озадачил ее резкий тон, и он тоже сел в постели.

— Ну, для начала я не прочь выяснить твою любимую позу. Я не говорю, что мы сможем за одну ночь испробовать все варианты, но…

— Никакого… опробования вариантов. Я не Белла. Я имею в виду, я была Беллой, когда мы… когда мы… — Дебора вцепилась в свою простыню. — Я ведь уже говорила, что собираюсь ее «убить».

— Да, потому что она больше тебе не нужна. Понимаю, но почему ты так… — Эллиот остановился, не в силах подобрать слова. — Разве ты не хочешь, чтобы я провел с тобой ночь? — Он внезапно осознал, что сам именно этого больше всего и хочет. Раньше такого с ним никогда не бывало.

Одна мысль, что он будет спать с ней в одной постели, обнимать ее всю ночь, заниматься с ней любовью и проснется рядом, показалась Деборе изощренной пыткой. Она потрясенно уставилась на него. Остатки иллюзий развеялись как дым. Эллиот хотел провести ночь с Беллой, но Беллы больше нет, и это уже навсегда. Как бы ей ни хотелось провести ночь с Эллиотом, он не захочет провести ее именно с ней…

— Дебора?

Если б она не знала его, подумала бы, что он оскорбился. Но она не хотела думать о его желаниях, впрочем, как и о своих, это уже не имело значения. Важно донести до него, что она слишком увлеклась Беллой и им, Эллиотом. О господи!

— Я думала, ты понимаешь. Сегодня днем было последнее… выступление Беллы. Я думала, ты понял. Мы же говорили о книгах. Ты рассуждал, чем Белла наслаждается и чего не знает. Ведь это была просто… игра. — Она буквально кожей чувствовала, как с каждой секундой прекрасная Белла превращается в отвратительную Деб. В ужасе, что Эллиот присутствует при ее трансформации, натянула простыню до самой шеи.

Он провел рукой по волосам и в ступоре уставился на нее. Чувственное создание, которое он только что сжимал в объятиях, в две секунды превратилось в надменную ледяную женщину, напоминавшую старую деву.

— Ты хочешь сказать, что сожалеешь? Предпочла бы, чтобы между нами ничего не было?

— Я хочу сказать, что больше между нами ничего не будет. Я не могу заводить с тобой роман. Думаю, тебе пора уходить.

Именно роман он и хотел предложить. Но такой быстрый и безапелляционный отказ заставил его задуматься, чего он сам ждет от этого. Раньше он вообще не задумывался, но после того, что между ними произошло — и куда больше, чем он мог даже мечтать, — осознал, что далек от желания поставить точку. Осознание смутило его. Отповедь Деборы не допускала ни малейших лазеек. Эллиот встал с постели и начал одеваться.

— Прежде чем отказываться от предложения, принято его выслушивать, — коротко сказал он. — Я не предлагал тебе становиться моей любовницей.

— О. Значит, ты наконец понял… насчет Беллы?

Застегивавший жилет Эллиот замер на полдороге.

— Ты серьезно? Ты действительно хочешь, чтобы этого больше не повторилось?

Дебора напоминала загнанного в ловушку зверька. Он присел на постель и попытался взять ее за руку, но она отпрянула.

— Что, черт возьми, не так? — рявкнул он, оскорбившись еще сильнее. — Чем я тебя обидел?

— Ничем! Ты здесь ни при чем. Я сожалею. Это моя вина.

— И в чем же?

— Я не должна была… мы не должны были. Пожалуйста, давай просто обо всем забудем! — Еще не закончив предложение, Дебора поняла, насколько это нелепо. Но как она могла не подумать о последствиях? Как она могла так глупо, невероятно глупо себя вести? Неудивительно, что он смотрит на нее, будто у нее выросла вторая голова. Она все испортила. — Это ошибка. Моя ошибка. Мне очень жаль.

Совершенно убитый голос Деборы смягчил его гнев. Пылкая, чувственная женщина, которая с ним пикировалась, флиртовала, дразнила, возбуждала и удовлетворяла больше, чем кто-либо, куда-то исчезла.

— Дебора, я не знаю, что происходит в твоей умной головке, но…

— Ничего не происходит. Ничего, просто я сожалею, что ты неверно меня понял, а я недостаточно все прояснила. Прошу, не позволяй этому недоразумению испортить наши отношения. Я не хочу терять нашу дружбу.

— Разве друзья не могут быть любовниками?

— Нет! Я не могу. То была Белла. Не стоило тебе о ней рассказывать, — несчастным голосом сказала Дебора.

— Бога ради, я занимался любовью не с Беллой! — раздраженно воскликнул Эллиот.

— Тем не менее именно это ты и делал.

Он молча уставился на нее, не в силах сформулировать хоть какой-то внятный ответ на такое абсурдное замечание. Подхватил с пола пальто, натянул на себя и направился к двери.

— Могу тебя заверить, что совершенно точно знаю, с кем я занимался любовью. Ты совсем недавно говорила, что тебе пора перестать прикрываться Беллой. Ты уверена, что ею не прикрываешься? Я бы на твоем месте хорошенько над этим задумался.

— Я не единственная кем-то прикрываюсь, — бросила ему вслед Дебора, но Эллиот уже закрывал за собой дверь, аккуратно, чтобы не хлопнуть. Она услышала стук сапог на лестнице, скрипнула дверь гостиной, он зашел туда за шляпой и перчатками. Затем раздался скрип открываемого дверного засова, повисла пауза, словно он ждал чего-то. Потом дверь с мягким стуком закрылась, и в доме воцарилась тишина.

Дебора свернулась в комочек и забилась под одеяло. От него пахло мускусом и Эллиотом. И от нее тоже. Несмотря на боль от его ухода, все тело до сих пор сладко пульсировало. Это напоминало битву, из которой оба вышли победителями. Бурный экстаз так отличался от покорности и унижений, которые она испытывала в постели с Джереми. С Эллиотом она чувствовала себя сильной и могущественной. Или то была Белла?

Какое это теперь имеет значение? Эллиот ушел. Дебора чувствовала полное опустошение. Он никогда бы ее не понял. Она и сама едва себя понимала. Казалось вполне естественно рассказать ему о Белле. Она так уверила себя, что теперь видит все в истинном свете, может забыть о прошлом, а в будущем ее ждут новые друзья и новые книги. И Эллиот.

Дебора сунула голову под подушку.

Стало нехорошо при одной мысли о будущем без него. С какой бы стороны она его ни разглядывала, впереди маячила лишь голая, выжженная пустошь. Невыносимо.

Она не должна была так поступать! И если он хорошенько подумает, то, разумеется, поймет, что с ним была Белла. И тогда все вернется на круги своя. Надо забыть о том, что случилось. Они так и сделают, забудут. Не так ли?

Дебора застонала. Она не желала, чтобы Эллиот забывал. А она? Прячется? До сих пор прячется за Беллой? Злясь на себя за упрямство, Дебора ударила кулаками по матрацу. Что творится в ее голове? Она не может его хотеть. И не может позволить ему увидеть, как сильно она его хочет. Это не она хочет Эллиота. Не она, Белла, которой больше нет.

Она швырнула подушку через всю комнату.

— Дьявол забери все это!

И уронила голову на руки. Ну, не влюбилась же она в Эллиота. Она не могла влюбиться в него. Это было бы фатально.