Свобода выражения мнений.

«Право на свободу выражения своего мнения является не только одним из главных устоев западной демократии, но и необходимым условием для осуществления многих других прав и свобод, провозглашенных в Европейской Конвенции о правах человека».[67]

Статья 19 Всеобщей Декларации гласит: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ». Статья 19 Международного Пакта о гражданских и политических правах, как было задумано авторами, расширяет положения Декларации о праве беспрепятственно придерживаться своих мнений, одновременно ограничивая это право по двум основаниям: для уважения прав и репутации других лиц, а также для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения.

Статья 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод гласит:

1. Каждый имеет право на свободу выражения своего мнения. Это право включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи без вмешательства со стороны государственных органов и независимо от государственных границ. Эта статья не препятствует государствам вводить лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий.

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями, ограничениями или штрафными санкциями, предусмотренными Законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, защиты здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Изучение практики Европейского Суда показывает, каких высот достигла демократия, как строго соблюдаются права граждан на выражение своего мнения, на получение, сбор или распространение информации, сколь высоко ценится свобода слова и печати. По одному из рассматриваемых дел Суд заявил:

«Свобода выражения мнения представляет собой одну из главнейших основ общества, одно из основных условий для его развития и для развития каждого человека… Она применима не только к информации или идеям, которые получают положительный отклик или рассматриваются как неоскорбительные или нейтральные, но и к тем идеям, которые для государства или любой ее части населения являются оскорбительными, шокирующими или нарушающими спокойствие. Таковы требования плюрализма, толерантности и терпимости, без которых не может существовать «демократическое общество».[68]

По поводу термина «выражение своего мнения», Суд пояснил, что он включает выражение творческих взглядов, что дает возможность участвовать в обмене культурными, политическими и социальными идеями и информацией любого рода.[69] Европейский Суд, в то же время, заметил невозможность единого определения для всех народов и времен столь изменчивой категории и предостерег лишь от превышения правительствами пределов необходимого вмешательства.

Для правильного решения этой проблемы авторы цитируемого сочинения предлагают правоприменителю поставить перед собой такой вопрос: являются ли выбранные заявителем средства выражения своего мнения единственными средствами, с помощью которых он может выразить свои идеи или передать свою информацию? В случае положительного ответа на этот вопрос заявитель преодолевает порог, после которого начинает пользоваться защитой статьи 10 Европейской Конвенции.[70] Представляется, что в этом пассаже не упоминаются и другие возможные ограничения, связанные не только с субъективной оценкой «единственности» использованных средств, но и других факторов.

Очень часто судьи запрещают доступ корреспондентов газет и телевидения на судебные процессы, и это можно расценивать и как ограничение свободы прессы на распространение информации, и как способ защиты общественной нравственности от шокирующих сведений преступного характера. Порой и распространитель информации и государство, стремящееся запретить эту информацию, ссылаются в своих действиях на интересы общества. Нам представляется, что свобода информации всегда или в большинстве случаев важнее, чем ее сокрытие. Какую общественную пользу, кроме беды для тысяч человек, принесло сокрытие Чернобыльской трагедии? Какие плюсы получило государство, скрыв от общественности причины гибели атомных подводных лодок «Комсомольск» или «Курск»? Никаких. А минусы очевидны. Это общественное недоверие власти, сомнения в правдивости поступающей информации, отчуждение, апатия, пассивность.

Европейский Суд в этом вопросе также являет пример мудрости. Он рассматривает содержание той или иной статьи, публикацию которой государство хочет ограничить, с точки зрения ее «общественного интереса», чтобы установить правильный баланс между интересами прессы, как стороны, определяющей право общественности на получение информации и интересами государства, в том, что касается ограничения ее получения общественностью.[71]

Поучительным в этом смысле является дело «Санди Таймс» против Соединенного Королевства. В сентябре 1972 года газета «Санди Таймс» опубликовала статью под заголовком «Наши таломидные дети – причина национального позора». Оказалось, что многие матери во время беременности принимали в качестве успокаивающего или средства от бессонницы талидомид и у большинства из них дети родились с дефектами.

Компания, выпускающая лекарства, обратилась к Генеральному Атторнею, утверждая, что публикация представляет собой неуважение к суду, ибо дело об этом уже находилось в судебном ведомстве на стадии рассмотрения, и газета, таким образом, оказывает на суд давление. Высокий Суд, а затем Палата Лордов согласились с таким доводом.

Заявители, в свою очередь, обратились в Европейский суд, считая, что стали жертвами нарушения статьи 10 Конвенции. Суд отметил:

«Суды не могут действовать в вакууме. Хотя они и являются форумом для разрешения споров, это не означает, что предварительное обсуждение споров не может происходить где-то еще, будь то специальные журналы, широкая пресса или население. СМИ не должны преступать рамки, установленные в интересах надлежащего отправления правосудия, но на них лежит также обязанность распространять информацию и идеи, касающиеся вопросов деятельности судов, точно так же, как это происходит в других сферах деятельности, представляющих общественный интерес. Суд далее отметил, что статья 10 гарантирует не только свободу прессы информировать общественность, но также и право общественности быть информированной должным образом».[72]

В настоящем деле у многочисленных жертв трагедии, не знавших всех юридических тонкостей, имелся жизненно важный интерес и необходимость ознакомиться как со всеми обстоятельствами дела, так и возможными путями решения возникших проблем. Их можно было бы лишить этой информации, которая имела бы для них столь важное значение, только если бы существовала абсолютная уверенность в том, что ее распространение представляет угрозу для «авторитета правосудия». Суд пришел к выводу, что в данном случае имело место нарушение статьи 10 Конвенции.[73]

В деле «Информационсферайн Лентиа» и другие против Австрии, заявители, несколько компаний, считали, что их права на распространение информации нарушаются австрийскими властями, путем отказа в лицензировании их деятельности. То, что «вмешательство» в право на распространение информации было, не возражал даже ответчик, ссылаясь при этом на правомерность своего запрета. И Суд ставит вопрос – было ли такое вмешательство оправданным и «насколько необходимым в демократическом обществе». Имея право лицензировать такую деятельность, Австрия, по мнению Суда, должна была руководствоваться убедительными доводами, а не формальными и казенными суждениями. Обсудив все доводы, Суд посчитал, что вмешательство, ставшее предметом спора, несоразмерно преследуемой цели и не является «необходимым в демократическом обществе. Таким образом, имело место нарушение статьи 10 Конвенции».[74]

Австрийский журналист Лингенс опубликовал в венском журнале две статьи с резкой критикой г-на Крайского, бывшего в то время канцлером, за снисходительное отношение к одному бывшему гестаповцу. Крайский обвинил журналиста в диффамации, и суды Австрии частично признали его виновным. На его обращение в Европейский Суд правительство в свою защиту выдвинуло довод о конфликте двух гарантированных Конвенцией прав – свободы слова и уважения личной жизни, которые в данном случае равнозначны. Не соглашаясь с такой трактовкой проблемы, Суд напоминает, что требования плюрализма, толерантности и либерализма, на которых зиждется «демократическое общество», приобретают особое значение в том, что касается прессы. Именно на нее возложена миссия по распространению информации и идей по политическим вопросам… Если на прессе лежит задача распространять такую информацию и идеи, то общественность, со своей стороны, имеет право получать их. В этой связи Суд не может разделять мнения венского суда о том, что задачей прессы является распространение информации, толкование которой принадлежит главным образом читателю. Свобода печати наделяет общество одним из самых совершенных инструментов, позволяющих узнать и составить представление об идеях и позициях политических лидеров… Поэтому Суд посчитал, что «пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию».[75]

Конечно, это правильно. Ведь поведение политического лидера его слова и дела, его позиция и решения, в отличие от частного лица, влияют на жизнь множества людей, а часто и всего народа. И он должен из этого исходить при определении своих пристрастий, антипатий и симпатий. Взяв на себя ответственность за судьбы страны и народа, он поставил себя под социальный контроль, и общество вправе знать, куда поведет данный лидер свой народ. И Суд весьма прозорливо заметил, что статьи Лингенса были направлены против позиции канцлера Крайского, а это явилось скорее реализацией права выражения своего мнения, а не общее право распространять информацию. Суд заметил, что если занимать другую позицию, то есть ту, которую заняли власти Австрии, то такими запретами и приговорами можно отвратить журналистов от стремления внести свой вклад в публичные обсуждения проблем, затрагивающих жизнь общества. Исходя из таких позиций, Суд сформулировал свое решение, что вмешательство в осуществление свободы слова г-ном Лингенсом не было «необходимым в демократическом обществе… оно было несоразмерным с преследуемой законной целью».[76]

По делу Йерсилда против Дании, заявитель защищался от судебного осуждения и приговора, якобы совершенных им пособничества и подстрекательства к расистским взглядам и идеям. Журналист взял интервью у трех подростков, которые отпускали оскорбительные и пренебрежительные замечания в адрес эмигрантов и этнических групп в Дании. Суд установил, что сам журналист не делал предосудительных заявлений, стремился показать опасность расовой дискриминации, постоянно возраставшей в Дании. Поэтому наказание журналистов за содействие в распространении заявлений, сделанных другим лицом по ходу интервью, могло бы серьезно помешать прессе вносить свой вклад в обсуждение проблем, представляющих общественный интерес…[77] «Если бы это было иначе, – решил Суд, – то пресса была бы не в состоянии играть свою жизненно необходимую роль «сторожевого пса общественности».[78] В контексте сказанного о защите Европейским Судом свободы мнений, получения и распространения информации, свободы слова и печати роль контрастного душа выполнит обращение к российской действительности.

Конституция РФ в статье 29 провозгласила, что каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом. В стране гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.

Вначале рассмотрим несколько частных аспектов.

Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом. Закон «О государственной тайне» содержит такой перечень, куда естественно относятся сведения о военной, внешнеполитической, разведывательной и контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности, которые в случае их разглашения могли бы нанести урон национальным интересам. И к этим тайнам допущен узкий круг лиц, на коих и лежит ответственность за неусыпное хранение государственных секретов.

Но законом определен и круг общественно важных проблем, которые нельзя засекречивать. Это сведения о чрезвычайных происшествиях и катастрофах; о стихийных бедствиях; о состоянии окружающей среды, здравоохранения, преступности; о фактах нарушения прав и свобод человека и гражданина; о нарушении законности органами государственной власти и их должностными лицами. Вот обо всех этих явлениях можно свободно писать в средствах массовой информации. Теоретически.

Практически же в стране господствует мания секретности. Поэтому трудно даже попасть в публичные органы власти, в том числе и представительные, трудно получить самую простую информацию, очень трудно опубликовать критическую статью, узнать достоверную информацию о преступности или о состоянии окружающей среды. Невозможно воспользоваться своим законным правом на получение достоверной информации. И это, безусловно, выгодно чиновникам и во вред обществу. Именно в условиях секретности и закрытости от общественного контроля и совершаются все неприглядные дела: коррупция, взяточничество, злоупотребления служебным положением, произвол.

Еще один аспект права на выражение своего мнения, свобода слова и печати, касается конституционного запрещения цензуры. Однако наивно полагать, что это положение Конституции одним махом уничтожило стройную и строгую систему тотального цензурирования.

В России вмешательство в осуществление каких-либо свобод вводиться только под лозунгом обеспечения этих свобод. Но приоритет общественных интересов над индивидуальными генетически заложен в российской системе взаимоотношений и поэтому первый лозунг всегда лицемерен и означает не защиту или обеспечение гражданских свобод, а их ограничение. Поэтому «министерство правды» занято размножением и распространением лжи, оболваниванием масс и сокрытием правды.

В стране, где законодательно запрещена цензура, при министерствах печати регионов созданы, так называемые, комиссии по обеспечению свободы печати, единственной заботой которых является борьба с независимыми СМИ. Не подходит нам пока и либеральная парадигма о невмешательстве государства в судьбу СМИ. От этого положения следует перейти к совершенно новой парадигме: государство должно вмешиваться, но ради действительного обеспечения свободы граждан. Но беда в том, что сами государственные структуры, а не граждане, занимаются ограничением свободы слова, печати, информации. Наша власть, уверяющая, что она стоит на защите интересов людей, постоянно и во всех случаях демонстрирует, что его главной целью является собственное спокойствие и самосохранение. Любое несогласие с действиями чиновников, любую критику в свой адрес современные российские государственные служащие представляют как антиобщественный, антигосударственный выпад и применяют для подавления инакомыслия всю силу государственного репрессивного аппарата. Отсюда преследование инакомыслящих, все способы запугивания несогласных с существующими порядками, что тут же выдается как ответ на их преступное поведение, а служители правоприменительных органов используют весь свой арсенал и, злоупотребляя правом, откровенно выполняют политическую функцию.

На виду всего мирового сообщества были закрыты первые в истории современной России два независимых телевизионных каналов НТВ и ТВ-6. Миллионы граждан были лишены права на получение более или менее достоверной информации. Власть лишилась взаимной связи с множеством людей и возможности узнавать иную точку зрения, кроме официальной. Людям, в очередной раз, доказали и показали, что их интересы, их потребности не представляют для власти никакой ценности и народ никак не может являться «носителем суверенитета и единственным источником власти», как это утверждается в Конституции страны.

В рассматриваемой нами сфере допускается, пожалуй, самое большое количество нарушений прав человека и даже произвол, что, безусловно, является данью нашему тоталитарному прошлому.

Гарантированная Конституцией «свобода слова включает несколько структурных элементов, которые тесно взаимосвязаны и существуют в неразрывном единстве. Во-первых, что свобода каждого человека публично выражать свои мысли, идеи и суждения и распространять их любыми законными способами. Во-вторых, это собственно свобода печати и других средств массовой информации как свобода от цензуры и право создавать и использовать органы информации, позволяющие материализовать свободу выражения мнений. В-третьих, это право на получение информации, представляющий общественный интерес или затрагивающий права граждан, то есть на свободу доступа к источникам информации».[79]