Эксперимент

Данный жанр «проявился» в отечественной журналистике в качестве самостоятельного в начале 90-х гг. Однако по сути своей материалы, подобные тем, которые сейчас часто можно встретить под рубрикой «эксперимент» (это понятие, как известно, обозна­чает один из методов исследования действительности), публико­вались на страницах прессы на протяжении десятилетий. Только выходили они в свет под другими «именами» — то ли очерка, то ли корреспонденции, то ли фельетона и пр. (Вспомним, напри­мер, публикации «Меченые атомы» и др., подготовленные О. Ру­биновым на основе экспериментов и опубликованные в «Литера­турной газете» в 1984 г.)

Почему так происходило? Как уже говорилось во введении, смысл отнесения того или иного произведения к определенному жанру (часто самими авторами не замечаемый), таится в том, что­бы указать на отличительную черту публикации определенного рода и показать неповторимость, особенность их «семейства». Особен­ность эта может связываться (и традиционно связывается) с раз­ными характеристиками текстов — то с предметом отображения, то с методом сбора материала, то с методами его осмысления, истолкования, то с разделением его на «то, что есть факты» и на «то, что есть мнения о фактах» и т.п. и т.д.

Наблюдаемое в последние годы выделение в качестве само­стоятельной группы (семьи) публикаций, базирующихся на про­веденных их авторами экспериментах, очевидно, вызвано стрем­лением журналистов подчеркнуть именно то обстоятельство, что при сборе информации, использованной затем в публикациях, ими был применен именно данный, а не какой-то иной метод. Не в малой мере это стремление — ответ на актуальные информацион­ные ожидания части современной аудитории СМИ, ориентиро­ванной на получение «живой», сенсационной информации.

Почему указание автора на то, что при подготовке публикации был использован метод эксперимента, способно привлечь внима­ние аудитории?

Прежде всего по следующей причине. Если взять, скажем, ре­портаж, корреспонденцию, отчет, рецензию и прочие жанры, то можно утверждать, что они основываются на информации, полу­ченной такими методами, которые позволяют журналисту пребы­вать в относительно пассивной, отстраненной позиции внешнего наблюдателя по отношению к предмету своего интереса, позволя­ют изучать его со стороны, не вмешиваясь в происходящее.

Такого рода пассивность журналиста обычно не очень способ­ствует появлению в газете или журнале интересного материала. Кроме того, предметом отстраненных наблюдений чаще всего ста­новятся обыденные ситуации, которых в жизни всегда больше, чем необычных. Это тоже не помогает подготовке захватывающих внимание аудитории публикаций.

Имея определенное представление (из опыта общения со СМИ) о том, что публикации, отображающие обыденные ситуации и основанные на «невключенном» наблюдении их автором, обычно представляют собой произведения «среднего уровня», аудитория часто относится к ним достаточно индифферентно.

Эксперимент же часто несет в себе определенную интригу. Она возникает потому, что не все участники эксперимента знают, что они в ней участвуют.

Так, корреспондент «МК», решивший проверить работу одного московского морга, притворился умершим. И в результате чуть не попал под нож ничего не подозревавшего врача, препарировавшего трупы (МК, 1987). Описание подобных неожиданностей как раз и привлекает внимание читателей к рубрике «экспери­мент» (хотя, разумеется, психологическую установку аудитории на поиск интри­гующей информации журналисты охотно эксплуатируют и в публикациях иных жанров, созданных на основе данных, полученных иными методами).

Поэтому журналисты, стремящиеся быть замеченными публи­кой, часто не намерены ждать, когда сложится какая-то желанная нетривиальная ситуация или произойдет интересное событие, когда Действительность сама «повернется» к автору какой-то «сенсаци­онной» своей стороной и то, что называют сущностью явления, события, «засверкает» всеми своими гранями (в таком случае его только и остается описать, скажем, в жанре очерка, корреспон­денции, комментария и пр.).

Потребность уйти от неопределенно долгого ожидания стано­вится особенно насущной в том случае, когда в обществе (или, скажем, у какого-то издания, какого-то журналиста) существует неясность в важном вопросе, вызывающем острый интерес ауди­тории и имеющем определенное значение для нее. Часто именно эксперимент и помогает устранить такую неясность. Как правило, эксперимент применяют для того, чтобы проверить наличие ка­ких-то предполагаемых, но скрытых взаимосвязей явлений, про­демонстрировать отношения, существующие между людьми, и т.д. Иначе говоря, автор эксперимента может ставить перед собой ис­следовательские задачи: выявить причинно-следственные отноше­ния, объяснить какие-то типичные явления, оценить актуальную ситуацию и т.п. (а это есть задачи, присущие аналитической жур­налистике). Эксперимент — один из важнейших путей установле­ния истины в ряде случаев.

Что такое эксперимент? В повести Андрея Платонова «Город Градов» есть сцена спора двух обывателей по поводу того, что пред­ставляет собой кусок почвы, который один из них держал в руках: «Это песок, — утверждает один из спорщиков и в подтверждение добавляет:

— Дунь и он рассыплется».

— Нет, это глина, — возражает другой, — плюнь — и она склеится».

Эксперименты, проводимые журналистами, по своему харак­теру могут быть самыми разными. Журналистский эксперимент в отличие, скажем, от криминалистического (следственного) не имеет дела с раскрытием уже совершенного действия (например, преступления). Журналистский эксперимент может проводиться по любому поводу. Например, с целью выяснить, как ходят в городе трамваи, как обслуживают покупателей в магазине, как сдают всту­пительные экзамены в вуз и пр.

Эксперимент не возможен без активного вмешательства в ход дел, интересующих журналиста, что предполагает переход от пас­сивного ожидания, от наблюдения какого-либо феномена, от «раз­глядывания» его (того же куска почвы) к определенному воздей­ствию на предмет, интересу («плеванию», «дуновению» и т.п.), т.е. к тому, что на языке журналистики собственно и называется экспериментом («организацией события»).

Эксперименты бывают разными по степени своей сложности. Порой журналист ограничивается самой простой задачей и соот­ветственно применяет элементарную форму эксперимента.

Такой вариант использован Н. Седякиной, М. Трубилиной, В. Семеновым, подготовившими публикации: «Как я торговала косметикой», «Как я собирала подписи за кандидата в Думу», «Как я был человеком-сэндвичем» (Комсомольс­кая правда. 1999. 22 октября). Все три автора решали самую простую задачу — запоминали и описывали все, что они наблюдали, пока выполняли какую-то роль.

Однако когда журналист ставит перед собой более сложную задачу, то провести соответствующую ей экспериментальную про­верку исходного предположения на нужном уровне порой бывает достаточно трудно. Многое зависит от первого шага журналиста, т.е. от организация эксперимента. По мере возможности в этом от­ношении надо ориентироваться на то, как организуют экспери­менты в науке. По крайней мере, в основе эксперимента должна лежать хорошо обоснованная схема его проведения, соответству­ющая той задаче, которую ставит перед собой журналист. К со­жалению, не все журналисты «просчитывают» то, как осуществле­ние принятого плана «сработает» на поставленную задачу.

Использование информации, полученной методом эксперимен­та, не всегда сказывается на жанровой определенности будущей публикации. Неопределенность возникает прежде всего в том слу­чае, когда эксперимент оказывается не единственным, а одним из методов исследования действительности, примененных журнали­стом при подготовке публикации в каком-то конкретном случае.

Когда, наряду с экспериментом, он сочтет нужным прибег­нуть, скажем, к анализу документов, интервью, опросу и т.д. На основе полученных совокупных данных может быть создано произведение, которое подпадет то ли под определение очер­ка, то ли под определение статьи и т.д. В этом случае жанровая определенность возникает лишь как результат взаимодействия нескольких жанрообразующих факторов. При этом ни один из примененных в совокупности с другими метод исследования действительности скорее всего не будет учтен как доминирую­щий (и образующий «имя» жанра) фактор. На первый план могут выйти какие-то другие признаки (размеры материала, форма, язык изложения, степень детализации основного факта выс­тупления и пр.).

Однако возможны ситуации, когда примененный автором тек­ста метод исследования все-таки становится основным жанрообразующим фактором. Хорошо известный (классический) пример в этом плане — образование жанра интервью. Так, если автор при получении информации использовал только метод интервью, то в случае «фиксации» хода применения этого метода в публикации она будет отнесена к жанру интервью.

Метод эксперимента может тоже выступать доминирующим жанрообразующим признаком. Это происходит тогда, когда опи­сание хода проведенного эксперимента (а тем более — детальное) становится главным содержанием публикации. Относя публикацию к жанру эксперимента, тем самым подчеркивают то, что речь в ней идет об искусственной, специально организованной самим жур­налистом предметно-практической ситуации.

Здесь надо прояснить одно обстоятельство. Как известно, в на­уке эксперимент причисляется к эмпирическим методам исследо­вания действительности. Поэтому говорить о нем как о методе, порождающем некий аналитический жанр, вроде бы некорректно. Но это недоразумение может быть устранено, если иметь в виду то, что понятие «эксперимент» в таком случае используется лишь для указания на необычность анализируемой ситуации, которая зак­лючается в ее экспериментальности, что и порождает жанровое «имя» текстов, возникающих в результате ее анализа. Сам же анализ мо­жет опираться на те методы, которые применяются при создании текстов многих других аналитических жанров.

Публикации в жанре эксперимента выигрышны для журнали­ста тем, что они обычно позволяют создавать тексты, обладающие динамичными чертами, «живым» наглядным изложением матери­ала. Они позволяют соединить в себе аналитическое начало и репортажное. Иначе говоря, автор эксперимента не только анализирует какое-то явление, но и применяет присущее репортажу детальное описание созданной ситуации.

В настоящее время тексты в жанре эксперимента активно пуб­ликуют массовые популярные (особенно молодежные) издания. Причем о том, что выступление основано на изучении экспери­ментальной ситуации, читатель может узнать из разных, но доста­точно красноречивых рубрик.

Так, публикация «Жизнь морга» в «Московском комсомольце» (1997) прошла под рубрикой «Эксперимент», другая — «Как я звонила в Аэрофлот» в «Аргумен­тах и фактах» (1998) — под рубрикой «Эксперимент на себе ставит читатель», третья — «Забег до первой дырки» там же — под рубрикой «Коллективный экспе­римент на себе», четвертая — «Полицейский — это звучит гордо» в «Труде-7» (1997) — под рубрикой «Проверено на себе», пятая — «Совесть-то у вас есть?» в «Столице» (1998) — под рубрикой «Проверка штампов» и т.д.

в начало

ПИСЬМО

Письмо как журналистский жанр возникло в результате при­способления формы личной и деловой переписки для нужд жур­налистики. Публикация писем — это уже не частная переписка между людьми. Ведь, будучи опубликованным, письмо становится достоянием не одного лица или их группы, а тысяч и даже милли­онов людей, т.е. массовой аудитории. В силу этого представлять дан­ный жанр могут в полной мере только такие письма, которые зат­рагивают интересы, важные для широкой аудитории. Привнесе­ние в деловую или личную переписку идей, значимых для общества в целом, было необходимым условием становления письма как самостоятельного жанра журналистики[25][6]. Значительное влияние на характер жанра оказали всевозможные воззвания, листовки, про­кламации, распространявшиеся среди населения в периоды все­возможных общественных катаклизмов — бунтов, восстаний, ре­волюций. Такие воззвания, листовки, прокламации публиковались и в газетах, что не прошло для журналистики бесследно.

Публикации, выполненные в жанре письма, часто называют эпистолярной журналистикой (от греч. epistola — послание). Эписто­лярную журналистику (в жанровом отношении) следует отличать от публикаций самых разных жанров (начиная с заметки и кончая пол­ноценным очерком), которые помещаются под рубрикой «Письма наших читателей» во многих газетах и журналах. В данном случае руб­рика означает лишь то, что материал поступил в редакцию по почте и что автор его не является штатным работником редакции. На жанр публикации такая рубрика не влияет, и ее нельзя считать жанроформирующим фактором (хотя, разумеется, под этой рубрикой мо­жет быть опубликован текст, который действительно представляет собой произведение эпистолярной публицистики).

Письмо как эпистолярный жанр обладает присущими ему ха­рактерными признаками. Первый из этих признаков — форма не­посредственного обращения автора к адресату (читателю, слушате­лю). Второй признак — стремление автора побудить адресата к неотложным, активным действиям в связи с предметом выступле­ния.

Возможность письма быть не просто средством общения, но и инструментом эффективного воздействия на широкий круг чита­телей предопределяется рядом связанных с ним обстоятельств.

Во-первых, своим письмам, как известно, их составители час­то доверяют даже самые сокровенные помыслы. Поэтому они по­лагают, что и в письмах других людей тоже можно иногда прочи­тать то, что те думают на самом деле. Эта психологическая установ­ка, помимо воли человека, закреплялась в его сознании в течение веков. И не учитывать ее журналисты не могут.

Во-вторых, в письме, как ни в каком другом материале, автор может изложить самые замысловатые извивы своей мысли, выразить любые оттенки своих чувств. А это порой бывает очень важно для достижения взаимопонимания между автором и читателем.

В-третьих, письмо четко выделяет и называет круг адресатов, избранных автором, и таким образом фокусирует на них внимание аудитории, которая в результате будет ждать их реакции на данное письмо. А в силу того, что современная пресса часто использует письмо для обращения к видным деятелям (руководителям госу­дарства, министрам, депутатам, президенту и т.п.), рассчитывая на их незамедлительное вмешательство в тот или иной «вопию­щий вопрос», то такая реакция (под «контролем» аудитории) как раз и может обернуться решением обсуждаемой в письме актуаль­ной проблемы.

В-четвертых, очень часто письмо в газете — это публичный вы­зов адресату, приглашение на открытую «арену», где он должен продемонстрировать на виду у всех не только свои профессиональ­ные качества или свою власть, но и личное мужество, интеллект, нравственную стойкость. Естественно, не каждый способен высту­пить в роли рыцаря на турнире, лицом к лицу с оппонентом. По­этому мало кому (особенно из власть предержащих) нравятся подоб­ные вызовы. В результате между автором письма и адресатом может возникнуть порой незримая, но четко улавливаемая аудиторией ситуация конфликта. А это, разумеется, привлекает читателей, Держит их в состоянии напряженного ожидания, побуждает следить за каждым очередным номером газеты или журнала, в кото­рых может появиться ответ на письмо, что, разумеется, умножает возможность воздействия публикации на читателей.

Именно эта, достаточно часто «индуцируемая» публикацией письма ситуация наиболее ярко характеризует возможности дан­ного жанра.

В зависимости от характера аудитории, которой адресуются письма, их можно разделить на две основные группы. Первая груп­па — письма, адресованные конкретным личностям. Такого рода пуб­ликации характеризуются ярко выраженными чертами, присущи­ми средствам межличностного общения, экспрессивностью, не­посредственной апелляцией к тем возможностям, которыми обладает адресат применительно к предмету разговора, к тем его поступкам, решениям, той реакции, которые связаны с этим пред­метом. При этом степень «раскованности» автора письма тем выше, чем ближе к нему по социальному положению его адресат.

Вторую группу составляют письма, адресованные каким-либо со­циальным группам, населению страны в целом. Рассмотрим примеры из обеих групп.

Подготовка любой эпистолы начинается с осознания ее авто­ром цели публикации. В качестве таковой чаще всего выступают: а) публичное одобрение, б) публичное порицание, в) публичное пред­ложение, г) публичная просьба, д) публичное требование, е) публич­ное донесение (донос), ж) воззвание.

В настоящее время обычно публикуются письма, преследую­щие не одну, а несколько целей. Однако это не значит, что все они равнозначны для автора. В хорошей эпистоле ведущая, главная цель всегда заявляет о себе наиболее ярко.

Чтобы письмо выполнило свою основную задачу, оно должно убедить адресата в правильности позиции автора, в необходимос­ти действовать именно так, как он предлагает. А это во многом зависит от характера обоснования суждений автора.

В публикации, претендующей на серьезную реакцию со сторо­ны адресата, утверждения автора всегда подкрепленыубедительны­ми и ясными для аудитории фактами. К сожалению, на практике так бывает не всегда.

в начало