Препятствия на пути обращения к другим

Обращаясь к другим, мы должны хорошо знать, какие препятствия могут оказаться на нашем пути. В оставшейся части этой главы мы рассмотрим две главные проблемы, которые часто мешают нам совершать храбрые поступки и выражать сочувствие. Самый удобный способ представить вам эти проблемы – рассказать историю Дженнифер и Тиффани. История отлично иллюстрирует эти препятствия и объясняет, почему их стоит попытаться преодолеть.

Когда я впервые брала телефонное интервью у Дженнифер, она и ее муж Дрю завершали курс MBA[9], а их сыну Тоби было три года. Наше интервью главным образом касалось того, как трудно Дженнифер высказываться вслух в их по преимуществу мужской группе и как стыдно ей отправлять ребенка в садик не только в будние дни, когда она работает, но и в выходные, когда она учится. Через несколько лет я встретилась с Дженнифер на своем семинаре по стыдоустойчивости. Она подошла ко мне в перерыве и выразила желание рассказать группе важную историю. Вот она.

Когда Дженнифер и Дрю закончили учиться и начали работать, они поселились в своем первом доме в районе, где всегда хотели жить. На той же улице, в доме напротив, жила женщина по имени Тиффани со своим мужем Энди. У них был сын того же возраста, что и Тоби, и совсем еще маленькая девочка. Сама Дженнифер в этот момент ждала следующего ребенка.

Мальчишки быстро подружились, а вот Дженнифер и Тиффани сближались медленно. Дженнифер: «Мы никогда не говорили ни о чем важном. В основном о детях. Я пару раз попробовала, но она не поддержала беседу. Мы жили рядом уже год, а я почти ничего о ней не знала, и она обо мне тоже… пока это все не началось».

Дженнифер объяснила, что ее младшая сестра Карли еще в подростковом возрасте пристрастилась к алкоголю. Их мать, сама бывший алкоголик, позвонила Дженнифер и рассказала, что Карли отправили на лечение в центр реабилитации и что дочь Карли, Эмма, поживет пока с бабушкой (то есть с матерью Дженнифер и Карли), пока Карли не выйдет. Она спросила у Дженнифер, смогут ли они с Дрю приехать на выходные в центр реабилитации. Конечно, ответила Дженнифер. Но она еще ни разу не оставляла ребенка с няней на ночь, и решила спросить Тиффани, можно ли Тоби переночевать у нее.

Вот как Дженнифер описывает эту сцену: «Я перешла улицу, постучалась в дверь и сделала глубокий вдох. Тиффани открыла, и я выпалила: “Моя сестра Карли оказалась в центре реабилитации, и мы с Дрю через пару недель поедем к ней на выходные. Можно Тоби побудет одну ночь у вас? Я бы попросила маму приехать, но она тоже будет у сестры”». По словам Дженнифер, Тиффани была шокирована. Она быстро ответила: «Разумеется, пусть переночует, нет проблем». Дженнифер выдохнула. Но тут Тиффани начала задавать вопросы. «Это какая сестра? Я думала, у тебя только одна сестра?» – «Да, это Карли, ты ее видела пару месяцев назад, она приезжала с дочкой. Она живет на севере штата, рядом с мамой», – ответила Дженнифер.

Тиффани смутилась: «Карли! Да ты что! Она же такая симпатичная, да? Это она с маленькой девочкой приезжала? В таких одинаковых платьях от Лилли Пулитцер?»

«Да, это она и есть». – Дженнифер чувствовала себя все более неудобно, а Тиффани будто прорвало. Дальше разговор развивался так.

Тиффани. По ней и не скажешь, что она может оказаться в таком месте. А что с ней?

Дженнифер. Пьет.

Тиффани. Да ты что! Она совершенно не похожа на алкоголичку! А куда ее муж смотрит?

Дженнифер. Она не замужем.

Тиффани. О боже! А что ваша мама об этом думает?

Дженнифер. О чем? Об алкоголизме или о том, что Карли – мать-одиночка?

Тиффани. Ну, я не знаю…

Дженнифер. Она любит Карли и Эмму. И она сама «в завязке».

Тиффани. Непростая у вас семейка.

Дженнифер. Непростая. Так что, Тоби может у вас переночевать?

Как вы понимаете, этот разговор не слишком улучшил отношения между Дженнифер и Тиффани. Нет, в конечном итоге они улучшились, но перед этим едва не испортились окончательно. Дело было так.

Спустя пару месяцев мальчики Дженнифер и Тиффани начали ходить в детский сад. Примерно на вторую неделю занятий на парковке у садика случилось пренеприятное происшествие. Дженнифер уже забрала ребенка и была на кухне. Тиффани постучалась в дверь. Дженнифер открыла, и Тиффани возбужденно пересказала все подробности случившегося. «Ты просто не поверишь. Видела полицейские машины и “скорую”?» Дженнифер испугалась. «Нет! А что произошло?» – «Одна из машин встала в очереди и ни с места. Народ давай сигналить. Какая-то мама вышла из машины и подошла к машине, которая застопорила движение. А там женщина просто лежит на руле! Эта мама завизжала, прибежали учителя. Думали, умерла, вызвали 911. Пока приехала “скорая” – выяснилось, что она жива, просто надралась в хлам! Ну, что скажешь?!»

Дженнифер едва смогла вымолвить: «Господи, ужас какой». На глаза навернулись слезы.

Тиффани прервала ее: «Да, ужас! И это в нашем саду! В нашем районе! Она могла сбить кого-нибудь. Могла на наших детей наехать. Я сама там чуть не разревелась. Ты подумай, эта чокнутая в сад за ребенком в таком виде приехала».

Дженнифер онемела.

Тиффани продолжала, пользуясь ее молчанием: «Да уж, да уж. Кошмар. Я и сама расстроилась. Прямо рядом с нами, на соседней улице».

Дженнифер покачала головой и сказала: «Мне очень жалко ту маму. И ее детей. И ее семью. Не думаю, что мы с тобой расстроились по одному и тому же поводу, Тиффани».

Тиффани уже смотрела куда-то за дверь и не ответила на слова Дженнифер. Она отвлеклась на другую соседку, которая как раз подъезжала к своему дому, и сказала: «О, побегу расскажу Лине, увидимся позже».

Дженнифер обиделась и разозлилась. Рассказывая нам эту историю, она повторяла, что в тот момент не могла поверить, как она могла сойтись с таким поверхностным и глупым человеком. Тиффани ведь знала, что мать и сестра Дженнифер имеют проблемы с алкоголем, и не догадалась связать одно с другим. «Никогда не забуду, – сказала Дженнифер, – как она сказала: и это в нашем районе, на глазах у наших детей. Меня так и тянуло задать вопрос: а где это, по-твоему, должно происходить? На глазах у чьих детей?»

Их дружба еще немного подостыла, но это не помешало Тиффани спросить, не хочет ли Дженнифер вместе с ней заняться подготовкой зимнего карнавала в детском саду. Тиффани подбросила идею: это хорошая возможность познакомиться с мамочками из родительско-учительского комитета – особенно c Эмбер Дэниэлс. Дженнифер рассеянно согласилась. Она подумала, что это неплохой способ приглушить свою «совесть работающей мамаши».

У Эмбер Дэниэлс было трое детей-школьников: в пятом классе, в третьем и во втором. Она состояла президентом родительско-учительского комитета и, по словам Дженнифер, олицетворяла «совершенство во всем, других таких я не видела». Умная, красивая, добрая, по всем статьям первоклассная мама. Тиффани так ее обожествляла, что не осмеливалась даже заговорить с ней. У Эмбер было много друзей, в основном мамы тех детей, что постарше. Если Эмбер или кто-то из ее друзей здоровались с Тиффани, та лишь что-то мямлила в ответ. Дженнифер не испытывала такого уж благоговения, но «Эмбер и ее свита» ее немного пугали. На подготовке праздника Дженнифер и Тиффани отвечали за аукцион.

Однажды вечером, после встречи, на которой обсуждался предстоящий карнавал, Дженнифер и Тиффани выходили из кафетерия, и Эмбер, которая сидела там с двумя подругами, крикнула: «Идите к нам, кофейку попьем». Дженнифер и Тиффани переглянулись и медленно направились к столику.

Рассказывая об этой минуте, Дженнифер смеялась своим самым «калифорнийским» смехом. «Я все думала: “О боже! Неужели! Да нас никак пригласили за стол к самим…”» Они уселись, и Эмбер представила им своих подруг. Потом спросила: «На каникулах, наверное, поедете развлекаться?»

В этом месте рассказа Дженнифер посмотрела на меня и произнесла: «Брене, честно, не знаю, что на меня нашло». Она посмотрела на Эмбер и сказала: «Ага. Поеду на север повидать родных. Сестра только что вышла из центра реабилитации, и мы собираемся провести какое-то время с ней и ее дочкой. Она одна воспитывает дочь, и ей пришлось несладко».

Тиффани так ошеломил искренний ответ Дженнифер, что она подалась вперед всем телом и стукнулась лбом о бутылку минералки на столе. Дженнифер: «Если она пыталась перевести разговор, это был верный ход. Эмбер даже спросила ее: ты в порядке?»

Наконец Тиффани собралась, посмотрела на Дженнифер и сказала: «Хватит, Дженнифер! Мне кажется, Эмбер неинтересны подробности из жизни твоей сложной семьи».

Эмбер рассмеялась: «Да ладно, разве не все семьи сложные?»

Дженнифер хотела ответить, но Тиффани быстро перебила ее: «Не до такой степени». Тут, по словам Дженнифер, ее начал охватывать стыд. Она пялилась на столик перед собой в некотором оцепенении, но Эмбер прервала неловкое молчание вопросом: «А как ваша сестра себя чувствует?»

Дженнифер описала этот момент так: «Эмбер задала вопрос мне, но смотрела при этом прямо на Тиффани, и в глазах у нее читалось: а ты – помолчи».

«Спасибо. Ей лучше», – быстро ответила Дженнифер.

«Где она лечилась?» – поинтересовалась Эмбер.

«В Мурвуде».

Эмбер кивнула: «Знаю. Муж ходит к доктору, который прошел их программу обучения. Там, кажется, знают свое дело».

Тиффани онемела.

Одна из подруг Эмбер рассмеялась и произнесла: «Эмбер, а ты? Куда-нибудь поедешь на праздники?» Подруги Эмбер и она сама немного посмеялись, и Дженнифер ощутила, что за этим кроется какая-то шутка. Эмбер покачала головой и ответила: «Да уж, кстати, о сложных семьях». Она объяснила, что год назад они на каникулах поехали с детьми к ее маме. Мама Эмбер пригласила их на праздник, который устраивала ее близкая подруга – и так вышло, что она оказалась бывшей свекровью Эмбер, матерью ее бывшего мужа.

Посреди этого рассказа Тиффани брякнула: «Ты что, не первый раз замужем?» Эмбер кивнула и продолжила рассказ. Она объяснила, что все дети знали о ее предыдущем замужестве, но они с мужем просто выпали в осадок, когда ее бывший появился со своим бойфрендом.

Дженнифер: «К этому моменту все смеялись, было очень весело. Кроме Тиффани. Она даже не улыбнулась. Мне даже стало ее жаль, но тут она поинтересовалась у Эмбер, как же она объяснила таким маленьким детям “про геев”».

Эмбер, по словам Дженнифер, отреагировала достойно. Она объяснила, что не уверена, что именно Тиффани понимает под «объяснениями про геев», но младший брат мужа со своим спутником жизни живут с ними в одном городе и частенько сидят с малышами, так что для них «про геев» – это самое обычное дело.

Домой было возвращаться, по словам Дженнифер, крайне неуютно. Тиффани ни слова не промолвила. Спустя примерно неделю Дженнифер спросила Тиффани, могут ли они поговорить. Тиффани согласилась, и они поговорили о Карли, о случае на парковке и об Эмбер.

Дженнифер безнадежно пыталась объяснить свои чувства, а Тиффани снова и снова твердила: «Не понимаю. Ты так об этом говоришь, как будто гордишься этим».

Дженнифер: «Я пыталась объяснить, что не горжусь, а просто не хочу стыдиться. Пыталась рассказать, что работаю над проблемой стыда. Но она просто не понимала, о чем я говорю». Тиффани возражала: «И что, теперь я должна лучше думать об Эмбер, потому что ее муж алкоголик, брат мужа – гей и она не первый раз замужем? Знаешь, а я не стала думать о ней лучше. Я люблю честных людей. Посмотри, как Эмбер выглядит и что творится в ее семье на самом деле!»

Дженнифер: «Меня это взбесило, и я прекратила объяснения. Я поняла, что так мы окончательно поссоримся и перестанем друг с другом разговаривать».

С того момента их отношения ограничились детьми и садиком. А вот с Эмбер Дженнифер подружилась. Тиффани по-прежнему продолжала считать, что достоинства Эмбер сильно преувеличены, и отклоняла все приглашения Дженнифер провести время вместе с ними.

Прошло полгода. Однажды утром Тиффани позвонила Дженнифер. Она так рыдала, что слов было не различить. Дженнифер бросилась к ней. Входная дверь была открыта, Дженнифер вошла. Тиффани сидела на полу в кухне и горько плакала.

Дженнифер: «Я была уверена, что кто-то умер. Присела с ней рядом и стала спрашивать, что случилось».

Тиффани посмотрела на Дженнифер и ответила: «Я – не безупречная. У меня такая же дерьмовая жизнь, как у всех. Клянусь».

Дженнифер: «Наверное, у меня был настолько изумленный вид, что Тиффани произнесла со злостью: “Да, я выругалась. Верно. И еще раз выругаюсь”. И она зарыдала еще безутешнее».

Дженнифер обняла Тиффани и сказала: «Я знаю, что ты не безупречная. Поверь мне, я правда это знаю. Но это прекрасно. Это даже лучше, чем прекрасно. Это великолепно». Они обе рассмеялись, а потом Тиффани повернулась к Дженнифер, сжала ее руки и рассказала о своей жизни. Она сообщила ей то, о чем Дженнифер действительно не ведала.

Тиффани рассказала, что она не знала своего отца – никогда не видела и не встречала. Она рассказала, что ее мама не приезжает к ней, потому что Тиффани слишком стыдится ее и поэтому не приглашает.

Тиффани сказала: «У нее не такие проблемы, как у вас с Эмбер, обычные проблемы, над которыми вы смеетесь. Она нищая. У нее зубов нет. Она говорит не так, как мы. Я выросла в совсем другом районе, не в таком, как этот. Там жила беднота. Что бы я ни делала, когда росла, какие бы хорошие у меня ни были оценки, как я ни старалась одеться поприличнее – все равно я была дерьмо».

Когда Тиффани встретила Энди в колледже, он стал для нее воплощением мечты. У него была безупречная с виду семья, он научил ее хорошо одеваться. Тиффани рассказывала Дженнифер: «Я даже не пригласила маму на свадьбу. Энди встретился с ней, когда мы были уже женаты. Она ему не понравилась. Ему противно вспоминать о моем происхождении. Не то что я сомневалась, приглашать ли маму, а он меня уговаривал. Нет, он сам сказал, что всем будет проще, если она не будет к нам приезжать».

К этому моменту Дженнифер и Тиффани рыдали уже вместе. Тиффани сказала Дженнифер: «Я хочу быть нормальной. Но я вымоталась. Я все держу в себе, потому что Энди разозлится, если кто-нибудь узнает про наши проблемы. Я скучаю по маме. Я не знаю, что делать. Я хочу говорить с тобой об этом».

Дженнифер: «Я не знала, что сказать, что сделать. Просто сидела, слушала и плакала».

Труднее всего, по словам Дженнифер, ей пришлось, когда Тиффани встала, подошла к кухонному шкафчику и вытащила сложенный листок: «Когда ты сказала мне, что работаешь над своим стыдом, я погуглила слово “стыд” и нашла это стихотворение. Если ты его прочтешь, то лучше поймешь меня. Хочешь прочитать?»

Дженнифер говорит, что с трудом заставила себя взглянуть на листок, но все-таки прочитала текст. То было стихотворение Верна Рутсалы «Стыд» («Shame») [32]. Я о нем никогда не слышала, пока Дженнифер не дала мне распечатку. С тех пор я поделилась им с несколькими людьми. Считаю, что это один из самых храбрых поступков по части правды, высказанной вслух, которые мне доводилось встречать. Вот это стихотворение:

Это стыд женщины, которая прикрывает рот рукой,

когда улыбается, потому что у нее плохие зубы, это не возвышенная

ненависть к себе, которая заставляет взяться за бритву, таблетки

или лебедем нырнуть с красивого моста в воду, хотя это, конечно,

весьма трагично. Нет, это стыд, когда видишь себя таким, как ты есть, это когда стыдишься своей квартиры, района и того,

что можешь себе позволить съесть и надеть на папину зарплату.

Это стыд жирных и лысых,

тех, чье лицо усыпано красными прыщами, это стыд, когда нет

денег на обед и притворяешься, что не голодна.

Это стыд скрываемой болезни – недугов,

которые не можешь себе позволить вылечить, предлагающих

лишь неумолимый билет в один конец. Это когда стыдишься стыда,

отвращение к себе за выпитое дешевое вино, за то, что нет сил

вынести мусор, это стыд, который говорит тебе,

что есть другой способ жить, но ты

слишком тупа, чтоб найти его. Это настоящий стыд, проклятый

стыд, вопиющий стыд, преступный стыд,

это стыд, который знает, что слов вроде «слава» нет

в твоем словаре, хотя ими пестрит Библия,

которую ты все равно оправдываешь. Это когда стыдно,

что не умеешь читать, и притворяешься, что умеешь.

Это когда так стыдно, что боишься выйти из дома,

это стыд за объедки в супермаркете, когда кассир

проявляет нетерпение, пока ты шаришь в поисках монеты.

Это стыд грязного белья, стыд

притворяться, что папа работает в офисе,

для которого Господь Бог создал всех мужчин. Это стыд,

когда просишь друзей высадить тебя рядом с красивым

домиком, а потом ждешь в тени, пока они не уедут, и пробираешься в свою берлогу. Это стыд

после маниакальной скупки всего на свете, стыд,

когда в доме зимой не топят, стыд, когда ешь кошачий корм,

позорный стыд, когда мечтаешь о новом доме и новой машине

и знаешь, насколько дешевы эти мечты.

Как вы понимаете, то был поворотный момент в дружбе Дженнифер и Тиффани. Первые несколько встреч после того дня обе испытывали вполне понятную неловкость.

Дженнифер: «Я в какой-то момент почувствовала, что нам обеим было бы проще сделать вид, что ничего не случилось. Но мы не сделали. Слишком важным оказалось то, что произошло».

Как говорит Дженнифер, теперь они с Тиффани лучшие друзья. Семья у Дженнифер, конечно, остается сложной, но ведь все семьи сложные, правда? Тиффани и Энди ходят к семейному психологу. По словам Дженнифер, Тиффани пригрозила мужу, что уйдет, если он не согласится консультироваться, и что это будет плохо для его репутации. Тиффани пытается наладить отношения с мамой, обеим приходится нелегко.

Эмбер не стала вновь выставлять свою кандидатуру в президенты родительско-учительского комитета, потому что решила стать инструктором по йоге. «Она уже обзавелась учениками, – смеется Дженнифер. – Мы с Тиффани вместе у нее занимаемся».

В следующем разделе мы рассмотрим понятия изоляции и чуждости – двух барьеров, с которыми мы сталкиваемся, пытаясь быть откровенными, – более внимательно. Эти барьеры мешали Дженнифер и Тиффани выстроить отношения, которыми они теперь так дорожат. Барьеры влияют на все элементы стыдоустойчивости. Если мы не поймем, как они работают в нашей жизни, мы не сможем выработать устойчивость к стыду. Начнем с понятия изоляции.