Глава 4. Закрыв дверь за бабушкой и дедом, Джиллиан обессиленно привалилась к косяку

Закрыв дверь за бабушкой и дедом, Джиллиан обессиленно привалилась к косяку. Впервые за неделю ей не надо было скрывать постоянную слабость и тошноту.

Ей все‑ таки удалось скрыть от стариков свою беременность, хоть это было совсем не просто. Но, впрочем, у нее большой опыт – она всю жизнь скрывала от бабушки и деда свои неприятности, чтобы не расстраивать их.

В детстве она тщательно скрывала от них, насколько болезненным было для нее безразличие их любимого сыночка к ней, его единственному ребенку, сколь разрушительным оно оказалось для ее чувств и доверия к миру. Она уверяла стариков, что ей вполне достаточно видеться с матерью раз в год, а уж куда более частые, хоть и неожиданные, появления отца она и вовсе считает за счастье.

Ни бабушка, ни дед до сих пор не знали, сколько ночей она бесшумно рыдала в подушку из‑ за того, что оба родителя позволяли ей называть их только по имени. Никаких «мама» и «папа» или хотя бы «отец» и «мать».

Они не хотели лишний раз вспоминать о своей неразрывной связи с дочерью.

Джиллиан погладила свой пока еще плоский живот. Ее ребенок никогда не усомнится в своем праве на собственное место в ее жизни.

Увы, она не может гарантировать ему внимание отца. И все оттого, что она не умела вовремя понять, что он за человек.

Именно эта мысль больше всего мучила ее бессонными ночами.

Вздохнув, она направилась в спальню. Пора было собираться на работу. Она взяла недельный отпуск, чтобы побыть с бабушкой и дедом, но сегодня утром шеф и клиенты будут ждать ее в студии.

Десять часов спустя, отработав весь день в фотостудии, Джиллиан наконец добралась до дома. От усталости она едва стояла на ногах. Обычное время ужина давно прошло. Она с трудом заставила себя сунуть в микроволновку пакет с попкорном.

Она собиралась провести вечер устроившись на диване в пижаме и посмотреть повтор телешоу «Экстремальная смена облика, домашняя версия». Это поднимало ей настроение и прибавляло сил, что и было нужно в ее положении.

И тут требовательно задребезжал звонок домофона. Что это? На секунду она подумала, что вернулись бабушка с дедом, – но тут же отбросила эту мысль. Бабушка уже позвонила ей, сообщив, что они пересекли границу Канады. Они не стали бы возвращаться без серьезной причины, а она не дала им поводов для беспокойства.

Может, отец? Рич мог заскочить без предупреждения, однако его нежданные визиты были редкостью – впрочем, как и запланированные.

Вряд ли это мог быть кто‑ то из друзей. Она выросла в небольшом городке на Аляске и, перебравшись в большой город, редко приглашала знакомых к себе домой. И уж тем более в последние месяцы, когда она встречалась с мужчиной, соблюдавшим крайнюю осторожность во всем, что касалось его частной жизни.

Оставив попкорн, она подошла к домофону и нажала кнопку:

– Слушаю.

– Джиллиан, это я. Впусти меня.

Голос Макса.

Прижав руки к груди, Джиллиан лихорадочно хватала воздух ртом. Как могла подобная мелочь мгновенно выбить ее из колеи?

Все дело в его голосе. От него дрожали колени. Джиллиан обессиленно прислонилась к косяку, лишь это помогло ей удержаться на ногах.

Что он здесь делает? За десять недель он не прислал ей ни эсэмэски, даже не поинтересовался, как она себя чувствует.

– Джиллиан? – Домофон придавал его голосу металлические нотки. – Ты здесь?

– Да, – с трудом выдавила она.

– Ты не нажала кнопку.

Почему это его удивляет?

Сглотнув, она глубоко вздохнула, стараясь справиться с тяжестью в груди.

– Что тебе надо?

– Нам надо поговорить.

Через неделю или две после его ухода она была бы счастлива услышать это.

– Прошло три месяца.

– Не совсем. Десять недель.

Выходит, он считал дни. Впрочем, это ничего не значит.

– Что тебе нужно, Макс?

– Впусти меня. Я все скажу.

– Я не хочу тебя видеть.

Она только недавно стала засыпать, не испытывая буквально физической боли от его отсутствия. По крайней мере, иногда.

– Не бойся, все будет в порядке.

Он не любит ее. Не хочет ее. Считает неполноценной. Как все может быть в порядке?

– Нет.

– Джиллиан!

«По крайней мере, сейчас он здесь», – шептал с безумной надеждой внутренний голос. Так будет лучше, чем прийти к вечно занятому Максу с известием о своей беременности. Или нет?

Есть лишь один способ проверить.

Ей потребовалось больше мужества, чем она думала, чтобы решиться впустить его. Но у нее хватит сил. Впрочем, радости от его визита она все же не испытывала.

– Будь, пожалуйста, краток. Я устала.

Он не ответил, да она и не ждала ответа.

Нажав кнопку, Джиллиан направилась на кухню.

Она уже приняла душ и теперь ходила по дому в любимой пижаме, собрав волосы в хвост. Впервые за время знакомства она не прихорашивалась для встречи с ним. Не стоило приводить себя в порядок ради человека, выбросившего ее из своей жизни.

Когда она насыпала попкорн в миску, в дверь позвонили.

С попкорном в руках она двинулась к двери. Три глубоких вдоха, напоминание о том, что следует держать себя в руках. Все, можно открывать.

Макс, впрочем, тоже выглядел куда менее импозантно, чем обычно. Его темные волосы были в беспорядке, будто он все время ерошил их рукой. Он был без галстука и явно пропустил вечернее бритье, так что щеки и подбородок покрывала темная щетина.

Десять недель назад его вид показался бы ей безумно сексуальным. Она бы сочла его доказательством того, что рядом с ней он не стесняется быть естественным.

Но сейчас все это ее не волновало.

Переживал ли он из‑ за расставания с ней? Вряд ли он явился с предложением снова быть вместе: ведь ничего не изменилось.

Впрочем, в этот раз она не строила предположений. Пусть он вслух скажет о своих чувствах и желаниях. Прямо и недвусмысленно.

Но даже если он предложит ей воссоединиться, что она ответит? Джиллиан сама не знала.

Для нее многое изменилось, но одно осталось неизменным. Он ее не любит.

От волнения у нее скрутило живот. Ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы избежать рвоты.

Лишь одно давало ей облегчение в этой ситуации: он не знает о ее беременности. Это еще сильнее усложнило бы ситуацию.

– Ты такая бледная. – Макс потянулся к ней, словно желая коснуться.

– Я устала. – Она сделала шаг назад. Это было бы не лучшим средством избавиться наконец от болезненной тяги к нему.

– Да, ты уже говорила. – Кажется, он не мог подобрать слов.

– Заходи.

Он неловко кивнул и двинулся вслед за ней в гостиную. Джиллиан поставила миску с попкорном на стол рядом со стаканом молока.

– Выпьешь что‑ нибудь?

Макс кивнул, затем, словно спохватившись, покачал головой:

– Тебе не стоит пить.

– Потому что я устала? – Джиллиан пожала плечами. – Я не собираюсь засыпать у тебя на груди. Кроме того, я пью молоко.

– Хорошо. Отлично.

Она промолчала. При взгляде на него ее одолевал вихрь чувств, боль сменялась надеждой, и это лишало ее сил.

Надежда пугала сильнее всего. Мало кто понимает всю разрушительность этого чувства. Особенно для того, чьи надежды не раз и не два оказывались стертыми в пыль. Вера в того, кто неизбежно тебя разочарует, стоит дорого. Как, к примеру, вера в ее папочку – такого обаятельного, знаменитого и бесконечно далекого.

Решив, что чем расслабленнее будет себя чувствовать Макс, тем лучше, она налила ему виски. Обернувшись, она увидела, что он стоит совсем рядом с ней, и в испуге отпрянула.

– Осторожнее! – Он попытался подхватить ее.

– Не надо истерик. – Она вновь отстранилась от него. – Я не собиралась падать и не испугалась бы, если бы ты не нависал надо мной. Возьми виски и сядь.

Он нахмурился, но затем, покорно кивнув, уселся на свое место.

Джиллиан не понимала, как ей вести себя с Максом – таким удивительно смирным. Может, дело было в буре гормонов, вызванной беременностью, но ей не хотелось облегчать ему задачу, какой бы она ни была.

Сев к столу, она взяла из миски горсть попкорна и начала бросать в рот по одному зернышку. Желудок требовал пищи, и она не собиралась разводить церемонии.

– Это твой ужин? – изумленно спросил Макс.

– Да.

– Не особо питательный.

– Вполне нормальный.

– Но…

– Ты пришел обсудить мою диету или у тебя на уме что‑ то другое? – раздраженно закатила глаза Джиллиан. – Надеюсь, о наших прошлых отношениях не узнали журналисты? – Эта перспектива ее по‑ настоящему пугала.

– Нет.

– Отлично.

– Да, это все усложнило бы. Сейчас нам это совсем не нужно.

– Что усложнило бы? Чего ты хочешь, Макс?

– Ты не понимаешь?

Ей хотелось верить, что он пришел потому, что не может жить без тебя. Но она понимала: подобные сказки с ней не случаются.

– Нет, – ответила она.

– Мы оказались в деликатной ситуации, и, если мы не разрешим ее правильно, это испортит жизнь нам обоим.

– В деликатной ситуации?

– Не притворяйся. Я все знаю.

– Знаешь?

Что же он знает?

Он опустил взгляд на ее живот, затем вновь посмотрел ей прямо в глаза.

Джиллиан охватил ужас. Он знает. Но как он мог узнать о ее беременности?

– Либо говори, зачем пришел, либо пей свой виски и убирайся.

– Ребенок.

– Как? – требовательно спросила она. Ее надежды рухнули под грузом реальности. Опять.

Он пришел не потому, что тосковал по ней и не мог без нее жить. Он вообще не думал о ней.

– Демьян.

– Что Демьян? Подкупил моего врача, чтобы та рассказала ему? Но зачем?

Все это казалось совершеннейшей нелепицей.

– Он провел расследование. Обычное расследование после завершения отношений.

– Ты шпионил за мной? – От мысли о том, что за ней следили чужие глаза, ее затошнило.

Она никогда не думала, что роман с принцем будет чреват подобными сложностями. Они так старались скрыть свой роман от глаз прессы! Она даже не думала, что угроза ее частной жизни будет исходить от Макса.

Ей следовало подумать об этом раньше. Но тогда ей застила глаза любовь к Максу.

– Я не шпионил. Хотя должен был. Когда ты собиралась меня известить? Или хотела отомстить, промолчав?

– Идиотский вопрос. Когда я дала повод подозревать, что считаю возможным заставлять детей расплачиваться за родительские ошибки?

Она бросила в него вопрос, как перчатку. Макс понимал, что не имеет права ее подбирать.

Джиллиан была права. Ею не двигали ни месть, ни ненависть.

В конце концов, уже будучи взрослой, она поддерживала отношения с родителями, бросившими ее еще младенцем. Это было достаточным доказательством, что понять и простить Джиллиан умела лучше большинства людей.

– Прости. Я не имел права такое предполагать, – проговорил Макс. А он‑ то думал, что не умеет извиняться! – Когда ты собиралась сказать мне?

– Когда закончится первый триместр.

– Но ты же понимаешь: чем скорее я обо всем узнаю и чем скорее мы можем предпринять все необходимое, тем будет лучше.

– Предпринять все необходимое? – искренне изумилась она.

– Пожениться.

А что еще они могли сделать?

– Ясно.

Ее совершенно не радовала подобная перспектива. А ведь еще десять недель назад она только об этом и мечтала!

Теперь он понимал: тогда она не знала, что та ночь должна была стать для них последней. У него было время обо всем подумать… много времени. И в итоге он пришел к самым неутешительным для себя выводам. В ее глазах он выглядел явно не лучшим образом.

Он это прекрасно понимал.

Теперь он мог даже понять, почему она тогда вызвала охрану. Правда, не до конца. Хотя в будущем, конечно, подобные срывы недопустимы.

Его мать сумеет объяснить это женщине, которой в будущем предстоит стать королевой.

Ну, а сейчас им и так надо многое обсудить, так что с обсуждением прошлых поступков можно и подождать.

– Ты многое воспринимаешь как должное, – задумчиво произнесла Джиллиан, не дав ему произнести ни слова в ответ на ее безразличное «ясно».

– Мой ребенок – наследник трона Воларуса.

– Даже если родится девочка? – Голубые глаза Джиллиан сверкнули.

– Да. Корона передается старшему наследнику монарха, вне зависимости от пола.

– Что ж, прогрессивно.

– Не особенно. Многие монархии не смотрят на пол наследника при передаче короны.

– Правда? Я не знала. – Джиллиан ссыпала в миску остатки попкорна и подвинула стакан с молоком несколько правее.

– Хотя поколение моего отца не назовешь особо прогрессивным, – признался Макс.

– В каком смысле?

– Обычно дети королевской семьи делят между собой роли – кто‑ то занимается управлением страной, кто‑ то – бизнесом. Но отец не захотел допустить свою сестру к управлению компанией «Юркович‑ Таннер».

– Ясно. – Джиллиан явно рассчитывала услышать нечто иное.

– К появлению наследников он тоже подошел по старинке.

Отец Макса женился на его матери лишь ради детей: женщина, которую он любил, не могла родить. И чем все закончилось? Единственный ребенок – и полный разлад в семье.

– Действительно.

Макс и сам не одобрял такое положение дел, но то, что Джиллиан так легко согласилась с ним, укололо его фамильную гордость. Однако оправдывать отца он не стал.

– Ты выглядишь уставшей, – вновь произнес он.

– Я и правда устаю.

– Почему?

– При беременности это в порядке вещей.

Максу не понравился этот ответ. Было ясно: ему необходимо побольше узнать о беременности от кого‑ нибудь, кто в этом разбирается.

– На данный момент двадцать процентов за то, что беременность закончится выкидышем. – Джиллиан говорила настолько спокойно, что в первый момент он не понял значения этих слов. – Но после двенадцати недель вероятность сразу падает до трех процентов.

Теперь необходимость поскорее найти специалиста казалась ему безотлагательной.

– Но почему так высок риск?

– Выкидыши случаются чаще, чем ты думаешь. – Джиллиан говорила спокойно, но ее беспокойство выдавали напряженные плечи.

– Выкидыша не будет. Это же мой ребенок!

Джиллиан насмешливо покачала головой:

– Тут твои приказы не сработают.

– Я не верю, что ничего нельзя сделать.

– Я делаю все, что нужно. Я принимаю витамины для беременных и фолиевую кислоту. Я поменяла режим тренировок на тот, что рекомендован для беременных. Я отказалась от кофе и алкоголя, хотя доктора говорят, что в небольших количествах они мне не повредят. И я стараюсь избегать любых стрессов. – Ее голубые глаза смотрели решительно.

– Ты очень хочешь этого ребенка.

Макс еще не знал, захочет ли она принять его, но ребенка она желает всей душой, это несомненно.

– Больше, чем ты можешь себе представить. Я собираюсь стать образцовой матерью.

– Твоя бабушка дала тебе отличный пример.

А ее мать, подумал Макс, стала для Джиллиан примером того, какой матерью быть не следует.

Джиллиан чуть улыбнулась. Максу, впервые за весь разговор, показалось, что ее голос стал теплее.

– Да, бабушка – чудо.

– Наверное, она ждет ребенка с нетерпением. – Макса беспокоила мысль о том, что кто‑ то узнал о беременности Джиллиан раньше его. Он понимал, что его волнение выглядит глупо и нелогично, и все же не мог с ним совладать.

– Я ей не сказала.

Макс изумился. Джиллиан говорила бабушке обо всем. Она без проблем согласилась скрывать их встречи от посторонних глаз, но не собиралась прятаться от родных. Ему даже пришлось встречаться с ее бабушкой и дедом, и он был подвергнут такому перекрестному допросу, какой еще никогда не выпадал на долю наследного принца.

Старшие Харрисы безо всякого пиетета относились к его высокому титулу, и Максу это нравилось.

Да и Джиллиан несколько раз встречалась на светских раутах с его матерью.

Почему же она не сказала бабушке о беременности? Неужели потому, что забеременела до замужества?

– Не думаю, что твоя бабушка осудит тебя за беременность вне брака.

– Она старомоднее, чем ты думаешь. Как ты полагаешь, из‑ за кого моим родителям пришлось пожениться, чтобы только узаконить мое рождение?

Значит, бабушка Джиллиан будет его вернейшим союзником. Макс запомнил это: в дальнейшем эти сведения могли ему очень пригодиться.

– Я не собиралась говорить никому до двенадцатой недели, – пояснила Джиллиан.

Она очень серьезно воспринимает возможность выкидыша, понял Макс.

– Тебе лучше отгонять негативные мысли, – предложил он.

– Они не негативные. Это реальность.

– Реальность – это твоя беременность, – возразил Макс. – И теперь нам нужно решить, как лучше на нее реагировать.

Куда вдруг девались ее усталость и пессимизм? Джиллиан мгновенно обуял гнев, ее глаза вспыхнули яростью.

– Я делаю все, что нужно.

За восемь месяцев свиданий Макс успел убедиться в том, что Джиллиан – человек практичный. Лишь в последнюю ночь перед ним открылась романтическая сторона ее натуры, о которой он, конечно, мог догадаться с самого начала. Она зарабатывала на жизнь делая фото для обложек любовных романов, и, глядя на ее, безусловно, очень удачные работы, легко было понять, что в ее душе таилась бездна романтики, пусть Джиллиан тщательно это скрывала.

Макс понимал, что в личных отношениях, особенно с женщинами, ему не хватает догадливости. Он был отличным дипломатом, ему не было равных в деловой хватке, но, как он убеждался вновь и вновь, эти качества мало помогали во всем, что касалось чувств. Ни с одной из своих бывших пассий он не смог остаться в дружеских отношениях, очень забавляя этим Демьяна.

Однако сегодня Макс неожиданно и совершенно ясно осознал: здесь может помочь лишь одно. Именно поэтому, как он ни торопился к Джиллиан, он все же притормозил ненадолго у магазина «Тиффани».

И теперь, достав из кармана маленькую бледно‑ голубую коробочку, он встал перед бывшей подругой, одетой в пижаму, на одно колено:

– Джиллиан Харрис, ты согласна стать моей женой?