Шаляпин

Я не слышал живого Шаляпина. Да теперь уж и нет тех, кто бывал на его спектаклях, слышал его на концертах.

Когда комплект пластинок записи 1901–1936 годов готовился к выпуску, фирма «Мелодия» попросила меня предпослать этим записям заметку. И я слушал их все десять часов.

Впечатление останется навсегда. Это целый огромный мир великих страстей, гениальнейших озарений, глубочайших проникновений в суть музыки, каждой фразы, каждого слова, образа. Сменяются в звучании народы, эпохи, языки, судьбы, характеры. Но всё, что ни воплощает в своём пении Шаляпин, обладает поистине шекспировской силой, всё крупно, мощно, смело, сильно, создано на весь мир, на века.

И слушая, поражаясь, думаешь неотступно: чем объяснить, что теперь, когда уж нет современников, которым посчастливилось слышать и видеть Шаляпина, творения его не уходят в историю? Слава растёт. И всё, что обнимает собой имя Шаляпина в пении, продолжает оставаться живым фактом искусства и явлением в своём совершенстве непостижимым. Ничто не устарело в его исполнении, ничто не требует исторической коррекции, снисхождения ко вкусам времени, ни объяснений, что техника ныне ушла далеко вперёд. Нет! Всё современно и всё совершенно в его искусстве, поистине легендарном, ибо оно являет собой высочайшее слияние в одном лице талантов певца, музыканта, актёра.

Хочется сразу отвергнуть распространённое мнение, будто главный секрет воздействия Шаляпина – в небывалой мощи и красоте его певучего баса. И мировая, и русская сцены знали голоса куда более мощные, чем шаляпинский. Но не было в мире голоса, который был бы наделён таким разнообразием тембров и красок. Мощь шаляпинского голоса была не природной, а следствием его умения распределить свет и тени.

Только потому, что свой голос Шаляпин подчинил себе до пределов возможного, он звучал у него и мощнее, и звучнее, и шире, чем у других певцов с сильными голосами. И воспринимался как голос небывалый, неповторимый, единственный.

Школа? Да, много говорили о школе, которую он прошёл в Тифлисе у своего первого и, по существу, единственного учителя Д.А. Усатова. Но и это не может объяснить вокального совершенства Шаляпина, ибо он усвоил всё лучшее из того, что ему приходилось слышать, – усвоил элементы всех школ, растворил их в своём пении.

Но разве он мог бы достигнуть этого, если бы не был наделён даром гениального музыканта? Шаляпин говорил, что «ноты – это простая запись» и что «нужно их сделать музыкой, как хотел композитор». И он делал их музыкой. Мне кажется, что Шаляпин не может быть назван в обычном смысле исполнителем вокальной партии, потому что каждый раз – в большей или меньшей степени – был сотворцом композитора.

Человек, вышедший из самых глубин народных, Шаляпин дошёл до вершин мировой славы. После Шаляпина уже невозможно ни петь, ни играть, как играли и пели раньше. Голос его навсегда сохранит и для нас, не видевших его живого, величие его искусства.

(438 слов) По И. Андроникову