Глава 1. Общие положения о договоре 3 страница

< 2> Гражданский кодекс Российской Федерации: часть вторая / Под ред. О.М. Козырь, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: МЦФЭР, 1996. С. 420; Витрянский В.В. Договор займа: общие положения и отдельные виды договора. М.: Статут, 2004. С. 116.

< 3> Кияшко В.А. Реальные (консенсуальные) договоры в гражданском обороте // Право и экономика. 2004. N 5. С. 35 - 40.

Противоположной точки зрения придерживается Ю.А. Тарасенко, автор одного из очерков по актуальным проблемам гражданского права. Он, в частности, указывает, что " исходя из принципа свободы договора, лица вправе избрать для любого договора как реальную, так и консенсуальную модель... Принцип свободы договора позволяет избрать любую модель, сформулировать любые условия, вплоть до неизвестных ГК РФ, при том что такие условия не противоречили бы основным началам и смыслу гражданского законодательства" < 1>.

--------------------------------

< 1> Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт, 2009. С. 423 - 427.

Аналогичной позиции придерживается и В.В. Кулаков. В отношении конструкции реальных договоров он высказывается следующим образом: " Представляется, что правило п. 2 ст. 433 ГК РФ - это дань традиции, архаизм. В силу принципа свободы договора стороны могли бы сами определять иной момент вступления договора в действие, в том числе момент передачи имущества" < 1>.

--------------------------------

< 1> Кулаков В.В. О взаимности обязательства: вопросы теории и практики // Российский судья. 2011. N 5. С. 8 - 11.

Э.П. Гаврилов занимает схожую позицию: " Если договорные партнеры заключают какой-либо договор по модели реального договора, сознательно и добровольно ограничивая при этом свои права, они не нарушают нормы п. 2 ст. 433 ГК РФ. Напротив, признание такого договора недействительным стало бы нарушением основополагающей нормы ст. 9 ГК РФ о том, что граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им права. Это означает, что нельзя лишать стороны договора права заключать любой договор по модели реального договора" < 1>.

--------------------------------

< 1> Гаврилов Э.П. Указ. соч. С. 36.

Н.Г. Соломина строит свои рассуждения по этому вопросу следующим образом: " Например, участники гражданского оборота, чей имущественный интерес сводится к купле-продаже, не могут при заключении соответствующего договора придать ему реальный характер. Закрепленная в ГК РФ консенсуальная конструкция сделки купли-продажи является единственно допустимой формой построения договорных отношений, целью реализации которых выступает перенесение права собственности на товар от продавца к покупателю. Поэтому, если стороны договора купли-продажи придали ему реальный характер, обусловив момент его заключения моментом передачи товара, обязанность передать товар презюмируется, а обязательство по передаче товара считается возникшим с момента достижения соглашения. Иными словами, игнорирование консенсуальной природы сделки купли-продажи при ее совершении не влечет недействительности такой сделки и предполагает возникновение тех обязательств, которые должен породить заключенный договор купли-продажи.

То же касается и обратной ситуации, когда стороны пытаются придать реальному договору консенсуальный характер, например, возложив на заимодавца обязанность по предоставлению займа. В подобной ситуации обязательство по предоставлению займа будет считаться невозникшим, а условие о предоставлении займа - недействительным, что в свою очередь исключит возможность понуждения заимодавца к предоставлению займа.

Таким образом, субъекты гражданского права, совершая сделку, не могут своей волей придать ей конструкцию реальной или консенсуальной сделки, отличную от той, которая предусмотрена законом < 1>. Считаем, что в сложившейся ситуации, прежде чем давать ответ на поставленный вопрос, необходимо определиться с тем, а является ли норма Гражданского кодекса, устанавливающая модель (конструкцию) договора в виде реального или консенсуального, императивной или же она носит диспозитивный характер.

--------------------------------

< 1> Соломина Н.Г. Реализация принципа свободы договора в контексте выбора договорной конструкции по критерию момента заключения договора // Право и экономика. 2011. N 10. С. 45 - 48.

Под императивными нормами традиционно понимаются нормы, которые стороны не могут исключить или изменить путем согласования иного в договоре. Соглашения сторон, заключенные в противоречие с императивными нормами закона, недопустимы и по общему правилу влекут ту или иную форму недействительности сделки в части или в целом, а в некоторых случаях - публично-правовые санкции, как сочетающиеся с недействительностью, так и заменяющие ее. Эти (императивные) нормы противостоят нормам диспозитивным, чья задача состоит в установлении правового регулирования на случай умолчания сторон договора.

История разграничения императивных и диспозитивных норм уходит корнями еще в римское право, где в результате многих лет эволюции правовых воззрений частноправовые нормы стали разделять на jus cogens и jus dispositivum. Несмотря на римские корни дихотомии императивных/диспозитивных норм, окончательное ее утверждение и интенсивное использование в зарубежном праве относится к XIX - XX вв., когда договорное право многих стран превратилось в центральный раздел частного права и стало активно кодифицироваться.

Постепенно в континентально-европейской традиции утвердилось понимание того, что все нормы кодексов, касающиеся договора, должны презюмироваться диспозитивными, если иное не вытекает из прямого указания в самой норме или толкования ее смысла и целей. Как отмечает А. Гарро, принцип свободы договора имеет такую явную силу, что по крайней мере в части обязательственного права специально диспозитивность нормы в европейском договорном праве даже не принято упоминать - она подразумевается по общему правилу < 1>. Энциклопедия европейского частного права Института Макса Планка (Германия) описывает это явление таким образом: " Так как частная автономия, т.е. свобода индивидуумов определять свои правоотношения по собственному разумению, является наиболее фундаментальным принципом либеральной системы частного права, диспозитивная природа норм является общим правилом, а императивная - исключением... В соответствии с общим императивом частной автономии императивная природа нормы обычно эксплицитно выделяется в тексте закона, в то время как диспозитивные в основном в необходимости такого текстуального уточнения не нуждаются" < 2>.

--------------------------------

< 1> Garro A.M. Codification Technique and the Problem of Imperative and Suppletive Laws // 41 Louisiana Law Review. 1980 - 1981. P. 1022.

< 2> The Max Planck Encyclopedia of European Private Law / Ed. by J. Basedow, K.J. Hopt, R. Zimmermann and A. Stier. Vol. II. 2012. P. 1126.

В российском гражданском праве презумпция диспозитивности норм обязательственного права поддерживалась некоторыми дореволюционными российскими цивилистами, например Ю.С. Гамбаровым < 1>.

--------------------------------

< 1> Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть / Под ред. и предисл. В.А. Томсинова. М.: Зерцало, 2003. С. 689, 690.

Так, И.А. Покровский писал, что " нормы частного права, по общему правилу, имеют не принудительный, а лишь субсидиарный, восполнительный характер и могут быть отменены или заменены частными определениями (" jus dispositivium") < 1>. Но постепенно эта естественная для европейского права идея была " выдавлена" из частного права страны. В советском праве считалось, что императивная норма - это норма, из текста которой не следует, что иное может быть предусмотрено договором, в то время как диспозитивная норма - это норма, в которой прямо предусмотрено право сторон отойти от ее положений. Для квалификации нормы в качестве диспозитивной в ней, согласно данному подходу, должно содержаться прямое указание на право сторон оговорить иное. При отсутствии такого атрибута норма безапелляционно признается императивной.

--------------------------------

< 1> Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 2009.

Действительно, во многих нормах как советских, так и современных гражданских кодификаций содержится указание на то, что иное может быть предусмотрено договором. Здесь сложностей не возникает: согласно данному подходу такая норма является диспозитивной. Но в значительно большем количестве норм (например, в разделах ГК РФ, посвященных сделкам, обязательствам и договорам) такого указания попросту нет. Неужели все такие нормы мы неизбежно должны считать императивными? Судя по всему, советские правоведы сомнений в этом вопросе не имели: то, что прямо не разрешено, запрещено. Как ни парадоксально это может звучать, но этот же подход продолжает доминировать до сих пор, несмотря на провозглашенное возвращение к истинным частноправовым началам и принципам в регулировании экономического оборота в 1990-е гг. Хотя при разработке ГК РФ в начале 1990-х гг. вопрос о природе норм договорного права был поднят. Так, С.А. Хохлов указывал, что при подготовке текста ГК РФ обсуждалось предложение закрепить в Кодексе презумпцию диспозитивности, но оно было отвергнуто из-за страхов перед всевозможными злоупотреблениями < 1>. По сути не были закреплены ни презумпция диспозитивности, ни презумпция императивности, ни какой-либо иной подход к квалификации норм договорного права. В таких условиях наличие пробела в законе было воспринято большинством судов и авторами многих учебников как сохранение советского подхода и восполнялось за счет идеи о жесткой императивности всех норм договорного права, прямо не устанавливающих право сторон оговорить иное. Причем речь идет о достаточно жесткой презумпции. Императивная квалификация, согласно доминирующим воззрениям, не преодолевается никакими соображениями о целях законодательного регулирования, а норма является диспозитивной только при наличии явного на то указания в законе. В доктрине возобладал сугубо механический и безапелляционный подход к квалификации нормы: нет фразы о праве сторон оговорить иное - нет и диспозитивности. По крайней мере в наиболее популярных учебниках по гражданскому праву авторы исходят именно из такого подхода. Например, Е.А. Суханов в своем учебнике делает вывод о том, что " в случае сомнения в юридической природе конкретной гражданско-правовой нормы следует исходить из ее императивного характера, ибо диспозитивность должна быть прямо, недвусмысленно выражена в ней" < 2>. Аналогичная по сути идея высказывалась М.И. Брагинским. Ученый отмечал, что " норма является диспозитивной в случае наличия прямого указания в ней на право сторон оговорить иное и, наоборот, является, безусловно, императивной, если она не имеет внешней атрибутики и, в частности, не содержит прямой ссылки на возможность предусмотреть в договоре иное" < 3>. О том, что принятая методика выделения диспозитивных норм " основывается на презумпции императивности" < 4>, писал С.А. Хохлов.

--------------------------------

< 1> Хохлов С.А. Концептуальная основа части второй Гражданского кодекса // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст. Комментарии. Алфавитно-предметный указатель. М.: Изд-во Международного центра финансово-экономического развития, 1996. С. 235, 236.

КонсультантПлюс: примечание.

Учебник " Российское гражданское право: В 2 т. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права" (отв. ред. Е.А. Суханов) (том 1) (2-е издание, стереотипное) включен в информационный банк согласно публикации - Статут, 2011.

< 2> Российское гражданское право: Учебник. В 2 т. Т. I / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2010. С. 63.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского " Договорное право. Общие положения" (книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (3-е издание, стереотипное).

< 3> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Указ. соч. С. 89, 90.

< 4> Хохлов С.А. Указ. соч. С. 235, 236.

Схожий подход закреплен и в правоприменительной практике. Вот несколько наглядных примеров.

Так, ст. 475 ГК РФ подробно регламентирует права и обязанности покупателя на случай передачи ему некачественного товара и в конце уточняет, что иное может вытекать из закона. Суды зачастую без каких-либо сомнений сам факт отсутствия указания на право сторон оговорить иное интерпретируют как прямое указание императивности всех содержащихся в статье подобных правил < 1>.

--------------------------------

< 1> Постановление ФАС Московского округа от 27 апреля 2005 г. N КГ-А41/3228-05 (СПС " КонсультантПлюс" (дата обращения: 30.11.2012)).

Другой пример: ст. 522 ГК РФ предусматривает правила отнесения платежей в погашение обязательств покупателя перед поставщиком по нескольким договорам и дает покупателю право самому определить, какое обязательство из имеющихся он намеревается погасить. Норма не содержит заветную фразу о праве сторон оговорить иное. Это приводит судей к выводу о том, что норма императивна и не допускает право сторон согласовать, что все платежи засчитываются в счет наиболее раннего из имеющихся долгов < 1>. Данный подход вызывает обоснованную критику в доктрине. Так, например, С.В. Сарбаш указывает, что " императивность норм ст. 522 ГК РФ видится малооправданной, ибо стеснение свободы усмотрения сторон по вопросу отнесения того или иного платежа в счет разных долгов не находит оснований ни с позиций интересов самих сторон, ни с позиций защиты интересов третьих лиц" < 2>.

--------------------------------

< 1> Постановление ФАС Центрального округа от 29 апреля 2002 г. N А35-2661/01-С8 (СПС " КонсультантПлюс" (дата обращения: 30.11.2012)).

< 2> Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М.: Статут, 2005 (СПС " КонсультантПлюс" (дата обращения: 30.11.2012)).

Статья 523 ГК РФ предусматривает права сторон договора поставки отказаться от договора в случае существенного нарушения и не уточняет, что стороны могут оговорить в договоре иное. Это приводит судей к выводу о том, что норма императивна, а условия договора, расширяющие основания для отказа от договора поставки, ничтожны < 1>. Список подобных примеров однозначного признания судами формально-атрибутивной теории выделения диспозитивных норм можно продолжать достаточно долго.

--------------------------------

< 1> Постановление ФАС Московского округа от 25 января 2006 г. N КГ-А40/13679-05 по делу N А40-17852/05-30-120 (СПС " КонсультантПлюс" (дата обращения: 30.11.2012)).

В российской науке существует и противоположная точка зрения на сохранение идеи жесткой императивности всех норм договорного права, не имеющих явных атрибутов диспозитивности. Многие авторы высказывают недоумение по поводу отказа российской правовой системы следовать в этом вопросе европейской правовой традиции и базовым принципам частного права < 1>. Несмотря на это, постсоветская методология выявления диспозитивных норм пока сохраняет определяющее влияние на судебную практику, преподавание и мышление многих цивилистов.

--------------------------------

< 1> Розенберг М.Г. Некоторые актуальные вопросы практики разрешения споров в МКАС при ТПП РФ // Хозяйство и право. 2011. N 4. С. 58; Комаров А.С. Гражданский кодекс России как источник права // Развитие основных идей Гражданского кодекса России в современном законодательстве и судебной практике: Сборник статей, посвященный 70-летию С.А. Хохлова. С. 120 - 128; Садиков О.Н. Императивные и диспозитивные нормы в гражданском праве // Юридический мир. 2001. N 7. С. 4 - 9; Гаджиев Г.А. Основные экономические права: сравнительное исследование конституционно-правовых институтов России и зарубежных государств: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. М., 1996; Карапетов А.Г. Свобода договора и пределы императивности норм гражданского права // Вестник ВАС РФ. 2009. N 11. С. 100 - 133.

Следует отметить, что в практике Высшего Арбитражного Суда РФ можно встретить несколько примеров того, как Суд, не видя в соответствующей норме ГК РФ каких-либо установлений о праве сторон оговорить иное, все же решился признать ее диспозитивной. В качестве примера можно привести информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66 " Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой" < 1> (п. 27), согласно которому, несмотря на наличие в ст. 619 ГК РФ правила о судебном порядке расторжения договора аренды и отсутствие какого-либо намека в этой статье на то, что стороны вправе оговорить в контракте иную процедуру расторжения, Президиум ВАС РФ признал данное правило по сути диспозитивным и допустил включение в договор аренды условия о праве на односторонний отказ от договора аренды. Тем самым Суд вопреки общему принципу не посчитал, что специальная норма ст. 619 ГК РФ о судебной процедуре расторжения договора аренды исключает применение общей нормы п. 3 ст. 450 ГК РФ о праве сторон оговорить в договоре односторонний отказ. Президиум ВАС РФ подтвердил этот подход в Постановлении от 9 сентября 2008 г. N 5782/08 < 2>.

--------------------------------

< 1> Вестник ВАС РФ. 2002. N 3.

< 2> Постановление Президиума ВАС РФ от 9 сентября 2008 г. N 5782/08 по делу N А19-9645/07-26. Дело по иску о расторжении договора аренды, освобождении ответчиком нежилого помещения и возврате его истцу передано на новое рассмотрение, поскольку подлежат проверке доводы ответчика об отсутствии у истца права собственности на спорное имущество // Вестник ВАС РФ. 2008. N 11.

Другой пример, свидетельствующий о том, что значение доминирующего метода выявления диспозитивных норм может в практике ВАС РФ ставиться под сомнение, дает п. 3 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. N 146 < 1>. Согласно данному в нем разъяснению нормы п. 1 ст. 809 и п. 1 ст. 819 ГК РФ, указывающие на начисление процентов на сумму займа, хотя и не содержат оговорки о праве сторон согласовать иное, но по своей природе являются диспозитивными и не блокируют право сторон договариваться о начислении процентов на ранее не выплаченные проценты.

--------------------------------

< 1> Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. N 146 " Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с применением к банкам административной ответственности за нарушение законодательства о защите прав потребителей при заключении кредитных договоров" // Вестник ВАС РФ. 2011. N 11.

Еще одним примером может являться Определение ВАС РФ от 16 июля 2010 г., в котором Суд указал, что " стороны по соглашению установили безвозмездную модель возмездного договора, но при этом такая модель не противоречит правовой природе договора на оказание услуг", сославшись на то, что согласно п. 3 ст. 423 ГК РФ договор предполагается возмездным, если из закона, иных правовых актов, содержания или существа договора не вытекает иное < 1>.

--------------------------------

< 1> Определение ВАС РФ от 16 июля 2010 г. N ВАС-9448/10 по делу N А50-20807/2009 (СПС " КонсультантПлюс" (дата обращения: 08.12.2012)).

В то же время таких дел, в которых интересующий нас вывод сделан хотя бы косвенно, крайне мало и в целом недостаточно для изменения укоренившейся методологии.

До тех пор, пока законодатель или ВАС РФ прямо и недвусмысленно не указали на то, что императивная квалификация нормы не предопределена отсутствием в ней фразы о праве сторон оговорить иное, ситуация в судах нижестоящих будет меняться крайне медленно.

Постановление Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 " О свободе договора и ее пределах" как раз и является попыткой одной из высших судебных инстанций изменить практику квалификации норм на императивные и диспозитивные.

Так, в п. 3 Постановления указано, что при отсутствии в норме, регулирующей права и обязанности по договору, явно выраженного запрета сторонам договора устанавливать условие, отличное от предусмотренного в ней, она может быть применена судом как императивная независимо от того, содержится или не содержится в ней указание на возможность предусмотреть иное соглашением сторон, если суд установит, что исходя из целей законодательного регулирования содержащееся в ней правило обеспечивает защиту охраняемых законом интересов либо императивность нормы вытекает из существа договора.

Пункт 4 Постановления предусматривает, что если норма не содержит явно выраженного запрета на установление соглашением сторон условия договора, отличного от предусмотренного в ней, и судом не будут установлены те охраняемые законом интересы, для защиты которых исходя из целей законодательного регулирования требуется применение нормы как императивной, при этом вывод о ее императивности не вытекает из существа договора, то она должна рассматриваться как диспозитивная и отличие условий договора от содержания данной нормы не может служить основанием для признания этого договора или отдельных его условий недействительными по ст. 168 ГК РФ < 1>.

--------------------------------

< 1> Постановление Пленума ВАС РФ " О свободе договора и ее пределах" (https://www.arbitr.ru/_upimg/B8B862EDCC0C94E95365380417362DA2_freedom.pdf (дата обращения: 16.03.2014)).

Обсуждение проекта данного Постановления Пленума ВАС РФ, прошедшее в Президиуме, показало: есть концептуальные сомнения в возможности решения сложных теоретических вопросов в рамках Постановления, и поэтому Председатель ВАС РФ А. Иванов в свете предстоящей реорганизации ВАС РФ предложил направить этот документ в Верховный Суд РФ.

Однако не следует надеяться на то, что в период реформирования судебной системы все суды, ее составляющие, одномоментно примут основные положения данного Постановления, а пока широко распространенная теория, согласно которой только прямое указание на право сторон оговорить иное делает норму диспозитивной, означает, что часть, если не большинство, норм ГК РФ об обязательствах и договорах носят императивный характер, так как не содержат эту оговорку. М.И. Брагинский, видимо, применяя этот подход к разграничению императивных и диспозитивных норм, пришел к выводу о том, что в ГК РФ в составе норм, регулирующих отдельные виды договоров, оказалось около 1600 императивных и только около 200 диспозитивных норм < 1>. Анализ правовых норм действующего ГК РФ позволяет прийти к выводу о том, что значительная часть норм ГК РФ о сделках, обязательствах и договорах не предусматривает права сторон оговорить иное. Такой подход, по мнению А.Г. Карапетова и А.И. Савельева, при применении доминирующей теории к определению природы гражданско-правовых норм делает императивными беспрецедентное число норм договорного права < 2>.

--------------------------------

< 1> Брагинский М.И. О нормативном регулировании договоров // Журнал российского права. 1997. N 1. С. 72.

< 2> Карапетов А.Г., Савельев А.И. Свобода договора и ее пределы. Т. 2: Пределы свободы определения условий договора в зарубежном и российском праве. М.: Статут, 2012. С. 41.

Возвращаясь к вопросу о том, могут ли стороны договора своим соглашением придать реальному договору займа консенсуальный характер, исходя из проведенного анализа дихотомии норм на императивные и диспозитивные, полагаем возможным ответить утвердительно, так как норму ст. 807 ГК РФ следует считать диспозитивной. Реальный же характер договора денежного займа, отраженный в ст. 807 ГК РФ, является просто данью исторической традиции и постепенно отвергается многими развитыми правопорядками как на уровне национального законодательства, так как и на уровне актов международной унификации договорного права.

В этой связи представляющим интерес является следующий пример из практики суда общей юрисдикции, в котором стороны (физические лица) своим соглашением оформили заемные обязательства в консенсуальную модель.

" 03.11.2010 нотариусом Санкт-Петербурга К. был удостоверен письменный договор займа между В. и Д. на сумму <...> рублей, из содержания которого следовало, что к моменту его подписания передача указанной суммы не состоялась: согласно пункту 2.1 договора заем предоставляется заемщику в наличной форме путем передачи всей суммы займа в российских рублях в течение трех рабочих дней с момента подписания настоящего договора; пунктом 2.2 договора было предусмотрено, что датой предоставления займа является день передачи средств заемщику.

В последующем В. обратилась в суд о взыскании с Д. суммы долга по договору займа от 03.10.2010 в размере <...>, предусмотренных договором процентов за пользование займом в размере <...> рублей, пени за нарушение сроков возврата займа, также установленной договором, в размере <...> рублей, а также об обращении взыскания на принадлежащую ответчику квартиру по адресу <...>, заложенную в обеспечение исполнения обязательств заемщика согласно договору залога от 02.10.2010.

Отказывая в удовлетворении исковых требований, сначала Красносельский районный суд, а затем и Санкт-Петербургский городской суд указали на недоказанность того обстоятельства, с которым в силу закона связывается заключение договора займа, - факт передачи ответчику суммы займа.

В соответствии с п. 1 ст. 807 ГК РФ по договору займа одна сторона (заимодавец) передает в собственность другой стороне (заемщику) деньги или другие вещи, определенные родовыми признаками, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу такую же сумму денег (сумму займа) или равное количество других полученных им вещей того же рода и качества. Договор займа считается заключенным с момента передачи денег или других вещей.

Таким образом, договор займа является реальным, т.е. таким, который считается заключенным с момента передачи имущества (п. 2 ст. 433 ГК РФ).

Согласно п. 1 ст. 224 ГК РФ передачей признается вручение вещи приобретателю, а равно сдача перевозчику для отправки приобретателю или сдача в организацию связи для пересылки приобретателю вещей, отчужденных без обязательства доставки. Вещь считается врученной приобретателю с момента ее фактического поступления во владение приобретателя или указанного им лица.

В соответствии с п. 1 и 2 ст. 808 Кодекса договор займа между гражданами должен быть заключен в письменной форме, если его сумма превышает не менее чем в десять раз установленный законом минимальный размер оплаты труда, а в случае, когда заимодавцем является юридическое лицо, - независимо от суммы. В подтверждение договора займа и его условий может быть представлена расписка заемщика или иной документ, удостоверяющие передачу ему заимодавцем определенной денежной суммы или определенного количества вещей.

Приведенные положения закона в их взаимосвязи позволяют сделать вывод о том, что передача денег или вещей, являющихся объектом займа, также должна быть подтверждена письменными доказательствами.

Вместе с тем расписка заемщика или иные письменные доказательства, подтверждающие получение Д. суммы займа, указанной в договоре, у В. отсутствуют и в суд представлены не были.

Факт заключения сторонами в тот же день, 03.10.2010, договора залога принадлежащей заемщику двухкомнатной квартиры по адресу <...> в обеспечение исполнения обязательств по договору займа, и факт регистрации этого договора 12.10.2010 в Управлении Росреестра по Санкт-Петербургу <...> не могут рассматриваться как прямое или косвенное подтверждение факта передачи суммы займа, поскольку договор залога соответствующих указаний не содержит, при этом его оформление и регистрация могли состояться независимо от передачи денежных средств заемщику.

Довод истицы о том, что договор залога мог быть зарегистрирован только при предоставлении в регистрирующий орган доказательств такой передачи, не основан на нормах действующего законодательства, а из сообщения регистрирующего органа и материалов регистрационного дела, копии которых были получены судом, следует, что соответствующие документы в Управление Росреестра не представлялись <...>.

Несмотря на приведенные в исковом заявлении сведения о частичном исполнении ответчиком обязательств по договору займа - внесении двух платежей в октябре и ноябре 2010 г. на сумму <...> рублей, в суд не было представлено доказательств этих действий заемщика, которые косвенно подтверждали бы и сам факт ее получения от заимодавца.

Утверждение истицы о том, что ею была утрачена расписка Д. о получении суммы займа и что в связи с этим она обращалась в правоохранительные органы, суд правильно оценил, учитывая, что из материалов проверки по этому обращению, проведенной в январе 2011 г., не следует, что В. заявляла об утрате конкретно долговой расписки Д., данных, подтверждающих факт ее утраты, в результате проверки получено не было <...>.

При таком положении законные основания для удовлетворения предъявленного иска у суда отсутствуют" < 1>.

--------------------------------