Глава 4 Кормалленское поле

Вокруг холмов кишели полчища Мордора. Их надвигающееся море готово было поглотить войска Запада. Солнце покраснело. Крылья назгулов отбрасывали на землю черную тень смерти. Арагорн стоял у знамени, безмолвный и суровый; казалось, мысли его сосредоточены на давнем или дальнем, но глаза сверкали, как звезды, сияющие тем ярче, чем темнее ночь. На вершине холма застыл Гэндальф, холодный и белый. Тени не касались его. Полчища Мордора кидались на обреченные холмы, как волны. Их гомон поднимался, как шум прилива, над стуком и лязгом оружия.

Вдруг Гэндальф обернулся и взглянул на север, где небеса были бледными и чистыми. Потом он воздел руки и вскричал громовым голосом:

– Орлы летят!

Этот крик покрыл шум битвы, и множество голосов подхватили:

– Орлы! Орлы летят!

Войска Мордора взглянули вверх, недоумевая, что означает этот клич.

Высоко в небе несся Гваихир, Повелитель Ветров, за ним спешил его брат Ландроваль - великие Орлы Севера, самые могучие из потомков старого Торондора, который строил гнезда на недосягаемых пиках Криссаэгримских Гор в пору молодости Среднеземья. Подгоняемые северным ветром, летели ровными рядами все их сородичи. Прямо на назгулов неслись они, круто спускаясь с высоты, и ветер смерчами завивался вокруг их могучих крыльев.

Но назгулы не приняли боя. Они повернули вспять и исчезли во мраке Мордора, услышав внезапный отчаянный призыв Черной Крепости. В тот же миг войска Мордора дрогнули, торжествующие крики смолкли, руки опустились, и ноги отказались служить. Сила, наполнявшая их ненавистью и яростью, оставила их; и вот, взглянув в глаза врагам, они прочли свой приговор и испугались.

Тогда раздался громкий клич Вождей Запада. Их сердца наполнились новой надеждой. С осажденных холмов двинулись тесными рядами рыцари Гондора, Всадники Рохана, дунаданы Севера, ударили на затрепетавших врагов, смяли их и обратили в бегство. Но Гэндальф поднял руку и снова громко крикнул:

– Стойте, Люди Запада! Остановитесь и ждите. Час настал!

Не успел он договорить, как земля содрогнулась у всех под ногами. Потом, далеко за Черными Воротами, высоко над горами в небо рванулся исполинский смерч, пронизанный молниями. Земля застонала и затряслась. Черные Ворота рухнули, а издали, то утихая, то нарастая, то поднимаясь до облаков, примчался рокочущий гул, грохот, длительный раскатистый гром разрушения.

– Царство Саурона погибло, - произнес Гэндальф. - Хранитель выполнил свою миссию.

Когда Вожди Запада взглянули в сторону Мордора, им показалось, что оттуда вырастает огромная, угольно-черная на фоне облачного покрова, увенчанная молниями и закрывающая все небо тень. Все выше возносилась она над миром, простирая к ним огромную, угрожающую руку, ужасную, но бессильную; ибо в то время, когда она уже опускалась над равниной, сильный ветер подхватил ее, развеял, и она исчезла. И стало тихо.

Тогда люди снова взглянули на равнину. Их враги бежали. Мощь Мордора таяла, как пыль, уносимая ветром. Как муравьи, лишенные своей царицы, начинают бессмысленно суетиться и, обессилев, умирают, так рабы Саурона - орки, тролли, звери, не чувствуя больше управлявшей ими силы злых чар, носились в беспамятстве по равнине, набрасывались друг на друга, пытались укрыться в темных щелях и норах.

Иначе вели себя харадримы, вастаки и южане. Они так давно подпали под власть Тьмы, так пропитались черной злобой и так ненавидели все то, что олицетворяли силы Запада, что теперь даже крушение их Властелина не сломило этих гордых и сильных воинов. Многие все же бежали, но часть сумела организовать отчаянную оборону. Впрочем, и они были обречены.

Гэндальф, предоставив заканчивать битву Арагорну и другим вождям, быстро поднялся на вершину холма и издал призывный клич. Очень скоро к нему осторожно подлетел могучий Повелитель Ветров.

– Дважды ты выручал меня, друг мой, - обратился к нему маг, - не откажи и в третий раз, надеюсь, в последний. Ноша будет не тяжелее, чем в нашу последнюю встречу на вершине Зирак Зигиля, где сгорела моя прежняя жизнь.

– Я отнесу тебя, куда пожелаешь, будь ты хоть из камня, - промолвил в ответ Гваихир.

– Тогда - в путь! Только, пожалуйста, возьми с собой двоих самых быстрых своих сородичей. Мы должны обогнать ветер.

Орел повернул голову, немигающими глазами долго смотрел в сторону гибнущей Страны Мрака, а потом сказал;

– Ветер с севера, но мы обгоним его.

Он поднял Гэндальфа и направился на юг, а за ним летели Ландроваль и молодой Менельдор. Под их крыльями проплыл Удун, потом Горгорат, сплошь в развалинах, заполненные обезумевшими, мечущимися толпами орков, а впереди ярилась, изрыгая огонь, Роковая Гора.

– Я рад, что все-таки, в конце всего, мы вместе с тобой, - сказал Фродо Сэму.

– Конечно, вместе, сударь, - ответил Сэм, нежно прижимая к груди раненую руку Фродо. - И путешествие наше кончилось. Но столько тащиться ради того, чтобы сгинуть здесь - как-то мне не хочется. Ну, не по мне это, если вы понимаете, про что я говорю.

– Понимаю, - вздохнул Фродо. - Но так уж мир устроен. Надежды умирают, и приходит конец. Нам недолго осталось ждать. Этот мир гибнет, а мы - в самом сердце его, и нам не спастись.

– Но хоть убраться-то подальше мы можем? Чего торчать у этой Роковой Дыры, или как ее там зовут… Идемте, Фродо, хоть по тропе спустимся.

– Хорошо, Сэм, пойдем, если хочешь, - покорно произнес Фродо.

Они встали и начали медленно спускаться к подножию Горы. Вдруг с громовым ударом из Саммат Наур вырвались дым и огонь, одна из сторон конуса расселась, и яростная, слепящая лава, выплеснувшись на восточный склон, с грохотом поползла вниз.

Последние силы быстро покидали хоббитов. Идти было некуда. Они добрались до невысокого шлакового холма у подножия и оказались словно на острове, охваченном гибелью, посреди стремительно плавящейся земли. Ородруин хрипел. Вокруг Горы земля лопалась трещинами и целыми пропастями, в крутящихся клубах дыма мелькал огонь. Судорожно вздрагивала Гора, на склонах появились неожиданные прорехи. Вниз устремились медленные реки пламени. Несмотря на обманчивую неторопливость, очень скоро они достигнут равнины. Сверху непрестанно валили хлопья горячего пепла.

Сэм все еще бережно держал руку Фродо.

– Надо же, в какую мы с вами сказку попали! - с деланным оживлением начал он и вздохнул. - Хотелось бы мне послушать ее. Как вы думаете, сударь, скажут ли когда-нибудь: «Вот повесть о Фродо Девятипалом и о Кольце Всевластья». Все примолкнут, как мы тогда, в Дольне, помните, когда слушали сказание о Берене и Сверкающем Камне… А еще мне интересно, что будет потом, после нас… - Он говорил, пытаясь словами прогнать страх, говорил и все поглядывал на север. Не хотел смотреть, а все-таки смотрел с мольбой и надеждой. С севера дул ветер. Он разогнал мрак и тучи, открыл холодное, ясное небо.

Зоркие глаза Гваихира заметили две крошечные темные фигурки, окруженные со всех сторон лавой. Вот они упали от очередного подземного толчка, а от островка, приютившего их, откололся большой кусок. Вокруг содрогались и рушились скалы, из-под земли выплескивались все новые потоки огня. Презрев страшную опасность, птица-гигант ринулась вниз. За ним устремились Ландроваль и Менельдор. Ничего этого хоббиты не видели. Их маленький холмик трясся как в лихорадке, все вокруг плавилось от страшного жара. Они закрыли глаза руками, чтобы не видеть смерти.

Когда орлы подхватили их, они были без сознания. Птицам так было даже удобнее. Их ноша безвольно висела в громадных когтях, бережно державших маленькие тела. Орлы взмыли над огнем и дымом и скоро растаяли высоко в небе.

Очнувшись, Сэм обнаружил, что лежит на чем-то мягком. Над ним плавно покачивались ветки буков, их молоденькие листья просвечивали на солнце золотым и зеленым. В воздухе разливался нежный аромат весны. Он вспомнил: так пахло в Итилиене.

– Ох! - пробормотал он. - Интересно, долго ли я спал? - Запах перенес его к тем дням, когда он развел свой маленький костерок на солнечном берегу. Что было после? Он не помнил. - Ох, - повторил он, - ну и сон мне снился! Как я рад, что проснулся. - Сэм сел и увидел рядом спокойно спящего Фродо. Одну руку он подложил под голову, другая лежала на одеяле. Это была правая рука, и на ней недоставало третьего пальца!

Воспоминания разом нахлынули на Сэма, и он вскричал:

– Так это был не сон? Где же мы?

Чей-то голос ласково произнес позади него:

– В Итилиене. Вы в гостях у Короля, и он ожидает вас.

Сэм обернулся, как ужаленный. Перед ним стоял Гэндальф, одетый в белое, с белоснежной бородой, сверкающей на солнце.

– Ну, Сэмиус, как ты себя чувствуешь? - спросил он.

Сэм, не в силах вымолвить ни слова, смотрел на мага, открыв рот. Наконец, он сказал сиплым от волнения голосом:

– Гэндальф! Я думал - ты мертвый! Я думал - я и сам мертвый. Значит, все грустное, что было - это неправда? Гэндальф! Что такое с миром стало?

– Великий Мрак исчез, - ответил Гэндальф и засмеялся, и этот смех был как музыка, или как вода в знойный полдень. Сэм подумал, что очень давно не слышал смеха. В глазах его вспыхнула радость, но неожиданно для самого себя он заплакал. Впрочем, слезы высохли так же быстро, как появились, он счастливо рассмеялся и вскочил с ложа.

– Как я себя чувствую? - вскричал он. - Я даже не знаю, как сказать! Я чувствую… - Он взмахнул руками. - Чувствую, как весна после зимы, как солнце на листьях, как трубы и арфы, и все песни, какие только есть на свете! - Он спохватился и обернулся к другу. - Слушай, Гэндальф, посмотри, как досталось его руке! Ему столько пришлось, вынести! Ну, хоть в остальном-то он здоров?

– Да здоров я, здоров, - сказал Фродо, садясь на постели и тоже улыбаясь. - Я уснул, ожидая тебя, Сэм, лентяй ты эдакий! Проснулся-то я рано утром, а сейчас уже полдень.

– Полдень? - растерянно переспросил Сэм. - А какого дня?

– Сегодня четырнадцатый день Новой Эпохи, - ответил Гэндальф, - восьмое апреля по Ширскому счету, вы ведь в марте считаете тридцать дней. Но в Гондоре Новый Год теперь всегда будет отмечаться двадцать пятого марта, в день падения Саурона, в день, когда вас вынесли из огня. Король исцелил вас и ждет теперь. На сегодня назначен большой пир. Когда вы будете готовы, мы пойдем к нему.

– Пойдем к Королю? - спросил Сэм. - А кто он?

– Король Гондора и Правитель Западных Стран, - важно ответил Гэндальф. - Под его рукой снова все исконные владения. Скоро он отправится на коронацию, он ждал только вас.

– А что же мы наденем? - забеспокоился Сэм. Рядом с постелями лежали только их старые, изношенные одежды, в которых они проделали весь путь.

– То, в чем шли в Мордор, - ответил маг. - Даже ваши орочьи лохмотья надо сохранить. Никакие шелка, ни полотно, ни доспехи, ни гербы не могут быть почетнее. А потом - посмотрим.

Маг протянул им руки. Одна из них странно светилась.

– Что там? - вскрикнул Фродо. - Неужели…

– Да, это ваши сокровища. Они были у Сэма, когда вас спасли. Дары Владычицы Галадриэль: твой фиал, Фродо, и твоя коробочка, Сэм. Все цело, вам на радость.

Хоббиты умылись, оделись и, конечно, слегка перекусили, а тогда уж последовали за Гэндальфом. Из буковой рощицы они вышли на большой зеленый луг, окруженный высокими деревьями с пышной листвой и большими алыми цветами. Позади шумел водопад, а впереди, по краю луга, струился поток, весело журчал, пел и искрился на солнце.

На лугу собралось множество рыцарей в великолепных доспехах и статных воинов, одетых в черное с серебром. Все почтительно приветствовали хоббитов и кланялись. Пройдя под деревьями вдоль ручья, они вышли на обширное поле. Дальше в серебристой дымке текла широкая река и виднелся остров. Там стояли корабли. Все поле заполнили войска. Они выстроились блестящими рядами в строгом порядке. При приближении хоббитов над рядами взметнулись разом выхваченные из ножен мечи, прокатилась волна склоняемых копий, запели рога и трубы, а люди закричали на многих языках:

Долгая жизнь полуросликам!

Славьтесь великою славой!

Куйо и Периайн ананн! Аглар ни Перианнат!

Славьтесь великою славой, Фродо и Сэмиус!

Даур а Бераэль, Конин эн Аннун! Эглерио!

Славьтесь!

Эглерио!

А лайта те, лайта те! Андаве лайтувалмет!

Славьтесь!

Кормаколиндор, а лайта тиерианна!

Славьтесь, Хранители, славьтесь великою славой!

Позабыв себя от восторга и изумления, Фродо и Сэм прошли вперед и увидели три возвышения, сложенные из зеленого дерна посреди поля. Над правым из них развевалось знамя, на котором по зеленому полю мчался неоседланный белый конь, над левым было знамя с изображением серебристого корабля на синем фоне, разрезающего волны форштевнем в виде лебедя, а над средним, самым высоким из трех, реяло по ветру большое черное знамя с белым цветущим деревом, семью звездами и сияющим венцом. Под знаменем сидел человек с мечом, лежащим на коленях, в кольчуге, но без шлема. При их приближении он встал, высокий, статный, темноволосый и сероглазый. И тогда они узнали его, хоть он и сильно изменился.

Фродо бросился ему навстречу, Сэм за ним по пятам.

– Ну, вот, теперь еще и это! - кричал он. - Это же Колоброд, или я сплю!

– Я рад, что ты признал Колоброда, - ответил Арагорн. - Далековато отсюда до Брыля, где я так тебе не понравился. Долго пришлось идти к сегодняшнему дню, но ваш путь был самым мрачным.

И тут, к изумлению и крайнему смущению Сэма, Арагорн преклонил перед ним колено, затем взял обоих за руки, подвел к трону и посадил на него, а потом, повернувшись к войскам, крикнул громко:

– Славьте их, славьте героев!

А когда отзвучал радостный гул приветственных криков, то, к окончательному и полному удовольствию Сэма, вперед вышел менестрель из Гондора, и, поклонившись низко, попросил разрешения спеть.

– Вожди и рыцари, доблестные воины, короли и князья, славные Люди Гондора, и Всадники Рохана, сыновья Элронда и Дунаданы Севера, Эльф и Гном, великие герои Шира и весь свободный народ Запада! - обратился он к собравшимся, - Слушайте меня! Я спою вам о Фродо Девятипалом и о Кольце Всевластья.

От этих слов Сэм счастливо рассмеялся, вскочил и воскликнул:

– Вот это да! Исполняются все мои желания! - И снова заплакал.

Смеялись многие, но кое-кто и плакал тоже, а светлый голос менестреля звучал как серебро, и все затихли, слушая. Он пел то на эльфийском, то на Всеобщем, и сердца слушателей переполнялись страданием высочайшего наслаждения; песня увела их за собой в страну, где горе и счастье сливаются вместе, и где слезы скорби превращаются в чистое вино блаженства.

Песня кончилась. Арагорн, а вслед за ним и все остальные, встали и перешли в приготовленные шатры, чтобы пить, есть и веселиться до конца дня.

Но Фродо с Сэмом задержались. Их отвели в палатку и переодели в чистое полотно. Прежние одежды аккуратно свернули и уложили с почетом. Пришел Гэндальф и, к удивлению Фродо, принес его меч, эльфийский плащ и кольчугу из мифрила, а для Сэма - вызолоченную кольчугу и серый лориенский плащ, вычищенный и аккуратно починенный. Потом маг положил перед ними два меча.

– Не надо никаких мечей, - помотал головой Фродо.

– Сегодня тебе придется взять хоть один, - мягко, но настойчиво проговорил Гэндальф.

Фродо выбрал тот, который поменьше, Сэмов.

– А Шершень я тебе отдал, Сэм.

– Нет уж, сударь! Бильбо вам его подарил вместе с кольчугой, ему не понравилось бы, попади он в другие руки.

Фродо подчинился. Гэндальф опустился на колени, точно оруженосец, и застегнул перевязи мечей, потом, поднявшись, возложил им на головы легкие серебряные обручи и повел в шатер; там ожидали хоббитов почетные места рядом с Арагорном, Йомером и Имрахилем. Вокруг сидели другие военачальники, Гимли и Леголас.

Когда пришло время наполнить кубки, в шатер вошли два оруженосца, как решил Фродо. На одном была черная с серебром одежда воинов Минас Тирита, а на другом - цвета Рохана. Сэм в первый момент удивился, что делать этим мальчишкам в армии, но тут же узнал их.

– Смотрите, Фродо, смотрите! Да ведь это Пиппин! Это наш друг Перегрин! И Мериадок! Но как они выросли! Вот так история! Интересно бы послушать.

– А как же, - степенно ответил Пиппин. - Обязательно услышишь, сразу после пира. А пока, вон, Гэндальфа порасспросите. Он теперь важный стал, хоть и смеется все время. Мы с Мерри сейчас заняты, так что вы уж подождите. Мы теперь рыцари Гондора и Рохана, как вы, надеюсь, заметили.

Пир кончился поздно вечером. Круглая луна медленно плыла над одевшимся в туман Андуином, мерцая среди шелестящих листьев. Фродо и Сэм не могли наговориться с Мерри, Пиппином и Гэндальфом, а потом к ним присоединились еще Леголас и Гимли. Постепенно герои дня узнали историю Отряда после того, как они расстались у водопада Рэрос. И все-таки еще о многом оставалось расспросить и на многие вопросы ответить.

Орки, говорящие деревья, травянистые равнины, скачущие всадники, мерцающие пещеры, золотые палаты, белые башни, битвы и большие корабли, - все это проходило у Сэма перед глазами, пока он не почувствовал, что засыпает. Однако больше других чудес его все-таки поражал рост Мерри и Пиппина. Он несколько раз заставлял их меряться с собой и Фродо.

– Вот чего не могу понять, - проговорил он. - На целых три дюйма выше, чем полагается, или я гном!

– Вот уж нет, - усмехнулся Гимли. - Они же пили напиток энтов, а это для простого смертного даром не проходит.

– Напиток энтов? - переспросил Сэм. - Тогда расскажите мне о них еще раз. Я так и не понял, что они такое. Это ж сколько времени надо, чтобы во всём разобраться!

– Пару месяцев, не меньше, - отозвался Пиппин. - Надо бы нам запереть Фродо в какой-нибудь башне в Минас Тирите, пусть запишет все это. Иначе он забудет половину, и старый Бильбо будет очень огорчен.

Наконец, Гэндальф встал.

– Арагорн - великий целитель, - сказал он, - но вы вернулись от самых дальних пределов смерти. И хоть вы спали потом долго и крепко, сейчас вам снова пора в постель.

– Это и к тебе относится, Пиппин, - напомнил Гимли. - Я люблю тебя, хотя бы за те мытарства, которых ты мне стоил и которых я никогда не забуду. Но только я не забуду и другого: как нашел тебя на поле боя. Если бы не Гимли, ты бы так там и остался. Хорошо, я хоть знаю, как выглядят хоббичьи лапы, даже когда они торчат из-под груды тел. Когда я поднял твой так подросший труп, я был уверен, что ты мертвей мертвого. Я тогда чуть бороду себе не вырвал. - Он важно погладил свою ухоженную бороду. - А сегодня - первый день, как встал, и уже скачешь, как кузнечик. Ложись-ка, давай. Я тоже лягу.

– А я, - мечтательно проговорил Леголас, - буду бродить по рощам этой прекрасной страны, это лучший отдых. Когда-нибудь кое-кто из нашего народа обязательно переселится сюда, и этот край на время станет благословенным. Может, на месяц, может, на жизнь, а может, на сто человеческих жизней. Но Андуин близок, и Андуин ведет к Морю. К Морю!

К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!

Белопенные гребни играют и пляшут…

Ветер, яростный ветер - о чем ты просвищешь?

Серебристый корабль - ты слышишь ли, слышишь? -

То зовут голоса на Последнем Причале…

Я покину леса, что меня осеняли,

Где прекрасные годы опали листвою…

Одинокий, уйду я дорогой морскою

По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,

Недоступному смертному взгляду земному…

О Эрессэа, край, вековечно цветущий,

Бесконечно манящий, навечно зовущий…

Так напевая, Леголас спустился с холма.

Остальные гоже разошлись. Фродо с Сэмом сразу уснули. А утром их снова ждал радостный мир Итилиена. Они провели здесь много дней. Кормалленское поле, где стояли войска, соседствовало с Хеннет Аннун, и река, звенящая на перекатах, делала легкими их сны. А по утрам они умывались в чистых водах, спешащих цветущими лугами к Андуину. Хоббиты бродили то там, то здесь, навещая места, где побывали недавно, и Сэм все надеялся в каком-нибудь глухом уголке леса или на скрытой полянке встретить елефанта. А когда узнал, что при осаде Гондора их поубивали великое множество, то сильно пожалел об этом.

– Ну, нельзя же все сразу, - утешал он сам себя. - И все-таки я много потерял.

Войска готовились к возвращению в Минас Тирит. Усталые отдохнули, раненые выздоровели. Пришлось еще сражаться с недобитыми остатками армий Востока и Юга, но и они, в конце концов, покорились. Настал день, когда вернулись даже те, кто ходил разрушать крепости на севере Мордора.

Приближался май, когда вожди Запада тронулись в путь. Войска сели на корабли и спустились до Осгилиата; там отдохнули день, а на следующий были уже на зеленых полях Пеленнора и снова увидели высокие белые башни под высоким Миндоллуином - последнюю память о Заокраинном Западе, Город Людей Гондора, сквозь мрак и огонь встающий к новой жизни.

В канун Майского дня на полях Пеленнора запестрели шатры. Назавтра с восходом солнца Король должен был вступить в Город.