Глава 9 Серебристая гавань

Чистить действительно пришлось многое. Но времени на это ушло все-таки меньше, чем опасался Сэм.

На другой же день друзья отправились в Микорыто и освободили всех пленников. Среди них одним из первых отыскался Фредегар Пузикс, изрядно похудевший теперь. Он с кучкой охотников скрывался в холмах, и верзилам пришлось повозиться, прежде чем они выкурили сопротивлявшихся хоббитов из нор.

– Право слово, лучше бы ты с нами пошел, бедолага! - сказал Пиппин, вынося его наружу - тот был слишком слаб, чтобы идти самому. Фредегар только открыл глаз и попытался улыбнуться.

– Что это за великан с громовым голосом? - прошептал он. - Уж не маленький ли Пиппин? И какой у тебя теперь размер шляпы?

За ним подошла очередь Лобелии. Несчастная выглядела совсем дряхлой. Ее вытащили из темной, узкой камеры, но когда она появилась на пороге, опираясь на руку Фродо и сжимая неизменный зонтик, ее встретили такими приветственными криками и гулом восторга, что она расплакалась. К ней в жизни не относились с таким радушием. Однако весть о гибели Лотто сокрушила старуху. В Засумки она уже не вернулась, а ушла жить к родне, оставив усадьбу Фродо. Впрочем, следующей весной Лобелия умерла, дожив до ста с лишним лет и завещав все свое состояние на помощь хоббитам, оставшимся без крова. Фродо был смущен и тронут таким окончанием давней семейной вражды.

Старый Вилли Белоног отсидел самый большой срок. Здоровье у него совсем расстроилось, и обязанности мэра на время пришлось взять на себя все тому же Фродо - пока старый Вилли не обретёт прежнюю форму. Первым (и последним) делом новый мэр сократил количество ширрифов до прежней величины, а остальных отправил заниматься делом. Покончить с верзилами поручили Мерри и Пиппину. Еще до конца года они с этой задачей справились. Прослышав о битве в Уводье, верзилы, почти не оказывая сопротивления, бежали из страны. Прочим околотням тоже объяснили, где начинается Шир.

Хоббиты - была бы нужда да охота - могут работать, как пчелки. Тысячи рук от мала до велика, жаждущих привести страну в порядок, взялись за дело. Уже к июлю «дома ширрифов» и бараки, выстроенные «аспидовым племенем», разобрали по кирпичику. Кирпичики пошли на починку самых старых и бедных нор - в них стало намного чище и суше. В ямах, амбарах, норах, а особенно - в дальних ходах Садка в Микорытах нашлись огромные запасы провизии, пива и всякой всячины; так что дела сразу оказались не так плохи, как представлялось поначалу.

В Хоббитоне работы начались не с мельницы, а с Сумкиной Горки - приводили в порядок усадьбу, восстанавливали Тугосумы. Прежние норы сравняли с землёй и на их месте разбили огромный крытый сад, а новые жилища, выложенные кирпичом, расположились на южном склоне холма. Старичина Хэм снова занял норку под номером три.

– Нет худа без добра, - веско заявлял он теперь и неизменно добавлял: - Всё хорошо, что хорошо кончается.

Название нового поселения обсуждалось долго и со вкусом. «Сад победы» был отвергнут, как и «Самолучшие Смеалы». Победили простые и понятные «Новосумы». Впрочем, шутники из Уводья величали посёлок не иначе как «Аспидов Конец».

Хуже всего пришлось деревьям - разбойники повырубили их по всему Ширу. Эта беда больше всего печалила Сэма. Он думал, что теперь только внуки его, если они будут, увидят Шир зеленым.

Но в один прекрасный день у него выдалась свободная минутка (так-то он неделями был занят работой), он начал вспоминать о своих приключениях и тут же вспомнил о подарке Владычицы Благословенного Края. Он достал коробочку и показал друзьям.

– Я и то думал, - сказал Фродо, - когда ты о ней вспомнишь? Ну, открой!

Коробка доверху была наполнена серой, мягкой и нежной вроде бы пыльцой, а посреди лежало зернышко серебристого цвета.

– А что же мне с этим делать? - растерянно спросил Сэм.

– Выбери ветреный день, брось в воздух, пусть само делается! - предложил неунывающий Пиппин.

– И пропадёт попусту! -возразил Сэм.

– Тогда выбери участок земли на пробу, да вот хоть Засумки, и посмотри, что будет, - посоветовал Мерри.

– Нет, - упрямо помотал головой Сэм. - Я уверен, Владычице не по нраву пришлось бы, потрать я все на свой сад. Смотрите, сколько народу вокруг страдает!

Фродо же сказал ему так:

– Ты умелый садовник, Сэм. Сделай все, что можешь сделать сам. А для того, что сам сделать не сможешь, используй подарок Галадриэли. Там ведь немного, каждая пылинка на счету.

Сэм начал сажать саженцы. Сначала там, где раньше росли самые красивые деревья, а потом и там, где ничего не росло. И возле каждого посаженного кустика он клал в землю частичку благословенной почвы. С этой работой он ходил по всему Ширу, но особое внимание уделял все-таки Хоббитону и Тугосумам. Когда в коробочке осталась маленькая щепотка, он поднялся на вершину самого высокого холма почти в центре страны и, прошептав благословение, бросил остатки в воздух. Серебристое зернышко он посадил посреди Праздничной Поляны и долго размышлял, что же из него вырастет? Всю зиму он едва сдерживал себя, чтобы не бегать каждый новый день смотреть - не случилось ли чего?

Весной даже видавшие виды старые хоббиты не верили своим глазам. Деревья росли с такой быстротой, словно время для них сжалось, и год проходил за неделю. На Праздничной Поляне творилось и вовсе не виданное. Серебристое семечко дало чудесный побег, и теперь он рвался вверх, к небу, не по дням, а по часам. У деревца был серебряный ствол и большие длинные листья золотистого оттенка. В апреле в кроне зажглись большие красно-золотые цветы.

Уже через несколько лет молва о чудесном дереве распространилась далеко за пределы Шира. Многие приходили издалека специально взглянуть на диковинное диво. Это был единственный в тех краях мэллорн, и надо сказать, один из прекраснейших в мире.

Вообще тот год, 1420-й, был замечательным для Шира. Не только из-за мягкого солнца и дождей, которые сменяли друг друга именно тогда, когда надо, и было их столько, сколько надо. Не это было главное. Куда важнее был осенивший всю страну дух благости, красоты и жизни. Дети, рожденные в этот год, были сильны и прекрасны. У многих из них были золотые волосы, что прежде среди хоббитов встречалось только изредка. Ягод и фруктов поспело столько, что хоббитята едва не купались в клубнике со сливками, а на лужайках под сливовыми деревьями их стараниями вырастали пирамиды и курганы из косточек. Совсем не было болезней и все были довольны, разве что кроме косарей. Траву приходилось косить так часто, и она была такой густой и высокой, что они выбивались из сил.

В Южной Чети клонилась к земле лоза, табак вымахал на редкость рослый и духовитый, зерна уродилось столько, что амбары ломились. В Северной Чети эль из ячменя урожая 1420 года вошел в поговорку. Еще и поколение спустя можно было услышать от какого-нибудь старика в трактире, со вздохом заглядывавшего в опустевшую кружку: «Эх, вот в 1420-м эль был так эль!»

Первое время и Фродо, и Сэм жили у Недоселков. Лесничьи дела часто уводили Сэма из дому, и случалось, надолго. Он был как раз в одной из своих поездок, когда в начале марта Фродо неожиданно заболел. Тринадцатого числа старик Недоселок нашел его лежащим поперек кровати в забытьи. В руке Фродо сжимал белый камень, который всегда носил на шее. Губы его шевелились. Старый Том нагнулся и едва расслышал чудные слова: «Оно ушло, ушло навсегда. Без него так темно и пусто…» Но приступ скоро прошел, и когда двадцать пятого вернулся Сэм, Фродо был в полном порядке и ничего ему не сказал. Тут как раз закончились работы в Засумках, Мерри с Пиппином разыскали в Кривражках старую мебель, и скоро усадьба выглядела не хуже, чем раньше.

Фродо как-то раз спросил Сэма:

– Ну, Сэм, когда переезжать будем?

Сэм неожиданно смутился и ничего не ответил.

– Если не хочешь, подождем пока, - сказал Фродо. - Я, правда, думал, что в Засумках тебе будет лучше… И старик твой рядом, и вдова Встряскин за ним присматривала бы…

– Оно, конечно, так, сударь, - пробормотал Сэм и покраснел.

– Так в чем же дело? - недоумевал Фродо.

– Да вот, сударь, Рози… Рози Недоселок… Похоже, ей, бедняжке, не очень-то по нраву был наш отъезд тогда. Ну, я, как собрался, ничего говорить не стал, и она не сказала. А потом я не говорил, потому что работы невпроворот навалилось. А теперь я сказал, а она и говорит: «Мы и так целый год потеряли! Чего еще ждать-то?» «Ничего себе, думаю, потеряли!», но вообще-то она права. Так что я уж и не знаю, прямо хоть пополам рвись… - Он совсем смешался и замолчал.

– Ну, вот, теперь до меня дошло, - облегченно вздохнул Фродо. - Тебе и со мной расставаться не хочется, и жениться пора. Милый ты мой, но ведь это же так просто! Женись поскорее, и переезжайте ко мне всей семьей! Какая бы она у тебя ни была, в Засумках места не занимать!

Так оно и сталось. Сэм и Рози поженились весной 1420 года (свадьба их запомнилась надолго_ и поселились в Засумках. Сэм был счастлив, а Фродо и того счастливее. Ибо не было во всей стране хоббита, за которым ухаживали бы так внимательно, как за ним. Теперь время его текло размеренно и спокойно; он много писал и перечитывал свои записи. Летом, на Вольной Ярмарке, он сложил с себя полномочия мэра, и теперь доброму старому Вилли Белоногу предстояло еще семь лет возглавлять все празднества.

Мерри и Пиппин поселились в Кривражках. Между Сумкиной Горкой и Заскочьем много было хождений туда-сюда. Оба молодых хоббита стали теперь самыми известными гражданами. Жили они широко, открыто. Песни, рассказы о своих походах, красивые невиданные наряды - все это влекло к ним многих. Любо-дорого было посмотреть, как они несутся во весь опор по тракту, и красивые плащи развеваются за спиной. И характер у них остался такой, как был: ровный да мягкий, совсем не заносчивый, разве что еще веселей стали.

Фродо с Сэмом, напротив, жили тихо. А уж длинные серые плащи с драгоценными застежками надевались у них только по большим праздникам. Но камень со звездным блеском Фродо носил постоянно.

Одним словом, все шло хорошо, и обещало стать еще лучше. Сэм был всем доволен.

Не нравилось ему только, что Фродо как-то все больше выпадал из жизни Шира, и никаких особых почестей не имел, да видно, и не стремился к ним. Немногие ведь знали об их походе, да и те не всё; так что все восторги, все уважение достались, в основном, Мерри и Пиппину и, кстати, ему, Сэму, хоть он и вовсе этого не желал.

Но вот осенью их коснулась тень прежних забот.

Как-то вечером Сэм нашел Фродо в странном состоянии. Хозяин был бледен, как мел, а глаза невидяще смотрели куда-то вдаль.

– Что с вами, сударь? - обеспокоился Сэм.

– Я ранен, - неожиданно ответил Фродо, - ранен глубоко, и никогда не оправлюсь от этой раны.

Сэм не на шутку разволновался, но уже на следующий день Фродо выглядел по-прежнему, и судя по всему, был вполне здоров. Тогда Сэму пришло в голову взглянуть на календарь. Было 6 октября. Ровно два года назад на Заветери Король-Призрак ранил его хозяина.

Шло время. В марте Фродо заболел снова. Ему потребовалось собрать всю свою волю, чтобы не привлекать внимания. У Сэма были другие заботы. Двадцать пятого марта у них с Рози родилась дочка. Сэм зашел к Фродо. Он выглядел глубоко озабоченным.

– Ума не приложу, сударь, что делать. Мы-то ждали мальчика, и решили, что назовем его в вашу честь - Фродо, а тут дочка… Такая хорошенькая девочка, лучше и не бывает, в ней от Рози больше даже, чем от меня. Так что делать-то?

– А чем тебе плох старинный обычай? - спросил Фродо. - Выбери цветочное имя, ну, хоть бы - Роза. Так в Шире половину девочек зовут. Что Может быть лучше?

– Оно, конечно, сударь, - протянул Сэм. - Да я в наших странствиях много красивых имен встречал, только они слишком велики на каждый день, для всяких домашних забот и хлопот, значит. Вот и старик мой говорит? «Назови покороче, чтоб потом сокращать не пришлось». А если цветочное, так надо же цветок подобрать. Она же красивая у меня, а будет еще краше.

Фродо чуть помедлил.

– Пусть зовется Эланор. Помнишь, в Лориене мы видели такой солнечный цветок?

– Ага. Вот это самое мне и нужно было, - просиял Сэм. - Так тому и быть, значит.

Наступала уже осень. Маленькой Эланор исполнилось уже полгодика, когда однажды Фродо позвал Сэма в свою рабочую комнату.

– Слушай, Сэм, в четверг день рождения Бильбо, - сказал он. - Сто тридцать один год! Надо бы нам навестить его. Я хочу, чтобы мы съездили вместе. Рози, верно, расстроится, но ты пообещай, что скоро вернешься. Передай ей, что это моя большая просьба.

– Эх, сударь, я и сам бы с превеликой радостью съездил в Дольн, и старого Бильбо мне тоже повидать охота, но вот… - Сэм замялся. - Нет, правда, сударь, мне хочется поехать с вами… но и остаться здесь мне хочется больше всего на свете!

– Бедняга Сэм, - улыбнулся Фродо. - Тебе еще предстоит помучиться с этим. Ну, не беда. Все пройдет со временем. Тебе еще суждено стать твердым - таким ты и станешь.

На следующий день Фродо отдал Сэму ключи и показал, где лежат его бумаги и рукопись. Теперь это была большая книга в добротном красном кожаном переплете, и она была дописана почти до конца. В начале множество страниц были исписаны тонким, неровным почерком Бильбо, но большая часть записей была сделана твердой рукой Фродо. Книга была поделена на главы, однако последняя, под номером 80, была не закончена, и там оставалось еще несколько чистых страниц. На титульном листе стояло много заглавий:

МОЙ ДНЕВНИК.

МОЕ НЕОЖИДАННОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ.

ТУДА И ОБРАТНО, И ЧТО СЛУЧИЛОСЬ ПОТОМ.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ ПЯТИ ХОББИТОВ.

ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ КОЛЬЦЕ,

СОСТАВЛЕННАЯ БИЛЬБО СУМНИКСОМ

ИЗ СОБСТВЕННЫХ НАБЛЮДЕНИЙ

И РАССКАЗОВ ДРУЗЕЙ.

ЧТО МЫ ДЕЛАЛИ В ВОЙНЕ КОЛЕЦ.

Здесь кончалась рука Бильбо. Дальше писал Фродо:

ПАДЕНИЕ ВЛАСТЕЛИНА КОЛЕЦ

И

ВОЗВРАЩЕНИЕ КОРОЛЯ

(с точки зрения малого народа;

воспоминания Бильбо и Фродо из Шира,

дополненные сообщениями их друзей

и поучениями Мудрых,

вместе с выдержками из Книги Знаний,

переведенными Бильбо в Дольне)

Прочитав это, Сэм воскликнул:

– Да вы почти завершили ее, Фродо!

– Я совсем завершил ее, Сэм. Последние страницы допишешь ты.

Двадцать первого сентября они отправились в путь. Фродо выбрал того же пони, на котором возвращался из Минас Тирита. Он теперь звался Колобродом. А Сэм оседлал своего ненаглядного Билла. Стояло прекрасное золотое утро. Сэм не спрашивал, куда они едут, ему казалось, что угадать нетрудно.

Хоббиты без спешки выбрались на дорогу к Крепи и заночевали в Зеленых Холмах. Двадцать второго сентября к полудню добрались до леса.

– Уж не за тем ли деревом вы прятались, сударь, когда мы впервые Черного Всадника встретили? - спросил Сэм. - Мне теперь кажется, что все это во сне было.

Вечерело. На востоке проглянули звезды. Хоббиты миновали дуплистый дуб, свернули и стали спускаться с холма через заросли орешника. Сэм молчал. На него нахлынули воспоминания. Вдруг он услышал, как Фродо тихонько напевает про себя, напевает старую прогулочную песню, вот только слова были немножко другие.

За поворот! Меня там ждет

Забытый лаз, секретный ход;

Я миновал его вчера -

Но знаю, что придет пора

Найти ту тропку в глубине,

Что мчится к Солнцу и Луне!

И словно в ответ, откуда-то издалека, с дороги, идущей по долине, донеслись голоса.

А! Элберет Гилтониэль!

Силиврен пенна мириэль

О менел аглар эленат,

Гилтониэль! О Элберет!

Очей твоих бессмертный свет!

Тебе поет лесной народ

В иной земле, за далью вод.

Фродо и Сэм остановились и молча ждали в мягких сумерках, пока из-за поворота не показались странствующие эльфы.

К ним подошел Гилдор, а за ним… Сэм с восторгом и изумлением увидел приближающихся Элронда и Галадриэль. Элронд ехал в серой мерцающей мантии, во лбу его сияла звезда, а на пальце - большое золотое кольцо с голубым камнем. Это был Вэйал - самое могущественное из трех эльфийских колец. Следом на белом коне ехала Галадриэль. О ее одежде можно было сказать только, что она походила на легкие облака, закрывшие луну и горящие её серебряным светом. Мягкий свет струился и переливался вокруг Владычицы Благословенного Края. На пальце ее сверкал Нэин - кольцо из мифрила с белым камнем, сиявшим, как холодная звезда. Позади мудрейших, на маленьком ушастом пони ехал, покачиваясь в дреме, Бильбо.

Элронд приветливо поздоровался с хоббитами, а Галадриэль улыбнулась им.

– Ну, мастер Сэмиус, - сказала она, - я слышала, что ты сумел распорядиться моим подарком наилучшим образом. Теперь Шир навеки станет цветущим и благословенным краем.

Сэм только низко поклонился. За эти годы прекрасный образ Владычицы потускнел в его памяти, и теперь он был снова потрясен ее величественной красотой.

Тут проснулся Бильбо.

– А, привет, Фродо! - сказал он слабым голосом. - Видишь, отправляюсь в новое путешествие. Ты тоже?

– Да, и я тоже, - просто ответил Фродо. - Хранители Кольца должны быть вместе.

Сэм только сейчас понял, что происходит. Он подскочил в седле и закричал:

– Куда же это мы едем, сударь?!

– В Серебристую Гавань, - спокойно ответил Фродо.

– Но я же не могу!

– Конечно, нет. Пока, во всяком случае. Ты только проводишь нас. Правда, твоя судьба тоже вплетена в историю Кольца, и твое время может еще настать. Да не печалься ты, Сэм, - видя его смятение, улыбнулся Фродо. - Не можешь же ты вечно разрываться надвое. У тебя впереди еще очень много дел и много радостей.

– Но… - Сэм чуть не плакал, - я думал, после всего вам понравится Шир, и я так хотел…

– Я тоже так думал, Сэм. Раньше. Но теперь я знаю, что рана моя слишком глубока. Я хотел спасти Шир, и теперь он спасен, но не для меня. Так часто бывает, когда нужно что-то спасти: кто-то должен отказаться от него, потерять для себя, чтобы сохранить для других. Но не горюй, ты ведь мой наследник. Все, что я имел, теперь твое. А у тебя еще и Рози, и Эланор, и еще будут мальчишки: и Фродо, и Мерри, и Пиппин, и еще дочка - Злата, или даже больше, чем я могу предвидеть. Твои славные руки и голова понадобятся везде. Ты станешь мэром, и будешь им столько, сколько захочешь. А лучшим садовником в истории Шира так и останешься до конца времен. И ты будешь читать Алую Книгу, и будешь следить, чтобы не умерла память об уходящей Эпохе, чтобы никто не забывал о Великой Опасности, и еще больше любил свою землю. И так будет, пока продолжается твоя глава в Алой Книге! А сейчас - вперед, за мной!

Уходила Третья Эпоха. Уходили Элронд и Галадриэль, минули дни Колец, и к концу приходит песнь о тех временах. Эльфы покидали Среднеземье, и среди них, и вместе с ними, полные светлой печали ехали Бильбо, Фродо и Сэм.

За вечер и ночь они пересекли весь Шир, однако никто, кроме лесных зверюшек, не видел их. Разве что случайный ночной прохожий приметил удивительные лунные блики на траве.

Вскоре они оставили на юге Белые Увалы и достигли Башен на Дальних Холмах. Отсюда им впервые открылось Море. Здесь был конец их пути, ибо они достигли Митлонда, Серебристой Гавани; и здесь встретил их Кирдэн Корабел. Он был очень высок ростом, сед и стар, но глаза его лучились и сияли, как звезды. Он низко поклонился прибывшим, и сказал только: «Все готово».

Они пошли за ним в Гавань, где у причала стоял большой белый корабль. Здесь их ждала радостная встреча. Неподалеку от воды, верхом на великолепном белом скакуне, сидел в длинной мантии Гэндальф Белый. Завидя их он спешился и неторопливо пошел навстречу. Фродо увидел у него на пальце Третье Кольцо - Наир Великий, с алым, как пламя, камнем. Отплывающие были рады, узнав, что маг уходит с ними.

Последние эльфы уже поднимались на корабль, готовый к отплытию, когда на взмыленных конях примчались Пиппин и Мерри.

– Ну вот, опять ты пытался удрать тайком, друг Фродо, и опять не удалось, - проговорил Пиппин, улыбаясь сквозь слезы. - На этот раз тебя Гэндальф выдал.

– Да, - сказал Гэндальф, - потому что втроем возвращаться лучше, чем одному. Что ж, друзья, на этом берегу кончается история о самой замечательной в Среднеземье дружбе. Идите с миром! Я не буду уговаривать вас не плакать, потому что слезы - это не всегда плохо.

Фродо поцеловал Мерри и Пиппина, а затем - Сэма. Как только он взошел на палубу, мачты оделись парусами, поднялся ветер, и корабль плавно заскользил к выходу из залива. Фиал Галадриэль на груди Фродо блеснул слабой звёздочкой и исчез. И корабль вышел в Верхнее Море, и шел, и шел на Запад, пока наконец в ночи, наполненной теплым дождем и ветром, Фродо не ощутил томительное благоухание, разлитое в воздухе, и не услышал звуки нежного напева, летящие над водой.

Потом, как во сне, который снился ему в доме Бомбадила, серая завеса дождя стала стеклянно-серебристой, медленно раздвинулась, и перед ним открылась далекая зеленая страна в мягком свете восходящего солнца.

А для Сэма на берегу вечер переходил в ночь. Он долго всматривался в морской простор, но едва заметное серое пятнышко давно пропало в сгущающихся сумерках на западе. Волны мерно шелестели о берег, и этот звук надолго запал в сердце Сэма. Пиппин и Мерри сидели рядом в полном молчании.

Наконец, трое друзей повернули домой, и теперь скакали уже не оглядываясь. До самого Шира не было сказано ни слова, но каждый радовался, что на этом долгом, грустном пути рядом были друзья.

На Западной Дороге они разделились. Вскоре Пиппин и Мерри уже распевали песни по пути в Заскочье, а Сэм свернул к Уводью.

У самой Горки Сэм спешился, отпустил пони, и дальше пошел пешком.

День подходил к концу. Перед ним был его дом. Там горел огонь в камине, там готовили ужин и ждали его. Рози встретила Сэма на пороге, провела в дом, усадила в кресло и принесла маленькую Эланор. Сэм устало улыбнулся и глубоко вздохнул.

– Ну, вот я и дома, - сказал он.