Повесть об Арагорне и Арвен

Арадор был дедом Короля. Его сын, Арахорн, посватался к Гилраэнь Прекрасной, дочери Дирхаэла, потомка Аранарха. Дирхаэл был против этой женитьбы, ибо слишком молода была Гилраэнь и не достигла еще возраста, когда дунаданские женщины выходили замуж.

– А кроме того, - говорил Дирхаэл, - Арахорн - муж суровый и зрелый. Он станет вождем скорее, чем думают люди, но только чувствую я, что недолог срок его жизни.

На это Иворвейн, жена его, владевшая даром провидения, возразила:

– Тем более, надо спешить. В мире темнеет перед бурей, грядут великие события. Если они поженятся сейчас - для нашего народа еще есть надежда, а если промедлят - все кончено.

Не прошло еще и года совместной жизни Арахорна и Гилраэнь, как Арадор был схвачен горными троллями и убит, и тогда Арахорн стал вождем дунаданов. Еще через год родился сын; ему дали имя Арагорн. Счастливое детство его длилось не долго. Через два года Арахорн пошел с сыновьями Элронда в поход против орков и был сражен орочьей стрелой. К этому времени ему исполнилось только шестьдесят лет.

Арагорн, ставший теперь Наследником Исилдура, был принят в доме Элронда, заменившего ему отца. Но в Дольне Арагорн получил новое имя Эстель - Надежда, а его истинное имя и происхождение по настоянию Элронда сохранялись в тайне. Мудрым ведомо было стремление Врага отыскать Наследника Исилдура, если только он есть на свете.

Двадцать лет от роду было Арагорну, когда он, вернувшись после славных дел в отряде Элладана и Элрохира, предстал перед Элрондом. Владыка Дольна был рад. Он видел перед собой прекрасного и благородного, рано возмужавшего воина, достойного высокого прошлого своего народа. В этот день Элронд назвал его настоящим именем, поведал о его происхождении и вручил реликвии его дома.

– Вот Кольцо Барахира - сказал он, - знак королевской власти, а вот обломки Нарсила. Тебя ждут великие дела и долгая жизнь, если ты устоишь перед испытаниями. В Дольне останется Скипетр Ануминоса, тебе еще предстоит заслужить его.

На другой день, на закате, Арагорн бродил по лесу и пел. Душу его переполняли надежды, и мир был прекрасен. Внезапно он увидел деву, идущую меж белых березовых стволов, и застыл, пораженный: он решил, что на него снизошел дар древних эльфийских певцов, дававших возможность слушателям увидеть то, о чем они поют.

Арагорн пел о встрече Берена и Лучиэнь в лесах Нэлдорета. И вот сама Лучиэнь проходит мимо него здесь, в Дольне. В серебристо-голубой мантии она была словно сумерки Благословенного Края, темные волосы летели по ветру, в них как звезды мерцали алмазы.

Боясь, что это дивное видение сейчас исчезнет, Арагорн осмелился окликнуть ее.

– Тинувиэль! - позвал он точно так же, как некогда Берен.

Дева обернулась к нему с улыбкой и спросила:

– Кто ты? И почему называешь меня этим именем?

– Потому что ты и есть Тинувиэль, о которой я пел. Но если ты - не она, значит, она воплотилась в тебе.

– Так многие говорят… Но это не мое имя, хотя, быть может, моя судьба окажется схожей с ее. Но кто ты?

– До недавнего времени меня звали Эстель. Но я - Арагорн, сын Арахорна, Наследник Исилдура и Предводитель Дунаданов, - говоря это, он чувствовал, что высокое происхождение, которому еще недавно радовалось его сердце, теперь потеряло всякую ценность и померкло рядом с достоинством и красотой девушки.

А она в ответ весело рассмеялась:

– Тогда мы с тобой дальние родичи. Я - Арвен, дочь Элронда. Меня зовут еще Ундомиэль.

– Когда приходит опасность, - задумчиво произнес Арагорн, - люди часто прячут самое ценное для себя. Мне странно: я жил в доме у Элронда с детства, его сыновья были моими братьями, но я ничего не слышал о тебе. Почему же мы не встретились раньше? Тебя прятали?

Прежде чем ответить, девушка долгим взглядом окинула Горы, вздымавшиеся на востоке.

– Меня никто не прятал. Я жила у родных матери, в далеком Лотлориене, и совсем недавно вернулась навестить отца. Я очень долго не видела Имладриса.

Арагорн удивился. Она казалась не старше его годами, а ведь ему едва исполнилось два десятка лет. Арвен посмотрела ему прямо в глаза и тихо промолвила:

– Ты напрасно удивляешься. У детей Элронда жизнь Эльфов.

Мудростью долгих лет и нездешним светом сияли глаза Арвен. Смутился Арагорн и отвел взгляд, но с этого часа навсегда полюбил дочь Элронда.

Он сделался молчалив и задумчив, и скоро обеспокоенная мать сумела выспросить сына о встрече в лесу.

– Высока твоя цель, - вздохнула Гилраэнь, - хоть предки твои и были великими Королями. Твоя избранница - самая благородная и прекрасная дева Среднеземья. Ты - смертный, она - эльф, неравным был бы ваш брак.

– Но если правдива повесть о наших предках, так уже бывало в мире, - горячо воскликнул Арагорн.

– Повесть правдива, но говорится в ней о далеком прошлом, о той Эпохе, когда род наш был истинно велик и никто не помышлял об упадке. А теперь он вот-вот угаснет совсем. Только доброе расположение Владыки Элронда поддерживало до сих пор наследника Исилдура, а в том, что ты задумал, Элронд тебе не помощник.

– Значит, мне предстоят горькие дни и одинокие скитания в глуши, - опустив голову, глухо ответил Арагорн.

– Да, это твоя судьба, - подтвердила Гилраэнь. Она владела даром провидения, но ничего не сказала сыну, так же как никому не поведала об их разговоре.

Но в пределах Дольна ничто не могло укрыться от Элронда. Однажды, на исходе года, он призвал к себе Арагорна и сказал:

– Послушай Арагорн, сын Арахорна, последний вождь дунаданов! Перед тобой лежит дорога твоей судьбы, и суждено ли тебе превзойти величием самого Элендила или сгинуть во тьме с немногими оставшимися рыцарями - знак величия равно отличает твой путь. Через долгие годы суровых испытаний идти тебе, поэтому прими мой совет: не связывай себя клятвой с женщиной до тех пор, пока не пробьет твой час.

– Значит, мать рассказала вам? … - взволнованно воскликнул Арагорн.

– Твоя мать здесь ни при чем. Тебя выдают глаза. Но сейчас я говорю не о моей дочери, а о смертных женщинах. Что же до Арвен, Вечерней Звезды Имладриса - ее род славнее и выше твоего, а век - куда более долог. Ты рядом с ней как росток у подножия взрослого дерева. Если же я ошибаюсь, и сердце ее обращено к тебе, - что ж, тем большей будет моя скорбь. Пока я здесь, время не властно над Арвен, а когда уйду, она уйдет со мной, если захочет.

– Теперь я вижу, - задумчиво проговорил Арагорн, - что выбрал драгоценность не меньшую чем некогда Берен. Значит, такова моя судьба.

И здесь вещий дар предков раздвинул перед молодым рыцарем завесу времен, и он вдохновенно произнес:

– Но вот что скажу я, Владыка Элронд! Близок срок, когда придется тебе оставить Среднеземье, а твоим детям решать: оставаться здесь или уходить за море.

– Это так, - спокойно кивнул Элронд. - Близок срок, но близок по нашему счету, а для смертных пройдет еще немало лет. Арвен не нужно будет выбирать, если только ты не встанешь между нами, и тогда одному из нас - либо мне, либо тебе - предстоит разлука, которая горше смерти. Ты не понимаешь пока, как много требуешь от меня… Но пусть будет то что должно быть. Не скоро мы вернемся к этому разговору, потому что в мире темнеет, и на пороге тяжелые испытания.

На другой день Арагорн простился с Дольном и один ушел в Пустоземье. Тридцать лет он провел в трудах и подвигах, в борьбе с Сауроном. Он стал другом Гэндальфа Серого, и дружба эта принесла ему много мудрости. Вместе совершили они немало опасных походов, но с годами путь его всё чаще бывал одинок. Долгими и опасными дорогами шел он, и постепенно лицо воина приняло суровое, замкнутое выражение, лишь изредка улыбка оживляла его. Людям, с которыми ему доводилось встречаться, часто приходило в голову, что перед ними неизвестный Король, лишившийся трона. Но так бывало только с теми, перед кем он не скрывал своего истинного облика. В разных местах и под разными именами снискал он немалую славу. Приходилось ему скакать под знаменами Рохана, приходилось обнажать меч за Наместника Гондора на суше и на море, но неизменно, когда наступал час победы, Арагорн уходил от заслуженной славы, и дороги уводили его на Восток или на Юг к новым сражениям с Врагом.

В стойкости и боевом искусстве он не знал себе равных, он был мудр, как эльф, и в глазах его мерцал нездешний свет. Мало кто способен был вынести его взгляд. Печальным и суровым стало его лицо, но в глубине души жила надежда, она скрашивала его одиночество и приносила утешение.

Однажды в год своего сорокадевятилетия, Арагорн возвращался из опасного похода к рубежам Мордора. Он устал и намеревался пожить немного в Дольне, собраться с силами перед долгим походом на Юг. Путь его лежал возле границ Лориена, и неожиданно он получил приглашение его Владычицы посетить тайные земли.

Он не мог знать, что Арвен снова гостит здесь. Прошедшие годы почти не коснулись ее, только тень печали легла на лицо, и смех стал звучать реже.

Арагорн был в расцвете духовных и физических сил. Галадриэль посоветовала ему сменить поношенную дорожную одежду на белое с серебром одеяние, накинула на плечи эльфийский плащ. А когда он надел на лоб легкий обруч с ясным алмазом в центре, облик его обрел разительное сходство с Перворожденными Эльфами, пришедшими на заре мира с Заокраинного Запада. Таким он и предстал перед Арвен после долгих лет разлуки. И когда он приблизился к ней под зеленым сводом Карас Галадона, расцвеченным золотыми цветами, исполнился час их судьбы.

Долго бродили они вдвоем в лугах Лориена. И, верно, бродили бы вечно, но Арагорну пришло время уходить. Однажды на закате, в Середине Лета, они поднялись на Керин Амрот. Вокруг, в вечнозеленой траве мерцали мягким золотом цветы эланора. С вершины холма они взглянули на восток, во Тьму, потом на запад, где еще горела заря, и дали друг другу клятву.

Так звучали слова Арвен:

– Над миром поднимается Завеса Тьмы, а мое сердце ликует, потому что тебе моему избраннику, суждено развеять ее.

И Арагорн отвечал:

– Будущее сокрыто от меня, но если веришь ты - верю и я. Тьма ненавистна мне, но и Запад не влечет, ибо я смертен. Если ты избрала меня, тебе тоже придется отказаться от удела, сужденного твоему народу.

Подобно Белому Древу стояла Арвен, глядя на Запад, и после долгого молчания сказала:

– Я буду верна тебе, Дунадан. Я отказываюсь от Запада, но там моя родина и вечный дом всех моих близких…

Элронд молча принял выбор любимой дочери. Дождавшись возвращения Арагорна, он призвал его и сказал:

– Итак, между нами легла тень. Сын мой, наступили годы, когда для надежды почти уже не осталось места. Темны времена, и я ничего не вижу за ними. Быть может, с моей дочерью возродится в Среднеземье царствование людей, но, как бы я ни любил тебя, скажу: для малого Арвен Ундомиэль не станет менять хода своей судьбы. Только Король Арнора и Гондора сможет стать ее мужем. Для меня даже в твоей победе будет привкус горечи, но вам она принесет радость… на время. Боюсь, что в конце концов Бремя Смертных покажется Арвен слишком тяжким.

Больше они не возвращались к этому разговору. Арагорн снова ушел. В мире стремительно темнело, страх окутывал Среднеземье, росла мощь Саурона, и бастионы Барад Дура вздымались все выше и выше. Арвен оставалась в Дольне. Она издалека следила за Арагорном и вышивала знамя для того, кто предъявит права на трон Гондора и наследие Элендила.

Прошло несколько лет. Гилраэнь простилась с Владыкой Элрондом и вернулась к своему народу. Она редко виделась теперь с сыном, но вот, в одно из его возвращений, она сказала ему:

– Это наше последнее свидание, Эстель, сын мой. Заботы состарили меня до времени, и теперь, когда Тьма снова нависла над Среднеземьем, у меня уже нет сил бороться с ней. Скоро я покину этот мир.

Арагорн, пытаясь утешить ее, сказал:

– Но ведь за Тьмой придет рассвет. Дождись его, он принесет радость.

Она ответила только:

– Онен и-Эстель Эдайн, у-хэбин эстель аним ^[20].

Арагорн покинул ее с тяжелым сердцем. В конце зимы Гилраэнь умерла.

А между тем, время подошло к Войне Кольца. О ней довольно сказано в другом месте: о том, как сбылись самые отчаянные надежды, как в самый тяжелый час Арагорн пришел с моря и поднял в битве на полях Пеленнора знамя, вышитое руками Арвен, и как его впервые провозгласили Королем. Он принял Корону Гондора и Скипетр Арнора, а немного позже получил и руку Арвен.

Так великой победой завершилась Третья Эпоха, но самым печальным в ее окончании было прощание Элронда с дочерью, ибо их разделили Море и Судьба. Даже за гранью мира не встретиться им больше.

Когда Кольцо Всевластия было уничтожено, Три Кольца тоже лишились силы, и Элронд, уставший от груза веков в сердце, ушел на Запад, чтобы никогда больше не вернуться. Арвен приняла удел смертных, но смерть не властна была над ней, покуда не ушло все, что получила она от жизни.

Королевой Людей и Эльфов в блаженстве и славе прожила она с Арагорном сто двадцать лет.

Долгой была жизнь Арагорна, но и она подошла к концу. Тогда обратился он к Арвен с такими словами:

– Прекраснейшая в этом мире, любимая, тает мой мир. Мы славно жили, но приходит время платить по счетам.

Нетрудно было понять, о чем он говорит, Арвен ждала этих слов, и все же печаль охватила ее.

– Неужели ты хочешь покинуть свой народ до срока? - спросила она.

– Если сейчас я не уйду сам, скоро мне придется уйти. Наш сын, Эльдарион, уже может принять правление.

Арагорн спустился в Усыпальницу и возлег на давно ожидавшее его ложе. Здесь простился он с сыном, передав ему Корону Гондора и Скипетр Арнора, а потом рядом с ним оставалась только Арвен. Ни мудрость, ни королевское достоинство не смогли сдержать ее просьб повременить немного, обращенных к Арагорну. Жизнь еще не утомила ее, и удел смертных, принятый на себя добровольно, казался горькой участью.

– Любимая моя, - молвил Король, - суров час, но пробил он давно. И под березами Дольна, и на Керин Амрот нам ведомы были наши судьбы. Спроси себя, неужели ты хочешь дождаться, пока я выроню скипетр от слабости? Нет, Арвен, я - последний нуменорский Король, и мне дарована не только долгая жизнь, но и право вернуть дар. Я ухожу. Я не утешаю тебя, потому что неизбывно горе в этом круге мира. Но у тебя по-прежнему есть выбор: ты можешь уйти в Серебристую Гавань и унести на Запад память о днях нашей жизни, сделав ее вечноживой, но это будет только память, а можешь принять долю Людей.

– Выбор сделан, - ответила Арвен, - мой корабль давно уплыл, и я приму удел смертных, хочу того или нет. Но вот что должна я сказать тебе, мой Король. До сего дня я не понимала повести о твоем народе и его падении, не понимала, и поэтому свысока смотрела на нуменорцев, теперь мне жаль их. Если смерть, действительно, как говорили в Эльдамаре, дар Единого Людям, горько принимать его.

– Это только кажется, - улыбнулся Арагорн. - Мы, отвергшие Тьму, отказавшиеся от Кольца, устоим и перед последним испытанием: уйдем в печали, но не в отчаянии. Слушай! Не навек привязаны мы к кругам мира, и за ними - больше чем память. Прощай!

– Эстель, Эстель! - воскликнула она, но он в ответ только молча поцеловал ее руку и погрузился в сон.

Неведомая доселе красота облекла вскоре его черты; дивились видевшие его, ибо в лице Короля сошлись свежесть юности, доблесть зрелости и мудрость прожитых лет. И долго лежать ему там в славе и почете - подлинному Королю Людей.

Когда Арвен вышла из Усыпальницы, она показалась людям холодной и печальной, как зимние беззвездные сумерки. Вскоре она простилась с сыном и дочерьми и навсегда покинула Минас Тирит. Она вернулась в Лориен и жила там одна среди увядающих мэллорнов, пока не пришла зима. Давно уже не было Галадриэль, и Келеберн ушел за Море; молчали земли некогда Благословенного Края.

Когда с мэллорнов облетела последняя листва, она прилегла отдохнуть на Керин Амрот и там покоится с тех пор. Мир меняется, дни ее жизни забыты новыми людьми, и золотой эланор не цветет больше к востоку от Моря.

На этом кончается последнее из преданий древности, собранных в этой книге.