Хозяйство и культура Албании в III — VII ВВ.

В III — VII веках в Албании большой зрелости достигли феодальные отношения. Правовые нормы феодальных отношений были зафиксированы Ал у энским собором. Как указывает М.Каганкатвацви, податное сословие в селах делилось на три группы — " имущих с достатком", " бедствующих" и " крестьян, не имеющих пашен и виноградников".

Укрепление феодальных отношений обусловило развитие производительных сил Албании. Еще шире стали использовать ее плодородные земли и естественные богатства.

М.Каганкатвацви пишет: " Благорастворенна и прекрасна страна агван (албанов — Г.А.)… Великая река Кур стремительным течением приносит с собой множество огромных и малых рыб…" Он рассказывает об изобилии в Албании хлеба, наличии шелка, хлопка, нефти и соли, добывании в горах золота, серебра, меди и др."

Искусственное орошение содействовало развитию земледелия в долинах Куры, Аракса и Самура. Наряду с выращиванием пшеницы, ячменя, маслин и фруктов в Албании значительное распространение получило возделывание хлопчатника. Видное место занимало шелководство, грены тутового шелкопряда были завезены из Китая. Велась разработка железных рудников Гардымана, на Апшеронском полуострове добывали нефть. Для этого в земле рыли ямы и неглубокие колодцы. Нефть употребляли для смазки колес и освещения жилищ. Ее сжигали в чирахахсветильниках, представляющих собою каменные или глиняные плошки с фитилями. При археологических раскопках в Мингечауре обнаружена смола нефтяного происхождения [2].

Два историка дают нам некоторое представление о жизни феодальной знати V — VII вв., а именно Егише о своем времени, о V в., и М.Каганкатвацви о VII в. Перечисляя представителей феодальной знати, собравшейся в VII в. для избрания правителя, историк называет главы родов (тэры), владетелей областей (кусакал), нахараров, вельмож (ме-цамец) и всех властителей (ишханов) страны [9]. Два последних термина, по-видимому, носят собирательный характер и перекрывают частично три первых. Принадлежащие феодалам земли, в зависимости от способа их приобретения, различались уже в V в. и делились на вотчинные (отцовские), " жалованные" и " купленные" [12].

Титулатуру албанских царей Аршакидов (до 461 г.) мы не знаем. Что касается Михринидов, то албанский историк сохранил нам титулы Джеваншира. Один из албанских епископов обращается к нему со словами: " … заботливый князь, вечно сильный вождь, проконсул и патрикий, господин Джеваншир, князь Албании" [9]. Как видно, и внутри страны в ходу были пожалованные ему византийским императором почетные титулы. Сам Джеваншир в письме к Константину II называет себя скромно " аспарапет и князь Албанский (аспарапет, т.е. стратег, глава войска). В ответном послании византийский император обращается к нему со словами: " Властитель Гардмана, князь Албании, аспарапет и протонпатрикий" [9].

Сохранилось описание придворного церемониала, связанного с утренним приемом правителя: " При восходе утренней звезды Джеваншир надел свои царские одежды и воссел на своем престоле. Отворились двери, вошли воины с оружием и стали по сторонам его. После этого робко вошли по порядку знатные". Возможно, что во время этих утренних приемов Джеваншир творил суд, так как историк прибавляет: " Праведный суд и неподкупное правосудие при дворе его всеми были признаваемы" [9].

Княжение в Албании в VII в. не было наследственным. После смерти Джеваншира " к великому архиепископу Елизару собрались старейшины родов, наместники, правители областей, вельможи и все главари страны" и " согласились единодушно избрать" брата Джеваншира, Вараз-Трдата. Далее описывается церемония провозглашения нового властителя: " … вельможи, распустив зверовидные знамена, при звуках труб посадили его на позолоченный щит и подняли трижды вверх, произнося величание" [9].

Описывая крестный ход при царе Вагачане (V в.), историк Албании дает пышную картину шествия, сопровождавшегося пением, блеском распущенных разноцветных знамен, сиянием золота и серебра и драгоценных камней, вложенных во множество крестов, — все это светлым облаком покрывало землю" [9].

Еще одну интересную бытовую деталь сохранил нам албано-лекский историк в рассказе о том, как в VII в. католикос Виро, желая приостановить нашествие хазар, собрал добровольно принесенные населением серебро, золото и ценные одежды, чтобы ими одарить хазарскую военную знать. Затем он собрал сведения об именах " вельмож и князей, воевод и полководцев, вождей каждого племени в их войске, о высоком или низком их положении, чтобы узнать, какие подарки им поднести". Затем католикос Виро " разделил подарки по именам их, сделал на них надписи и опечатал их" [9]. В этой цитате много интересных данных: упоминание надписей, по-видимому, сделанных албанским письмом, наложение католикосом своей печати на индивидуальные пакеты…

Что касается ремесел, кроме гончарных и чеканных работ, описанных выше, то арабские географы сообщают, о ткацком мастерстве населения Аррана, т.е. Албании, и об оживленной торговле с соседями шелком, полотнами и другими тканями.

В погребениях III — VII вв., в Мингечауре тоже обнаружены остатки тканей — шелка, парчи, полотна, шерсти [32]. Главным центром ткацкого производства, судя по сообщениям арабских географов, являлись Партав и Дербент. О партавском шелке говорится у ал-Истахри: " Из Берды вывозится много шелку. Червей шелковичных вскармливают на тутовых деревьях, не принадлежащих никому. Много шелка отправляется оттуда в Персию и Хузистан" [3] Одежду шили только в Дербенте, судя по словам ал-Истахри: " Из Баб ал-абваба вывозятся полотняные одежды, и не выделывают полотняных в Арране, Армении нигде, кроме этих мест".

Катакомбные захоронения в Мингечауре, пришедшие во II — III вв. на смену кувшинным погребениям, отличаются от последних отсутствием в них глиняных сосудов, а также монет и оружия; погребальный инвентарь катакомб состоит из предметов кожаных (ножницы, сумки, обувь и др.), деревянных (шкатулки и др.), стеклянных бус, частей прядильных и ткацких станков; находят в них и тонкие ткани, вышивки, печатки и др. Некоторые типы печатей приведены на рис. 3.15, они позволяют оценить мастерство албано-лекских мастеров. К сожалению, фрагменты тканей, найденных в Мингечауре и в других местах, недостаточно изучены и описаны.

Развивавшееся в Албании ремесло все больше входило в сферу товарного производства. В стране работало множество отличных мастеров своего дела. На развитие ремесел оказывали влияние и соседние страны и народы. По словам Фавстоса Бузанда, албанский царь Унайзер при сражении с византийцами, обращаясь к своему войску, говорил [19]: " Ныне же я вас предупреждаю, чтобы вы помнили, что когда мы заберем в плен греческое войско, то многих из них надо оставить в живых, мы их свяжем и отведем в Албанию и заставим их работать как гончаров, каменотесов и кладчиков для наших городов, дворцов и других нужд". В это время с большим искусством вырабатывались тонкие ткани, ковры, металлические, в том числе золотые и серебряные, сосуды и утварь.

Албания тогда занимала видное место в региональной торговле. Сухопутная и морская торговля с Индией и Китаем, сосредоточенная в руках сасанидов, имела большое значение для экономического и культурного развития не только Ирана, но и прилегающих к нему стран, в том числе Албании. Индийские и китайские товары провозились через Среднюю Азию и Албанию к побережью Черного моря. Албания также активно участвовала в этой торговле.

Ковроткачество зародилось на заре цивилизации восточных народов. Н.Салько, ссылаясь на английского исследователя Георга Бертвуда, полагает, что впервые ковры стали ткать в Египте и на берегах Тигра и Евфрата, а затем в Малой Азии, Персии, Индии и на Кавказе. Богатая флора дикорастущих и садовых красящих растений и плодов, в частности марены, дающих широкую гамму расцветки пряжи [32], позволяла создавать красивые ковры и другие изделия из шерсти.

Расширение товарооборота, внешней и внутренней торговли обусловило рост денежного обращения в Албании. Об этом свидетельствуют обнаруженные при археологических раскопках в различных пунктах страны сасанидские монеты V и VI вв.

С укреплением феодальных отношений в Албании значительно оживилась городская жизнь, происходило дальнейшее разделение труда — появились свободные ремесленники.

В этот период были известны такие города, как Дербент, Шабран, Шарван (Ширван), Шемаха, Кабала, Шеки, Шамкир, Гянджа, Барда и др. Находясь на скрещении важных караванных путей, как, например, Дербент, Барда, они становились крупнейшими торговыми центрами Ближнего и Среднего Востока.

Город Капалака (Кабалака) впервые упоминается в I в. н.э. у Плиния, который писал, что " первенствуют города… в Албании — Капалака". Обратим еще раз внимание на то, что Плиний близок к правильному произношению лезгинского названия города — " Къвепелек": Кьвепелек — Кепелек — Капалак — Кабалак.

Из свидетельства Плиния видно, что в середине I в. н.э. в Албании главным городом была Капалака и что в это время о ней знали уже в Риме. Но, кроме этого города, очевидно, существовали и другие города, иначе Капалака не могла бы быть названа " первенствующим" городом.

Город Капала (Кьвепелек) упоминается у М.Каганкатвацви, когда он говорит о подписях под каноническими постановлениями собора 488 г., имевшего место в Алуэне. После подписи царя и архиепископа партавского стоит имя " Манасе, епископ Капалы".

Капала являлась сначала резиденцией албанских царей — Аршакидов (I — V вв.), а после того как в V в. эта династия прекращается, она временно стала местом пребывания назначавшихся сасанидами марзпанов, в связи с чем округ стал называться " Востан-и-Марзпан".

В 1925 г. Д.Шарифов с сотрудниками в Нухинском уезде предпринял разведочные работы, сопровождавшиеся раскопками. Особое внимание было уделено развалинам Капалы. Выяснилось, что город с трех сторон был окружен рвом, четвертая же сторона представляет собой крутой обрыв высотою более чем в 42 м над рекой. Тогда же установлено, что от крепостной стены сохранились остатки пяти башен диаметром 5, 5 м, соединенных между собой мощной стеной шириной более чем в 4 м, что высота разрушенных башен доходит до 6 м и что сложены стены и башни из обожженного кирпича (25 X 25 X 5 см) [33]. Остатки массивных ворот сохранились в юго-западной части стены (рис. 3.16): ворота были фланкированы башнями, в которых имелось по квадратной (5 арш. X 5 арш). комнате и полуразрушенным сводом. Площадь города занимала 15-20 десятин, т.е. до 22 га. В 1925 г. эта территория была поделена между крестьянами, что в известной мере содействовало разрушению стен крепости. На площади города тогда еще видны были остатки кирпичных построек, как бы " сеткой" покрывавших его территорию…

На территории левобережной Албании, кроме Капалы, имеется еще ряд крупных городищ, обследованных явно недостаточно, и потому материалы по ним очень скудны.

К числу малоисследованных городищ относятся развалины древнего города, расположенного в Прибрежном районе Каспия, в 10 км к северу от Самура (в 1 км к северу от железнодорожной станции Белиджи). На это городище еще в 1924 г. обратил внимание А.Башкиров [34], а в 1937 Е.Пахомов, когда обследовал Присамурский район [35]. Стены громадной крепости (рис. 3.17), возвышающейся на равнине, сложены из сыр-цевого кирпича; в одном углу городища Е.Пахомовым отмечена высокая насыпная терраса (цитадель, дворец?).

Рис. 3.17. Торпах-кала.

Рис. 3.18. ПАМЯТНИКИ ДОИСЛАМСКОЙ АЛБАНИИ.

На это городище обратил внимание также археолог М.Исаков [36] и кратко описал его. Городище занимает, по его словам, площадь более чем в 100 га и обнесено двускатным валом высотой около 20 м, шириной 12-15 м. Вокруг этого вала, скрывающего древние стены города, идет ров шириной 20-25 м, глубиной 4-6 м. М.Исаков обратил внимание на правильные ряды построек, остатки которых занимают среднюю часть городища. Среди подъемного материала имеется много обломков керамики, толстостенной и тонкостенной, которую он датирует последними веками до нашей эры и первыми веками нашей эры.

Е.Пахомов и М.Исаков совершенно справедливо считают, что это громадное городище, носящее название " Турпах-кала" (позднее название), заслуживает самого пристального внимания и основательного археологического изучения. Однако, поместив в него воинскую часть в 50-е годы советского периода, крепость разрушают физически…

Опираясь на данные Птолемея и усматривая в Самуре р. Албан, М.Исаков поставил вопрос, не имеем ли мы тут дело с развалинами города Албана, который Птолемей называет в своем перечне на одиннадцатом месте как находящийся между устьями pp. Каспия и Албан [37]. Есть и другие предположения. В. Котович усматривает в этом городище развалины города Чор или Чол (Чога). Чор, как это было известно в VII в. М.Каганкатвацви, находился " недалеко от Дербента" [9], являлся одним из главных городов Албании, первой резиденцией албанского католикоса и, по-видимому, большим городом прибрежной части албанского государства.

У М.Каганкатвацви гор. Чор упоминается в следующей связи. Как известно, при Ва-раз-Трдате (VII в.) албанское посольство направилось к хазарам просить помощи против арабов; пройдя трудный путь, миссия наконец " достигла ворот Чора, недалеко от Дербента, и там получила от жителей города помощь и почести" [9]. " Мы имеем основание, — пишет по этому поводу К.Тревер, — полагать, что речь идет о городе с албанским населением: ведь если жители Чора радушно встретили албанское посольство, во главе которого стоял албанский христианский епископ Исраэл, то они видели в них, по всей вероятности, единоверцев, а следовательно, и в VII в. основное население города могло еще состоять из албанов-христиан".

" Исключительный интерес в этой связи представляет, — пишет К.Тревер, — сообщение И.Орбели об осмотренном им в 1928 г. большом кладбище, приблизительно в 2 км к востоку от станции Белиджи. Кладбище это находится в лесу, между железной дорогой и берегом Каспия; виденные им здесь между деревьями каменные плиты покрыты надписями, по виду армянскими, но содержащими странные, неармянские имена и неармянские слова. Ввиду близости этого кладбища от вышеописанного городища Торпах-кала наиболее вероятным представляется, что население его хоронило здесь своих покойников" (рис. 3.18) [3].

На исторической территории Албании, кроме Капалы, Торпах-калы, имеется ряд крупных городищ, практически не исследованных, варварски разрушавшихся и разрушаемых. Все они ждут своих исследователей!

Культура Албании являлась самобытной. Однако этот период характеризуется развитием культурных связей, наличием взаимовлияний, обменом культурными ценностями, особенно с Арменией и Иберией. На это указывает не только одновременность создания алфавитов этих народов, распространение в них христианства, но и развитие, в частности, музыки и танцев. Если даже сегодня сравним музыку лезгин с музыкой народов Армении и Грузии, найдем много общего. Другой пример. Популярнейшая пляска " картули", или " картлинский танец", ранее была известна в Грузии под названием " лезгинка", или " ле-кури" [39]. Родиной " лезгинки" (рис. 3.19), по мнению исследователей, является Лез-гистан, где созданы классические образцы лезгинок, позже перенесенные во все соседние области [39].

После составления нового алфавита в V веке в Албании открыты школы, в которых обучались дети знати и духовенства. Школы находились в руках церкви. На албано-лекский язык переведены церковные книги.

В Албании развивались литература и наука. С VII века было начато составление истории страны. Создание первой части труда связывается с именем летописца Моисея Ка-ганкатвацви, уроженца села Каганкатвац, расположенного неподалеку от Барды. В этой летописи, известной под названием " История Агван" и дошедшей до нас на армянском языке, приводятся ценные сведения об Албании до VII в. По сведениям Каганкатвацви, в то время в Албании были уже известны произведения некоторых античных авторов, например, " Илиада" Гомера и " Энеида" Вергилия [9].