Протокол допроса П.Ф. Пантелеева, старшины роты 124‑го отдельного строительного батальона, в отделе контрразведки «Смерш» спецлагеря № 0317

26 августа 1945 г.

п. Дубровка

Всеволожского района

Ленинградской области

1945 года августа месяца 26 дня. Я, оперупономоченный УКР «Смерш» капитан Завадский, сего числа допросил в качестве свидетеля

Пантелеева Петра Федоровича, 1914 года рождения, урож. Молотовской области Соликамского р-на села Вильва, из крестьян, рабочий, русский, б/п, не судим, постоянно проживает в г. БерезникиМолотовской области, работал шофером в Ворошиловском «Лесзаге».

Об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний предупрежден по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР

Пантелеев

Вопрос: Расскажите о вашей службе в Красной Армии. В какой части, должности и звании Вы служили?

Ответ: В Красную Армию я был призван Ворошиловским райвоенкоматом г. БерезникиМолотовской области 19 марта 1941 года. С призывом в Красную Армию я был зачислен в 124-й отдельный строительный батальон. В этом батальоне я служил в должности старшины роты. Вместе с этим батальоном в апреле 1941 года я выехал в Литвув местечко Андрияус. Здесь наш батальон производил оборонные сооружения и находился до 22 июня 1941 года.

В связи с наступавшим противником наш батальон отходил в восточном направлении. В районе Новоржева Калининской областив июне месяце 1941 года наш батальон был переформирован и продолжал обслуживать действующие части Красной Армии. В районе села Чичилево Демянского района Калининской области[336]8 сентября 1941 года во время сооружения линии обороны наш батальон оказался отрезан от основных частей Красной Армии. Попытка выйти из окружения организованным порядком не увенчалась успехом. При выходе из окружения, будучи на привале в количестве трех человек, во время облавы немцы пленили меня и двух моих товарищей-сподвижников 23 сентября 1941 года. Фамилий их я не знаю, так как они были из других частей.

Вопрос: Расскажите, где вы находились и чем занимались, будучи в плену у немцев?

Ответ: Как только я был пленен, меня направили в лагерь военнопленных в город Демянск. В этом лагере военнопленных я находился десять дней. Здесь я видел своих бойцов из 124-го батальона в количестве до пятидесяти человек. Встретиться и разговаривать мне пришлось с тремя бойцами: Половниковым, Карпушиным и Мезенцевым. Остальных фамилий я не знаю, и с ними в большой массе военнопленных встретиться не пришлось, так как ежедневно из этого лагеря отправляли в другие лагеря.

После десятидневного пребывания в лагере близ Демянская в составе колонны в несколько сот человек был этапирован в лагерь военнопленных в село Рамышево. В этом лагере военнопленных в Рамышево, располагавшемся в помещении церкви, насчитывалось до двух с половиной сот военнопленных. Здесь из числа военнослужащих 124-го батальона я никого не видел. Будучи в этом лагере, я и другие военнопленные использовались на заготовке леса и строительстве дороги.

В декабре месяце 1941 года я с группой в двадцать человек военнопленных из лагеря Рамышево был отправлен в село Коровичинои помещен в лагерь военнопленных. В этом лагере насчитывалось больше двухсот человек, я также никого не встретил из своего батальона. Здесь я использовался на дорожных работах.

В конце декабря 1941 года весь лагерь был передислоцирован в село Взгляды Волотовского района. После месячного пребывания в этом лагере однажды при построении на работу от изнеможения я упал, был избит и помещен в помещение маленького дома на кладбище, где кроме меня были еще такие же больные и умирающие военнопленные. В апреле месяце 1942 года я снова был возвращен в лагерь. В мае месяце 1943[337] года наш лагерь целиком передислоцировался в Речные Котцы. Здесь наш лагерь работал на дорогах.

В начале августа месяца 1942 года я из лагеря совершил побег одиночным порядком. Совершив побег из лагеря, я передвигался на город Порховс намерением присоединиться к партизанам и затем с их помощью перейти к частям Красной Армии. Через местное население, с которым нам, военнопленным, иногда приходилось сталкиваться во время работ или обеда, я узнал, что в районе города Порхова имеются партизанские отряды, к ним часто приходят разведчики Красной Армии. Примерно 16 – 17 августа 1942 года в восемнадцати километрах от станции Волот в одном сарае, остановившись на ночлег у одного крестьянина, я был задержан немцами. Переночевав под охраной, на следующий день я был отправлен в комендатуру на станцию Волот. По прибытию в комендатуру на станции Волот я был помещен в каменный сарай, в котором находился четверо суток. В течение этих четырех суток я допрашивался пять раз. На пятый день меня поместили в лагерь военнопленных на станции Волот.

В этом лагере в течение трех месяцев меня из расположения лагеря на работы никуда не отправляли, а использовался [я] на работах внутри лагеря. Здесь я находился до августа месяца 1943 года. В августе месяце 1943 года весь лагерь был переброшен в город Порхов. Находясь в этом лагере, меня водили на работу в гараж автомашин. 3^го сентября 1943 года из гаража, где я работал, меня вызвали днем, задолго до окончания работы, в лагерь. Прибыв в лагерь, [я увидел, что] там стоял строй в количестве около пятидесяти человек; в этот же строй поставили также и меня. Затем к строю подошел офицер немецкой армии, который через переводчика нам сказал, что с сего числа мы будем работать в немецкой компании. Он объявил, что нам будет выдаваться питание, денежное и вещевое довольствие по норме солдата немецкой армии. Здесь же он говорил, что мы будем иметь возможность иногда по особому документу ходить гулять. После этого объявления всех нас переписали, произвели нам медицинский осмотр, и в этот же день нас группами в количестве ста десяти человек погрузили на поезд, и в сопровождении вооруженных двенадцати человек немцев [мы] были доставлены в лагерь около деревни Бабье Старорусского района.

Вопрос: Когда вы стали числиться солдатом немецкой армии?

Ответ: Солдатом немецкой армии я стал числиться с января 1944 года. В октябре месяце 1943 года я вместе с группой военнопленных, зачисленных в немецкую армию, в составе ста человек был отправлен в деревню Серово. Здесь в деревне Серовов январе месяце 1944 года мы все, в том числе и я, были переобмундированы в форму немецкой армии. В этом же селе Серово в январе месяце 1944 года я вместе с другими военнопленными дал присягу на верность службы немецкой армии.

Вопрос: В какой части, должности и звании вы служили в немецкой армии?

Ответ: Службу в немецкой армии я проходил рядовым солдатом с сентября 1943 года по май месяц 1945 года. Служил я в 566-м мостостроительном батальоне в роте «хиви». Смысла названия роты «хиви» я не знаю. В апреле месяце 1945 года рота «хиви» была расформирована, и я был прикомандирован в четвертую роту того же 566-го мостостроительного батальона, в которой находился до мая 1945 года.

Вопрос: Чем практически отличилась ваша рота «хиви» от остальных рот в 566-м мостостроительном батальоне?

Ответ: Наша рота «хиви» насчитывала больше ста человек русских бывших военнопленных и около двенадцати человек немцев. Командование отделениями было [из] немцев, а рядовой состав состоял исключительно из русских. В остальных ротах, состоящих из нескольких взводов, русские по 2 или 3 человека находились в одном отделении вместе с десятью или одиннадцатью немцами. Командирами отделений здесь также являлись немцы.

Вопрос: Сколько раз, где и вместе с кем вы совершали побеги из вражеского лагеря, и чем они кончались?

Ответ: В августе месяце 1942 года я одиночным порядком бежал из лагеря военнопленных в селе Речные Котцы, но был пойман. Вторично [совершить побег] я пытался вместе с четырьмя военнослужащими роты «хиви» в июле 1944 года. В августе 1944 года я пытался с Кобзевым Михаилом также бежать с роты «хиви».

Вопрос: Расскажите подробно об организации попытки побега из роты «хиви», ее участниках, где и когда это было?

Ответ: Дислоцируясь в селе Сардыки Дриссенского района, области не знаю, в составе роты «хиви», в июне месяце, будучи на работе вместе с Кобзевым Михаилом, я подал инициативу совершить побег из немецкой армии. Кобзев дал на это свое согласие. После разговора о побеге с Кобзевым я дней через пять имел такой же разговор с Вальтемановым Михаилом, который дал свое согласие на побег из немецкой армии. В беседе с Вальтемановым Михаилом я предложил ему достать где-либо карту. Примерно через пять дней Вальтеманов где-то в городе Дриссадостал топографическую карту Дриссенского района. Рассматривая вечером с ним принесенную карту, я сказал ему, что с нами пойдет также Кобзев Михаил. В свою очередь Вальтеманов сказал, что с ним желает идти Лапыгин Петр. Вальтеманову о принятии в это мероприятие Лапыгина Петра я не возражал, только предложил ему в эту же ночь совершить побег. Вальтеманов со мной согласился. После беседы с Вальтемановым я сообщил Кобзеву, что Вальтеманов достал карту, можно бежать. Кобзеву, знавшему, что с нами собирается идти Вальтеманов, я после знакомства с картой сообщил, что с нами собирается идти Лапыгин Петр, товарищ Вальтеманова. О принятии в наш коллектив Лапыгина Петра Кобзев не возражал и согласился со мной бежать в эту же ночь.

В этот же вечер мы собрались все вчетвером и договорились между собой бежать этой же ночью. Мы договорились, что я и Кобзев будут уходить последними. Вальтеманов и Лапыгин, жившие вместе, отдельно от нас, в другом доме, расположенном в десяти – пятнадцати метрах от нашего дома, должны пойти первыми, добраться по ржи до опушки леса и там ожидать меня и Кобзева. Когда все улеглись спать, мы с Кобзевым наблюдали в окно. Как только пройдут Вальтеманов и Лапыгин, мы должны собраться и также пробираться через рожь к опушке леса. Кобзев, лежавший на нижних нарах, заметил, что Вальтеманов и Лапыгин прошли. Как только они прошли, Кобзев поднял меня, и мы с ним направились к выходу из помещения. Шедший впереди меня Кобзев, открыв входную дверь, заметил, что у нашего дома на дороге между нашим домом и домом, где проживают Вальтеманов и Лапыгин, стоят два немецких часовых. Мы решили не рисковать, а дождаться ухода немецких часовых. Однако часовые не ушли до рассвета. Таким образом, мой побег не удался. Вальтеманову и Лапыгину на этот раз удалось бежать, и о их судьбе мне ничего не известно.

Вопрос: Как реагировало немецкое командование на исчезновение Вальтеманова и Лапыгина?

Ответ: На следующее утро была выкошена рожь, росшая недалеко от нашего дома, в ночное время был усилен ночной патруль. Вечером на построении немецкий офицер через переводчика сообщил, что [в] прошлую ночь исчезли два русских солдата немецкой армии. Здесь же он объявил, что если это повторится, то пойманные будут немедленно расстреляны. Что еще предприняло немецкое командование в связи с побегом Вальтеманова и Лапыгина, мне ничего не известно.

Вопрос: Расскажите о попытке побега с Кобзевым.

Ответ: В конце августа месяца 1944 года рота «хиви», в которой я служил вместе с Кобзевым, передислоцировалась из села Сардыкив другое месторасположение и двигалась по дороге в направлении к городу Дрисса. Рота «хиви» двигалась полным составом вместе с обозом, где насчитывалось до шестидесяти человек русских военнослужащих немецкой армии и около шестнадцати человек немцев. Не покидая мысль совершить побег из немецкой армии, я часто при первой возможности беседы с Кобзевым говорил с ним о побеге. В пути следования во время передислокации я предложил Кобзеву бежать. Кобзев со мной согласился, заявил, что «я давно об этом думаю, чтоб воспользоваться случаем». Не теряя времени, Кобзев и я свернули с дороги в рожь и ползком передвигались по ржи от дороги. Наше исчезновение заметили немцы, которые немедленно начали нас разыскивать. В пятистах метрах от дороги во ржи я и Кобзев были задержаны и возвращены в колонну.

По прибытию на новое место дислокации в двадцати километрах от города Дриссана второй день работы Кобзев был оставлен в расположении роты, на работу он не был взят. Вечером этого же дня на построении нам объявили, что Кобзев Михаил и Божнов (или Портнов, фамилию точно не помню) Владимир отправлены из роты в Германиюна работу как специалисты. Какой специальности были отправленные, мне не известно. Знаю, что Кобзев Михаил в Красной Армии был танкист. О дальнейшей их судьбе мне ничего не известно.

Вопрос: Как отразилась на вас лично двоекратная попытка побега от немцев? Что вы понесли за наказание?

Ответ: За попытку побега я не подвергался никаким наказаниям. Через месяц после того, как не стало среди нас Кобзева, служивший вместе со мной в роте «хиви» Фицнер Николай говорил мне: «Меня несколько раз спрашивал командир роты «хиви» о твоем поведении. Если б не я, ты бы давно был отправлен в тюрьму». Этот разговор с Фицнер Николаем был в одном поселке у города Огре Латвийской ССР.

Вопрос: Вы оказали вооруженное сопротивление при пленении?

Ответ: Нет. Вооруженного сопротивления ни я, ни мои товарищи не оказали, так как были настигнуты немцами внезапно. Перед пленением мы втроем достали у одного пастуха картошки, расспросили, где находятся немцы и бывают ли они здесь. Пастух-старик говорил, что здесь немцы не располагаются, но иногда проходят по селам и дороге. Простившись с пастухом, мы от него ушли примерно на три километра вглубь леса и расположились на берегу реку варить картошку. Не успели мы развести костер, как послышался чей-то голос из другой группы красноармейцев о появлении немцев. Вскочив вместе со своими двумя спутниками, я кинулся бежать к кустарнику. Не успел я пробежать десять метров, как меня встретили немцы. Я попытался изменить направление, но здесь же также оказались немцы с автоматами на изготове. Бежать было некуда, я сдался в плен к немцам вместе со своими сподвижниками.

Немцы меня и моих товарищей обезоружили и обыскали. При обыске они отобрали у меня два запала и патронов десять штук. Проверив карманы, немцы [нас] повели в село, где они собирали пленных красноармейцев, и в этот же день отправили с группой военнопленных в количестве ста человек в полевой лагерь военнопленных [в] город Демянск.

Вопрос: В начале допроса вы говорили, что вы втроем ходили по лесу, пытаясь выйти из окружения. Теперь вы показываете, что кроме вас троих была еще группа красноармейцев, подавшая вам сигнал о приближении немцев. Уточните, в каком количестве и с кем вы двигались, пытаясь пробиться к частям Красной Армии.

Ответ: Перед пленением группа, вместе с которой я пытался пробиться к частям Красной Армии, насчитывала одиннадцать человек. Среди этой группы был один лейтенант и воентехник, остальные были рядовыми красноармейцами. Фамилий из этой группы одиннадцати человек я никого не помню. К моменту пленения вся группа разбилась по три – четыре человека, и каждая такая группа варила себе картошку недалеко друг от друга. Из этой группы одиннадцати человек нас трое попало в плен. Остальным удалось бежать.

Вопрос: Чем желаете дополнить свои показания по заданным вам вопросам?

Ответ: К своим показаниям дополнить ничего не имею.

Протокол с моих слов записан верно, мне прочитан, в чем и расписуюсь

Пантелеев [338]

Допросил: о/уполном. УКР «Смерш» ЛВО

к-н Завадский

Д. 3588. Л. 3 – 5 об. Подлинник. Рукопись.

25 сентября 1941 г.